громко выкрикивал крысолов и размахивал флажком.
Вот мой совет:
Скажи крысам: "Нет!"
Может, тогда чума
Минует ваши дома.
Денежки ваши. Отрава моя.
Долой крысиного короля!
Мальчишки бежали за ним с разинутыми ртами. А он шутил, сквернословил, зазывал покупателей.
Эй, красотка, зови меня в дом!
Поймаю крысу тебе живьём!
Любую крысу заговорю.
Захочешь – шкуру её подарю.
Джеймс вместе с другими топтался вокруг крысолова. Это было почище театра. Особенно когда крысолов остановился, вытер пот со лба и достал дудочку.
– А теперь покажем уважаемым гражданам, как Уилл умеет заговаривать крыс. А ну, крыса, застынь столбом!
Крысолов щёлкнул пальцами перед клеткой и дунул в дудку. Дудка слабенько засипела. Крыса в клетке чуть помедлила, повела усами, поднялась на задние лапки и застыла.
– А ну, крыса, пляши!
Дудка крысолова засипела чуть громче и чуть живее. Крыса опустилась на четыре лапы и пару раз подпрыгнула.
– А теперь покажи-ка, крыса, как ты сообщаешь мне крысиные новости.
Крысолов открыл дверцу клетки и поцокал. Крыса высунула морду, усы её мелко-мелко задрожали, а потом она в мгновение ока оказалась на плече Уилла. Он чуть склонил голову в сторону крысы:
– Так-так… Так-так… Собираются, говоришь, прогрызть три мешка с мукой на мельнице Уинстона Френсиса? Так мы не дадим им это сделать. Прямо завтра туда и отправимся. Расстроим коварные планы крысиного короля. А ты, крыса, ступай домой, – крысолов почесал крысу между ушами и легонько цокнул языком. Крыса, цепляясь лапками за рукав Уилла, сползла вниз и забралась в клетку. – Держи нос по ветру. Как унюхаешь крысиные вести, так дай хозяину знать.
Хозяйка с хозяином! Где ваш дом?
Мы всех крыс у вас изведём!
Жаль, что Джеймсу нельзя было больше смотреть на Уилла. Он и так уже задержался. И уши его горели заранее: не иначе как Эмма накажет его за длительную отлучку.
И Джеймс побежал по делам. Но вечером он отправился к дому самым длинным путем, чтобы пройтись по Друри-лейн: вдруг Уилл ещё там? Однако улица опустела – ничего, кроме вони, которой вечер прибавил силы. Джеймс вздохнул и поплёлся в сторону дома. Уже темнело. Зазвонили вечерние колокола.
– А вот и добрый гном! Он знает, кто пустит меня на ночлег. Кто не погонит прочь знаменитого крысолова.
Уилл! Мальчишка почти задохнулся от счастья: надо же, встретить Уилла! Джеймс не признался себе, что вблизи плащ Уилла выглядел не таким уж нарядным. Он обтрепался по краю, справа виднелись крупные латки. Да и сам Уилл теперь мало напоминал короля: под глазами – глубокие тени, говорит с хрипотцой и весь как будто покрыт слоем пыли. Но Джеймс ведь и не мечтал встретиться с королём? Уилл – он же как волшебник: и говорит так складно, и на дудке играет, и крыса его вон как слушается. И этот Уилл – такой необыкновенный – в темноте узнал Джеймса!
– Ну что, дружок? Покажешь, где можно найти ночлег?
– О! Покажу. Конечно! – Джеймс даже не сомневался, куда поведёт Уилла – прямо к себе домой, с лотком и крысиной клеткой.
– Так ты полагаешь, хозяйка пустит меня ночевать?
– Отчего не пустить? – Джеймс изо всех сил старался, чтобы его слова прозвучали солидно.
– А как хозяйку зовут?
– Да Эммой. А как же ещё?
– Эммой?
– Ну да. Так её и зовут.
– И кто ж она, Эмма? Соседка?
– Не… Никакая она не соседка, – Джеймс даже слегка обиделся. – Эмма – она моя тётка.
– А сколько лет твоей тетке? Она ж, наверно, в летах?
