Я смеялась, что еще оставалось делать? Шли годы, а я не двигалась дальше эпизодов, и те приходилось выбивать с боем и хитростью. На каждой студии уже была своя блондинка, и второй не требовалось. Но ведь и брюнетки тоже были! Черт возьми, что же, сидеть без дела в ожидании смерти кого-то из них или устроить кому-нибудь автомобильную аварию?
Сидней Сколски, выслушав мои сбивчивые объяснения, рассудил иначе: все равно тайное станет явным, возможно, где-то даже зафиксировано, что на снимке именно я, если правда раскроется после моего отрицания, будет только хуже. Сколски посоветовал говорить, как было, но объяснить, что меня в тот момент могли просто выбросить на улицу за долги. Я добавила:
– И машину отобрали…
– Вот! Именно это и скажи! И не надо ничего отрицать. Жалостливее, жалостливее…
Я объявила, что скажу правду. Администратор студии едва не рухнул в обморок, уже понимая, что меня ждет за такой проступок и теперь такую непокорность. Но потом пожал плечами, в конце концов это прекрасная возможность избавиться от обузы, какой я стала.
Знаете, львы рычат, это страшно, многие животные рычат, будучи разъярены. А вот змеи шипят, и это куда страшнее любого рыка. Занук шипел. Если он мог, непременно придушил бы меня, но потом посмотрел внимательно и вдруг заявил, что можно попробовать.
Я сама позвонила Мозли и рассказала ей жалостливую историю появления календаря, который сейчас висит в каждом баре или гараже. Не знаю, поверила ли мне Элайн, возможно, нет, не столь уж она наивна, но почувствовала, что это великолепный сентиментальный сюжет для размышления, как быть девушке (сиротке!), когда у нее нет денег на жилье и возврат машины.