– Не певцы и танцоры, которые присвоили монопольное право называться творческой интеллигенцией, не академики больших и малых званий, которые сегодня спокойно создают академии, а прежде всего те структуры государства, которые дают жить и петь поэтам и танцорам, которые дают жить и петь ученым и всем остальным!
Вот на какую высоту поднял Бурбулис сотрудников органов безопасности, у которых доселе высшим мерилом их воспитательных, общеобразовательных, культурных, гуманитарных, научно-технических, профессиональных, специальных и иных человеческих достижений было одно слово – чекист, а на праздничный день – расхожая фраза о "рыцарях плаща и кинжала"!
– Третий приоритет я называю немножко возвышенно: правостимулирующий приоритет деятельности органов безопасности, – сказал далее Бурбулис. – В основе деятельности – закон. И это для нас принципиально новое отношение к работе…
Для Бурбулиса, может, и новое. Для всех, кто работал с Андроповым пятнадцать лет и далее под началом Крючкова, вопрос о беззаконии в КГБ не стоял. Наоборот, много говорилось и напоминалось на каждом шагу, что чекист – законопослушник! Для фигурантов, искавших обходных путей, карьера в КГБ заканчивалась.
Лишь однажды прокололся Бурбулис.
– Скажите мне, – обратился он к сидящим в зале, – почему при абсолютном выводе, который мы знаем, о том, что процветает государственно-чиновничья коррупция, что это даже не задачка на ночь, это констатация реальности, почему сегодня нет ни одного полноценного, полнокровного результата, ни одного достойного общественного резонанса?
Из зала хором: "Нет закона!"
Помявшись, смутившись, что-то прикинув, госсекретарь пообещал:
– Закон будет, в мае…
Тут же перевел разговор на действующий резерв КГБ, "рекрутированный" коммерческими структурами. Потом перешел к системе информационно-аналитического обеспечения органов власти. Указал на известные всем недостатки: разобщенность структур, коллективная безответственность, невостребованность информации, особенно прогностической.
– Мы не временщики, – сказал Бурбулис, – и нам нужна объединяющая структура, которая бы соединила задачи государственного уровня Центра и регионов, обеспечивала бы единую методологическую базу по информационной деятельности, правилам ее обработки, четко сформулировала бы, из чего может выражаться результат…
И неожиданно из зала, негромко, но слышно:
– Выражаться не проблема, это в России умеют!
– Вот-вот, – не понял Бурбулис, – я передам Борису Николаевичу очень серьезную удовлетворенность содержанием совещания. Не было пафосных речей, не было бранных слов, больших и малых…
Геннадий Эдуардович молча, как хороший актер, умеющий весьма профессионально "держать паузу", не спеша собрал листки, засучив рукав, посмотрел на золотые швейцарские часы (специалисты по валюте и контрабанде в кулуарах говорили, что стоят они 60 тысяч долларов) и закончил:
– Могу только сказать в заключение, что Президент, Правительство, Верховный Совет, я думаю, Сергей Александрович меня поддерживает (полуоборот в сторону Филатова), максимально сегодня заинтересованы, чтобы выпрямились сотрудники, чтобы они получили в ход этот наш политический и гражданский заказ защитить Россию в это труднейшее время и защитить себя, если хотите, честь своего дела, честь своей профессии. Еще раз поклон вам от Бориса Николаевича и хорошей работы…
Кто он – Первый заместитель?
Этот вопрос, как ржавый гвоздь, все время торчал у меня в голове и не давал покоя. Глядя на Анатолия Аввакумовича Олейникова, я все время ловил себя на мысли, что невольно сравниваю его с предыдущим Первым замом главы КГБ – Филлиппом Денисовичем Бобковым!
В сравнении Олейников, прямо скажем, проигрывает Бобкову. Проигрывал не потому, что звезд на погонах меньше и моложе по возрасту – это дело наживное. Стать Первым могут многие, – быть им – редчайшее дарование. Это как в армии – миллионы солдат, офицеров и только одна должность начальника генштаба. Первый заместитель в КГБ или МБ – это и есть начальник генштаба. Необходим талант. Либо он есть, либо его нет. У Бобкова был талант, он был Первым. Олейников стал Первым, как, впрочем, могли стать и другие, – но быть Первыми им не дано.
Я хорошо знал Анатолия Аввакумовича, работал с ним вместе в равнозначной должности и звании, играл в одной команде, могу заверить, что он был прекрасным спортсменом, хорошим товарищем, профессионалом, полностью соответствовал своей должности и званию полковника, но на Первого… Нет, не тянул!