Джеймс почувствовал, что Уилл отчего-то занервничал.
– Ну да, в летах. – Джеймс решил, что надо быть честным. Всё равно правду не скроешь. – Ей годов-то много уже. Ещё чуток – и замуж никто не возьмёт.
– Да ну? – присвистнул Уилл и невольно замедлил шаг.
– Да ты не бойся. Она хоть в летах, но добрая, – подбодрил его Джеймс.
– Добрая?
Джеймс кивнул.
– А за уши тебя дерёт?
– Ну… бывает. Нечасто. Да и не очень сильно. Она не умеет сильно, – Джеймс старался выставить Эмму в самом радужном свете.
– А чего же она, твоя Эмма, до сих пор в невестах сидит? Гордая, что ли?
– Ну да… А вообще она не нарочно. У ней приданого нет. Только домик и я.
– Ты-то? Знатный довесок, – усмехнулся Уилл.
– Домик, ну, он такой… Крышу надо чинить. – Джеймс сокрушённо вздохнул. – Она заменила мне мать. А ей не очень-то верят. Думают, будто я Эммин. И ей не везёт с женихами. Хотя есть один, Ральф. У него скобяная лавка. Он к нам долго ходил. Говорил, я ему не помеха. Он умеет из обормотов делать послушных работников.
– Ну и что?
– Ничего. Эмма сказала, что Ральф старый хрыч. И лучше ей умереть, чем выйти за этого Ральфа. С его гнилыми зубами.
– Серьёзная твоя Эмма. И жизнь у неё серьёзная… И ты думаешь, Эмма согласится меня пустить?
– А чего ж не пустить? Я же говорю: она добрая.
Сначала Джеймс был в этом уверен. Но по мере того как они приближались к дому, он всё сильнее волновался. С Эммы станется! Возьмёт и не пустит Уилла. Вон перед Ральфом захлопнула дверь. Чуть пальцы этому Ральфу не прищемила… А чего он полез обниматься? Со своими гнилыми зубами? Думает, если лавка, так ему всё и можно?
– Вон тот дом, говоришь? Погоди, – Уилл скинул плащ и набросил на клетку с крысой. – Давай-ка вон там пройдём. Подальше от фонаря.
Они постучали в дверь.
– Джеймс, это ты? Что стучать-то? И где тебя только носило?
Джеймс надавил на дверь и крикнул в тёмную щёлку:
– Эмма! Тут вот Уилл! Он хочет заночевать.
Эмма с недовольным видом появилась в дверях. В руках у неё была лампа.
– Что ещё за Уилл? У меня не таверна.
– Это, хозяйка, я. – Уилл снял шляпу и слегка поклонился. (Джеймс опять преисполнился гордости: ну прямо как в театре.) – Можешь и не пускать. Ты только лампу поближе к лицу поднеси – чтобы я тебя лучше видел. Полюбуюсь чуток – и пойду себе дальше.
– Не на что тут любоваться… – Эмма смутилась.
– Как это не на что? Вот ведь, – Уилл сделал жест рукой в сторону Эммы, – тут красота какая – словами не описать.
– Пф-ф… – Эмма хотела бы рассердиться. Но не смогла – Уилл улыбнулся. Он и днём улыбался, когда продавал свои яды. Но сейчас у него была совсем другая улыбка. Не насмешливая, не нахальная, а ласковая и мягкая. И Эмма вдруг покраснела. Джеймс не увидел – почувствовал. Он не помнил, когда Эмма вот так краснела… Она оправила свой передник и ворчливо пробормотала:
– Нечего тут… На пороге… Ну, заходите в дом.
Уилл ушёл до зари, до утренних колоколов – когда Эмма и Джеймс ещё спали. На столе он оставил монеты. Эмма стала считать.
– Не скажешь, что он богач. А деньгами сорит только так…
– Эмма! Он очень хороший. Ты бы знала, что он умеет. Он играет на дудке. И его крыса пляшет. Он совсем как актёр…
– Крыса? Какая крыса?
Джеймс осёкся. Уилл вечером спрятал крысу. Прикрыл клетку плащом и оставил у самой двери.
