Продолжительное пребывание у руля разведслужбы позволило автору создать галерею интересных портретов сотрудников этой организации, руководителей КГБ и иностранных разведорганов.
Как случилось, что мятежный генерал Калугин из "столпа демократии и гласности" превратился в обыкновенного перебежчика? С кем из директоров ЦРУ было приятно иметь дело? Как академик Примаков покорил профессионалов внешней разведки? Ответы на эти и другие интересные вопросы можно найти в предлагаемой книге.
Впервые в нашей печати раскрываются подлинные события, положившие начало вводу советских войск в Афганистан.
Издательство не несёт ответственности за факты, изложенные в книге
Содержание:
Вадим Кирпиченко - РАЗВЕДКА: ЛИЦА И ЛИЧНОСТИ 1
К читателю 1
Школа № 101 1
О тех, кто был рядом в начале пути 3
Ушедшие друзья 5
На земле фараонов 7
У истоков взаимного доверия 9
Шагнувшие с портретов 10
Тройственная агрессия 11
Йеменское средневековье 12
Главный визит 15
На развалинах Карфагена 16
Африка грез и действительности 18
Еще одна арабо-израильская война 21
Гамаль Абдель Насер 22
Самолетом - на заседание политбюро 23
В ожидании новой войны 24
Встречи с А.Н.Косыгиным 26
Крутой поворот 28
Юрий Владимирович Андропов 29
Благодатная Сирия 38
Черные скалы Адена 40
Наш старый друг - Эфиопия 41
Танцы в Анголе 42
Советы ливийского лидера Каддафи 44
Мой могильщик Форсайт 46
Разведка: мифы, легенды и просто выдумки 47
О наших союзниках 51
Болгарские мотивы 53
Начальники внешней разведки 55
Е.М.Примаков - академик, разведчик, министр 57
Наши новые знакомые - директора ЦРУ 61
Предатели 65
Снова о предателях - теперь о Калугине 67
Курс на сотрудничество 69
Противники и оппоненты 70
Правда об Афганистане 71
Станет ли другом вечный враг? 75
Разбирая архив… 77
Признание в любви 79
Примечания 80
Вадим Кирпиченко
РАЗВЕДКА: ЛИЦА И ЛИЧНОСТИ
К читателю
В 1993 году в издательстве "Международные отношения" вышла книга моих воспоминаний "Из архива разведчика".
В связи с тем, что она быстро разошлась, встал вопрос о повторном издании. Просто переиздавать книгу мне показалось неинтересным, и я решил со временем добавить к ней новые главы о жизни разведки и о самих разведчиках.
После выхода книги я продолжал работу в Службе внешней разведки Российской Федерации (СВР), возглавляя группу консультантов, принимал участие в международных конференциях, где обсуждался вопрос о том, какой должна быть разведка в демократическом обществе, выступал у нас и за рубежом с докладами по разведывательной тематике, а также занимался проблемами истории отечественной разведслужбы.
Эта работа позволила мне общаться со многими интересными людьми, заставила постоянно читать специальную литературу, и, таким образом, я собирал новый материал, который, надо полагать, заинтересует читателей. Это в первую очередь касается той части книги, где идет максимально объективный рассказ о нашей вовлеченности в афганские дела или о моем друге, недавнем директоре СВР, а ныне министре иностранных дел России Е.М.Примакове, с которым я знаком уже полвека.
Свою вторую книгу, как и первую, я адресую прежде всего сотрудникам разведки и ее ветеранам.
В.Кирпиченко
Школа № 101
Учебный год, проведенный в специальной разведшколе с 1 сентября 1952 года по июль 1953 года, - счастливое время молодости. Тогда я начал осваивать "героическую профессию разведчика".
Правда, у нас с женой не было ни квартиры, ни комнаты, ни даже угла (все это называлось в то время более нейтральным словом "жилплощадь"). Зато в нас жили горячая вера в будущее и надежды на какую-то новую, необыкновенную жизнь. Надежды эти, кстати говоря, в значительной степени оправдались. Жизнь получилась полнокровной, и кое-чего мы в ней достигли.
