С первого часа формирования Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов Пальчинский в его составе. 22 марта он назначается товарищем министра торговли и промышленности, товарищем председателя ОСОГ с предоставлением ему прав председателя этого совещания в отношении вопросов, касающихся металлов и топлива.
Пальчинский писал: "После Февральской революции вся работа на оборону оказалась сосредоточенной в моих руках".
Он успел создать Государственное экономическое совещание, прообраз будущего советского Госплана, и вытеснил (или почти вытеснил) посредников-спекулянтов из топливного, металлического рынков. Показательно, что многие промышленники выступали против государственного регулирования.
Кроме того, позиция Пальчинского по продовольственному вопросу тоже устраивала далеко не всех. Он выступал за отмену ограничений на крестьянскую торговлю хлебом, а правительство, наоборот, видело в зарегулированности хлебной торговли выход из кризиса. На деле же получалось, что функционировал "черный рынок", вздувавший цены.
Но главное - стать военным министром и возглавить правительство ему не дали. Он был неудобен для крупного капитала. Он проиграл вместе со всей промышленно-финансовой элитой, затеявшей Февральскую революцию и оказавшейся неспособной к государственному строительству из-за непонимания природы российского общества. Но не эмигрировал, остался в России, принимал активное участие в организации Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), создании плана электрификации страны (ГОЭЛРО), проектировании Днепрогэса, организации топливной промышленности. Был расстрелян 22 мая 1929 года по приговору коллегии ОГПУ как контрреволюционер.
Экономическая обстановка в России к лету 1917 года созрела для появления на сцене "сильной руки". Эту роль взялся сыграть Керенский, по иронии судьбы, сын директора симбирской гимназии, которую окончил Ленин. В 1909 году защищал на судебном процессе большевиков, участников экспроприации на Урале, выступал в защиту Бейлиса на процессе по обвинению последнего в ритуальном убийстве. Он был известным адвокатом, депутатом Думы, председателем фракции трудовиков-социалистов, заместителем председателя Исполкома Петроградского Совета. С 1915 года он являлся руководителем (вместе с Н. В. Некрасовым) ассоциации масонских лож "Великий Восток народов России"; именно принадлежностью к масонству можно объяснить категорическое его возражение против передачи царской власти брату Николая II великому князю Михаилу, что привело к разрушению традиции имперской государственности и образованию слабой республики.
Он был двойствен как политик, опираясь сразу на обе главные силы, на умеренных социалистов и на крупную буржуазию, и в конце концов был разорван ими, упустив возможность стабилизировать ситуацию.
В 1917 году, словно отражая российскую революционную ситуацию, во Франции тоже едва не вспыхнула революция: взбунтовалась армия, и 30 тысяч солдат двинулись на Париж. Премьер-министр Клемансо отреагировал быстро и жестоко. Были проведены аресты в столице, солдат остановили пулеметами и расстреляли организаторов по скорым приговорам полевых судов.
Отголоски этих событий дошли и до Петрограда, но имели иной финал.
В России политическая элита уже утратила главный мотив военных действий, отказавшись от идеи овладеть черноморскими проливами и Константинополем. Но главных политических требований масс (мир, перераспределение земли, отказ от огромных зарубежных долгов) она не собиралась выполнять. В это время раздался призыв Керенского "Отечество в опасности!", но вопреки ожиданиям, что население откликнется на этот клич Великой французской революции, публика осталась равнодушной. 16 июня началось наступление Юго-Западного фронта. В первые дни было взято 18 тысяч пленных, заняты города Галич и Калиш. 8-я армия генерала Л. Г. Корнилова рвалась к румынским нефтепромыслам, взятие которых усилило бы экономическую блокаду Германии.
Германия была вынуждена направить австро-венграм подкрепления, ситуация выровнялась. Затем немцы перешли в наступление. Русские оставили города Тарнополь и Станислав.
Это было военное поражение Временного правительства. Хотя союзники, подталкивая его к малоподготовленному наступлению, добились отвлечения немцев с Западного фронта, они тем самым уменьшили шансы на сохранение единой России. Попытки наступления русской армии на других фронтах также закончились неудачей.
Армия содрогнулась.
Генерал Л. Г. Корнилов, назначенный командующим Юго-Западным фронтом, послал правительству телеграмму: "Я заявляю, что отечество гибнет, а потому, хотя и не спрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах для сохранения и спасения армии и для ее реорганизации на началах строгой дисциплины, дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право видеть лучшие дни".