Первый заместитель – это ферзь на шахматной доске. Он кардинал, второе лицо в табеле о рангах, по должности и положению после "короля" – министра МБ Баранникова. Ключевая фигура министерства. Его мозг, его штаб, его главный разработчик, начальник оперативной "кухни", генератор идей, носитель государственных секретов… От руководителя такого уровня зависит успех государственных дел, судьба многих тысяч людей. Одним словом, как принято сейчас говорить – ОБН, очень большой начальник. Вот такую неимоверно и несоизмеримо большую должность неожиданно для всех получил скромный полковник Инспекторского управления…
По плечу ли ему эта ноша? – Этот вопрос задавали многие.
Некоторое представление о личности Олейникова дает его выступление на семинаре руководителей территориальных органов госбезопасности России.
Вот "основополагающие установки":
"Мы заложили главный принцип, что мы отошли от наименования "противник" и будем работать по тем службам, которые работают против нас, которые, если говорить старым языком, враждебны нам".
Смысл понятен? Против кого "мы заложили…"?
Или: "Если взять по большому и простому счету, мы шестую и четвертую линии вместе соединили и сделали такой конгломерат с теми же старыми задачами, можно сказать, что и раньше – защита экономики. Но кое-что убрали. Тут были различные мнения: иметь – не иметь, но все-таки мы ее выдвинули на третий план, потому что экономика сейчас навязла у всех в зубах".
"Иметь – не иметь…" Кого, что? Я слушал и думал: "Не берусь судить, как у Олейникова с "экономикой", но с языком явно нелады.
Еще образчик нового, теперь уже "профессионального" подхода к борьбе с организованной преступностью:
"Мы пришли к выводу, что организованная преступность слишком широкое понятие. Поэтому взяли и решили отвечать за контрабанду и коррупцию, а через нее (через контрабанду или коррупцию?) просматривать всю организованную преступность. По сути дела, это управление по борьбе с организованной преступностью, но оно будет отвечать чисто за контрабанду и коррупцию, но через призму будет смотреть на всю организованную преступность".
Так-то вот! Понятно, как будет по-новому, "через призму"? А для убедительности – критикует все старое! Чтоб камня на камне…
– Мы решили создать Штаб, чтобы как-то организовывать… – Вы знаете, Центральный аппарат КГБ был такой мощной махиной, каждое управление жило своей отдельной жизнью, несвязанной, много неувязок между управлениями, на высоком уровне был бюрократизм. И практически не было такого централизованного органа, который бы направлял все управления на определенные задачи, на определенное пополнение информационной базы…
Видать, для придания новой структуре еще большей значимости, Олейников решил поднять ее на уровень государственной важности:
– Чтобы как-то объединить всю информацию, То есть, чтобы вся информация как внутри него сходилась, так и выходила… нужен Штаб. Это орган, который бы сосредоточивал по заданиям Правительства, Президента, Верховного Совета на решение определенных задач определенные силы…
Теперь, понятно? Нет? Господи, какие же вы бестолковые…
– Мы сейчас сидим на информационном голоде по большому счету. С территорий у нас поступает где-то процентов двадцать той информации, что когда-то поступало. Решили создать Штаб… в составе двух управлений. Это информационно-аналитическое, чтобы выдавать в верхние эшелоны власти, и оперативное управление… Это больше, грубо говоря, толкачи (?!), которые будут сидеть и требовать чего-то, но главное, нам надо, чтобы они сосредоточивали на конкретных задачах, не так, в общем, – смотрите туда-сюда, занимайтесь тем-то, а решать определенные задачи, что сейчас от нас конкретно требуют. Это прозвучало в выступлении Бурбулиса.
Долго и бессвязно вещал Олейников, цитировать его речь далее некорректно. На слуху еще были доклады генерала армии Бобкова. Опытный, мудрый политик всегда писал доклады только сам. Точнее сказать, наговаривал стенографистке текст своего будущего выступления. А в кабинете, в уголочке, молча сидел приглашенный им опытный оперработник и слушал. Затем, во избежание возможных ошибок, допущенных стенографисткой после расшифровки, оперативник читал текст и вносил поправки. Обычная работа адъютантов, помощников, секретарей с целью экономии времени большого руководителя…
Олейников делал ссылки на такие "авторитеты" как госсекретарь Бурбулис или заместитель премьера Шохин.
Иногда его заносило, как Хлестакова:
– Я тут к Хасбулатову ходил… Шумейко дергаю каждый день за галстук: "Давай проталкивать Закон об оперативной деятельности…"
В ответ из зала укоризненные взгляды и молчание.
– Я вам скажу откровенно, Президент сейчас жестко ставит вопрос о том, чтобы Министерство безопасности начало функционировать. Министерства, которые сейчас созданы, если сказать по большому счету, они больше "координирующие", с трудом формируются, нет влияния на местах, слабы…
Олейникова постепенно все больше стало заносить. Он уже хвастался тем, что якобы Минбезопасности сейчас единственное, которое "еще хоть как-то функционирует", а остальные министерства и ведомства вообще не работают.
