- Де-душ-ка-а-а!.. - крикнул он что было силы, но сквозь густую листву не мог пробиться его тонкий голосок, и дедушка не услышал. Он все так же спокойно и уверенно махал косой, подваливая высокую сочную траву.
Рядом кто-то пронзительно закричал. Тимка оглянулся: над березой кружились две коричневые птицы; раскинув широко крылья, они легко плавали в воздухе. Тимка уселся на двух, рядом растущих, сучьях и затих.
"Как коршуны летают… - подумал он, но сейчас же решил, что это все-таки не коршуны: - Те, однако, поболе будут… Вот так бы человеку: поднял руки и полетел, куда хочешь. Я бы сейчас к дедушке - раз и там… Нет, к дедушке и так добежать можно, а вот домой… пролетел бы над селом и у своих ворот опустился".
Птицы долго кружились над березой, и Тимка понял: они следили за ним. Потом одна отлетела немного, остановилась в воздухе и начала быстро-быстро махать крылышками, как жаворонок, когда он поднимается кверху.
Тимка затих еще более. В белой рубашке и сереньких штанишках он был совсем незаметен на березе. Птица сложила крылья и камнем ринулась на землю. Тимка не мог разглядеть, что она там делала, но вот птица поднялась и, пролетев мимо Тимки, села на сломанную бурей дуплистую березу.
- Ки-ли, ки-ли, ки-ли, ки-ли, ки-ли… - послышалось из дупла.
Острые глаза Тимки заметили: из дупла выглянул молодой птенец и, раскрыв рот, принял что-то от подлетевшей птицы.
- Это она его кормит… - шепчет Тимка, боясь, что птицы могут его услышать. Сердце то замирало, то начинало учащенно биться от радости: он, Тимка, сам открыл большую тайну. Он забыл обо всем и только следил, как подлетали взрослые птицы к дуплу и кормили своего птенца.
Но вот птенец вылез из гнезда, потянулся к подлетевшей птице, замахал еще не вполне оперившимися крылышками и… вдруг упал с дерева…
- Должно быть, убился… - испугался Тимка и быстро спустился с березы.
Под деревом, в траве, сидел коричневый птенчик, с крючковатым носом, желтым ободком вокруг рта и большими карими глазами.
- Живой, не убился?! - обрадованно вскрикнул ТимкА. Хотел его взять, а тот защищается. - Ух ты какой!.. Киликушка! Ну, на, кусай! Не хочешь? Я тебе сейчас кузнечика поймаю…
Над Тимкой кружились взрослые птицы и тревожно кричали. Не обращая на них внимания, Тимка поймал кузнечика и, подражая взрослым птицам, прокричал:
- Ки-ли, ки-ли, ки-ли.
Птенец открыл рот и проглотил кузнечика.
- Ну, вот и хорошо… Киликушка ты мой!..
Тимка так занялся кормлением Киликушки, что не заметил, как к балагану подошел дедушка. Он вернулся без косы, в одной руке держал котелок с водой, а в другой - маленький берестяной туесок.
Поставив котелок с туеском у кострища, дедушка обернулся к лесу и крикнул:
- Ти-и-мка-а!
- Здесь я, дедушка! - вынырнул Тимка из-за березы с Киликушкой в руках.
- Ты где это взял кобчика?
- Вон с той обломанной березы упал… - и Тимка, торопясь, рассказал дедушке все: как он наблюдал за птицами, как они кормили своего детеныша, как он упал. - Только посадить его в гнездо обратно нельзя, туда не залезешь… Я ему уже имя дал - Киликушка. Как покричу: ки-ли, ки-ли, ки-ли - он, смотри, дедушка, уже и рот раскрывает, дам кузнечика, он и съест…
- Он не только кузнечиков ест, а и жучков разных, - сказал дедушка. - Это птица не вредная… Не то что коршун…
- Я ему, дедушка, на березе гнездо сделаю и там с ним спать буду…
- Ну, и сверзишься, как твой Киликушка… Давай будем чай греть. Я вот ягодок набрал, покушай с хлебцем…
После чая Тимка попросил у дедушки перочинный нож.
- Зачем тебе?
- Я прутиков нарежу, Киликушке гнездо сделаю.
Дедушка дал.
