Воскресенье выдалось дождливым. Мы с Нэн бродили по дому. Немного посидели в ее комнате, поиграли в компьютерные игры. А потом решили спуститься вниз – посмотреть телевизор.
Мы шли с нею по коридору второго этажа, мимо многочисленных дверей. Дом скрипел и стонал под нашими шагами. Серые тени метались в сумеречном свете.
– А что там, за всеми этими дверями? – спросил я.
Нэн пожала плечами:
– В основном спальни. Их в доме целых десять. Мне кажется, что раньше здесь была гостиница или что-то в этом роде.
– Странно, – пожаловался я, – я даже забыл, какая из комнат моя. Да еще дом издает какие-то таинственные звуки. Мне все время кажется, что здесь есть люди и они тайком суетятся за моей спиной.
– Ты хочешь сказать, что папа ни о чем не предупредил тебя?
– О чем?
– О… – Голос Нэн затих.
– Так о чем же?
Нэн глубоко вздохнула.
– О мутантах. Они живут в этом доме вместе с нами. – Нэн таинственно понизила голос. – Но выходят только по ночам. Не выносят дневного света.
У меня по спине побежали мурашки.
– Брось шутить!
– Я совершенно серьезно, – стояла на своем Нэн. – Зачем нам тогда так много спальных комнат?
– Но… но… откуда они появились? – пробормотал я. – И как это твой отец позволяет им здесь жить?
– Они – результат неудачных опытов, – прошептала Нэн. – Папа чувствует себя ответственным за них, так я думаю.
Я остановился и вытаращил глаза:
– Не может быть!
И тут я заметил легкую усмешку на лице Нэн.
– Ты мне поверил! Ты поверил мне! – вскричала она.
Я криво улыбнулся:
– Очень забавно. Но я ничему не поверил.
– Нет, поверил, – твердила Нэн.
– Вовсе нет. Кто может верить в такую глупость?
– Да нет, это хорошая шутка. Но ты не обижайся, я никому не скажу.
Я очень надеялся, что она никому не расскажет. Особенно Эшли.
Нэн провела меня вниз по черной лестнице, мимо папиной лаборатории, в комнату, где стояло пианино. Там же был и телевизор.
Тихие, смутно различимые звуки послышались из-за стены. Что там делает дядя Лео, в своей лаборатории?
– Ты когда-нибудь была в папиной лаборатории? – спросил я, понизив голос, когда мы уселись.
– Только один раз. Папа очень строг насчет этого, ты сам знаешь.
– Да уж, я заметил. И как это случилось?
– Мне было тогда лет семь. Я подождала, пока папа задремлет, и решила пойти посмотреть, что делается в лаборатории. Я думала, там проводятся какие-то странные эксперименты. Ну, кролики с двумя головами и все такое.
– Правда? И там было что-нибудь такое? Нэн покачала головой.
– Нет. Только какие-то трубки и разные колбы. Это выглядело так скучно… Но не успела я выйти, как проснулся папа. Я знала, что мне здорово попадет, если он застанет меня там. И я залезла в пустой шкаф. Это было ужасно! Мне пришлось просидеть в темноте целых два часа! Наконец папа ушел, и мне удалось выскользнуть оттуда. – Она рассмеялась. – И я никогда больше не пыталась проникнуть в его владения.
Я взял пульт дистанционного управления и включил телевизор.
– Почему твой папа так любит называть меня Монтгомери? – спросил я, переключая каналы.
Нэн пожала плечами:
– Не знаю. В этом отношении у папы есть свои странности. Он относится к таким вещам очень формально.
Она забрала у меня пульт:
– Дай мне! Ты слишком быстро переключаешь каналы. Я ничего не могу понять.
– Мне хотелось бы, чтобы он называл меня Монти, как все остальные, – проворчал я.
– Эй, смотри! – Нэн ткнула меня в бок пультом. – "Зона сумерек"! Мне нравится эта картина. Я смотрела ее четыре раза!
Я не схожу с ума от фильмов ужасов. Но я промолчал – не хотел, чтобы Нэн считала меня занудой.
