Могло ли кому-то прийти в голову, что это любовь? Конечно, нет! Такое бывает только в кино, в жизни красавицы не любят пожилых, обремененных семьей и множеством проблем принцев, а принцы не бросают свои семьи ради роковых красавиц. Но вот случилось. У тех, кто видел эту пару воочию, не на съемочной площадке, не перед объективами фото- и кинокамер, когда они могли играть, а просто за ужином, дома на кухне, в веселой компании, никогда бы не обвинили их в расчете или игре! Эта пара по-настоящему любила друг друга. Причем иногда мне казалось, что София полюбила первой. Карло просто разглядел в ней красотку и талант, попытался заполучить себе, а она приняла его чуть позже, но всем сердцем.
Это навсегда, даже там, на нашей вилле "Бетания", когда они еще не были официально женаты, я знала, что это навсегда. Достаточно было увидеть, как эти двое смотрели друг на друга! Господь просто не мог не вознаградить такую пару детьми. Каков же был ужас Софии и Карло, когда первые две беременности, несмотря на все усилия и практически постельный режим, установленный для Софии, закончились выкидышами. Если мои беды были связаны с несоблюдением не только режима, но и вообще нормальных условий жизни, падением с лошади, то София делала все, что ей предписывал личный врач, однако двоих детей выносить не смогла.
Здоровая, сильная женщина, которая могла иметь детей, не могла их выносить! Карло стал думать, что это проклятье Ватикана. София думала иначе. После того, как ей не помогли во время второй беременности, положившись на волю Господа, она сменила личного врача. Доктор Ваттевиль тоже решил, что Божьей воле не мешало бы помочь, отменил все назначения прежнего врача, организовал полное обследование Софии, выяснил, что она здорова, но имеет повышенный уровень эстрогена (неужели нельзя было выяснить это раньше?!), и обнадежил мою подругу.
И у нее все получилось! Пусть София провела эти месяцы в постели, пусть ее вены взбухли от огромного количества уколов, она вытерпела муки кесарева сечения, притом что наркоз не вполне подействовал, но у нее был Карло-младший, Чипи, как прозвали его дома! Это может оценить только женщина, страстно мечтающая стать мамой и не имеющая такой возможности.
Я так подробно пишу о Софии Лорен и о себе, потому что хочу, чтобы женщины знали: если вы считаете главной ролью в жизни роль мамы, вам удастся это, обязательно удастся! И дети вырастут прекрасными. Только нужно очень хотеть. Мы с Софией хотели, у нас по двое замечательнейших, божественных сыновей! А "Оскары"… это, конечно, хорошо, но сыновья лучше.
Я помню звонок Софии, когда в 1969 годуу нее родился первенец - Карло-младший. Трубка пару мгновений молчала, а потом оттуда раздался шепот Софии:
- Одри… я справилась… У меня сын!!!
Как вы понимаете, шепот перешел в крик. София еще более сумасшедшая мать, чем я. После рождения Карло-младшего ее из клиники смогли выставить только через пятьдесят дней после родов буквально силой, до того София боялась, что малыш еще не окреп и в жизни за пределами клиники с ним что-то случится!
Развод Понти с первой женой и их с Софией брак в Мексике Ватикан не признал, обрушив на Карло всю мощь своего гнева и своей пропаганды. С 1957 года их буквально травили, даже в церквях призывая бойкотировать фильмы двоеженца и не смотреть на распутницу, которая живет с женатым мужчиной. Как же нужно любить друг друга, чтобы вынести вот такое!
Они любили, вытерпели все и смогли пожениться вторично на законных основаниях только в апреле 1966 года. А через три года София родила. Для того чтобы это случилось, узнав о беременности, она не просто на время ушла из кино, она буквально улеглась с постель на все месяцы беременности, выбросила телевизор, отключила телефон, оставив только хорошую музыку и добрые книги.
И вот теперь ей удалось. Я была так рада за подругу!
Когда позже мой второй брак с Андреа Дотти трещал по всем швам и стало ясно, что надо что-то делать, совет Софии был на удивление прост:
- Рожай!
- Как рожать, я говорю о том, что у нас не все в порядке, что я, возможно, ошиблась, поторопившись выйти за Андреа, у меня Шон без отца, мне сорок лет, а ты советуешь рожать второго ребенка.
- Вот поэтому и рожай. Потом будет поздно, а сначала беременность, а потом ребенок заставят тебя прекратить суетиться и пожить спокойно. К тому же тебе будет просто некогда страдать. Двое детей - это не один. Я вот тоже подумываю о втором.
- Но ведь врачи запретили тебе?
- Ты когда-нибудь слышала, чтобы врачи разрешали то, чего очень хочется? Карло прекрасный отец, если я умру, он сумеет воспитать детей, а отказавшись от такой возможности, я себя никогда не прощу.