Он потребовал введения смертной казни за воинские преступления.
На фронте была введена смертная казнь, стали действовать военно-революционные суды. Корнилов приказал расстреливать дезертиров и грабителей, выставляя их трупы напоказ на дорогах с соответствующими надписями. Он сформировал ударные батальоны из юнкеров и добровольцев для борьбы с дезертирами и грабителями, запретил митинги. Он действовал по собственной инициативе, без разрешения правительства. Это было начало сопротивления развалу страны, которое вскоре обрело форму Добровольческой белой армии.
Испытав страх, "солдатская демократия" несколько присмирела.
Корнилов заявил претензии на роль диктатора, и Керенский должен был определиться.
Авторитет Лавра Георгиевича был огромен. Отец - русский казачий офицер, мать - крещеная казашка. Службу проходил в Средней Азии, отличился дерзкими разведывательными вылазками на территорию Афганистана и Персии. Служил в Китае военным агентом (атташе), был в командировке в Индии. Автор книг о Китае и Средней Азии. Участник Русско-японской войны. Командовал дивизией в Первую мировую войну, попал в плен, бежал. Он был одним из организаторов Добровольческой армии и погиб в начале Гражданской войны.
Все эти люди (Корнилов, Пальчинский, Деникин) и подобные им, имевшие скромное происхождение, составили основу антибольшевистского сопротивления. Но если бы их спросили, почему в феврале, марте, апреле 1917 года, когда в революционной горячке надо было взять власть в свои руки, они оказались бессильны, они бы не знали, что ответить. Вышедшие из петровской служилой интеллигенции, они, как и их более искушенные в политике ровесники Милюков и Гучков, оказались слабее простонародной антигосударственной стихии.
Культурные расхождения и противоречия во всей массе русского народа отметил выдающийся культуролог Владимир Вейдле, оказавшийся после революции в эмиграции: "Ленин был едва ли не одареннейшим из всех революционеров, когда-либо делавших революцию.
Свой изумительный талант революционера доказал всем своим руководством революцией, лишь по видимости основанном на учении о классовой борьбе, на самом деле проистекавшим из понимания исконной, хоть и дремотной, вражды русского народа не столько к кулаку и толстосуму, сколько к барину, то есть человеку, быть может, и небогатому, но носящему пиджак и воротничок, читающему книжки, живущему непонятной и ненужной народу жизнью.
При встрече с народом новая Россия разбилась о наследие Древней Руси, не преобразованное Петром и его преемниками на троне или у трона.
Лучшей гарантией успеха было для революции истребление правящего и культурного слоя, и эту гарантию Ленин от народа получил.
После Октября полуинтеллигенты пришли к власти, а интеллигенция более высокого культурного уровня оказалась выгнанной или уничтоженной".
Война между петровской и допетровской Русью сопровождалась расколом и в самой петербургской группе. Взрыв внутри политического класса вызвал никем не предвиденное потрясение катастрофической мощи. То, что вначале выглядело как переход власти от элиты к контрэлите, вдруг стало неуправляемым процессом. У контрэлиты не хватило сил удержать положение. После столыпинской попытки модернизовать догосударственные общинные основы жизни народа петербургская элита не смогла предложить ничего конструктивного. "Россия была необъятным мужицким царством, с очень слабо развитыми классами, с очень тонким культурным слоем, с царем, сдерживавшим это царство и не допускавшим растерзания народом этого культурного слоя" (Николай Бердяев).
В революционных событиях в Петрограде со всей очевидностью присутствовал русский бунт в его классическом выражении пугачевщины.
"Русские бунты, - отмечал исследователь, - весьма сложное и противоречивое явление. С одной стороны, они несли на своих знаменах освобождение от гнета, деспотизма, произвола и тем самым привлекали массу обездоленных людей; с другой - там, где устанавливалась повстанческая власть, были налицо все признаки поворота к еще более страшным и жестоким формам общественного устройства".
С учетом внутреннего разлома в русском народе крах Временного правительства был предопределен.
Глава десятая
Последний аргумент: призыв к "улице". Полувосстание. Попытка арестовать Ленина. Промышленники ищут союза с генералами. Генерал Корнилов
Гражданская война не сразу выплеснулась со всей стихийной силой, она накатывалась волнами. Первая большая волна после февраля случилась в начале июля, когда неожиданно вспыхнуло большевистское восстание. Троцкий назвал его полувосстанием.
