Еще в 1937 году командование Кригсмарине приступило к постройке специальных скоростных танкеров проекта "Trosschiff" (комбинированный нефтевоз и судно снабжения), которые планировались к использованию в составе рейдерских эскадр. Каждое из таких судов было способно перевозить до двенадцати тысяч тонн различных грузов. В настоящее время известно о вводе в состав германского флота лишь одного из таких снабженцев - о танкере "Кернтерн". Ниже о нем еще будет рассказано. Но почему только об одном? Сложно сказать, ведь настоящим нокаутом для нацистских адмиралов и моряков стало то, что топливо с захваченных транспортов Британского союза к двигателям океанских "разбойников" не подходило. Из-за этого автономность тяжелых рейдеров (по топливу) пришлось ограничивать двумя-тремя неделями плавания, а дальше их экипажам приходилось срочно искать это треклятое топливо. Но об этом в мирное время как-то никто и не подумал.
С началом Второй мировой войны у Третьего рейха проявилась еще одна весьма серьезная неприятность - ограничение системы базирования кораблей Кригсмарине на Балтийском и Северном морях. Соединениям, действующим в Балтике, приходилось ограничиться использованием баз, созданных на германском побережье. А соединениям, действующим в Северном море, - базами в "мокром треугольнике" островов Боркум, Зильт и Гельголанд. Более того, у нацистских моряков практически не было возможности успешно миновать Северный проход (район Северного моря между Шетландскими островами и побережьем Норвегии) и уж тем более узкий пролив Ла-Манш. Ведь германским кораблям приходилось долгое время идти вдоль восточных и южных берегов Великобритании, постоянно находясь под угрозой смертельных ударов от английских линейных или легких сил флота и Королевской авиации, а в Ла-Манше - еще и сил французского флота (в случае войны с Францией). Поврежденным же в боях на просторах Атлантики германским кораблям и судам приходилось еще и возвращаться в базы для ремонта все тем же Северным проходом. Именно здесь они становились легкой добычей для английских кораблей, торпедных катеров и бомбардировщиков. Выходило, что флот Великобритании, за несколько столетий привыкший действовать повсеместно, мог уверенно, даже не сделав ни одного выстрела, отсечь Германию от всех морей Мирового океана. И подобное унижение немцы уже однажды испытали.
Но и у английской государственной "медали" нашелся свой "реверс".
Смертельно опасная дня рейха географическая замкнутость очень быстро превратилась в серьезную угрозу дня национальной обороны и собственно "туманного Альбиона".
Британские острова всегда находились в постоянной зависимости от импорта зерна и продовольствия. Даже с началом боевых действий на просторах Мирового океана в различных его морях одновременно находились до двух тысяч британских торговых судов. Ежедневно в британские порты приходило более двух десятков транспортов и судов и столько же уходило от английских берегов. Но вся внешняя морская торговля Великобритании успешно работала, опираясь лишь на крупные порты: Лондон, Саутгемптон, Халл, Глазго, Ливерпуль и Манчестер.
Три первых имели выход в Северное море и в пролив Ла-Манш. Они обеспечивали более трети внешней торговли страны и почти четверть ее каботажа. Но был серьезный "изъян": все они находились в зоне досягаемости дня кораблей Кригсмарине и самолетов люфтваффе.
Оставшиеся порты, пропускная способность, которых хотя и была заметно ниже, все же принимали на себя почти пятую часть внешней и почти десятую часть каботажной торговли Великобритании. Они же располагались на западном побережье Британских островов. И появление здесь нацистских рейдеров было возможно только при удачном форсировании немцами незримой линии Скапа-Флоу - Берген либо - после прорыва через пролив Ла-Манш.
Понимая прямую зависимость выживания английской экономики от бесперебойного функционирования морского судоходства, Королевское Адмиралтейство сделало все, чтобы одним из главных элементов защиты британских морских коммуникаций стало надежное блокирование кораблей Кригсмарине в пределах Северного и Балтийского морей. Для усиления блокады в 1940 году оно предусмотрело постановку "наступательных" минных заграждений между Оркнейскими островами и побережьем Норвегии, общей протяженностью около пятисот километров (всего больше ста восьмидесяти тысяч мин), которые запирали бы германский флот в Северном море. Эти же минные заграждения позволяли
- установить необходимый контроль на подходах к Северному и Балтийскому морям, к северо-западному побережью Скандинавского полуострова. Одновременно - лишить германские рейдеры возможности беспрепятственного выхода на атлантические коммуникации, связывающие Великобританию со странами Северной и Латинской Америки;
- освободить значительные силы королевских ВМС от охраны конвоев в Атлантике. Взамен - обеспечить подавляющее превосходство в силах вдоль пояса "наступательного" минного заграждения, создавая при этом британскому флоту реальные предпосылки дня перехода от обороны к наступательным действиям. Но, как всегда, "гладко оказалось лишь на бумаге".