– А ну-ка, Джеймс, договаривай. Этот Уилл – фигляр? Из уличных проходимцев? – Голос Эммы стал напряжённым. – Джеймс!..
– Никакой не фигляр. – Сам Джеймс ничего плохого в фиглярах не видел. Но из-за Эммы чувствовал неуверенность. – Он продаёт крысиные яды.
– Ты привёл домой крысолова? – На мгновение Эмма лишилась речи.
– Ну, крысолов. А чего такого? Он устал и хотел отдохнуть… И он вон сколько оставил. И смотрел так… Ну, по-доброму. А обниматься не лез, как твой Ральф.
Эмма вспыхнула:
– Наглец! Я тебе уши-то оборву!
– Себе оборви! – Джеймс бросился к выходу. – Зря Уилл тебе улыбался! – крикнул он уже с улицы. – Никакая ты не красивая. Злюка! Старая дева!
До самого вечера Джеймс бесцельно кружил по улицам. К вечеру похолодало, стал накрапывать дождик. Джеймс устал, проголодался и поплёлся домой. И зачем он обидел Эмму? Но как она не понимает… Она просто не видела, как Уилл управлялся с крысой. Не видела его плащ. Уилл же его свернул. А плащ необыкновенный. Там на подкладке картинки… Наверное, зря Джеймс крикнул про старую деву. Никакая Эмма не старая. Вон даже Уилл сказал… Да Эмма просто не знает, что умеет Уилл. Если его попросить, он выведет у них крыс. Крысы уже достали… Будет ли Эмма сегодня выкручивать Джеймсу уши? А, ну и пусть себе крутит. Что ему, в первый раз?
Но Эмма не стала наказывать Джеймса. И больше ни разу не вспомнила крысолова. Только была очень грустной.
– Эмма… Да ладно! Чего ты? Ты никакая не старая. Вон Уилл увидел тебя – и говорит: полюбуюсь, а потом уже дальше пойду…
– Заткнись, – Эмма встала и вышла из кухни.
Джеймс решил, что не стоит пока говорить об Уилле.
Был такой сильный дождь, по крыше так сильно стучало, что Джеймс не сразу расслышал стук в дверь. Эмма отложила шитьё, выпрямилась и замерла. Нет, не послышалось: в дверь стучали.
– Пойди отвори, – тихо сказала Эмма. Джеймс замешкался, и она повторила почти сердито: – Отвори, я сказала.
На пороге стоял крысолов, мокрый – хоть выжимай.
– А, дружок! Привет! Как дела?
– Уилл! – Джеймс просиял. – Эмма! Это Уилл! – закричал Джеймс в сторону кухни. Появилась бледная Эмма.
– Вот, решил навестить. – Уилл опять улыбнулся – той самой своей улыбкой. (И щёки Эммы снова порозовели.) – Я тут принёс кое-что…
Уилл сунул руку за пазуху (фокусник, да и только), вытащил крошечный свёрток и протянул его Эмме.
– А ну, Эмма, взгляни.
Эмма сняла тряпицу:
– Бусы!..
– Индийские камни.
– Откуда ты взял? Стащил небось? – Пальцы Эммы подрагивали, ощупывая камни, но она пыталась выглядеть строгой.
Уилл пропустил обвинение мимо ушей и наблюдал за Эммой с видимым удовольствием:
– Я выиграл страшную битву и получил награду.
– Ты правда сражался, Уилл? – У Джеймса загорелись глаза.
– Правдивее быть не может. – Уилл перестал улыбаться и смотрел на Джеймса серьёзно. – Про хвостатых пиратов слышал? Они захватили голландское судно. И моряки чуть не померли с голоду, когда оказались в море. Я победил пиратов, и капитан расщедрился: "Ну, дружище Уилл, проси у меня, что хочешь!" А я ему говорю: давай мне такое сокровище, которое будет не стыдно подарить настоящей красавице, и чтобы она от этого взяла да и подобрела.
– Пф-ф, – Эмма опомнилась и презрительно фыркнула.
Уилл как будто бы этого не заметил:
– Мы вот тут, на пороге, говорим разговоры. А надо бы путника обогреть-обсушить, поднести ему выпить, а потом уж выслушивать.