Итак, школа № 101. 25-й километр налево, если ехать от Москвы по Горьковскому шоссе. Это учебное заведение было создано в 1938 году как школа особого назначения (ШОН) НКВД СССР. Именовалось оно и Высшей разведывательной школой (ВРШ). А в быту ходило название "25-й километр" или просто "лес". Это и был лес, только огороженный зеленым забором. В лесу стояло несколько деревянных зданий, в которых располагались администрация, учебные аудитории, столовая и общежития. Здесь мы осваивали азы разведывательной профессии, изучали, доучивали и шлифовали иностранные языки и активно занимались спортом. К своему большому удовольствию, в школе я восстановил спортивную форму, потерянную за время пребывания в институте.
Учиться было легко и очень уж необычно по сравнению с институтом. Вдохновляло освоение таинственного предмета - "спецдисциплины № 1", то есть основ разведки или, как это называлось иногда более торжественно, разведывательного искусства. Мысль, что мы изучаем то, чего не изучает никто другой, вызывала дополнительный интерес к предмету и повышала сознание собственной значимости. Необычными были и семинарские занятия, во время которых разбирались различные оперативные ситуации и решались задачи из практики разведывательной деятельности. Конечно, годичное пребывание в школе № 101 не могло вооружить нас такими глубокими знаниями, которые подсказывали бы конкретные решения возникающих разведывательных задач, но оно пробудило устойчивый интерес к профессии, и мы поняли, что нам будет предоставлено широкое поле для проявления инициативы.
Многих из нас мучил вопрос, справимся ли мы с практическими делами, как будем решать главную задачу - приобретение источников информации. Надо сказать, что сомнения эти имели вполне серьезные основания и не всем далась эта профессия в полном объеме. В большинстве своем слушатели были достаточно хорошо подготовлены в политическом отношении, прилично знали литературу и иностранные языки. Были среди нас и опытные уже ораторы, и вообще некоторые слушатели держались довольно уверенно, можно сказать, глядели орлами - молодости свойственно покрасоваться и распушить перья. К тому же подавляющая часть нашего набора имела за плечами по два университета. Я имею в виду армию и фронт плюс высшее учебное заведение (в основном тогда в школу брали людей с гуманитарным образованием). Так что все слушатели школы № 101 обладали каким-то жизненным опытом. Но, как показала практика, этого было мало - разведчиками стали не все. Не у всех гладко пошла работа. Некоторые сразу отсеялись, в том числе и по собственной воле. С течением времени внешне непримечательные слушатели обогнали уверенных в себе эрудитов, бравые на вид и будто созданные для разведки люди оказались на второстепенных ролях. Короче говоря, состоялись в разведке те, кто объективно, реалистически оценивал собственные возможности и хорошо разбирался в психологии своих иностранных собеседников, люди целеустремленные, настойчивые, очень конкретно мыслящие и цепкие.
Учебных пособий в школе тогда было мало. Возможно, так оно и лучше. Сейчас в нашем институте масса книг и пособий по всем направлениям разведывательной деятельности, и поглощение всей этой литературы может рассеять внимание на частности и сказаться на усвоении полезных практических навыков.
С жадным нетерпением мы ждали выступлений у нас сотрудников разведки, и хотя не все из них были интересными рассказчиками, на этих людей мы все равно смотрели широко раскрытыми глазами.
Богами разведки нам казались и начальник школы генерал-майор Вячеслав Васильевич Гриднев, и его заместитель генерал-майор Михаил Андреевич Аллахвердов. Оба были плотненькие, небольшого роста и в гражданской одежде выглядели довольно заурядно. Но и тот и другой прожили большую жизнь в разведке, были удостоены многочисленных высоких наград. К сожалению, с нами они общались намного меньше, чем хотелось бы.
В.В.Гриднев в довоенное время работал по линии разведки в Монголии и помогал монгольским коллегам в создании органов безопасности. С начала Великой Отечественной войны он был командиром полка Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН), сражавшейся на подступах к Москве и в немецком тылу. С 1942 года Гриднев командовал этой бригадой. Яркой страницей в боевой биографии Вячеслава Васильевича была его работа по подготовке и направлению в немецкий тыл отрядов Медведева, Орловского, Мирковского и Прудникова. Вся эта славная плеяда партизан - Героев Советского Союза прошла, можно сказать, через руки нашего начальника школы. Но об этом мы узнали значительно позже.