Я откинулся на спинку кресла и стал придумывать себе новые имена.
– Это самое интересное место, – прошептала Нэн. – Видишь?
– Дейв, – сказал я.
– Что? – Она посмотрела на меня. – О чем это ты говоришь?
– Дейв, – повторил я. – Как ты думаешь? Дейв Адаме – это хорошо звучит?
Нэн фыркнула:
– Не будь идиотом.
– Ну а как насчет Пола? Как считаешь, мне идет это имя – Пол? Я похож на Пола?
– Я думаю, ты похож на идиота, – ответила Нэн и снова уставилась на экран телевизора. Там шла реклама. – Из-за тебя я пропустила самое интересное место.
– Ну и что? Ты же смотрела картину четыре раза. А как насчет Алана?
– Заткнись, Монти. – Нэн снова ткнула меня пультом в бок. – Иди лучше приготовь нам попкорн.
– Лучше приготовь сама!
– Я не хочу пропускать кино, – заявила Нэн. И мне пришлось идти на кухню. Я отыскал пакет с попкорном и положил его в микроволновую печь.
– Скорее, Монти! – закричала Нэн, не отрываясь от телевизора. – Снова начинается!
– Ерунда, – пробормотал я.
Когда попкорн поспел, я высыпал его в тарелку и направился обратно к телевизору.
Проходя мимо двери лаборатории, я услышал из-за нее голос дяди Лео.
– Нет! – кричал он. – Это невозможно.
Потом наступила тишина. А затем я услышал голос, но звучал он так тихо, что я не мог разобрать ни слова.
Я задержался у двери. Кто это мог там разговаривать?
Когда снова раздался голос дяди Лео, я затаил дыхание.
– Нет! – кричал он. – Нет! Вы безумец! Слышите меня? Безумец!
У меня на затылке зашевелились волосы. На кого это кричит дядя Лео? Кто безумец? Я никого не видел в доме за целый день.
Что происходит в этой лаборатории?
– Монти! Да иди же скорее!
Я вошел в комнату, где сидела Нэн, и закрыл за собой дверь. Потом прочистил горло и сказал:
– Нэн, твой папа кричит на кого-то в своей лаборатории.
Нэн пожала плечами.
– Папа становится чересчур эмоциональным, когда работает, – пояснила она, не отрывая глаз от экрана.
– Но на кого он мог кричать? – не отступал я. – Кто это там с ним?
Нэн повернулась и посмотрела на меня. А потом разразилась смехом:
– Привет! Из какого столетия ты сюда прибыл, Монти? Ты когда-нибудь слышал о телефоне?
Телефон. Ну, конечно, дядя Лео говорил по телефону.
Да, но это невозможно: я слышал два голоса.
Я опустился на софу рядом с Нэн.
– Вот, пожалуйста, – сказал я, подавая ей тарелку с попкорном.
Я решил смотреть этот фильм вместе с ней. Но никак не мог сосредоточиться. Все время думал о голосе дяди Лео. О том, как он закричал: "Вы безумец!" Мне нет дела до того, что сказала Нэн. Мне безразлично, что он говорил по телефону, убеждал я себя.
Но все-таки дядя Лео очень странный человек.
Глава 5
– Вот она, наша средняя школа, – сказала Нэн.
Я посмотрел на длинное кирпичное здание. Оно выглядело куда лучше, чем моя школа в Калифорнии, не говоря уже о том, что была гораздо больше. А в остальном – такие же ряды окон в металлических рамах и с грязными белыми ставнями, такие же прямоугольные газоны перед фасадом.
Несмотря на ненастный день, ребята перед началом уроков резвились на траве, перебрасывая пластиковые диски.
– Ты будешь в классе мисс Экстат, – сказала Нэн, изучив мое расписание. – Жаль, что ты не попал вместе со мной к мистеру Пратту. Мисс Экстат хорошая учительница, но слишком уж строгая.
– Это не беда. Я не люблю создавать помехи, – сказал я.