– Поэтому Президент ставит вопрос: "Братцы, помогите нам в укреплении российской государственности! – Разоткровенничался Олейников перед аудиторией. – В исполнительской работе структур!"
Сделав небольшую паузу, Олейников решил сгладить беспомощность Президента:
– Вы сами знаете, на местах идет тяжба, иногда вражда между различными структурными представителями Президента, местной администрацией…
Не зная, где найти место органу безопасности, Олейников сформулировал свою мысль следующим образом:
– Поэтому где-то нам тоже надо принять и сделать, эта задача, конечно, ребром не ставится… Надо найти свое место… Вы все представители республик и знаете, что сейчас другая крайность пошла на самостоятельность, если сказать по-украински…
Он еще что-то плел невнятное, затем перекинул разговор на Северный Кавказ, Чечено-Ингушетию, где "практически никто не знает как эту проблему решить", а "мы тут организовали приличное информационное обеспечение всех процессов…"
Помните Ленина крылатую фразу "научиться торговать"?
Аввакумыч вдруг начал озвучивать одну ленинскую "установку" за другой.
– Что нам делать дальше после вывески, создания структуры? Что необходимо для нормального функционирования органов безопасности? Первое. Те объекты КГБ, которые остались недостроенными по причине отбытия СССР в "нети", в которых нет сейчас особой нужды, а также многие другие участки, закрепленные за Министерством под далекую перспективу, надо реализовывать на аукционах, как сейчас это принято в деловом мире. Посмотреть, что у нас можно продать за хорошие деньги. Надо это делать.
Эх, Аввакумыч! Ленин ведь призывал "научиться торговать", а не продать с молотка за копейки Россию, как это сделал Чубайс! Впрочем, как видим, идея продать принадлежит вовсе не Чубайсу, а Бурбулису, чьи "установки" сейчас так рьяно озвучивал Аввакумыч… Чубайсу и в голову не могло прийти, что помимо промышленности, земли, сырья можно оказывается еще и… продать государственную спецслужбу! А почему бы и не продать, если Бакатин даром отдал США сверхсекреты КГБ!
Прямо скажем, неуклюже мыслил и говорил Олейников. Ни руководители органов и подразделений, ни рядовые чекисты не приняли Аввакумовича. Даже обещания добиться для сотрудников права бесплатного проезда в общественном транспорте, денежной компенсации за поднаем жилья и увеличения командировочных расходов не прибавили авторитета Олейникову. Собравшиеся знали, что творится в Москве и регионах.
Душное, безотрадное состоялось совещание…
Подумалось и другое: "Если первые руководители главного органа безопасности "демократического" государства говорят как оппозиционеры – плохи дела у этого государства!"
Встреча с Баранниковым
Итак, совещание закончилось. Моя работа как главного редактора "Вестника контрразведки" только начиналась, – вскоре я был вызван к министру. О чем пойдет речь, гадать не приходилось: конечно, о публикации отчета и о статье самого Баранникова, которую уже подготовили для номера.
В кабинете Баранников предложил сесть. Пристальные, доброжелательные глаза… Расспросил о семье, коллективе редакции… И неожиданно в упор:
– Ваше впечатление о совещании?
– Тяжелое, товарищ министр.
Он понял, расшифровки не потребовал. А вопрос мой предугадал:
– Речь госсекретаря дайте в общем отчете, основные положения…
Признаться, я не с восторгом воспринял указ президента о назначении Баранникова на пост министра МБ. Правда, после Бакатина можно было назначить даже Мавроди. Несколько позже, узнав, что Виктор Павлович Баранников прошел в МВД путь от рядового опера-лейтенанта до генерал-полковника, министра, не по бумажкам двигался, как некоторые, а под огнем на оперативке – отношение к нему резко изменил. Зауважал его и пришедшую с ним из МВД команду. Пахари пришли к нам, не приспособленцы – спутники многих нынешних чинов высокого ранга.
Короткой была беседа, но внутренне очень важной для меня. Было понятно: к руководству пришел человек дела, с твердой позицией.
– Я не знаток тонкостей чекистской работы, – сказал он по поводу своей статьи для "Вестника". – Но если взглянуть на будущее министерства с точки зрения оперативной работы, которая в основе своей одинаково характерна для МБ и МВД, то хочу сказать коллективу следующее… Именно в обращении, а не в статье. – Он протянул мне рукописные листки: – Прочтите здесь.
"Первое. Создание министерства – это значительное явление в жизни России. Это реальность, пробивающаяся сквозь тяжелейший социально-экономический кризис и нынешнее сумбурно-хоатическое состояние общества. Мучительно трудно, но надо двигаться вперед, всячески поддерживая ростки нового в оперативной работе каждого. Нас ждет сложный, противоречивый и многослойный процесс. Наша деятельность сегодня, как и всех других правоохранительных органов, не соответствует политической, экономической и криминогенной обстановке в стране.