- Смотри, только не потеряй, а то вернется папашка с войны, он нам обоим задаст жару-пару. Это его любимый ножик…
Перочинный нож для Тимки был заветной мечтой. Он видел его даже во сне. Расставался Тимка с ножом всегда неохотно.
Может быть, в этом были виноваты родители, они постоянно прятали нож и тем еще больше возбуждали к нему интерес. А нож ничего особенного не представлял - светлая роговая ручка и одно блестящее лезвие. Но Тимке он казался настолько красивым, ловким и острым, что он не мог себе представить что-нибудь более совершенное!
Нож постоянно хранился у отца в сундучке. Изредка он давал Тимке построгать что-нибудь, но вскоре же отбирал.
- Нож - не игрушка. Порежешься, чего доброго, а то еще и потеряешь…
С тех пор как отец ушел на войну, Тимке ни разу не приходилось держать в руках этот замечательный нож. Взял ли отец его с собой, или оставил дома - Тимка не знал. Только здесь, на покосе, Тимка снова увидел его у дедушки.
Сейчас, получив нож в полное распоряжение, Тимка от радости не знал, за что взяться.
А день выдался тихий да солнечный. Тимке казалось, что все вокруг него поет и радуется: поет земля, поют деревья и травы, поет синее безоблачное небо. Везде порхают бабочки: белые, желтые, темно-лиловые, синие; резвятся жесткокрылые стрекозы; в траве неумолчно трещат кузнечики, а сверху, из небесной синевы, звенит и звенит, как множество серебряных колокольчиков, песня жаворонка.
И вдруг эту стройную песню нарушают резкие крики: ки-ли, ки-ли, ки-ли…
Это родители Киликушки появились над станом, увидели на балагане своего птенца и стали звать с собой. Беспомощный Киликушка жалобно отвечал им и махал крылышками, словно показывал: смотрите, я не умею летать…
Тимка будто очнулся.
- Жалко вам свое дите, а я не виноват… - сказал он. - Вот сделаю гнездо, тогда можете прилетать.
Тимка покормил Киликушку, быстро взобрался на березу, нарезал прутьев и сплел между сучками большое, как корзина, гнездо. Устилая его листочками, Тимка говорил:
- Мягкая будет постелька моему Киликушке…
Но странно, Киликушка не стал сидеть в гнезде, а быстро взобрался на ветку над гнездом и там успокоился.
- Ну, что ж, сиди так, если тебе нравится.
Тимка не прочь бы устроить и себе постель на березе, чтобы спать рядом с Киликушкой, но не знает, как это сделать.
Дедушке не понравилось Тимкино устройство.
- Птицы сидят в гнезде, пока они маленькие, а подрастут и гнездо забывают. Все больше на ветках сидят. И носить птиц в руках нельзя, у них перышки мнутся. Пойдешь кузнечиков ловить, его на плечо посади.
- Да он царапается. У него вон какие когтищи острые…
- А ты полотенцем перевяжи плечо, и не будет больно.
До вечера Тимка носил Киликушку на плече. Наклонится, поймает кузнечика и подаст ему. Киликушка без разбора глотает и сереньких, и зеленых, и краснокрылых, только подавай.
Перед ужином Тимка посадил Киликушку на березу и только слез, как Киликушка поднял крик.
- Ишь ты, заскучал, - сказал дедушка. - Ты теперь ему вроде няньки…
- А он не упадет, дедушка?
- Нет, у них лапы цепкие.
- А как же он из гнезда упал?
- Подлететь, видно, хотел, а крылышки не сдержали…
За ужином дедушка отобрал у Тимки нож и спрятал его в карман.
С наступлением темноты Тимка еще раз слазил на березу, погладил Киликушку по голове и на прощанье сказал:
- Ну, теперь спи… Ты на березе, а я внизу… Утром опять будем охотиться за кузнечиками.
С этого дня так и повелось: дедушка уходил чуть свет косить, а Тимка, проснувшись, снимал Киликушку с березы, и начиналась охота за кузнечиками. Родители Киликушки куда-то улетели и больше не появлялись над станом.
Первые дни Киликушка спокойно сидел на плече Тимки и ждал, когда тот подаст ему кузнечика. Иногда больно щипал за пальцы хозяина.
- Лови сам, раз ты так щипаешься… - сказал Тимка.