Я поняла, что она будет рожать. Так и случилось, только сначала я последовала ее совету и родила Луку, а потом София - Эдуардо, отмахнувшись от всех запретов врачей. Ну разве можно не быть многодетной матерью, имея такую подругу? Я пыталась, но пять раз все заканчивалось выкидышами и только дважды рождением обожаемых сыновей. Это мои Дары Бога, за которые я благодарна больше, чем за все награды кинематографа и театра, вместе взятые.
Я очень старалась, чтобы жизнь сначала Шона, а потом и Луки не отличалась от жизни остальных мальчишек. Звездность их матери не должна испортить их собственную жизнь ни в коем случае! Рене Циннеман говорила, что у меня железная рука в бархатной перчатке. Но разве это плохо? Я помнила, как меня воспитывала мама, и постаралась учесть все, что происходило лично со мной.
Мама часто бывала со мной излишне строгой и временами придирчивой, не любила хвалить даже за очевидные успехи, а если и делала это, то так, словно выдавала аванс, который еще предстояло отработать. Но иногда я думаю, что, не будь она столь требовательна ко мне, вряд ли из меня что-то вышло.
Строгим и требовательным был и Мел. Рядом с ним я все время чувствовала себя словно на экзамене, даже похвалы мужа звучали так, словно он говорил:
- Ты молодец, но до идеала еще далеко. Стремись, возможно, чего-то и достигнешь.
Получив "Оскара" за "Римские каникулы", многие награды и похвалы за фильмы, даже за роль Наташи Ростовой, я все равно оставалась в уверенности, что всего лишь ученица, потому что Феррер мной не совсем доволен. Но после "Истории монахини" я действительно сильно изменилась, сыграв такую роль, словно на голову выросла сама над собой, почувствовала свою силу, причем не только как актриса, но и силу духа. И эта роль не произвела впечатления на двух самых близких людей - маму и мужа! Не думаю, что они не поняли, скорее поняли, что выросла и больше не подчиняюсь им, как маленькая девочка, а если и делаю что-то по их воле, то только из желания уступить.
Я сразу решила, что с моими детьми, сколько бы их ни было, такого не произойдет: обоснованные требования не исключают похвалы за каждый успех. Просто человек должен понимать, чего от него требуют и за что хвалят. Потому и получалась стальная рука в бархатной перчатке. Есть разумные требования взрослых, которые детям даже объяснять не надо, они должны твердо усвоить, что умываться или чистить зубы не только полезно, но и совершенно обязательно для приличного человека. И мешать отдыхать другому нельзя. И надо заботиться сначала о других, а потом о себе. Быть доброжелательным со всеми, даже с теми, кто тебе не слишком приятен. Честно относиться к любой работе, которую выполняешь. А еще уважать чужой труд, если хочешь, чтобы уважали твой собственный…
Это же понятно для любого человека. Но также любому, особенно маленькому, очень приятно, когда его хвалят за очевидные достижения, даже за посредственную оценку, если она далась с трудом, таковая бывает важней отличной. А уж за стремление добиваться отличных результатов во всем хвалить надо обязательно.
Я вовсе не считаю себя великим педагогом, но однажды мои сыновья на вопрос, какая у них мама, ответили:
- Самая лучшая!
Интересно, смогла бы так же ответить на вопрос, какая я дочь, моя мама? Едва ли…
Мои мальчики - мое счастье, моя гордость, они не стали заносчивыми, не кичатся материальным достатком перед своими менее состоятельными друзьями, они доброжелательны, с ними рядом тепло и уютно не только мне.
"Завтрак у Тиффани". Визитная карточка
И не хотела сниматься, я хотела быть просто мамой и женой. У меня был дом, была семья, и не хотелось ничего другого. Казалось, теперь наше счастье с Мелом просто обеспечено, ведь Феррер тоже так радовался Шону!
Но обязательства перед "Парамаунтом" никуда не делись, я была должна студии еще три фильма. Отвергая один сценарий за другим, честно говоря, надеялась, что чиновникам надоест и они оставят меня в покое хотя бы на время. Но не тут-то было! Имя Одри Хепберн еще было у всех на устах, к тому же коммерческий успех "Истории монахини" подкрепили репортажи о моем героическом материнстве - газеты на все лады расхваливали тоненькую маму, сумевшую выносить и родить такого богатыря! Упускать полезную и ничего не стоившую рекламу и мою популярность студия не собиралась, резонно полагая, что за пару лет, что я желала побыть мамой, Одри Хепберн могут и подзабыть.
Очередной предложенный Куртом Фрингсом сценарий отклонить было просто невозможно. За 750 000 долларов мне предлагалось сыграть главную героиню фильма по повести Трумена Капоте "Завтрак у Тиффани" - Холи Голайтли.