Казалось бы, власть у просоциалистического Временного правительства, и у большевиков нет никаких шансов.
Первый Всероссийский съезд Советов, где большевики значительно уступали меньшевикам и эсерам (102 против 533), не поддержал требование большевиков о передаче власти Советам и поставил этим последних в межеумочное положение. Но была еще "улица".
Состоявшаяся 18 июня демонстрация собрала до полумиллиона человек. "Все заводы и все полки вышли с большевистскими лозунгами. Авторитету Съезда был нанесен непоправимый удар!"
Демонстрация подняла авторитет Сталина, ставшего организатором "улицы".
Но еще более грозные события разыгрались 4 июля.
Восстания, как такового, в начале не было, но состоялась проведенная Военной организацией большевиков массовая антивоенная и антиправительственная демонстрация. Главные лозунги - отказ от начала нового наступления на фронте и передача власти Советам. Настроения демонстрантов прежде всего определяло нежелание петроградского гарнизона отправляться на фронт.
Это было спонтанное "полувосстание". Демонстранты захватили Петропавловскую крепость, группа солдат едва не арестовала Керенского. Рабочая секция Совета вышла из подчинения руководству Совета, выступила за передачу всей власти Советам и за организацию специальной комиссии по обеспечению мирного перехода власти.
В этой обстановке нарастающего хаоса руководство Совета обратилось за помощью к армейским комитетам Северного фронта, контролируемым меньшевиками и эсерами, чтобы те прислали войска для установления порядка. Войска расстреливали демонстрантов.
Кроме того, правительство объявило о деятельности Ленина как немецкого шпиона.
В итоге "полувосстание" закончилось тяжелым поражением большевиков. В Петрограде настроения резко переменились.
Пятого июля ЦК призвал прекратить уличные выступления, но было поздно: основные политические силы поняли, что надо защищаться от большевистской угрозы.
В этот же день была разгромлена редакция газеты "Правда", Ленин едва успел покинуть ее, несколько сотрудников редакции были арестованы.
Седьмого июля ушел в отставку министр-председатель Временного правительства Г. Е. Львов. Керенскому было поручено формирование нового кабинета.
Были приняты жестокие меры, разрешавшие заключать в тюрьму на срок до трех лет за выступления против государственной власти, на фронте командиры получили право стрелять по отступающим без приказа войскам, восстанавливалась смертная казнь. Большевистские газеты были закрыты. Был издан приказ об аресте Ленина, Зиновьева, Каменева.
Каменев был арестован, Ленин и Зиновьев скрылись.
Известие об ордере на арест Ленин получил у Сергея Аллилуева, на квартире которого обитал Сталин. Позиция Сталина с самого начала была решительной: Ленину ни в коем случае нельзя сдаваться властям.
Большинство соратников (Троцкий, Луначарский и др.) достаточно легкомысленно советовали сдаться и на открытом суде разоблачить правительство, сделав из процесса Ленина "дело Дрейфуса". Ленин колебался. 7 июля он заявил, что готов сдаться, если приказ об аресте утвердит ЦИК. С этим заявлением в Совет отправились Орджоникидзе и Ногин, чтобы получить гарантии безопасности для Ленина и подтверждение незамедлительного и честного суда. Гарантий они не получили, а услышали уклончивые рассуждения, что будет сделано все возможное для обеспечения прав Ленина. Ленин решил не сдаваться.
Июльское поражение снова вывело Сталина к самой вершине партийного руководства. Ленин и Зиновьев скрылись в Разливе, где жили в шалаше, Каменев сидел в тюрьме, Троцкий добровольно сдался властям и тоже сидел. На свободе оставался единственный член "узкого бюро" - Сталин.
Активная и решительная его позиция по защите Ленина, а затем обеспечение связи вождя с ЦК по-человечески их сблизили. Одно дело теоретические и организационные труды, и совсем другое - вопрос жизни и смерти. Даже изменение Лениным своей внешности прошло при участии Сталина, который лично сбрил ленинскую бородку. Уходя в подполье, Ленин должен был ощутить признательность этому не всеми понимаемому, грубоватому грузину, в котором не было интеллигентских манер, как у Каменева или Зиновьева.
На плечи Сталина легло все дальнейшее руководство партией.
Передав правительству "неограниченную власть", ЦИК положил, таким образом, конец и своей власти. Большевистский лозунг "Вся власть Советам!" больше ничего не значил.
Теперь у большевиков не осталось никаких легальных средств борьбы за власть.
