Разумеется, Лаврентий Павлович не был изменником Родины. Т. е., вернее, по отношению к своей "малой родине" - Грузии Берия может считаться изменником, поскольку он по мере сил способствовал поглощению независимого Грузинского государства Советской империей. Но ведь судили его в декабре 1953-го совсем не за эту измену, а за совершенно фантастический заговор против членов Президиума ЦК. Да еще объявили английским шпионом (поскольку-де мусаватистская контрразведка была тесно связана с англичанами). Сегодня очевидно, что ни азербайджано-мусаватистским, ни грузино-меньшевистским, ни просто британским шпионом Берия никогда не был. Также ясно, что он не планировал никакого государственного переворота. Поэтому Лаврентия Павловича следует признать невиновным в тех преступлениях, которые ему инкриминировались на суде. Зато бывший глава НКВД виновен в фальсификации уголовных дел и необоснованных репрессиях, в осуществлении депортации "наказанных народов", в массовом уничтожении польских офицеров и интеллигенции, представителей имущих классов и интеллигенции Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии, в многочисленных депортациях "наказанных народов" (хотя решения о расстрелах и депортациях принимал не он, а Сталин). Виновен он, вполне возможно, и в преступлениях поменьше - изнасилованиях и злоупотреблении служебным положением. Последнее, согласно утверждениям, прозвучавшим на июльском пленуме, выразилось в принуждении к сожительству целого ряда женщин и девушек, в том числе несовершеннолетних. Однако, если и злоупотреблял Лаврентий Павлович своими служебными возможностями, то только в амурной сфере. Ни большого богатства, ни роскошных дворцов, как тот же Багиров, он так себе и не построил. Хотя по мелочи порой и грешил. Например, в 1947 году, зная, как заместитель председателя Совета Министров, о предстоящей денежной реформе, Лаврентий Павлович все свои сбережения в размере 40 тысяч рублей заблаговременно поместил в сберкассу, чтобы избежать конфискационной переоценки. Кстати, по тем временам 40 тысяч - сумма небольшая. Ее едва хватило бы на приобретение малолитражного автомобиля. Не много же скопил Лаврентий Павлович за более чем четверть века беспорочной службы. Вот к моменту ареста материальное положение Берии значительно упрочилось. У него изъяли сберегательных вкладов на сумму 363 тысячи рублей. Но легальное происхождение этих денег не вызывает сомнений. В качестве заместителя Предсовмина Берия имел ежемесячно зарплату в 8 тысяч рублей и не облагаемую налогом дотацию в 20 тысяч рублей. Кроме того, в 1949 году и в начале 50-х годов за руководство атомным и водородным проектами он был удостоен двух Сталинских премий в 150 и 100 тысяч рублей. Да, к концу правления Сталина партийная верхушка, в отличие от всего советского народа, действительно стала жить зажиточно, не так, как в 30-е и в первую половину 40-х годов.
А вот если будет окончательно и твердо установлено, что Лаврентия Павловича Берию расстреляли до суда, то ситуация в правовом отношении кардинально изменится. И проблема юридической реабилитации Берии предстанет с совершенно неожиданной стороны. Хочешь не хочешь, но прокуратуре придется тогда полностью реабилитировать "лубянского маршала". Нельзя же признать законным приговор, вынесенный посмертно на суде, где обвиняемый никак не мог присутствовать, поскольку уже отошел в мир иной. Если же все-таки и в этом случае приговор в отношении Берии оставят в силе, то откроется широкое поле для посмертных судебных процессов. Подсудимых хватит с избытком. Тут и Иван Грозный, и Петр Первый, и Ленин, и Сталин, и Маленков, и Хрущев, и Дзержинский, и Менжинский, Молотов, Жданов, Микоян, да и на Брежнева, Андропова и Черненко, глядишь, найдется достаточно материала, чтобы приговорить их к высшей мере наказания - пожизненному заключению. То-то покойники порадуются, что смертная казнь у нас отменена. Хороший сюжет для театра абсурда!
Правовые основания вынесенного Берией приговора подверг сомнению даже бывший главный военный прокурор СССР генерал-лейтенант юстиции А.Ф. Катусев: "В действиях Берии после смерти Сталина просматривалось лишь желание расширить сферу своего влияния, потеснить соперников, однако для обвинения в заговоре это, конечно, не довод.
Ни обвинительное заключение, ни приговор по данному делу не называют доказательств того, что Берия сотрудничал с иностранной разведкой до момента разоблачения и ареста, если не считать утверждений, будто он, например, "выручил английского шпиона Майского, приказав прекратить следствие по его делу". Вздорность подобного обвинения очевидна, ибо посол СССР в Великобритании, а затем заместитель наркома иностранных дел академик И.М. Майский давно и полностью реабилитирован.
