Сквозь щели сарая скользнул солнечный луч и снова исчез.
- Опять туча набежала!..
- Нет, это облако.
Снаружи загремел засов, дверь открылась, и на пороге появились Кимбр и Орозий. У одного была в руках корзина с лепешками, у другого - мех с водой, в которой были перемыты виноградные выжимки. Рабы с жадностью набросились на еду.
После обеда приказали собираться. Вздыхая и бранясь, рабы натянули влажные одежды и, шлепая по лужам, отправились в путь. Все были утомлены и угрюмо молчали. Только хлопали бичи да позади колонны распевал во все горло подвыпивший Аполлодор.
К Риму подошли на рассвете и остановились на окраине города в харчевне.
- Рад тебя видеть! - приветствовал Аполлодора хозяин харчевни. - Жаль, что ты не прибыл раньше. Вчера вечером Эльвий Медуллий справлялся, нет ли у меня кого из работорговцев. Он хочет отделаться от трех строптивых рабов.
- Так сообщи ему, что я здесь и к его услугам. А сейчас приготовь горячей воды и лохань… Эй, сицилиец! - позвал Аполлодор Клеона. - Иди за хозяином, он покажет тебе, где можно вымыть пса. При одном взгляде на эту собаку начинает чесаться тело: кажется, она собрала на своей шкуре всю грязь и всех блох Сицилии и Кампании. Такой товар никуда не годится… Эй, Орозий!.. Сними с мальчика цепь. Ты же слышишь, что я ему приказываю.
- Вот и радость у нас, - приговаривал Клеон, поливая водой Льва: - горячая ванна и свободные руки. Ничего, Лев, не унывай, мы еще уйдем из неволи! Только не вешай нос.
Лев смирно стоял в корыте и, наклонив голову набок, слушал Клеона. Струи теплой воды и ласковое прикосновение рук приятно щекотали кожу, и пес блаженствовал. Время от времени он встряхивался, обдавая мальчика брызгами и весело скаля зубы.
Вымыв Льва, Клеон по приказу Орозия уложил его на сене в сарае. Надсмотрщик с порога бросил мальчику ремень:
- Привяжи своего дружка, чтобы он за тобой не увязался: сейчас пойдем в баню.
- В баню?!
- Ну конечно. Чего рот разинул? Все вы так грязны, что на вас никто и взглянуть не захочет, не то что купить. Ну, живо привязывай его, и пойдем!
- Его не надо привязывать. Мне достаточно только сказать ему.
- В таком случае, скажи этому оборотню, чтобы он не выл, не лаял и не грыз дверь, когда ты уйдешь.
Клеон присел на корточки перед собакой:
- Теперь пойду купаться я. А ты останешься здесь… Понимаешь?.. Без меня! Слышишь? Ты должен лежать тихо, как полевая мышка. Понимаешь?.. Я ухожу, а ты остаешься.
Клеон поднялся. Лев сделал движение за ним.
- Что я сказал?! - топнул ногой мальчик. Лев покорно улегся, жалобно глядя ему вслед.
Баня, в которую надсмотрщики Аполлодора повели рабов, была тесной и довольно грязной, но Клеону она показалась великолепной. Особенно поразило его обилие горячей воды и большие ванны в полу, где могли мыться несколько человек сразу.
После купания Кимбр и Орозий укладывали рабов на длинных скамьях и растирали - одних маслом теребента, других - пемзой, чтобы хоть на время сделать дряблую или шершавую кожу упругой и гладкой. Волосы самых молодых Орозий завил раскаленными щипцами.
По законам Римской республики, обманутый торговцем покупатель мог взыскать с него убытки, а в некоторых случаях даже потребовать, чтобы торговец вернул ему деньги и забрал свой товар. И все же барышники, продававшие рабов, пускались на всякие хитрости: больным подкрашивали щеки и давали лекарства, от которых у них начинали блестеть глаза и мускулы приобретали временную силу; старым расправляли морщины массажем и разными впрыскиваниями под кожу; на одних напяливали украшения, чтобы скрыть врожденное уродство, других раздевали донага, чтобы показать их красоту и силу. Клеон изумлялся, глядя, как под руками Орозия и Кимбра менялась наружность грязных, заморенных людей, с которыми вместе пришел он в баню. Но вот Орозий подошел со щипцами к нему, и Клеон вскочил и попятился:
- Не трогай меня!