Впрочем, "неограниченные полномочия" правительства должны были реализоваться не интеллигентской говорильней, а решительными действиями по наведению порядка. Другими словами, выбор был простой: либо Ленин, либо Корнилов.
После трудных споров пять политических партий (социалисты, эсеры, социал-демократы, кадеты, "народная свобода") решили создать коалиционное правительство.
Показательно, что управляющим военным министерством был назначен эсер, в прошлом руководитель Боевой организации эсеров, комиссар Юго-Западного фронта Борис Савинков, за которым стояла фигура генерала Корнилова. Савинков был убежденным сторонником продолжения войны "до победного конца".
Появление в правительстве Савинкова свидетельствовало о том, что премьер и его ближайшие партнеры Н. В. Некрасов и М. И. Терещенко, связанные с французским масонством, склонялись к союзу с армейским руководством.
Надо полагать, для Савинкова не были секретом настроения большинства генералов, которые, не являясь сторонниками отрекшегося императора, все же выступали за наведение порядка в армии и в тылу. Однако в генеральской картине будущего не было видно ни левых социалистов, ни даже умеренных. Их политическим лидером был Александр Гучков. Он еще в марте стал консультироваться с армейской верхушкой, понимая, что рано или поздно революционная стихия должна быть укрощена, и никакой иной силы, кроме военной, у российских государственников нет. Гучков предполагал, что можно вернуться к ситуации, которая могла бы сложиться, если бы ему удалось совершить в конце 1916 года военный переворот и не дать революции выплеснуться на улицы столицы.
Заодно с Гучковым был промышленник и председатель правления Русско-Азиатского банка А. И. Путилов, близкий к французским банковским кругам, создатель "Общества экономического возрождения России", куда вошли представители крупной буржуазии.
В качестве претендентов на роль руководителя военного переворота рассматривались генерал Л. Г. Корнилов и командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак. Однако Колчак по приглашению американской миссии выехал в США. Таким образом выбор пал на Корнилова.
Он был назначен Верховным главнокомандующим и сразу потребовал выполнения четырех "кондиций", главная из которых его "ответственность перед собственной совестью и всем народом", то есть главнокомандующий сразу попытался поставить себя над правительством. Керенский и Савинков предпочли замять дело, хотя за предъявленные "кондиции" Корнилова надо было сразу уволить.
Прибыв в Ставку, главнокомандующий заявил, что необходимо военизировать тыл и железные дороги и ввести смертную казнь не только применительно к "мятежникам" и "неповинующимся", но и к "агитаторам". Чтобы усмирить неповинующиеся части, предлагалось создавать "концентрационные лагеря с самым суровым режимом и уменьшенным пайком". Митинги, демонстрации и забастовки запрещались.
Генерал, по мнению правительства, играл роль, для которой был призван.
Корнилов дважды приезжал в Петроград и обсуждал в правительстве свои предложения. Вначале Керенский склонялся их принять, но потом отложил окончательное решение на неопределенное время. И Корнилов, и офицеры, и стоявшие за ними финансово-промышленные группы, государственный аппарат, техническая интеллигенция оказались лишенными политических средств для изменения ситуации.
После окончательно определившейся ситуации на фронте и введения смертной казни в Петрограде стали появляться недовольные представители солдатских комитетов. Троцкий отмечает, что "вельможам из ЦИКа" им нечего было сказать, а большевики Сталин и Свердлов привлекли фронтовиков (представителей 29 полков) к совещанию с рабочими 90 петроградских заводов, солдатами Петроградского гарнизона и кронштадтскими матросами. То есть большевики делали свое дело.
Поразительно, но уже к началу VI (Объединительного) съезда почти во всех районных советах Петрограда доминировали большевики. Если в апреле в их рядах было 80 тысяч, то к концу июля уже 240 тысяч человек.
Съезд открылся 26 июля на Выборгской стороне. Отчетный доклад ЦК сделал Сталин. 30 июля он выступил еще с одним докладом "О политическом положении".
На съезде Коба снова вошел и в ЦК, и в "узкий" состав ЦК и стал главным редактором "Правды", набрав при голосовании на этот пост наибольшее число голосов.
В целом июньский и июльский кризисы укрепили позицию Сталина.
Выступление генерала Корнилова не было мятежом, как его окрестила правительственная пропаганда. Более того, в полном согласии с Керенским Ставка готовила введение в столице военного положения и беспощадное подавление революционных сил.