Я нервничал. Довольно трудно в первый раз являться в новую школу. А если учесть, что прошел уже месяц занятий, то это еще труднее.
Зазвенел звонок. Нэн показала мне мою классную комнату на первом этаже.
– Встретимся во время перерыва на ленч, – пообещала она. – Удачи тебе!
– Спасибо, – ответил я, глядя, как Нэн поспешно идет в свой класс.
Я попытался выглядеть как можно небрежнее, входя в свой новый класс. Мисс Экстат кивнула мне и улыбнулась. На мой взгляд, ей было около пятидесяти. Ее седые волосы были коротко подстрижены. На цепочке, надетой на шею, висели очки.
Эшли, подруга Нэн, была в этом же классе. Ее темные волосы были собраны, как и у Нэн, в "конский хвост". Свитер украшала надпись: "Пенсильвания". Я попытался поймать ее взгляд, но она была поглощена разговором с какой-то девочкой.
Я осмотрелся. В классе было несколько свободных мест.
– Где мне сесть, мисс Экстат? – спросил я. Мисс Экстат нахмурилась.
– Ты знаешь, где тебе сесть, Монтгомери, – сказала она. – Я указала тебе место на той неделе, когда мы с тобой встретились в первый раз.
Я с секунду смотрел на нее, моргая. На той неделе?
– Хм… извините меня, мисс Экстат, но меня не было здесь на той неделе. Сегодня я пришел в первый раз.
Мисс Экстат положила руки на бедра и вздохнула.
– Перестань валять дурака, Монтгомери, и садись на свое место.
Я повернулся лицом к классу и обвел взглядом пустые места. Эшли указала мне на стул возле окна.
– Не спорь, – прошептала она. – Вот, садись.
Спотыкаясь, я прошел и сел у окна. Толстый парень за моей спиной насмешливо фыркнул.
Мисс Экстат начала писать на доске. Я пытался быть внимательным, но мне это не удавалось.
О чем это говорила мисс Экстат? До сегодняшнего дня я никогда не был в средней школе Тафт. И никогда не встречался ни с одной из учительниц. На прошлой неделе я был еще в Калифорнии.
Так почему же она сказала, что говорила со мной?
Глава 6
В тот же день вечером у меня был первый урок музыки. Я занимался с учителем Нэн, мистером Шнайдером. Он также преподавал музыку в школе.
Я достаточно хорошо играю, но сегодня мне было очень трудно сосредоточиться, потому что я был расстроен.
Я все время думал о том, как это мисс Экстат могла спутать меня с каким-то другим учеником. В моем классе не было никого, кто был бы на меня похож. Я был единственным рыжим.
Мистер Шнайдер склонился над пианино и нахмурился. Он был совсем лысым, если не считать нескольких пучков тонких волос по краям его головы, напоминающей по форме яйцо. Он носил полосатый пуловер и галстук в горошек.
– Попробуй повторить это снова, – сказал он, когда я во второй раз сбился, играя гаммы. – Если так будет и дальше, я не уверен, что ты сможешь выступить на школьном вечере. Он ведь состоится уже на следующей неделе.
– На каком школьном вечере? – я удивленно посмотрел на него снизу вверх.
– Разве Нэн тебе ничего не говорила? На музыкальном вечере в пятницу будут выступать таланты нашей школы, – объяснил мистер Шнайдер. – Она сказала, что ты играешь на том же уровне, что и она. Я подумал, что вы могли бы выступить в дуэте.
Вот это было бы забавно, подумал я. И если я буду играть очень хорошо, то смогу произвести впечатление на Эшли.
Может быть, тогда и моя жизнь в Мортон-вилле быстрее наладится. А то сначала дядя Лео чуть не уморил меня пончиками, а потом учительница отругала меня за то, что я не мог вспомнить того, чего никогда не было. Да еще эти голоса, которые я слышал в лаборатории…
Мне нужна обыкновенная, нормальная жизнь. А что может быть более нормальным, чем пьеса, исполненная на пианино?
– Давайте работать, – сказал я и снова насел на гаммы.
