Иногда высказываются предположения, что в самый последний момент Лаврентий Павлович заподозрил, что против него готовится какая-то гадость со стороны "дорогих товарищей" из Президиума ЦК, и попытался принять какие-то меры предосторожности. Публицист Кирилл Столяров, одним из первых попытавшийся объективно взглянуть на деятельность "лубянского маршала", задается вопросом: "Чувствовал ли Берия приближение своей гибели? Предпринимал ли какие-либо шаги с целью обезопасить себя, ответить ударом на удар?"
Архивные документы дают основание полагать, что в самый последний момент Берия ощутил эту опасность, но было уже поздно".
И далее, основываясь на материалах дела уже знакомого нам замминистра внутренних дел Грузии Ш.О. Церетели, Столяров сообщает: "В последних числах июня 1953 года, поздней ночью, в спальне раздался телефонный звонок. Лежащий на кровати человек поднял трубку и сонным голосом назвал себя: "Церетели". - "Докладывает полковник Ковалевский… Шалва Отарович, из Москвы позвонил генерал армии Масленников. Он срочно просит вас связаться по "ВЧ"…
Церетели… проследовал к аппарату правительственной связи и велел соединить его с Москвой. Несколько минут спустя он услышал голос Масленникова: "Шалва Отарович, я только что вышел из кабинета Берии, - объяснил Масленников. - Лаврентий Павлович велел тебе первым же самолетом вылететь в Москву"…
Однако в Москве Масленников не принял Церетели, сославшись на крайнюю занятость. А на следующий день в Министерстве внутренних дел СССР открыто заговорили об аресте Берии". Вскоре арестовали Церетели.
Столяров склонен полагать, что Берия срочно собирал верных людей в столицу, пытаясь предпринять какие-то контрмеры против готовившегося против него заговора. Однако в действительности Церетели и других бериевцев из Грузии в ночь с 25 на 26 июня вызвали в Москву только затем, чтобы было легче их арестовать. А то вдруг, узнав об аресте шефа, они попытаются уйти в Турцию! Второго Люшкова Хрущев, Молотов и Маленков не хотели.
В том, что людей Берии просто заманили в ловушку, убеждает рассказ генерал-лейтенанта С.С. Мамулова диссиденту Р.О. Пименову. Степан Соломонович был очень близким к Берии человеком и возглавлял в июне 1953-го отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК Компартии Грузии. И вот что он поведал сокамернику по Владимирской тюрьме: "В июне 1953-го был послан Берией с некой инспекцией парткадров для подготовки внеочередного XV съезда КП Грузии… Не успел он прибыть в Грузию, как его настигла телеграмма от имени Берии - подложная - с приказом срочно вернуться. Выходя из самолета на военном аэродроме, он попал в объятия своего фронтового друга, тоже генерала: "Сколько лет! Вот радость-то встретиться!" - но из объятий вырваться уже не смог, ибо к двум генеральским рукам присоединилось несколько пар неизвестных, в первую очередь лишивших его пистолета".
Если заместитель Берии И.И. Масленников действительно в разговоре по "ВЧ" вызвал Церетели в Москву, то тем самым он, возможно, спас себя от того, чтобы быть осужденным вместе с Лаврентием Павловичем. Впрочем, разговор по ВЧ мог быть и художественной фантазией К.А. Столярова, а в действительности Ш.О. Церетели, быть может, вызвали в столицу из Тбилиси, как и Мамулова, подложной телеграммой.
Для ареста Берии привлекли военных. Впоследствии участвовавшие в этой акции маршалы Г.К. Жуков и К.С. Москаленко по-разному рассказывали, как брали Берию. Каждый стремился приписать себе главную роль. Кому же верить? Неожиданное подтверждение правоты одного из маршалов пришло от Маленкова при обстоятельствах, исключавших неискренность с его стороны.