Столь же бездоказательно и обвинение в том, что Берия сеял вражду и рознь между народами Советского Союза. Из материалов дела усматривается, что с весны 1953 года Берия выдвигал на руководящие должности в системе МВД на Украине, в Белоруссии и в Прибалтике преимущественно национальные кадры и требовал, чтобы новые руководители непременно владели языком народа той республики, где они работают. Разве это означало сеять рознь и подрывать дружбу с русским народом?
Совсем уж абсурдно с точки зрения закона выглядит утверждение, будто Берия и его подчиненные занимались "шпионажем для захвата власти". Уголовным кодексом предусмотрена такая форма измены Родине, как шпионаж, т. е. передача, равно как похищение и собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну. Судом признаки состава этого преступления не установлены, да и обвинения по статье 58-6 УК РСФСР (в редакции 1926 года) осужденным не предъявлялись и не вменялись.
Обвинение Берии в совершении террористических актов против преданных Коммунистической партии и народу политических деятелей объективно нуждается в переосмыслении в свете целого ряда вновь открывшихся обстоятельств, начиная с выступления Н.С. Хрущева на XX съезде КПСС и кончая выводами Комиссии Политбюро по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40-х и начала 50-х годов…".
С выводами Катусева нельзя не согласиться. Но вот беда, нашим прокурорам непереносима сама мысль о том, что придется реабилитировать не просто плохого, а очень плохого человека, у которого руки по локоть в крови. И поэтому Катусев предлагает: "Вина Берии… не становится меньше, все равно он в крови с головы до ног. Но квалификация его преступных деяний должна быть иной - она уже не может основываться на статье 58-8 УК РСФСР (в редакции 1926 года), ибо неправомерно говорить о терроре с контрреволюционным умыслом, если уничтожение ни в чем не повинных советских граждан производилось Берией и его подручными по прямому указанию главы государства. В данном случае преступления Берии и других осужденных подлежат квалификации по статье 193-17 п. "б" УК РСФСР тех лет, где за систематическое злоупотребление властью, повлекшее за собой особо тяжкие последствия, тоже предусмотрен расстрел".
А вот с таким предложением я категорически не согласен. Ведь никаких обвинений в злоупотреблении властью, повлекшим за собой тягчайшие последствия, в 1953 году никто Берии не предъявлял. Предъявить их ему сегодня - значит фактически заново судить "лубянского маршала", и судить, естественно, посмертно, что противоречит всем нормам юриспруденции. Ведь тогда, по справедливости, надо судить посмертно по обвинениям, которые им не смели предъявить при жизни, и всех членов сталинского Политбюро и самого Сталина - у них на руках крови ничуть не меньше, чем у Берии. Устроить этакий посмертный Нюрнберг для Сталина и Кирова, Маленкова и Хрущева, Жданова и Кагановича, Молотова и Ворошилова, Микояна и Калинина… И, конечно же, для самого Сталина. А дальше покатится снежный ком… Придется посмертно судить всех секретарей обкомов республик, чекистов, наркомов и прокуроров, функционеров среднего звена и так далее, вплоть до исполнителей неправосудных смертных приговоров… Придется судить и деятелей позднейшей эпохи. Вот только один пример. В 1959 году в Мюнхене был убит лидер Организации украинских националистов Степан Бандера. Это было сделано по приказу высшего партийного руководства и тогдашнего главы КГБ А.Н. Шелепина. В сущности, это убийство по своей юридической квалификации ничем не отличалось от вмененных Берии и его подчиненным на следствии похищении и убийстве жены маршала Кулика и инсценированном под автокатастрофу аресте и убийстве советского посла в Китае Бовкуна-Луганца и его жены. Оставляя в стороне вопрос о преступлениях самого Бандеры, такой способ расправы все равно является преступлением. Но тогда так и просится посмертный приговор Александру Николаевичу Шелепину за злоупотребление властью, повлекшее особо тяжкие последствия.
Но что самое интересное, Военная коллегия Верховного суда России, рассматривавшая в 2000 году вопрос о реабилитации Берии и его товарищей по процессу 1953 года, к мнению Катусева не прислушалась и в отношении Лаврентия Павловича ничего переквалифицировать не стала, оставив в силе прежний приговор. Тем самым сохранили юридическую силу все фантастические обвинения в заговоре с целью захвата власти. Подельникам Берии, если так можно сказать, повезло больше. Некоторым из них вменили теперь лишь злоупотребление властью и признали, что в 1953 году их не следовало казнить, а ограничиться 25 годами лагерей. Замечу, что суд неконституционного Специального Судебного Присутствия, проходивший в отсутствие адвокатов, вряд ли можно счесть правым. И это обстоятельство, подчеркну, ставит под сомнение достоверность добытых в ходе следствия и процесса Берии и его товарищей доказательств вины подсудимых.