Когда было объявлено о смерти Сталина, Гриднев выстроил школу и со слезами на глазах, прерывающимся голосом сказал: "Товарищи! Наша Родина осиротела - умер товарищ Сталин". А в день похорон мы стояли во второй цепочке напротив Мавзолея и в непосредственной близости наблюдали всю траурную церемонию.
Вячеслав Васильевич прожил долгую жизнь - девяносто три года - и до последних дней сохранял связь с внешней разведкой.
М.А.Аллахвердов действовал и как нелегал, и как руководитель легальных резидентур. Особенно хорошо ему были известны наши южные соседи. Около двадцати лет с небольшими перерывами он проработал в Афганистане, Турции и Иране. Михаил Андреевич был, если так можно выразиться, интеллектуалом от - разведки. Он стал первым начальником созданного в 1943 году информационного отдела разведки, а в школе № 101 являлся заместителем В.В.Гриднева по учебной и научной работе.
С повышенным интересом слушатели школы относились к так называемым практическим занятиям в городе. Это была имитация встреч разведчика с иностранцем. В роли иностранцев выступали сотрудники разведки, которые составляли потом заключения о том, насколько квалифицированно слушатель провел встречу и беседу.
Не менее интересными были и занятия по наружному наблюдению - "наружке". Предмет для работы нужный и полезный. Научиться выявлять "наружку", которая ведется за тобой, держаться спокойно под наблюдением (установленным или предполагаемым - все равно), уметь оторваться от "хвоста" естественным образом - все это непростая, а главное, крайне необходимая наука. "Наружкой" мы занимались с большим энтузиазмом. Пришлось познакомиться с Москвой с неожиданной стороны. Теперь - на какое-то время - меня уже интересовали не архитектура зданий, не мемориальные доски, не музеи и не магазины, а проходные дворы, места, где легко можно было выявить наблюдение, и здания, улицы и площади, где было удобно "потеряться". До сих пор помню один большой дом где-то позади Елисеевского магазина, который представлял здание гостиничного типа с длинными коридорами. По этим коридорам можно было ходить часами, перемещаясь с этажа на этаж, не привлекая ничьего внимания, а выход был на две улицы из нескольких дверей. Очень хороший дом! Подобные здания мы должны были находить сами и использовать их в учебных целях. Несмотря на всю условность занятий по наружному наблюдению, они дали для практической работы больше, чем иные теоретические лекции.
Из преподавателей школы больше всего запомнился мне, да и другим однокашникам, начальник кафедры разведки, бывший сотрудник нелегальной службы полковник Евгений Петрович Мицкевич. С высоты своих шестидесяти лет он поглядывал на нас иронически и покровительственно и любил рассказывать забавные эпизоды из своей оперативной работы. Поражал он нас, в частности, своими заявлениями о том, что может в любое время выехать за границу в качестве иностранного гражданина и немедленно начать торговать мехами. "Могу заниматься и другими видами бизнеса, - уточнял он, - но мехами все же лучше!" И это была чистая правда. Долгие годы провел Мицкевич на нелегальной работе в США, а также в Китае, где основным содержанием работы тогда было получение разведывательной информации о милитаристской Японии.
С Мицкевичем вышел у меня неприятный казус. Мы выполняли письменное задание на тему "Вербовочная комбинация". Давались вводные данные на якобы уже изученного разведкой человека. Требовалось составить план вербовки и описать саму вербовочную беседу. За выполнение этого задания я взялся с большим энтузиазмом, написал пространное сочинение, переполненное второстепенными деталями, и настолько углубился в вопросы оперативной психологии, что Мицкевич, вызвав меня к себе в кабинет для разбора работы, вполне серьезно спросил, не собираюсь ли я этим литературным опусом убедить руководство школы в своей полной неспособности стать разведчиком. Я, естественно, принялся уверять его в обратном. На этом инцидент был исчерпан. Однако в дальнейшем, получая подобные задания, я уже не умствовал и выражал свои мысли проще и короче.