- Ки-ли, ки-ли, ки-ли… - закричал Киликушка, устремив глаза в траву.
- Вот он, вот… - указал Тимка пальцем на кузнечика.
И к удивлению Тимки, Киликушка слетел с плеча, но сел так, что закрыл собой кузнечика.
- Да не так же! - Тимка хотел помочь, но не успел протянуть руку, как Киликушка уже схватил кузнечика. - Ну вот и хорошо! Не буду же я тебя всю жизнь из рук кормить!..
Так шаг за шагом Киликушка проходил школу жизни.
Ночевал Киликушка по-прежнему на березе.
Однажды Тимка долго проспал, а когда проснулся, увидел: нет на березе его друга. Он подумал, что Киликушка спит в гнезде, и быстро вскарабкался на березу, но гнездо было пустое, и Тимка в отчаянии закричал:
- Киликушка!.. Киликушка!..
Обычно Киликушка сейчас же отзывался своим звонким голосом: ки-ли, ки-ли, ки-ли… Этот голос Тимка мог узнать среди бесконечного множества птичьих голосов, но сейчас он не услышал отклика. Над степью и по опушке звенели голоса мелких певчих птиц, где-то далеко в глубине леса кричала сорока, но голоса Киликушки не было слышно.
- Киликушка!.. Киликушка!..
Невдалеке дедушка сгребал сено, и Тимка решил бежать к нему: может быть, он видел, куда девался Киликушка. Но не успел Тимка сделать несколько шагов, как над ним со звонким криком закружился Киликушка. Тимка весь затрепетал от радости: его Киликушка летает! Сам научился и прилетел на его зов! Киликушка красиво развернулся в воздухе и опустился на балаган.
- Как же это ты так, без меня?! - сказал Тимка с укоризной. - Лес большой, можешь заблудиться Разве так можно?
- Ки-ли, ки-ли, ки-ли… - отвечал Киликушка, глядя в глаза хозяину.
- Кушать захотел? Ну, сейчас мы пойдем к дедушке, там у него много-много кузнецов… Какой же ты молодец, Киликушка мой, - летать научился и голос мой понимаешь!..
Тимка посадил Киликушку на плечо и только отошел несколько шагов от стана, как тот снялся и полетел.
Тимка шел, а Киликушка кружил над ним и звонко кричал, словно радовался, что научился летать, что теперь он свободная и вольная птица. Вот он пошел кругами все выше и выше, потом вдруг остановился в воздухе, помахал крылышками и, неожиданно сжавшись в комочек, ринулся к земле.
Когда Тимка подбежал, Киликушка уже глотал большого зеленого кузнечика.
- Молодец, Киликушка! - похвалил его Тимка и хотел посадить на плечо, но Киликушка быстро поднялся и снова стал высматривать свою жертву…
Запыхавшийся Тимка подбежал к дедушке.
- Киликушка сам научился летать!.. - выпалил он. - Я проснулся, а его нет. Испугался, думал, его какой-нибудь зверь заел, да как закричу: Киликушка! - он и прилетел.
- На то он и птица, чтобы летать… - отозвался дедушка. - Теперь он и пищу сам себе добывать станет…
- А от меня не улетит?
- Не будешь обижать, так и не улетит… Вон, смотри, Киликушка твой опять кого-то поймал…
Теперь каждый новый день приносил Тимке новые заботы, а вскоре этих забот стало еще больше. За прошедшие дни дедушка обкосил всю лесную опушку, где трудно было работать машинам. Через несколько дней после того, как Киликушка научился летать, приехала бригада косарей с сенокосилками и граблями. На стане стало шумно. Теперь Киликушка не мог сидеть на балагане и спасался от любопытных только на березе. Днем Тимка уходил с Киликушкой далеко в поле, там было покойно и для него и для Киликушки, а ночью долго не спал и все слушал, не полез ли кто-нибудь из ребят на березу за его любимцем?
Дедушка видел тревогу Тимки и, как только мать приехала за сеном, отправил внука домой.
- Там и тебе и твоему Киликушке будет покойней…
В селе для Киликушки началась новая жизнь. В избе было тесновато и душно, сидеть на окошке неудобно. В первый же день на него кинулась кошка, защищаясь, Киликушка уколол ее острыми когтями, и теперь она ходила поодаль, искоса поглядывая на своего врага.