- Как это "не трогай"?.. Ну-ка, подержи его, Кимбр. Кимбр своими огромными лапами прижал локти мальчика к туловищу и стиснул его ноги коленями. Клеон отчаянно мотал головой, стараясь уклониться от щипцов. Рабы смеялись над его страхом. Орозий ударил его по одной щеке, потом - по другой:
- Стой смирно, а то я тебя не так еще нарумяню! Клеон закусил губу. На глазах его выступили слезы.
- Вам же хуже будет, если Лев меня не узнает и перестанет слушаться.
Глава 2. У храма Кастора
Надсмотрщики подняли рабов задолго до рассвета: Аполлодор спешил на форум, где за храмом Кастора работорговцы выставляли по утрам свой "товар" для продажи.
Торг должен был начаться с первыми лучами солнца. Но, видно, те, кто прибыл в Рим раньше, явились на форум еще с полуночи: когда подошли Аполлодор и его рабы, площадь уже была освещена факелами. Работорговцы, переругиваясь между собой, стремились пробиться под какой-нибудь портик или к стене храма, тень которых могла бы защитить днем от палящих лучей солнца. Надсмотрщики кричали на рабов и хлестали их бичами. Рабы, стараясь увернуться от ударов, метались.
Никогда еще Клеону не приходилось попадать в такую сутолоку. Все слилось для него в общий гул, и он крепко держал ошейник Льва, никого и ничего вокруг себя не различая.
На римский форум свозили рабов со всех концов света. Здесь можно было купить быстроногих нумидийцев и славившихся силой каппадокийцев; диких германцев и ученых греков - библиотекарей, писцов, риторов, счетоводов, актеров, музыкантов; здесь были темноглазые финикийские танцовщицы и искусные в рукоделиях гречанки; лиловатые, словно спелые сливы, эфиопки и женщины севера - белые, как снега их родины. Здесь продавали матерей с детьми и детей, похищенных у родителей. На строптивых и тех, кто часто убегал от хозяев, были ошейники. У иных на лицах было выжжено клеймо, и покупатель без объяснений уже знал, чего можно от них ждать, у других колпаки на голове указывали, что они много раз перепродаются и работорговцы за них не ручаются. На военнопленных, словно в насмешку, были надеты венки. Этих продавало государство, и содержатели гладиаторских школ покупали их целыми когортами, чтобы обучить самым разнообразным приемам боя: отныне им предстояло сражаться и умирать на аренах цирков. И у всех этих выставленных на продажу людей ноги, как и у Клеона, были выбелены мелом или краской. И очень многие здесь, как и Клеон, стали добычей пиратов. Барышники скупали их на рынках Танаиса, Эфеса и особенно Сиды Памфлийской и острова Делос, где морские разбойники продавали своих пленников, не скрывая, что они свободнорожденные.
Отчаянно ругаясь и раздавая пинки, Аполлодор пробивался сквозь толпу. Лев волновался и рычал. В колеблющемся свете факелов он казался громадным. От него шарахались. Это помогло Аполлодору довольно быстро достичь стены храма и разместить у ее подножия своих невольников. Отдуваясь, он уселся на камень, с которого, когда начинался торг, глашатай объявлял цену рабов.
За Палатинским холмом засияла розовая полоса, будто кто-то приподнял полу шатра и в него проникли извне отблески пожара. Лев нежно сжал зубами руку Клеона и потянул ее. Мальчик печально покачал головой:
- Нам нельзя отсюда уйти… Ляг, Лев!
Пес повертелся, выбирая место, и, шумно вздохнув, улегся у ног. мальчика.
- Смотрите, Аполлодор, кажется, собирается продать это чудище! - вскричал один из работорговцев.
- Да еще выставил у самого храма! - возмущенно отозвался другой.
- Прекратите болтовню! - огрызнулся Аполлодор! - Нечего совать нос в дела честного торговца!
- Честного? - иронически переспросил сосед. - А кто недавно побывал у Манлиевой колонны?
У Манлиевой колонны на форуме судили воров и мошенников. Аполлодор взбесился и набросился на соседа с кулаками:
- Порождение ехидны!.. Гнусный лжец!..