Когда в июне 1957 года пленум ЦК громил "антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова", Георгий Максимилианович пытался напомнить товарищам о своих былых заслугах, и в частности указал на свою роль в организации ареста Берии: "Берия разоблачить было не так просто. Мы тогда опирались на военных товарищей в этом деле в самый нужный момент, нам оказал решающую услугу в этом деле товарищ Москаленко. К нему в трудный момент мы обратились с товарищем Хрущевым, мы были без сил и средств…" На пленуме Маленкова не пинал только ленивый. Его утверждения опровергали на каждом шагу и с удовольствием. В зале присутствовали и Жуков, и Москаленко, но ни один из них на этот раз с Георгием Максимилиановичем спорить не стал. Значит, слова Маленкова о решающей роли Москаленко в создании группы генералов для ареста грозного Лаврентия Павловича, - святая истинная правда. Да и как иначе объяснить, почему в команде, арестовывавшей Берию, было так много офицеров и генералов из штаба Московского округа ПВО, который возглавлял Кирилл Семенович. Поэтому рассказу Москаленко мы в основном можем доверять. Его я и хочу процитировать:
"В 9 часов утра (25 июня 1953 года. - Б. С.) мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев, он спросил: "Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?.."
После этого Хрущев сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к председателю Совета Министров СССР товарищу Маленкову, в кабинет, где раньше работал Сталин".
Далее Хрущев закодированно намекнул, чтобы взяли с собой оружие: "Он сказал, чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигареты. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил еще на войне, в 1944 году. Хрущев засмеялся и сказал, что сигареты могут потребоваться не те, которые я имею в виду. Тогда я догадался, что надо взять с собой оружие. В конце разговора Хрущев сказал, что сейчас позвонит Булганину. Я подумал, что нам предстоит выполнить какое-то важное задание Президиума ЦК КПСС.
Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал, что звонил Хрущев, и предложил мне сначала прибыть к нему, т. е. к Булганину… Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня товарищ Булганин одного. Он сказал, что звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию… Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек… На что он ответил: "Очень мало людей… Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления? Я ответил - вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру. Я спросил, кто находится сейчас в министерстве из влиятельных военных. Булганин ответил: "Жуков". Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия…
И вот в 11.00 дня 26 июня (а звонок Хрущева был 25. 6.) мы по предложению Булганина сели в его машину и поехали в Кремль… Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев и др. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову.
Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова - Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл…
Примерно через час, т. е. в 13.00 26 июня 1953 года, последовал условный сигнал, и мы, пять человек вооруженных, шестой товарищ Жуков, - быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Товарищ Маленков объявил: "Именем советского закона арестовать Берию". Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там же остался и Жуков".
Из рассказа Кирилла Семеновича получается любопытная картина. Жукова к операции привлекают только в самый последний момент и на всякий случай оставляют без пистолета. Значит, Хрущев и Булганин ему не вполне доверяют. И к тому были некоторые основания.
После ареста Лаврентий Павлович забрасывал Маленкова ("дорогого Георгия"), Хрущева и других коллег по Президиуму ЦК отчаянными письмами, где указывал на свои былые заслуги. 1 июля он писал: "Т.Т. Маленков и Молотов (другой вариант расшифровки - Микоян. - Б. С.) хорошо должны знать, что Жуков, когда его сняли с генерального штаба по наущению Мехлиса, ведь его положение было очень опасно, мы вместе с вами уговорили назначить его командующим фронтом и тем самым спасли будущего героя нашей Отечественной войны, или когда т. Жукова выгнали из ЦК - всем нам было больно". Если не врал Берия, глядя в глаза скорой смерти, то данное письмо доказывает, что они с Георгием Константиновичем были совсем не в плохих отношениях. А врать Лаврентию Павловичу в такой момент не было никакого смысла. Ведь он обращался к тем, кто был вполне в курсе истории со спасением Жукова, и просил их поступить в данном случае так же, как в 1941-м поступил Сталин, и не губить его, Берию, своего товарища.
Хрущеву, Маленкову и их сторонникам очень нужен был авторитетный военачальник, присутствие которого подбодрило бы генералов, идущих на лихое и непривычное дело: арестовывать маршала. Правда, среди заговорщиков был министр обороны маршал Булганин, но он популярностью среди генералитета не пользовался. Подготовку команды для ареста Берии Хрущев поручил генерал-полковнику Москаленко, возглавлявшему Московский округ ПВО и хорошо знакомому Никите Сергеевичу по войне. Именно по хрущевской рекомендации Кирилла Семеновича осенью 1943 года назначили командовать 38-й армией, освободившей столицу Украины. Но Москаленко не был сколько-нибудь широко известен. Да и сегодня его чаще всего вспоминают лишь в связи с арестом Берии. Другое дело - Жуков, первый заместитель Булганина. Его присутствие могло произвести впечатление даже на кремлевскую охрану, если бы она вдруг вздумала заступиться за своего шефа. Но Хрущев и Маленков наверняка были осведомлены о контактах Жукова и Берии и опасались, вдруг "маршал победы" встанет на сторону "лубянского маршала" и, не дай бог, устроит перестрелку на заседании Президиума. Вот и решили на всякий случай не давать ему пистолета. Но Георгий Константинович быстро сориентировался в обстановке.