– Выпить нету, – сказала Эмма. – У меня не таверна.
– Пусть и не будет выпить, – легко согласился Уилл. – Я немного на красоту полюбуюсь – и пойду себе дальше.
– Ладно, давай, заходи… Камин уже догорает, но обсушиться сможешь.
Утром Уилл опять ушёл до утренних колоколов – и объявился снова через какое-то время.
Он приходил, улыбался, приносил для Эммы подарок и просился заночевать. Укладывался в кухне. Но перед тем как заснуть, всегда что-то рассказывал.
– Уилл, ты когда-нибудь видел крысиного короля?
– Это тот, который о семи головах? И на каждой голове по короне? Такой крупный, с чёрными лапами? На лапах четыре длиннющих пальца. На каждом пальце по перстню и в правой лапе свисток. Другие крысы ухаживают за ним. Выбирают ему крысиную королеву. За королеву дают вот такое приданое, – Уилл разводил руки в стороны, захватывая много воздуха. – А на крысиной свадьбе крысы выстраиваются в два ряда и состязаются, кто выше прыгнет. А потом все становятся вокруг победителя и щекочут его усами. И отбивают хвостами победный крысиный марш…
У Джеймса округлялись глаза и щекотало в носу. Но тут Уилл безнадёжно махал рукой:
– Нет, Джеймс, не видел я крысиного короля. Если он где и живёт, то в королевском дворце. Вот понадоблюсь я в Вестминстере, может быть, там и встречу. Как встречу, тебе расскажу. А пока потерпи.
Джеймс кивал: он потерпит. Но один вопрос его сильно мучил.
– Уилл, почему крысоловов не любят?
– С чего ты взял, что не любят?
– Ну, не любят, – смущался Джеймс.
– Ты разве меня не любишь? – Уилл трепал Джеймса по голове.
– Я-то? Люблю. И Эмма…
– Ну-ка, ну-ка, скажи! Что Эмма? – Уилл начинал волноваться.
Но Джеймс полагал, что Эмма, скорее всего, их слышит. И чего это вдруг ему отвечать за неё? Чтоб получить затрещину? Надо ей – пусть придёт и скажет, если хочет что-то сказать. Поэтому он отвечал уклончиво:
– Ну, мы с Эммой не в счёт. Это я про других.
– Видишь ли, – тут Уилл становился задумчивым. – Была такая история… в старом городе Гамельне. Есть такой город за морем. Рассказывают, что туда однажды пришёл крысолов и сначала увёл всех крыс и утопил их в море. А потом и детей увёл. И никто больше их не видел. Думаю, этот парень и детей утопил…
– Утопил?
– Ну, так говорят. Теперь уже не проверишь. Тому крысолову магистрат обещал заплатить много денег. А когда крысолов дело-то своё сделал, его взяли и обманули. Не выполнили обещаний. Ну, он и отомстил… Из-за этой истории крысоловов не любят…
– А как он детей увёл?
– Заиграл на дудке, и дети за ним пошли. Хотя потом говорили, что то был не крысолов, а настоящий дьявол, одетый как крысолов. Будто он специально пришёл проверить людей на жадность.
– Ты тоже играешь на дудке.
– Крысолову положено. Крысы слушают дудку.
– Тебя дьявол учил?
Уилл весело рассмеялся.
– Нет, дьявола я не встречал. Ни крысиного короля, ни дьявола. Вот беда!.. А учился я… Ну-ка взгляни, – Уилл раскладывал плащ, чтобы Джеймс увидел подкладку. – Тут написано, как приготовить крысиный яд. Тебе небось буквы видеть не приходилось? Эта буква зовётся… (С третьего раза Джеймс узнавал уже много букв.) Но буквы мало знать, чтобы надписи понимать. Надо специально учиться. Я за этой наукой даже за море ездил. И плащ этот – он особенный. Я в наследство его получил – когда мой учитель умер. Он мне заместо учёной книги. А ещё как улитке панцирь – носить и в жару, и в холод. Этот плащ, если хочешь, даже сны навевает.