- Тшш!.. Эдил! - остановил их третий работорговец, указывая на приближающегося к ним человека в белой тоге, которому все уступали дорогу.
В один миг Аполлодор успокоился и скромно уселся на ступеньку храма.
- Вот погоди, оштрафует тебя эдил за то, что ты на форум притащил продавать собаку! - пригрозил сосед.
Аполлодор презрительно выпятил губу:
- Думай лучше о своих делах. Мне эдил не страшен: я не выдаю больных рабов за здоровых, а слабоумных дураков - за ученых библиотекарей.
Клеон видел, что Аполлодор только хвастает, будто не боится: лицо его выражало неуверенность и напряженное ожидание. Притихли и другие работорговцы. Те, возле которых останавливался эдил, заискивающе кланялись и услужливо подводили к нему рабов, на которых он указывал. Слуга сопровождавший эдила, осматривал их, заставляя прыгать, бегать, заглядывал, как лошадям, в зубы и щупал мышцы. Некоторых по приказанию эдила раздевали донага. Вот он остановился перед группой гетулов и сардов, одетых в козьи шкуры.
- Сними с них это! - приказал он хозяину.
Брезгливо осмотрев их кожу, слуга с отвращением вытер о плащ руки:
- Болезни на теле не видно, но… может быть, она скрыта под грязью?
- Сколько ты за них просишь? - холодно спросил барышника эдил.
- По восемьдесят сестерциев за штуку.
- Половины за глаза довольно, - бросил эдил, отходя. Работорговец кинулся за ним:
- Помилуй, достоуважаемый!.. Мне самому они стоили по тридцать. Да еще я внес пошлину! Да заплатил за право торговли! Что же мне останется, если снизить цену?
- Жадные всегда теряют! - отрезал эдил. - В другой раз не жалей расходов на баню. - Отмахнувшись от назойливого работорговца, он остановился перед Аполлодором: - Что это ты сегодня так мало выставил?
- Разбежались, почтеннейший… - Аполлодор жалобно развел руками, стараясь прикрыть Льва от взоров эдила. - Боги бессмертные!.. Что мне пришлось перенести!.. О-о!.. Что пришлось мне видеть собственными глазами!.. Презренные гладиаторы напали на лагерь…
- Не место здесь вести об этом речь! - прервал эдил нахмурившись.
- Я только хотел сказать, почему возникла суматоха и как разбежались мои рабы…
- Этих кто продает? - перебил эдил, указывая на рыжую девушку в ошейнике и трех мужчин, у каждого из которых на лбу было выжжено клеймо.
- Эльвий Медуллий. Они ему надоели: женщина строптива, а мужчины уже несколько раз убегали от своего господина. Вот он и прислал их вчера вечером в харчевню, где я остановился…
- Погоди-ка! - Эдил отстранил Аполлодора. - А это что такое?
Клеон побледнел. Если эдил прикажет разлучить его с собакой, он крикнет Льву: "Возьми!" - и, может быть, их обоих за это убьют.
Аполлодор сделал наивное лицо и ткнул пальцем в титульную дощечку на груди Клеона:
- А вот тут написано: "Сицилиец Клеон, четырнадцати лет, пастух, здоров, продается вместе с собакой".
- Гм… - сказал эдил. - Ты знаешь, что закон…
- Куда же годится пастух без собаки?.. - Аполлодор показал эдилу глазами, что их слушают посторонние, и вполголоса добавил: - Прости, почтеннейший, я забыл спросить, доволен ли ты рабыней, которую я дал тебе в канун январских календ?
- Доволен, - отрывисто ответил эдил, искоса поглядывая на Льва. - Если собака продается не отдельно, то пусть останется. - Он повысил голос, чтобы соседи Аполлодора могли его слышать: - Значит, эта собака продается не как животное само по себе, а в дополнение к пастуху?.. Ну, пусть остается… Она служит как бы указанием, чем занимается ее хозяин. Так же как палочка для письма и дощечка, покрытая воском, указывают, что вон тот старик - писец. Все же постарайся продать их поскорее, - шепнул он Аполлодору.
Эдил пошел дальше. Клеон и Аполлодор облегченно вздохнули. "Нас не разлучат!" - радовался Клеон. А работорговец самодовольно усмехался: "Умный человек всегда может избежать штрафа".