Вот как описывает арест Берии помощник Маленкова Дмитрий Суханов, в кабинете которого военные ждали маленковского сигнала: "А в кабинете Маленкова произошло следующее. Неожиданно Маленков предложил изменить повестку заседания и рассмотреть вопрос о Берия, который хотел совершить государственный переворот.
Маленков поставил на голосование:
- Кто за арест Берия?
Голосовали "за" - Первухин и Сабуров. Против - Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались - Хрущев, Булганин, Микоян.
Молотов обрушился на Маленкова с обвинением в произволе. Вот в этот момент Маленков нажал кнопку вызова. И вошли военные во главе с Жуковым…
Маленков повторил предложение об аресте Берия. Теперь, при военных, все проголосовали "за". Маленков приказал Жукову арестовать Берия, что маршал и выполнил, подняв Берия с кресла и завернув ему руки за спину.
Прежде чем увести Берия в комнату отдыха, чтобы ничего не знала его охрана, ожидавшая в приемной, Жуков спросил Маленкова: "Может быть, арестовать и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берия?" Маленков не принял предложения маршала Жукова, не хотел, чтобы его обвинили в диктаторстве. Это был крупный политический просчет Маленкова, за который он позднее поплатился. А маршал Жуков обрел врага в лице Н. С. Хрущева…
Главной фигурой и решающей силой при аресте Берия был маршал Жуков, при нем, вторично голосуя, никто не осмелился даже воздержаться, все стали "за".
Эти воспоминания абсолютно расходятся со всеми другими свидетельствами, но никакого доверия не вызывают. Суханов искренне ненавидел Хрущева за то, что после падения Маленкова Никита Сергеевич его, Суханова, посадил за хищение облигаций у одного из осужденных по делу Берии. Поэтому он хотел максимально очернить дорогого Никиту Сергеевича. А чтобы обелить Георгия Максимилиановича, Суханов запустил "утку" о том, что Маленков предотвращал заговор самого Берии, собиравшегося после коллективного просмотра членами Президиума ЦК премьеры оперы Юрия Шапорина "Декабристы" в Большом театре арестовать их и совершить таким образом государственный переворот. Ее даже и опровергать не надо из-за полной абсурдности.
Но и версия о том, что члены Президиума ЦК обсуждали тему ареста Берии прямо на заседании, не согласовав позиции, и первоначально предложение Маленкова не собрало большинства, так что пришлось переголосовывать под дулами пистолетов бравших Берию генералов и полковников, не кажется убедительным. И Маленков, и Хрущев были опытными аппаратными деятелями и знали, что единогласие членов президиума по таким острым вопросам надо готовить заранее. Да и запись Маленкова, сделанная во время заседания, свидетельствует, что против ареста Берии был один только Микоян.
Разоблачение мнимого "заговора Берия" и процесс расследования этого громкого дела фактически положили начало восхождению Н.С. Хрущева к единоличной власти в партии и стране.
В архиве сохранились черновые наброски Маленковым речи, которой он открыл заседание 26 июня, и его конспективные записи прозвучавших там предложений. Это - единственный сколько-нибудь достоверный источник сведений о том, как именно снимали со всех постов Лаврентия Павловича, так как стенограммы этого заседания не велось. Георгий Максимилианович заявил коллегам по Президиуму: "Враги хотели поставить органы МВД над партией и правительством. Задача состоит в том, чтобы органы МВД поставить на службу партии и правительству, взять эти органы под контроль партии. Враги хотели в преступных целях использовать органы МВД. Задача состоит в том, чтобы устранить всякую возможность повторения подобных преступлений. Органы МВД занимают такое место в системе государственного аппарата, где имеется наибольшая возможность злоупотребить властью. Задача состоит в том, чтобы не допустить злоупотребления властью".