Остаток урока прошел успешно. Мистер Шнайдер улыбался и кивал, когда я быстро сыграл свой этюд.
– Хорошо, очень хорошо, – приговаривал он.
В конце урока он дал мне папку с нотами и отпустил домой.
– Еще немного попрактикуйся, Монти! – крикнул он мне вслед.
Я быстро зашагал домой. И, поднимаясь на крыльцо, прыгал через одну ступеньку.
– Нэн, дядя Лео! – позвал я, как только вошел в кухню. – Привет!
Но никто мне не ответил, и тут я вспомнил: Нэн присматривает за соседским ребенком. А дядя Лео, должно быть, в своей лаборатории. Потому-то он меня не слышал.
Я стремительно прошагал по коридору, подошел к лаборатории, схватился за ручку и приоткрыл дверь.
– Закрой дверь! – завопил изнутри чей-то пронзительный голос.
Я так испугался, что выпустил ручку, и дверь захлопнулась.
Это был голос не дяди Лео! Это даже был не человеческий голос. Он был слишком высоким, такой голос не может принадлежать человеку.
Кто-то был в лаборатории.
Но кто?
Через мгновение дверь распахнулась. Появился дядя Лео. Его лицо было бледнее обычного. Под глазами – темные круги.
– Тебе что-то нужно, Монтгомери? – спросил он.
– Я… хх… – запинаясь, проговорил я. – Мне не хотелось вас беспокоить…
– Все в порядке. – Дядя Лео широко улыбнулся. Улыбка странно выглядела на его худом лице. – Извини, что я накричал на тебя. В другой раз, пожалуйста, не забывай постучать.
– Вы накричали на меня? Но это был не ваш голос, дядя Лео.
– Конечно, это был мой голос, – возразил дядя Лео и слегка прокашлялся. – Может быть, я устал, да еще у меня как раз шел очень важный эксперимент.
– Но… – Я был очень смущен и не знал, что сказать.
– Все в порядке, – повторил дядя Лео. – Лучше иди и займись своими уроками.
– Хорошо.
Дядя Лео снова скрылся в своей лаборатории, а я направился в кухню. Мне надо было перекусить. И подумать.
Я был почти уверен, что тот пронзительный голос принадлежал не дяде Лео.
Значит, дядя Лео лгал мне?
Почему?
И что он там прячет?
Следующий день в школе начался довольно хорошо. Я рассмешил всех за ленчем, имитируя нашего учителя гимнастики, мистера Мэсона. Он был коротышка и ходил как утка. Утка с развитой мускулатурой.
Эшли, как и все, громко смеялась.
Шестым уроком был урок искусства. Когда я вошел в кабинет художественного творчества, где проходил этот урок, то сразу же увидел Эшли. Она улыбнулась и показала на свободное место рядом с собой.
"Отлично! – думал я, направляясь к ее столу. – Все идет как надо!" Я узнал еще двух ребят. Винни Арнолд, один из друзей Эшли, сидел у двери. А Сет Блок, тот самый парень, который смеялся надо мной в классе, сидел за соседним столом.
– Добрый день, – поздоровалась учительница мисс Браун.
У нее были непослушные длинные волосы, которые постоянно спадали ей на глаза.
– Сегодня мы продолжим делать предметы в цвете и трех измерениях. Я поставлю тазики с папье-маше на каждый стол. А уж вы покажите, на что способны!
Я посмотрел на стол Сета. Он и двое других ребят сооружали из папье-маше что-то громадное и неуклюжее.
– Ну, ребята, как продвигается ваш проект? – спросила их мисс Браун.
– Лучше всех, – похвастался Сет. – Это будет вулкан. Мы хотим раскрасить его так, будто настоящая лава течет вниз по склонам. И сделаем несколько маленьких фигурок людей, которые попали в потоки лавы. – И он схватил себя руками за горло и начал корчить страшные рожи. – Ах! Я горю!
Эшли широко раскрыла глаза.
– Ничтожество, – презрительно бросила она, взяла кисточку и принялась раскрашивать зеленой краской маску, которую делала.