Второе. Время неопределенности положения каждого, идейного разброда и шатаний, реформирования органа в целом, споров, дискуссий, кривотолков и пересудов будем считать закончившимся. Пора работать!
Третье. Чтобы уйти дальше от поверхностной модификации и простой перегруппировки сил, выработать концепцию безопасности, нужен анализ прошлого и настоящего. После августовских событий из КГБ были выведены мощные подразделения, надежно обеспечивавшие безопасность страны – отделилась внешняя разведка, ушли войска КГБ, правительственная связь, охрана, подразделение "Альфа" и другие. Мы будем работать с тем, что осталось. Мы не принадлежим ни к какой партии, политическим течениям – защищаем безопасность России, соотечественников, служим только Закону.
Четвертое. Новые структуры МБ позволяют вести успешную работу по выявлению и пресечению подрывной деятельности иноспецслужб, защитить экономику, усилить борьбу с терроризмом, коррупцией, контрабандой, наркобизнесом, вместе с милицией и другими органами нейтрализовать преступность во всех ее проявлениях.
Пятое. Поднять престиж нашей профессии, уровень моральной и духовной жизни сотрудников. Как и прежде, при всех трудностях и перипетиях современной жизни наши сотрудники должны быть скромными, честными, порядочными людьми, заслужить уважение людей.
Шестое. О нашем предшественнике КГБ СССР и МБ РФ как преемнике. Было бы глупо, бессмысленно и безнравственно отрицать историю органов госбезопасности, механически перевернув ее страницы, а то и вовсе умолчать о них или обливать помоями. Были печальные, трагические страницы в годы культа, но и нельзя перечеркнуть все достигнутое ВЧК-КГБ, все труды, все лишения, профессионализм и самоотверженность чекистов в годы войны, прошедших тяжкие испытания в послевоенный период, выполнявших свой долг и делавших все возможное по укреплению законности и правовой защите своих соотечественников.
Седьмое. Мы должны владеть политической и оперативной обстановкой в России, в странах содружества и за рубежом, нести ответственность за оперативность, качество и объективность информации, действовать грамотно, четко, нужна компетентность, наступательность, целеустремленность, инициатива. Каждому работать творчески, искать новое, выходить в рабочем порядке с конкретными деловыми предложениями по любому вопросу на любой уровень, в чем, я думаю, сыграет свою роль и "Вестник контрразведки".
Давайте работать под лозунгом – равнодушным и безучастным не должно быть места в наших рядах!"
…Уходил я от Виктора Павловича Баранникова с каким-то забытым в последнее время чувством. Я бы не сказал: с оптимизмом, с верой в будущее МБ. Но уже не в том угнетенном и униженном состоянии, в каком пребывало большинство из нас, переживших трагический перелом нашего времени.
Остается лишь сожалеть, что сердце Виктора Павловича Баранникова не выдержало тяжелейшего морального, психологического и физического давления. Баранников, как честный человек, не вписался в президентскую команду. Но костяк чекистов-профессионалов он сохранил.
Он скончался в июле 1995 года. На его похороны пришли многие сотрудники и отставники как ФСБ, так и МВД. Пришли многие видные коммунисты, оппозиционеры других партий, депутаты госдумы. Баранников перед кончиной открыто выступал против нынешней власти. Тут были Купцов, Ачалов, заместитель директора ФСБ Сафонов. Начальник управления кадров генерал Соловьев сказал о Баранникове:
– Он был сильный и порядочный человек, его любили и уважали…
VI. КРУГОВАЯ ОБОРОНА ВЛАСТИ
Отзвучал и растаял неземной голос Бурбулиса. Из воздвигнутых им замков вернулись к своим разбитым корытам руководители местных управлений, контрразведчики, защитники рубежей Отечества.
Баранников, которого через год уволят, зажатый новыми, еще не закрепленными законодательно установками, пытался привести в движение наспех сколоченную систему МБ. Однако система госбезопасности – государственной безопасности! снесенная до основания, подобно памятнику Дзержинскому, столько лет была парализована, что придать ей "ход" (по Бурбулису), боеспособность и наступательность в ближайшие годы едва ли было мыслимо.
Власть озабочена самовыживанием. Чекист по природе своей – государственник. Лиши его этой высокой обязанности, и пожнешь в лучшем случае оппозицию, в худшем – безответственность и анархию.
Вся череда реформирования силовых структур – форма борьбы несостоятельной власти с оппозицией в спецслужбах и соответственно в обществе. Во имя самосохранения власть сознательно жертвовала безопасностью государства. Отсюда идеология отказа от самого понятия "внешняя угроза" и матерное слово демократов – "патриот".