Дальнейшая часть маленковской речи сохранилась только в очень отрывочных записях. По ним можно судить, что Георгий Максимилианович предложил вновь разделить только что объединенное МВД на собственно Министерство внутренних дел и Комитет государственной безопасности: "Большая перестройка; исправление методов; агентура; внедрять партийность (возможно, речь шла о том, что надо запретить внедрять агентуру в среду партийного руководства. - Б. С.).
Комитет (очевидно, государственной безопасности. - Б. С.) - внутри взоры на врагов, друзей защищать, вне - разведку наладить. МВД - задача - лагери должны проверять…"
Другие участники заседания уличали Лаврентия Павловича в "безапелляционности", в том, что он "подавлял коллектив". Также припомнили Берии и чересчур либеральные предложения по изменению политики в западных областях Украины и Белоруссии и в Прибалтийских республиках ("факты - Украина, Литва, Латвия. Нужны ли эти мероприятия. Что получилось, как стали понимать? МВД поправлял партию и правительство. ЦК - на второй план"). Припомнили и "самостийные" действия по "венгерскому вопросу", когда Лаврентий Павлович вылез с кандидатурой Имре Надя, не обговорив ее со всеми членами "четверки". При этом Микоян предложил освободить Берию от поста первого заместителя правительства и назначить министром нефтяной промышленности (о том же пишет в мемуарах Хрущев). Уже один этот факт рушит все легенды о том, будто Лаврентий Павлович организовал заговор и планировал государственный переворот. Где, в какой стране человека, обвиненного в столь серьезных преступлениях, в наказание разжалуют из первых вице-премьеров в простые министры? Если бы на заседании фигурировали какие-то конкретные факты, уличавшие Берию в подготовке переворота, Анастас Иванович никогда бы не рискнул выступить с подобным предложением. Ведь это был бы прямой путь к тому, чтобы быть объявленным бериевским соучастником со всеми вытекающими отсюда последствиями. Присутствовавшие-то хорошо знали, что Микоян был одним из тех, кто рекомендовал Лаврентия Павловича на работу в Москву.
Вероятно, Маленков или Микоян заявили на Президиуме: "Пост министра внутренних дел у товарища Берия - он с этого поста контролирует партию и правительство. Это чревато большими опасностями, если вовремя, теперь же не поправить".
На заседании Президиума также поступило предложение передать управление охраны высших должностных лиц под непосредственный контроль ЦК, а то, как заявил Маленков, "с утра до вечера шагу не шагнешь без контроля!". И потребовал: "Наша охрана - у каждого в отдельности, (подчиняется. - Б. С.) тому, кого охраняет" (без доносов; прежде существовало двойное подчинение - МВД и тому члену Президиума ЦК, которого данные "топтуны" охраняют). И еще один пункт беспокоил Маленкова: "Организация прослушивания - ЦК - контроль. Товарищи не уверены, кто и кого подслушивает".
Тут уж, думается, Георгий Максимилианович лукавил. Ведь он вместе с Никитой Сергеевичем и другими членами Президиума распрекрасным образом смогли спланировать и осуществить заговор против Берии, несмотря на то, что Лаврентию Павловичу подчинялась и кремлевская охрана, и служба "прослушки". А дело, наверное, в том, что охранники членов Президиума хоть и подчинялись формально МВД, но предпочитали в первую очередь слушаться своих подопечных, от которых им немало перепадало разных благ. Больше того, рискну предположить, что если бы Хрущев и Маленков, глава правительства и глава партии, да еще и Ворошилов - формальный глава государства, да еще несколько членов Президиума вызвали к себе начальника кремлевской охраны и приказали ему арестовать Берию как матерого американского, германского или японского шпиона, он бы этот приказ без колебаний выполнил. Что, чекистам впервой, что ли, арестовывать членов высшего политического руководства? В 37–38-м наарестовывались вдоволь. А Берия начальнику охраны - не кум и не сват. Во главе объединенного МВД Лаврентий Павлович - без года неделя. Люди в кремлевской охране - все еще прежние, игнатьевские. Так зачем же им перечить Маленкову с Хрущевым, грудью становиться на защиту Берии и наживать на свою голову большие неприятности!
Нет, ужастики про охрану, которая того и гляди пальнет в спину охраняемому или донесет о его любовных шашнях туда, куда не следует, понадобились Маленкову, чтобы попугать коллег по Президиуму и заручиться их одобрением на самые суровые меры против Берии.