Тимка прибил на окне у верхнего стекла планочку и посадил туда друга:
- Тут тебя никто трогать не будет…
Когда Тимка с Киликушкой вышли на первую охоту, переполошились куры, и сколько ни останавливал их петух, сколько ни кричал задорно, словно вызывал на бой непрошеного гостя, куры не послушались и спрятались во двор.
Мать немного поворчала на Тимку, но все-таки сжалилась и отрезала кусочек сырого мяса. Киликушка тут же съел его и еще смотрел на руки хозяйки большими круглыми глазами.
И полетели для Киликушки дни за днями - сытые, спокойные… Каждый новый день они уходили за мельницы, к озерам. Там Киликушка любил гоняться за стрекозами; после охоты можно было посидеть на кусте, а то и поймать лягушку.
Иногда Тимка оставлял его одного где-нибудь на ветке возле озера и быстро убегал домой. Киликушка сейчас же снимался и летел следом, останавливаясь в воздухе и выслеживая жука или кузнечика.
В этих походах Тимка много раз встречал возле озер пастуха Егорку. Пастух не сводил глаз с Киликушки, пока тот занимался охотой. Егорка был немного старше Тимки, и ему очень хотелось иметь такого друга, как Киликушка.
- Ну, на что он тебе? - спрашивал пастух. - Мне вот скучно… Все один и один…
- А овечки?
- А что овечки? Бя-а-а да бя-я-а!.. Вот и все. А то бы я ходил с ним, разговаривал…
- Если бы ты хотел, сам бы мог поймать такого Киликушку, - говорил Тимка и уходил.
Так прошло лето. Осенью кузнечиков стало меньше, и Тимка с Киликушкой уходили на поля, где колхозники убирали хлеб. Там, над суслонами хлеба, сновали осенние коричневые стрекозы, Киликушка гонялся за ними, а потом отдыхал на вершине суслона или омета соломы.
Колхозники хвалили Тимку и его птицу.
- Молодец, Тимка, что такую птицу приручил…
И все было хорошо. Сыт был Киликушка, и доволен был Тимка. Дни за днями проходили без тревог и больших забот. Но однажды вечером дедушка сказал:
- Сейчас твоего Киликушку прокормить - ничто, легкое дело, а что ты будешь делать с ним зимой? Кузнечиков и стрекоз не найдешь, чем кормить станешь?
- А мясом… - отозвался Тимка.
- Уж не думаешь ли ты, что мы для него барана резать станем? - вмешалась мать.
- Мышонков ловить буду… - ответил Тимка. - Много ли ему надо? - две мышки и хватит.
Дедушка помолчал и сказал:
- Не переживет твой Киликушка зиму, помрет… На зиму эти птицы в теплые края улетают, а все почему? - корму там сколько хочешь. А у нас и холодно и корма нет…
Тимка не хотел соглашаться со взрослыми, но с этого дня у него появилась новая забота: как, в самом деле, прокормить Киликушку долгую зиму? Он придумывал всякие способы: наделает дедушка мышеловок, он разнесет их по соседям, и мышки будут пойманы. Ну, а когда не будет мышек, он отдаст свой кусочек мяса, и Киликушка будет сыт.
Но зима еще была далеко, и Тимка каждое утро отправлялся с Киликушкой на охоту.
Как-то Тимка возвращался домой с колхозного тока. Там была горячая работа, и Тимка, забывшись, пробыл почти целый день. На току было все в движении - и люди и машины. Размеренно и строго стучал трактор; как жадный ненасытный зверь, ревела молотилка: а-а-а… а когда бригадир, дядя Петр, бросал ей в пасть разрезанный сноп пшеницы, она на время словно давилась: ам-а-ам-ам… и снова начинала реветь.
- Давай, давай! - кричал весь запыленный дядя Петр. - Не задерживайся!..
Здесь нельзя было останавливаться. Торопились подвозить снопы, торопились подавать их на полок молотилки, торопились отвозить солому, отгребать зерно…
- Бери-ка, Тимка, лопату, помогай! - крикнула ему девушка-соседка. - Никуда твой кобчик не денется…
- Не кобчик, а Киликушка… - поправил ее Тимка и побежал посмотреть, что делает его друг. Киликушкй сидел на ближайшей клади соломы и ощипывался.