Защита поставок продовольствия и стратегических грузов на Британские острова и стала самым краеугольным камнем всей военной деятельности Великобритании. Фашистская же Германия, выводя в Атлантику сначала тяжелые рейдеры, а затем - две волны вспомогательных рейдеров, всемерно стремилась остановить эти поставки и надавить "на горло бриттов костлявой рукой голода".
Конечно, сама по себе это была весьма сложная задача. Но ожидаемые результаты с лихвой компенсировали бы трудности прорыва германских рейдеров на атлантические просторы. А если бы это удалось, то у нового рейха появился мощный рычаг для взятия военного реванша, подрыва национальной безопасности Соединенного Королевства, да еще и прекрасная возможность предложить британцам добровольно выйти из новой мировой войны. Однако сначала немцам все же нужно было выйти в Атлантику.
2. НАЦИСТАМ БЫЛ НУЖЕН СВОБОДНЫЙ ВЫХОД В ОКЕАН
Для успешных рейдерских операций нацистам был необходим открытый выход в Атлантический океан, которого у них не было. Конечно, их могли бы выручить базы, находящиеся вне германской территории. Но и этих баз не было.
Столкнувшись с такими проблемами, руководство Третьего рейха стало срочно искать союзника, имеющего свободный выход в Атлантику. И таковым в конце 1930-х годов для фашистской Германии стал Советский Союз.
Уже в августе-сентябре 1939 года между СССР и Германией были подписаны торгово-кредитное соглашение в Берлине (19.08.1939 года) и два договора в Москве: Договор о ненападении и секретный протокол (23.08.1939 года) и Договор о дружбе и границе (28.09.1939 года).
Не вдаваясь в рассуждения о тонкостях политических интриг и межгосударственных отношений, можно сказать, что советское руководство с учетом реалий политики того времени "из двух зол выбрало меньшее". Но одновременно оно же просчитало, что Германии, остро нуждающейся в советских поставках стратегического сырья и нефти, придется согласиться если не со всеми советскими условиями, то по меньшей мере - со многими. Однако и Германия не осталась внакладе.
Советско-германский союз сначала теоретически, а затем и на практике укрепил веру Гитлера в возможность реального "прорыва" морской блокады рейха, запертого в узостях Ла Манша и Северного прохода. При этом только сорок один германский транспорт был перехвачен противником или затоплен собственной командой. Более трехсот фашистских судов сумели укрыться в нейтральных портах (в том числе - и в советских) и через некоторое время все же вернуться к родным берегам. Но главным "плюсом" новых германо-советских отношений могло стать и нечто иное.
Известно, что еще до Второй мировой войны Великобритания за счет Скандинавских стран покрывала половину своей потребности в марганце и почти две трети - в железной руде. При этом железную руду она получала с рудников уникального (содержание железа в руде - до семидесяти процентов), но… шведского месторождения Кируна. Но имелись у англичан и не столь известные источники стратегически важного сырья. Компания "Монд-Никел" благодаря норвежской концессии "Петсамон никели" обеспечивала "туманный Альбион" богатыми никелевыми рудами. Только разведанных запасов никеля в районе имелось более двухсот тысяч тонн, а меди - почти восемьдесят тысяч тонн. В то же время новый рудник "Каупа" (сегодня здесь вырос город Никель) практически был подготовлен канадскими строителями к эксплуатации.
А вот Третьему рейху приходилось везти силикатные никелевые руды издалека: Бразилия, Греция и Голландская Индия. Но и в этом случае он едва обеспечивал свою промышленность никелем на треть от потребности (даже мирного времени). Неудивительно, что Норвежское и Баренцево моря, а также западная часть нашего Севморпути были важны фашистской Германии, и особо - в военно-экономическом отношении: для успешного ведения войны германской промышленности были нужны металл и руды, лесоматериалы и целлюлоза из Швеции, Норвегии и Финляндии.
Нет ничего удивительного в том, что уже 10 октября 1939 года гросс-адмирал Э. Редер лично доложил А Гитлеру свои соображения о необходимости создания где-то в районе Скандинавского полуострова базы Кригсмарине, которая бы в перспективе позволила не только разорвать британскую блокаду, но я создать реальную угрозу Британским островам.