По окончании школы мне посчастливилось познакомиться еще с одним бывшим нелегалом - легендарным Александром Михайловичем Коротковым, награжденным помимо других орденов шестью орденами Красного Знамени. Он прошел путь от электромонтера до нелегала и стал начальником нелегальной службы и заместителем начальника разведки. В первые дни Великой Отечественной войны Короткое, работавший тогда в берлинской резидентуре под "крышей" нашего посольства, обманув полицейских, блокировавших посольство, сумел выйти в город и установить прерванный контакт с широко известной впоследствии агентурной группой "Красная капелла". Этот эпизод, кстати сказать, описан в книге В.М.Бережкова "Страницы дипломатической истории", который сам принимал активное участие в организации выхода Короткова в город.
С интересом занимались мы и иностранными языками. Здесь также привлекала практическая сторона дела. Мы хорошо отдавали себе отчет в том, что теоретические знания можно будет и наверстать, а вот языком нельзя пренебрегать - на нем ведь сразу придется говорить, а серьезной практики ни у кого еще не было.
Преподавателей арабского языка в школе тогда не имелось, начинать изучать английский сочли для меня нецелесообразным, и я стал продолжать занятия французским. Это несколько облегчило мне жизнь и дало возможность читать, что хотелось или что казалось полезным.
В школе было много преподавательниц английского, французского и немецкого языков. Недавние выпускницы языковых вузов, они казались нам необыкновенно красивыми, нарядными и элегантными. Наверное, они и были такими. Сто будущих разведчиков (а нас было ровно сто на курсе) весьма заинтересованно обсуждали достоинства (главным образом неязыковые) каждой из них. Случалось, что некоторые из преподавательниц становились женами наших холостых коллег. Так было и раньше, и позже.
А учили они хорошо - язык давали большими порциями, концентрированно, живо и увлекательно. Мы даже пели на уроках. Именно преподавательницы иностранных языков были ближе к нам, чем все остальные, и именно они создавали в школе особый уют и дружную, семейную атмосферу. Здесь же, в школе, зародилась и настоящая профессиональная дружба между многими слушателями, которую мы пронесли через всю жизнь.
Два-три года спустя мы и сами уже выступали в школе с лекциями, беседами, входили в состав экзаменационных комиссий, а некоторые из нас впоследствии стали там преподавателями-воспитателями. Визиты в свой "лес" всегда доставляли мне радость.
На нашем курсе были свои поэты (Володя Петушков) и свои художники (Сергей Чуканов, который "без отрыва от производства" стал заслуженным деятелем искусств РСФСР). Устраивались концерты художественной самодеятельности, шла активная общественная жизнь.
Большой популярностью у нас пользовалось автодело/ Осваивали мы езду на давно списанных "козликах" (газиках), гоняя их по лесным дорожкам на территории школы и налетая довольно часто на сосны ("Коль на клумбу не заеду, так заеду на сосну" - стихи из местной стенгазеты).
Увлекались мы и бильярдом. В просторном вестибюле перед входом в столовую стоял большой бильярдный стол, у которого всегда толпилась очередь и пробиться к которому было трудно, да и времени в течение дня для игры выкроить практически было невозможно. Тогда мы с одним моим другом вступили в "преступный сговор" со сменным поваром, который заступал на работу с вечера и готовил завтраки. Поздно вечером, когда все уже готовились ко сну, мы давали повару условный сигнал и он открывал нам дверь, которая тут же запиралась изнутри. Проверялось, плотно ли задернуты шторы на окнах, и начинались многочасовые баталии по принципу "навылет". Все трое играли примерно в одну силу, что повышало азарт и остроту схватки. Когда выпадало играть нам с другом, повар уходил к своим котлам, что-то туда засыпал, что-то добавлял, помешивал и вскоре возвращался, чтобы сразиться с победителем.
Приходили мы в общежитие под утро с соблюдением всех необходимых мер предосторожности и засыпали на два-три часа. На этом этапе службы в разведке провалов у нас не было - тайна ночных бдений оказалась нераскрытой, а отсыпались мы уже следующей ночью.