Юридическая реабилитация, если она когда-нибудь и произойдет, ни в коем случае не будет означать моральной реабилитации. Перед Божьим судом Лаврентию Павловича есть за что ответить. Я же в заключение хотел бы поразмышлять, как сложилась бы судьба Советского Союза и самого Берии, если бы затеянная им перестройка удалась. Предотвратил бы маршал распад СССР? Вряд ли.
Бериевские реформы дали бы больше прав республикам и подняли бы роль национальных языков и культур. Это усилило бы центробежные тенденции. В том же направлении действовало бы и предложение Берии посредством перераспределения власти на местах закрепить сложившийся при диктатуре Сталина фактический приоритет союзного Совмина над Президиумом ЦК. Реальные рычаги управления, считал Лаврентий Павлович, должны быть сосредоточены в Совминах республик и облисполкомах, а республиканские ЦК и обкомы пусть ведают только идеологией. Теоретически в условиях коллективного руководства такая реформа могла бы и пройти. Ведь ни один из четырех главных сталинских наследников не обладал всей полнотой власти и не имел безраздельного контроля ни над партийным, ни над советским аппаратом.
Кончились бы затеянные Лаврентием Павловичем реформы тем же, чем и горбачевская перестройка. Советский Союз распался бы лет на тридцать раньше, чем это произошло в действительности, и коммунистический строй на его территории прекратил бы свое существование.
Был ли Берия сторонником рынка и насколько справедливы обвинения его в стремление реставрировать капитализм? Полагаю, что к концу жизни Лаврентий Павлович, как истинный прагматик, осознал банкротство экономической системы социализма. Берия видел, что и в атомном и в ракетном проектах, которыми ему приходилось руководить, шло копирование, соответственно, американских и немецких образцов. Вспомним, что и в беседе с Сахаровым он признавал превосходство США в деле организации производства. А вот что говорил Берия своим секретарям П.А. Шарии и Г.А. Ордынцеву о ГДР: "Как же мы могли бы создать объединенную Германию из капиталистической Западной Германии и социалистической Восточной? Нужно делать Германию буржуазно-демократической республикой. Не нужно строить социализм в ГДР, не нужно насаждать колхозы, от которых крестьяне бегут на Запад…" В разрядке отношений с капиталистическими странами и прекращении "холодной войны" он готов был пойти даже на возвращение Японии Южно-Курильских островов, чтобы способствовать улучшению советско-японских отношений. Вероятно, и в СССР Берия попробовал бы как-то преобразовать колхозы и постепенно освободить экономику от идеологических догм. Но даже если бы он в этом преуспел, пожинать плоды реформ, скорее всего, стали бы другие, а не он сам.
Ставил ли Лаврентий Павлович своей целью крах СССР? Сомнительно. Слишком уж значительный пост занимал он в Москве, чтобы удовлетвориться постом главы независимой Грузии - единственная должность, на которую он мог бы претендовать, после того как все народы Советского Союза разошлись бы по национальным квартирам. Такой именно путь прошел ближайший соратник Горбачева Э.А. Шеварднадзе, но никто, кажется, кроме совсем уж оголтелых сторонников национал-коммунистической идеи, не подозревает его в том, что он загодя планировал развалить Советский Союз, чтобы сесть президентом в Тбилиси. Да и власть Берии, даже только как председателя тогдашнего Спецкомитета, была гораздо большей, чем власть нынешнего грузинского президента.
Если бы в результате бериевской перестройки СССР перестал существовать, его народы на три с лишним десятилетия раньше освободились бы от пут социализма и начали бы движение к нормальной рыночной экономике с гораздо лучших позиций, чем в 1991 году. Гораздо больше людей, особенно на недавно присоединенных западных территориях, не утратили бы еще капиталистического отношения к труду и предприимчивости, интеллектуальная элита в большей мере сохранила бы связь с дореволюционным прошлым, да и изоляция страны от внешнего мира длилась бы всего тридцать, а не шестьдесят с лишним лет. Наверное, при таком развитии событий и Россия, и Грузия сегодня были бы гораздо более благополучными странами, чем оказалось на самом деле.
По мнению столь компетентного свидетеля, как бывший начальник секретариата МВД и один из бериевских спичрайтеров академик Грузинской академии наук П.А. Шария, Лаврентий Павлович был "государственный работник несоветского типа, признающий за основу государственного руководства преимущественно организационную технику и кабинетно-закулисные комбинации в расстановке кадров. Если к этому добавить ограниченность общетеоретического, а стало быть, и политического кругозора Берии, с одной стороны, и безусловные его организаторские способности, с другой стороны, нужно признать логическим последствием всей его предшествующей карьеры то, что он после смерти Сталина зарвался, возомнил себя чуть ли не всемогущим человеком и потерял чувство критического отношения к себе".