"Завтрак у Тиффани" был в Америке тех лет одним из популярнейших произведений, а его автор Трумен Капоте - популярнейшим писателем. Роль в таком фильме означала непременный успех, а для меня - постепенный переход от ролей принцесс и святых к новым образам, которые все чаще мелькали на экранах Америки и отнюдь не были похожи на чистых и наивных девочек, которых я играла до сих пор. Я понимала, что это необходимо, но мне так не хотелось лететь в Лос-Анджелес, оставив Шона на чье-то попечение!
Но у Мела тоже нашлись дела в Америке, и мы решили отправиться туда все вместе, а Шону с собой пригласить няню, которая будет заниматься малышом, пока его мамаша станет дефилировать в образе проститутки. Правда, Эдвардс обещал, что роль будет очищена самим стилем фильма. Оставалось спросить, согласен ли с этим Капоте, явно ведь нет.
Этими съемками решалось сразу несколько вопросов - деньги, новая, не вполне привычная роль, один из трех фильмов, которые я должна, возможность поработать с теми, кто очень популярен в Америке. Но я все тянула с согласием.
Мел не понимал, почему я не спешу соглашаться играть Холи Голайтли, тем более автор книги Трумен Капоте будет участвовать в съемках и книга мне понравилась. Правда, Трумен считал, что Холи должна играть его обожаемая Мэрилин Монро. Плохо, когда автор произведения видит в твоей роли кого-то другого, но я не торопилась соглашаться не поэтому. Сомневалась, вспоминая самого Трумена Капоте. Гениальный, неповторимый, с необычной внешностью, широко посаженными голубыми глазами, он был своеобразным дьяволом-искусителем. Нет, я ни на мгновение не боялась поддаться его чарам, как изумительная Бейб Палей или Мэрилин Монро, я не входила в список его "лебедушек", как Капоте называл покоренных им женщин. С этим непостижимым человеком нас связывали просто хорошие отношения, но не более.
Для тех, кто незнаком с Труменом Капоте: даже в зрелом возрасте он выглядел совершенным ребенком и, кажется, состоял из одних контрастов. Ниже меня на пол головы, раньше по-мальчишечьи щуплый, Капоте уже начал полнеть, но при первой встрече всех поражал не его маленький рост, а контраст широко посаженных голубых глаз и тонкого голоса с тем, что этот голос произносил и что эти глаза выражали. Блестящий психолог, он говорил всегда то, что люди хотели услышать, особенно это впечатляло женщин. Однако, как и ум, его речь была весьма едкой, хотя и подслащенной сладкой пилюлей сочувствия.
Вкупе с тонким детским голоском и голубыми глазами создавалось впечатление, что перед тобой умудренный жизнью старик с внешностью ребенка. Думаю, так и было. Дам такое сочетание покоряло мгновенно, тем более что Трумен прекрасный собеседник, умеющий слушать, что само по себе редкость.
Тогда Капоте еще не пил много и не вел себя как стареющая кинодива, а его гомосексуальные скандалы после знакомства с прекрасной Бейб Палей стихли. Само по себе внимание американской иконы стиля к столь занятному человеку невиданно подняло его авторитет, Бейб не могла выбрать плохое! Палей действительно была красавица, обладающая просто идеальным вкусом во всем. К сожалению, вынуждена написать "была", потому что она погибла от рака легких в расцвете лет и красоты. Сам Трумен готов был спать у ее ног на коврике, свернувшись калачиком, Бейб того стоила. Монро метко сказала, что рядом с ней чувствует себя просто халдой. Я согласна, эта женщина словно создана для того, чтобы показать остальным их несовершенство.
Их дружба закончилась очень некрасиво незадолго до болезни Бейб, когда Капоте разом испортил отношения со всеми, выпустив роман, в котором изложил все услышанные от "лебедушек" секреты, в том числе рассказав об измене мужа Бейб, о чем та поведала писателю, как близкому другу семьи.
Но когда режиссер Бегейк Эдвардс вознамерился ставить "Завтраку Тиффани", отношения Трумена с "лебедушками" еще были в самом расцвете, его обожали, он указывал, как жить, и купался во всеобщей славе и аплодисментах.
Что же напугало меня?
Прошло немало лет, прежде чем я осознала то, что тогда почувствовала интуитивно. Нет, я не боялась соперничества с Мэрилин Монро, мы слишком разные, не боялась недоверия Трумена Капоте, в конце концов, сценарий относительно самого романа довольно существенно изменен, я интуитивно боялась чего-то другого. "Завтрак у Тиффани" был снят, прошел весьма успешно, стал моей визитной карточкой, хотя я предпочла бы другую, и через много лет, став уже старше и мудрее, я поняла, что именно пугало.