Джеймс разглядывал замусоленную подкладку и согласно кивал. Он, как только увидел Уилла, сразу понял, что плащ непростой.
– А что, про крыс есть наука?
– А то! Да ещё какая! Чтобы с крысами дело иметь, надо их как следует знать. Как думаешь, сколько я крыс повидал? Больше, чем звёзд на небе. И знаешь, что я скажу? Это очень умные твари. В чём-то они как люди, а в чём-то – лучше людей.
– Лучше людей? – Эта мысль Джеймсу не очень понравилась. – А что ж тогда их травить, если они хорошие?
– Я не сказал "хорошие". Я сказал "лучше людей". Крысы, к примеру, с крысятами очень ласковы: не кусают их, не колотят. Заговоров не плетут. Они, конечно, могут затравить чужака. Но из своей семьи никого никогда не прогонят.
– Ты так о них говоришь… Будто бы ты их любишь…
– С чего это мне их любить? Но надо иначе смотреть. Крыса – враг человека. От неё много зла. Чума от неё, к примеру. Но врага надо уважать. Может, ты слышал когда-нибудь про Ричарда Львиное Сердце?
Нет, Джеймс не слышал про Ричарда.
– Это один король. Он жил в давние времена. И однажды отправился отвоёвывать Гроб Господень. Далеко-далеко за море. И там его главным врагом был мусульманский король по имени Саладин. И этот король мусульманский знаешь что говорил?
Джеймс мотал головой и не сводил глаз с Уилла.
– Саладин говорил, что счастлив драться с достойным врагом. Это для воина честь. Это значит, воин себя уважает.
Джеймс немного подумал:
– А крысы – достойный враг?
– Крысы – умные твари. И потому я тоже себя уважаю. Я так себя уважаю, Джеймс… Эмма-то нас не слышит? – Тут Уилл почему-то забывал осторожность и начинал говорить очень громко. – Как я подумаю, Джеймс… Ох, что приходит мне в голову! В порту очень много крыс. И они всё плодятся, плодятся. С каждым днём их всё больше и больше. А скоро станет так много, что они сумеют захватить целый флот. Ни какой-то один корабль, а целый флот галеонов. Ну, к примеру, голландских, – Уилл прищуривался, словно хотел разглядеть что-то в воздухе. – Да, крысы захватят флот! – говорил он уверенно и так странно качал головой, что Джеймс не совсем понимал, нравится это Уиллу или наоборот. – Если крысы захватят флот, это ж какая беда! Выйдет голландский флот в море, а крысы перепортили все запасы. Морякам тогда трудно придётся. Ты понимаешь, Джеймс? (Джеймс согласно кивал.) Что тогда делать?
– Они позовут крысолова. Тебя позовут спасать флот! – эта догадка приводила Джеймса в восторг.
– Вот именно, парень! Вот именно! – Уилл разделял восторг Джеймса. – Ты знаешь, сколько денег я смогу заработать?
Ещё в большем восторге Уилл и Джеймс пересчитывали воображаемые монеты.
– И тогда… – Уилл светился подлинным вдохновением.
– Тогда… – поддерживал его Джеймс.
– Я бы пришёл и сказал… Я бы сказал: "Слушай, Эмма…"
Тут мысль Уилла внезапно теряла свою дерзновенность.
И как Джеймс ни старался:
– Ты бы сказал: "Слушай, Эмма!"… – Уилл не мог придумать завершение этой истории.
И Эмма за стенкой что-то роняла на пол.
– Она нас слышит, – Уилл прикладывал палец к губам.
Джеймс пожимал плечами: подумаешь!
– Слушай, Уилл, а скоро тебя позовут голландцы?
– Ну, быстро, Джеймс, не получится. Тут надо набраться терпения. Крысолову приходится ждать, когда его позовут. Или погонят прочь…
Эмма опять что-то роняла на пол – на этот раз что-то тяжёлое.
– Смотрите! Смотрите! А-а-а-а!.. – На улице закричали, завыли на разные голоса.
– Что это, Джеймс? – Эмма растерялась.
– Кричат… А чего кричат-то? – Джеймс напряжённо прислушивался. – Надо глянуть. Пойдём?