Едва отошел эдил, возле Аполлодора остановились четыре носильщика с нарядной лектикой. По узким улицам столицы езда на лошадях была запрещена, и богатые люди, не желая утомлять себя ходьбой, приказывали рабам таскать их по городу в крытых носилках, называвшихся в Риме лектиками.
Из-за шелковой занавески высунулась женская рука с такими блестящими ногтями, что в первую минуту Клеон принял их за перламутровые наконечники. Рука нетерпеливо раздвинула занавески, и из лектики выглянула молодая женщина. Клеон уставился на нее с откровенным изумлением: ни у одной женщины не видел он таких черных, взлетающих к вискам бровей, таких огромных и блестящих глаз, таких красных губ, таких золотистых волос и такого множества сверкающих камней в прическе, в ушах и на шее. Мальчик был восхищен.
Не слушая витиеватых приветствий Аполлодора, молодая женщина пристально смотрела на рыжеволосую девушку и трех заклейменных рабов, потом скользнула рассеянным взглядом по лицам остальных невольников и, заметив восхищенный взгляд мальчика, ласково ему улыбнулась. Клеон ответил улыбкой и умоляюще посмотрел ей в глаза. "Купи меня… Купи!" - мысленно умолял он. Женщина, казалось, поняла немую просьбу и, наклонившись к Аполлодору, спросила:
- Что ты хочешь за этого пастуха?
"Вот счастливый случай, о котором говорил Галл! - Клеон тревожно взглянул на Аполлодора: - Только бы не запросил слишком много!"
Но, прежде чем Аполлодор успел ответить, раздался голос глашатая:
- Дорогу благородному Гнею Станиену!
Глава 3. Торг
Толпа расступилась, пропуская группу людей, окружавших пышно убранную лектику с откинутыми занавесками. Толстый лысый человек в латиклаве, опираясь локтем о подушку, высокомерно поглядывал вокруг. При его приближении молодая женщина скромно задернула занавеску своей лектики. Клеон удивился: толстяк не обратил никакого внимания на красавицу. Брезгливо выпятив нижнюю губу, он кивнул одному из своих рабов, и тот, выслушав его, обратился к Аполлодору:
- Мой господин Гней Станиен желает говорить с тобой.
Работорговец поспешил к носилкам важного толстяка:
- Да благословят боги твой счастливый приход, досточтимый Гней Станиен! Чем сможет услужить тебе такой ничтожный человек, как я?
Движением подбородка толстяк указал на рыжую девушку:
- Эта в ошейнике… очень строптива?
- Она противилась воле своего господина, и он желает продать ее.
- Что она умеет?
- Ткать, прясть… Она из племени тевтонов…
- Этим все сказано, - прервал его Станиен. - Дешевый товар… Но для мастерской моей жены как раз нужна ткачиха. Сколько за нее просишь?
- Всего лишь две тысячи сестерциев.
- Что-о?! Две тысячи сестерциев!.. За тевтонку, неспособную к музыке и танцам?! Неслыханно!.. Тысячу хочешь?
- Высокочтимому Гнею Станиену не пристало торговаться с бедным человеком. К тому же рабыню эту продаю не я. Цена назначена ее хозяином. Если для тебя это дорого, обратись к кому-нибудь другому. На рынке многие продают дешевых рабов. Только уж пеняй на себя, если покупка окажется негодной… Но, прежде чем уйти, посмотри, от какой красоты отказываешься! - Торговец подвел к лектике рыжеволосую. - Пощупай, какая нежная кожа! А волосы!.. Чистая медь!
Станиен провел рукой по плечу упирающейся девушки и промямлил:
- Да… кожа нежная… Но северянки плохо переносят наш климат и быстро теряют свежесть…
В лектике, принадлежащей молодой женщине, внезапно откинулась занавеска:
- Я плачу две тысячи сестерциев! - важно объявила красавица и с любезной улыбкой повернулась к сенатору: - Я как раз собиралась купить ее, когда прибыл ты, могущественный Станиен. Но раз она тебе не подходит… - Молодая женщина махнула Аполлодору: - Подведи-ка сюда эту северянку. И тех, клейменных, тоже.