А ведь могла бы понять раньше, ведь еще в начале съемок на насмешливый вопрос Капоте, что я думаю о своей героине, я ответила так, чтобы слышал только сам Трумен:
- Вы писали ее с себя…
Ответный взгляд Капоте был странным, в нем мгновенное бешенство явно сменилось интересом, но я поспешила отойти, я была счастливой матерью, и мне ни к чему груз чужих душевных метаний.
После этого Трумен перестал делать мне замечания на площадке, а если и делал, то так, что я их не слышала. Капоте потратил очень много слов, чтобы объяснить всему миру, как я "испортила" его Холи Голайтли, как "не увидела главного в книге", ведь героиня "настоящая, у нее сильный характер, совсем не похожий на Одри Хепберн".
Гениальный Капоте не понял: я не портила его Холи Голайтли, я играла свою, у моей Холи хищническая натура не больше чем маска, средство защиты от окружающей жизни, и Капоте ничего с этим поделать не мог! Интуитивно осознав, что, ввязавшись в спор с автором, попаду в зависимость от его больной, мятущейся души, я так же инстинктивно стала играть свое. К сожалению, душа у Трумена оказалась действительно больна, перессорившись со всеми, он в конце концов принял смертельную дозу барбитуратов…
По книге Холи Голайтли - дамочка без малейших предрассудков, хищница под оболочкой ласковой кошечки, свободная от любых обязательств, попросту обдирающая своих поклонников и имеющая покровителем гангстера, сидящего в тюрьме. Ей наплевать на любые правила и мнения, а ее единственный друг - рыжий кот, подобранный на улице и не имеющий даже имени.
Но за шумным, вызывающим фасадом прячется неуверенная в себе девушка, хотя Трумен Капоте называл ее сильной. Я увидела в ней не силу, а растерянность, которую она всеми силами старается спрятать не только от окружающих, но и от самой себя. Холи не остается ничего, кроме как притворяться сильной, а еще хищной. Ведь ее требование списка пятидесяти богатейших людей Бразилии просто наивно, девушка, у которой денег всего-то на булочку и кофе из пластикового стаканчика, намерена покорить очередного миллионера и выйти за него замуж. И эта наивность оправдывает саму Холи.
Капоте так не считал, по его мнению, Холи сильная натура, которая временно согнулась под грузом проблем. В конце книги Холи улетает в Бразилию искать нового жениха взамен бросившего ее миллионера из Рио, чувствуется, что это никогда не закончится, что у нее до конца жизни будут вот такие разочарования и все новые и новые попытки подцепить богатого мужа.
В фильме Холи находит свое счастье с влюбившимся в нее писателем, от имени которого в книге велся рассказ. Капоте был против, но сценарист Джордж Аксельрод и режиссер Эдвардс настояли на своем, считая, что для экрана такой вариант лучше. И слава богу!
В "моей" Холи Голайтли проявилась моя собственная внутренняя неуверенность. Казалось бы, в чем мне быть неуверенной? Но я не считала и не считаю себя настоящей актрисой, я - балерина, и то несостоявшаяся, меня просто гениальные партнеры каждый по-своему научили играть. Вернее, пытались научить, я все равно старалась проживать свою роль, потому мне легче давались первые несколько дублей и совсем тяжело десятые, я просто теряла естественность.
Капоте был очень недоволен тем, что исчезла горечь, которая так нравилась ему в образе Холи Голайтли, он ворчал, что получилась глупая сентиментальная "валентинка Нью-Йорку". А мне нравилось…
То, как я ела булочку на съемках первых кадров фильма, стало притчей во языцех, причем в зависимости от отношения ко мне самой случай пересказывали в разных тонах - от сочувствия, мол, заставлять Одри есть булочку просто бесчеловечно, до откровенного осуждения: ишь, звезда нашлась, булочку съесть не может! Я действительно не могла, с детства запретив себе есть булочки, потому что папа их осуждал, даже взять в рот кусочек маслянистой слоистой булки была неспособна.
- Бегейк, давайте заменим булочку мороженым?
- Нельзя! Одри, у нас очень мало времени.
Оглянувшись вокруг, я все поняла. На улице, несмотря на столь ранний час, привлеченная происходящим, уже собралась толпа. Съемки нужно закончить до половины восьмого, потому что в восемь пойдут на работу первые служащие, к тому же в этот день в Нью-Йорк с визитом приезжал русский руководитель, и служба безопасности страшно нервничала.
Капоте сидел, насмешливо поглядывая на меня, мол, я же говорил, что ты не справишься. Я подошла к оператору Францу Планеру, своему другу и очень хорошему человеку:
- Франц, ты сможешь все снять за один дубль? Я съем эту чертову булочку!
Франц рассмеялся:
- Я смогу, Одри, можешь не есть ее полностью, только откуси, этого хватит.
Я откусила почти со злорадным удовольствием, словно доказывая Трумену Капоте, что ради роли могу съесть и живого крокодила!