- Я здесь, Киликушка! - крикнул ему Тимка и вернулся к веялке.
Он работал долго и даже забыл о Киликушке, только когда услышал его крик сквозь рев машин, опомнился и побежал искать друга. Киликушка летал недалеко от стана и громко кричал.
- Здесь я, Киликушка, соскучился?!
Возвращаясь домой, Тимка увидел возле озера пастуха Егорку. Стадо отдыхало, а Егорка, склонившись, что-то делал. Киликушка полетел к озеру, а Тимка завернул к пастуху, и тут случилось то, чему он и сам на другой день не верил.
Егорка сидел и перочинным ножом строгал палочку.
- Ты что это делаешь? - спросил его Тимка.
- Да вот… палочку себе… - нехотя ответил Егорка.
- А ножик у тебя чей?
- Чей же, как не мой? А у тебя разве нет ножика?..
- Нет… - вздохнул Тимка.
- Вот давай менка: я тебе ножик, а ты мне Киликушку… - проговорил Егорка, не глядя на Тимку.
Тимка молчал. Свой ножик, свой!.. Ни у кого не просить… Что надо - достал и сделал… "А Киликушка не переживет зиму"… - вспомнились слова дедушки. И опять завертелся ножичек - маленький, блестящий. Он, казалось, заслонил все, и Тимка, ничего не помня, уже раскрыл рот, чтобы сказать, что он согласен…
- Да нет, - проговорил вдруг Егорка, - твой Киликушка такого ножика не стоит… Это же нож, вещь, а Киликушка - пырх - и нет его. Лови ветра в поле… Нет, я, пожалуй, не отдам…
И как потом все случилось, Тимка толком не мог рассказать дома.
- Я ему отдал Киликушку, а он мне нож…
Дедушка взял нож, осмотрел его и с брезгливостью бросил на стол.
- За такую дрянь ты отдал своего Киликушку? Да ты что, Тимка, уж не ослеп ли?
Потом посмотрела мать и руками всплеснула:
- Что же ты, сынок, сделал? Такого Киликушку ты, может, в жизни больше иметь не будешь… Обманул тебя Егорка…
Тимка только сейчас увидел, что ножик расхлябан, что лезвие заворачивается в любую сторону и что им легко порезать руку. Он краснел, бледнел и вдруг разрыдался. Обидно было не потому, что его обманул Егорка, а потому, что он больше уж никогда не увидит своего Киликушку.
Было уже темно, когда Тимку в слезах мать уложила в постель.
- Завтра утром отнесешь Егорке ножик и возьмешь Киликушку. Эка ведь беда какая!..
- А Киликушку чем кормить будем зимой? - не успокаивался Тимка.
- Да прокормим как-нибудь… Спи…
Эту ночь Тимка плохо спал, часто вскакивал и смотрел на окно. Нет, его Киликушки там не было, и он снова начинал потихоньку плакать и шептать:
- Киликушка мой, Киликушка…
Утро выдалось пасмурное и дождливое, но Тимка оделся и пошел выручать друга.
Он долго искал Егорку, побывал на всех знакомых местах, где охотился с Киликушкой, но ни пастуха, ни стада не было видно. Только в полдень, далеко от села, на Сухой Речке, Тимка увидел стадо баранов. Егорка сидел на кочке, прикрыв голову зипуном от дождя.
- Возьми твой ножик и давай моего Киликушку, - сказал решительно Тимка, подойдя к пастуху.
Егорка взял ножик, осмотрел его и спрятал в карман.
- Мне без ножика нельзя… - сказал он важно. - Это хорошо, что ты принес… А Киликушку я вернуть не могу. Улетел твой Киликушка…
- Как улетел?
- Улетел, и все… Сегодня утром.
- Да ты что с ним сделал? - чуть не плача допытывался Тимка.
- Ничего… Я только ощипал ему макушку, чтобы приметней был… Ну, он и улетел…
Тимка еле сдержался, чтобы не расплакаться.
- Тебе бы так ощипать голову, небось, не понравилось бы… Вот подожди, я скажу дедушке, он тебе задаст… - проговорил Тимка с угрозой.
На все вопросы Тимки - куда полетел Киликушка, Егорка отвечал, что не знает:
- Полетел и не вернулся…