– А над чем это они там трудятся? – шепотом спросил я Эшли. – Может, это голова Сета?
– Эта штука недостаточно уродлива для того, чтобы быть его головой, – заметила Эшли.
Я набрал немного папье-маше из тазика и начал облеплять им свою руку.
– А я хочу сделать модель самого себя в натуральную величину. Что ты об этом думаешь?
– Неплохая мысль.
Эшли взяла немного массы из тазика и положила ее на мою руку.
– Вот так будет лучше.
– Эй! – запротестовал я, взял кисточку и нарисовал красные кружочки на щеках ее маски.
– Ты хочешь, чтобы щеки были румяными? Сейчас и я сделаю то же самое!
Эшли окунула кисточку в красную краску. И прежде чем я успел остановить ее, она нарисовала красные круги на моих щеках.
– Ну ладно, ты сама напросилась, – сказал я и потянулся за зеленой краской.
– Не надо! – воскликнула Эшли, увидев, что я собираюсь сделать, и схватила меня за руку.
Я отдернул ее, но, кажется, сделал это чересчур резко. Ух!
Я задел рукой ряд баночек с краской. Они упали со стола и разлетелись по полу.
Все, кроме желтой краски. Она полетела на стол Сета, прямо на его модель вулкана.
Мы с Эшли в ужасе смотрели друг на друга. В классе воцарилась мертвая тишина. А потом все разом заговорили.
– Ну, ты попал в историю! – прорычал Сет. Он сжал правую руку в кулак и посмотрел на меня.
– Беги, Монти, – посоветовал кто-то.
К нам уже спешила мисс Браун. Она подошла и укоризненно посмотрела на нас.
– Посмотрите, какой беспорядок вы учинили, – строго сказала она. – И сколько краски пропало!
– Извините, – промямлил я. – Это вышло случайно.
– Да, надеюсь, вы сделали это не намеренно, – все так же строго проговорила она и вздохнула. – Я вызову смотрителя, чтобы он убрал все битое стекло. А пока ходите здесь осторожнее.
Мисс Браун повернулась и, бросив на нас с Эшли еще один сердитый взгляд, добавила:
– А вы задержитесь после уроков и приведите здесь все в порядок. Может быть, это научит вас относиться с уважением к материалам.
Я наклонил голову:
– Да, мэм.
– Эх, у меня футбол после уроков, – пожаловалась Эшли, когда мисс Браун отошла. И, покосившись на меня, упрекнула: – И почему ты такой неловкий!
Это я-то неловкий? Если бы она не схватила меня за руку, я не смахнул бы эту краску на пол. Но я был слишком расстроен, чтобы вступать в спор.
Это всего лишь второй день моей школьной жизни. А я уже дважды попал в неприятную историю.
– Я сожалею, – снова повторил я.
До самого конца урока мы с Эшли работали молча. Эшли взяла новую краску и раскрашивала ею маску. А я пытался сделать из папье-маше аллигатора, но у меня получилась какая-то сосиска с лапами.
Как только кончился последний урок, я направился в кабинет для занятий художественным творчеством. Открыл дверь и застыл в ужасе.
Весь пол, мебель и даже окна сверкали радужными разводами краски. Стол учителя был заляпан массой папье-маше. Бумага для рисования извлечена из шкафа и изорвана на мелкие кусочки, словно конфетти.
Казалось, будто кто-то изуродовал все модели из папье-маше бейсбольной битой. Я посмотрел на вулкан, который делал Сет. Он был полностью разрушен. Как и мой аллигатор. Как и все вокруг.
Эшли стояла посередине всего этого хаоса. Я шагнул в комнату.
– Эй, что здесь происходит? – недоуменно спросил я.
Эшли повернулась ко мне. У нее в глазах стояли слезы.
– Отойди от меня! – крикнула она. – Ты сумасшедший!
– Почему ты… – смущенно начал я.
– Я все видела! – вскричала Эшли. – Я видела тебя, Монти! Зачем ты все это сделал?