С точки зрения академика-диаматчика, "ограниченность общетеоретической подготовки" могла означать только незнание марксистско-ленинских догм или нежелание им следовать. Сегодня такое Берии скорее бы занесли в актив. Убежден, что подавляющее большинство населения Западной Европы и Северной Америки, не исключая высших государственных руководителей, имеют очень слабое представление о марксистской теории (если вообще имеют), равно как и о любых других теориях, и нисколько от этого не страдают.
Ну, а насчет своего всемогущества Лаврентий Павлович никогда не заблуждался. Потому и единственный шанс на то, чтобы удержаться в верхнем эшелоне власти, видел в союзе с Маленковым. В итоге Берия, как и в чем-то схожий с ним Троцкий, оказался хорошим администратором (правда, только в тоталитарной системе), но никудышным политиком. На местах власть и при Сталине оставалась в руках партийных секретарей, хотя каждого из них в любой момент могли прислонить к стенке. После смерти диктатора секретари обкомов и республиканских ЦК только воспрянули духом, как Берия затеял основательную перетряску партийного руководства по национальному признаку. Да и друга Георгия он порядком напугал своей неуемной активностью, а Хрущев умело подогрел этот страх, внушив недалекому Маленкову, что Берия метит на его место первого лица государства. В итоге на этом месте оказался сам Никита Сергеевич, которому другие наследники в марте 1953-го неосмотрительно уступили контроль над партаппаратом. Георгий Максимилианович же в 1957-м оказался в "антипартийной группе" и был низвергнут с олимпа власти. Но все это произошло потом. А летом 1953-го падение Берии приветствовали и члены Президиума ЦК, и местная партийная элита.
Наверное, та характеристика Берии, которую, по словам его помощника А.Н. Поскребышева, дал Лаврентию Павловичу Сталин, близка к истине. Она содержится в речи Поскребышева, подготовленной к июльскому Пленуму 1953 года, но так и не произнесенной. Сразу скажу, что многое в этой речи не вызывает доверия. Александр Николаевич, в ноябре 1952 года лишившийся поста секретаря Президиума ЦК, винил в своем падении Берию (основательно или нет - другой вопрос). И охотно мазал Лаврентия Павловича черной краской (хотя иначе тогда говорить о Лаврентии Павловиче публично никто не мог). Так, Поскребышев утверждал, будто "Сталин крепко ругал себя за то, что согласился с предложенной Берией кандидатурой Абакумова в качестве руководителя МГБ". Но мы-то помним, что бериевской кандидатурой на пост главы органов госбезопасности тогда, в конце 1945-го, был вовсе не Абакумов, а Рясной. Абакумов же в тот момент, как глава СМЕРШ, непосредственно подчинялся Сталину как наркому обороны, и не приходится сомневаться, что именно Иосиф Виссарионович и предложил его кандидатуру на пост министра госбезопасности. Абакумов как раз и начал с того, что стал чистить "дорогие органы" от людей Берии. Еще Серов в письме Сталину от 8 февраля 1948 года вспоминал: "Насколько мне известно, в ЦК ВКП(б) делались заявления о том, что Абакумов в целях карьеры готов уничтожить любого, кто встанет на его пути. Эта истина известна очень многим честным людям. Несомненно, что Абакумов будет стараться свести личные счеты не только со мной, а также с остальными своими врагами - это с тт. Федотовым, Кругловым, Мешиком, Рапава, Мильштейном и другими. Мне Абакумов в 1943 году заявил, что он все равно когда-нибудь застрелит Мешика (Павел Яковлевич Мешик был заместителем Абакумова в СМЕРШе и человеком, близким к Берии; то, что Абакумов хотел столь круто с ним обойтись, еще раз доказывает, что уже в 1943-м Виктор Семенович с Лаврентием Павловичем были на ножах. - Б. С.). Ну, а теперь на должности министра имеется полная возможность найти другой способ мести. Мешик это знает и остерегается. Также опасаются Абакумова и другие честные товарищи". И "честные товарищи" опасались не зря. Абакумов всех их выжил из МГБ. Поскребышев не мог не знать всего этого. Но предпочел творить заданную Хрущевым и Маленковым легенду о "дружбе" Берии с арестованным двумя годами ранее Абакумовым. Но вот другое поскребышевское утверждение, на мой взгляд, заслуживает доверия: "В целом тов. Сталин характеризовал Берия так: Берия мнит себя большим политическим деятелем, но он не годится на первые роли, ему можно доверить лишь участок хозяйственной работы".