Во время своего доклада он показал последние донесения разведки, в которых ясно просматривались намерения Англии "высадить войска в нейтральной Норвегии. Он также заострил внимание Гитлера на том, что даже если в этом случае Германии все же удастся захватить на норвежском побережье несколько опорных пунктов, то ни к чему иному, как к постоянному военному конфликту с Британией, это не приведет. Самым же наилучшим выходом дня Третьего рейха была бы "ситуация, в которой нейтралитет Норвегии мог бы считаться гарантированным".
Скорее всего, все вышеуказанные соглашения, договоры и доклад гросс-адмирала Э. Редера и послужили основой в создании проекта, позднее превратившегося в тайную "Базис Норд" на Кольском полуострове. Предполагая возражения потенциальных "оппонентов", хотел бы сразу же предупредить, что иногда ее даже называют базой "Полярный". Но это, скорее всего, лишь вольный перевод слова "норд", а совсем не указание местонахождения тайной базы.
Первоначально для создания "тайной базы" рассматривался порт Мурманск. "Базис Норд", по замыслу нацистов, должна была связать военно-морские базы Третьего рейха с германскими базами на берегах и островах Тихого океана, в странах Латинской Америки или юго-восточной Азии и даже - в Антарктиде. Одновременно она могла обеспечить не только укромную стоянку, но еще и необходимый межпоходовый ремонт для кораблей-блокадопрорывателей, судов снабжения рейдеров и нацистских подводных лодок, действовавших в Северной Атлантике или переходящих на Тихий океан. В случае же окончательного закрытия для Германии выхода в Атлантику секретная база на Кольском полуострове сразу же превращалась в связующее звено между Балтийским, Баренцевым и Норвежским морями и могла обеспечить кораблям Кригсмарине круглогодичный выход в открытый океан. И уже начало Второй мировой войны показало, что эти планы вполне реальны. В сентябре 1939 года советская сторона разрешила германским торговым судам, которых война застала за пределами рейха, заходить в порт Мурманск. Это сразу же позволило им избежать встречи с английскими дозорами в Северном проходе, а далее - провести необходимый ремонт после плавания в штормовом океане и пополнить запасы продовольствия.
В те дни в Кольский залив пришло более тридцати фашистских судов (самым заметным среди них был знаменитый лайнер "Бремен" под командой капитана Аренса, еще в 1929 году получивший за свою быстроходность "Голубую ленту Атлантики"), которые укрылись здесь от ожидавших их в Норвежском море английских крейсеров и эсминцев.
Позже, когда советской и немецкой сторонам удалось окончательно договориться, уже собственно в тайную "Базис Норд" пришли германские танкер "Ян Веллем" и вспомогательный крейсер "Комет", о которых ниже будет рассказано более подробно. Но почему немцы так рвались именно в Мурманск? Для ответа на этот вопрос обратимся к российской истории.
Мурманск - это наш единственный, никогда не замерзающий порт. Из Кольского залива корабли любого класса благодаря существованию "ветви" теплого течения Гольфстрим всегда способны выходить в Баренцево море, даже в самые жестокие морозы.
Впервые о значении Мурмана заговорили как в России, так и за ее границами в конце 60-х годов XIX века. Тогда у российского флота на Балтике появился опасный соперник - кайзеровский военный флот. Тому способствовали неудачная для нас Крымская война, среднеазиатские вопросы, почти столкнувшие Россию и Британию, а также - длительная работа в российском правительстве "реформаторов", задавшихся целью сделать российский военный флот лишь оборонительным. Но главное, непосредственная близость германской военно-морской базы Киль к единственному выходу из Балтийского моря - проливу Бельт, и энергия, с которой Германия занялась созданием современного военного флота, а также слабость Дании как "хранительницы" пролива чрезвычайно быстро сделали немцев здесь почти единственными хозяевами.
Только наиболее дальновидные российские политики и военные моряки в меру своих возможностей всемерно противились тому. В частности, управляющий Морским министерством России адмирал И. Шестаков, в отличие от иных "радетелей за Россию" понимавший, какие новые государственные возможности появились у Германии и чрезвычайную остроту воспрещения свободного выхода российских кораблей в открытый океан, твердо настаивал на создании специальной станции дня крейсеров в Ледовитом океане. В этом вопросе его столь же твердо поддержал император Александр III.
Уже 20 июля 1870 года в Екатерининскую гавань вошла эскадра вице-адмирала Константина Посьета (корвет "Варяг" и клипер "Жемчуг"), На флагманском корабле находился великий князь Алексей Александрович. Здесь он внимательно осмотрел мурманские берега, на которых со временем появятся дома и казармы первой главной базы советского Северного флота. Не удовлетворившись осмотром лишь одного района для базирования крейсеров, уже на клипере он осмотрел побережье острова Кильдин и Мотовского залива. Здесь в сопровождении архангельского губернатора Н. Качалова и академика Александра Миддендорфа, он посетил остров Шалим и местное становище Еретики, где в те дни было создано "Первое Мурманское китобойное и иных промыслов товарищество", затем встретился с представителями нескольких китобойных компаний в норвежском городе Вадсё. Вскоре на берегу близлежащей Ара-губы (Мотовский залив) появилась "Арская китоловная компания Шереметьева". Однако в великокняжеской свите, естественно, были не только промышленники. Правда, как говорится: "В России долго запрягают…"
Только летом 1894 года на мурманском берегу побывал министр финансов Сергей Витте. И уже в августе он представил новому российскому императору - Александру III подробный доклад об устройстве порта на Мурмане, в котором указал, что Екатерининская гавань произвела на него еще более грандиозное впечатление, нежели Владивостокский порт и Владивостокская гавань. Этот доклад был воспринят с особым вниманием. Однако мировую историю и человеческие болезни обмануть невозможно - в том же 1894 году император Александр III скончался от нефрита.
А в это время кайзер Вильгельм II, понимая реальность германо-российского военного столкновения за Балтику, стал всемерно подталкивать молодого российского императора Николая II (сменившего государственный курс после смерти отца) обратить более пристальное государственное внимание на Тихий океан. И это ему удалось. Как классический пример, сегодня можно рассматривать, что в 1903 году при встрече русского императора на германских кораблях был поднят флажный сигнал: "Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана". Каково? Хитрые "финты" могут делать политики, сидя в мягких креслах?
Правда, почему-то умирать за эти замыслы пришлось простым офицерам, солдатам и матросам, для которых как германские, так и отдельные российские политики приготовили Порт-Артур и Цусиму…
Не удивительно, что вскоре начавшаяся война между Турцией и Болгарией сразу же показала все "недоработки" российской оборонительной доктрины, которые, несмотря на многочисленные просьбы болгар, не позволили Черноморскому (ЧФ) и Балтийскому (БФ) флотам России оказать помощь борющейся за независимость Болгарии.
Неожиданно для российских политиков выяснилось, что Турция и Германия могут без особого труда установить надежный "контроль" над черноморскими и балтийскими проливами, оставив для России лишь один тихоокеанский порт - Владивосток. Не правда ли, прекрасное решение нашли германские дипломаты и военные? А то, что для Североамериканских Соединенных Штатов (САСШ) и Японии тихоокеанские воды много роднее, чем для России, их уже не волновало. Правда, болгаро-турецкая война все же заставила произвести "радикальный" переворот во взглядах российских государственных мужей на необходимость строительства современного военного флота. При этом, кроме крайней необходимости обновления флотов России, они признали и не меньшую необходимость создания для черноморских и балтийских кораблей порта на Севере, куда в кризисное военное время они могли свободно зайти, а сделав ремонт, свободно выйти в открытый океан. Причем - вне зависимости от усилий неприятеля. Правда, после смерти императора Александра III и прихода к власти императора Николая II любые разговоры об устройстве северного военного порта стали называться преждевременными.
И все же старания и радения Витте не пропали даром. В 1896 году Государственный совет одобрил его предложения по строительству в Екатерининской гавани пусть не военного, но хотя бы коммерческого порта, куда могли бы заходить и военные крейсеры, способные защитить заполярные территориальные воды России от вторжения иностранных промысловых судов.
24 июня 1899 года состоялось торжественное открытие города, нареченного в честь императора Александра III - Александровск (сегодня Полярный). Вроде бы - пусть развивается хотя бы как коммерческий порт. Но в очередной раз совершенная непредсказуемость российских чиновников дала о себе знать.
В феврале 1915 года наилучшим местом для нового коммерческого порта неким "государственным мужем" неожиданно для всех была выбрана Семеновская бухта, расположенная в южной части Кольского залива. Так появился еще один северный российский порт, который был назван Романов-на-Мурмане (сегодня - Мурманск). Ну, а Александровск остался "не при делах": не город и не порт, он был не способен обеспечить стоянку для торговых судов и не боевых кораблей.