ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 НОЯБРЯ 1949, КАНСК - Л.
Дорогой браток.
Наконец я "приблизился к месту моего назначения" окончательно, сиречь - сижу "дома" и пишу письмо (вообще, писать письма - это не совсем мое назначение, конечно). Последние часы в поезде я провел как на иголках. Немного развлекся: утром в вагон ввалилась вдребезги пьяная личность, громко взывая к какому-то Феде. "Кто это?" - брезгливо спросила дама, моя соседка. "Это наш монтер", - значительно ответил проводник. "А!" - Дама понимающе улыбнулась и пошла в уборную. Я тоже. То есть улыбнулся, а не пошел за ней, ты понимаешь. Важный тон проводника и понимающе-разрешающая мина этой дамы несколько времени питали мою мысль: я размышлял, всем ли монтерам на железной дороге разрешается напиваться и орать таким богомерзким басом, но затем отвлекся, будучи поставлен перед необходимостью спешно доесть всё, что мне дали в Москве. С этим я справился сравнительно легко. Скоро мы приехали. Новая задача: у меня три места - два увесистых чемодана и постель. Как дотащить это хотя бы до камеры хранения? Я взял постель под мышку (номер уже сам по себе весьма трудный), в ту же руку взял один чемодан, в другую - другой. Соболезнующие руки осторожно спустили меня со ступенек вагона. Я встал, отряхнул со спины снег, поблагодарил, снова взял свои вещи и, слегка придерживая их бедрами ног (не представляю, что, кроме ног, имеет бедра?), пошел через вокзал. Тут вдруг мне явился ангел-хранитель в образе кривого старичка с флюсом и с саночками. Мы подрядились за 25 рублей и добрались до дому. Хозяйки не оказалось дома, и я часок исполнял танец диких вокруг вещей, сваленных во дворе (тебе, возможно, известно, что подобные танцы особенно приятны на морозце свыше 15°). Но все имеет свой happy end: хозяйка вернулась, я попил чаю и сейчас пойду к ребятам. Пока всё.
Пиши мне, лентяй, передай привет мамочке, я жив и здоров. Крепко жму руку, целую, твой Арк.
Аркадий уже окончил институт, Борису в следующем году предстоит только поступать в вуз. Он еще оканчивает школу. И готовится к выпускным экзаменам. Все еще впереди. У БНа - учеба в Ленинградском университете, у АНа - служба. И, конечно, впереди творческие будни.
1950
Следующее и еще несколько писем написаны АНом по-английски. Это была хорошая тренировка - и для него самого, и для брата. А по вопросу АНа "не устал от моих английских писем?" можно понять, что сохранились письма отнюдь не все, ибо до этого в уцелевших письмах встречались только отдельные английские слова или фразы.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 3 ЯНВАРЯ 1950, КАНСК - Л.
My dear Bobby!
Have just received your letter with that terrible pack of photos. Well, you have made my comrades down here laugh as mad. Really, you are a very good master, aren't you? As to your reprimands towards my having joked upon your using to sit on the bag and to phone your girls - your never mind that, it was but a pure joke. Very glad to know that you are studying so heartily, our ma has already written to me about that.
Are you not sick and tired of my English letters yet? If you are - say "stop" immediately, and I'll drop it. Now I am just going to jump to our blessed Russian.
Любопытно, как ты провел Новый Год. И что делала мама? По слухам, ты ее покинул, мошенник. Впрочем, я-то тебя понимаю - молодость, молодость über alles. Надеюсь, что отпраздновал хорошо, тем более, что твои полугодовые работы уже за спиной. Ты сейчас на каникулах, мерзавец, отдыхаешь, а я дохожу на 50° морозе (не преувеличиваю) и очень много работаю. Все-таки я рад, что попал в это заведение. Если есть работа - пусть даже не очень любимая, но интересная - жить можно. А ты устремился на физмат? Это хорошо. Давай уж хоть ты не выдавай, поддержи честь нашей фамилии, а мы с мамой будем любоваться тобой и гордиться. Боб, жизнь наша вся впереди, будем встречаться в жизни ежегодно по крайней мере, и как отрадно видеть, как ты растешь, оформляешься в настоящего человека, и знать, что это - брат и друг, и радоваться его успехам, и огорчаться таким вещам, как этот твой туберкулез, который, признаться, меня сильно беспокоит. Я тебя очень прошу, в этом смысле хотя бы, выполняй все указания мамы.
Фотографии твои пока задерживаю, жду еще. Уже кажется догадался, как ты это делаешь.
(См. рисунок во вклейке.)
Так?
Ну, пока, твой брат Арк.
P. S. Совсем забыл. Маме писать сегодня не буду, передай привет и поцелуй ее как следует.
Жму руку, Арк.
О фотографиях. "Уже кажется догадался, как ты это делаешь". В письме рисунок: фотоувеличитель, под ним - изогнутая фотобумага, следовательно, при экспонировании можно добиться того, что либо края отпечатка, либо, наоборот, его середина будут не в фокусе.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ЯНВАРЯ 1950, КАНСК - Л.
Дорогой Боб!
Получил твое письмо с "сомнениями". Это, брат, даже хорошо, что ты это так переживаешь. Я-то, грешник, завидую тебе - выбираешь, куда пойти: на физфак или астрофизику. Собственно говоря, куда бы ты сейчас ни пошел, везде будешь на месте (из перечисленных тобой направлений, я имею в виду). Общие основы - 1-й, 2-й да и 3-й курс - везде будут одинаковы. Не очень советую тебе рваться так упорно на "секретный" факультет или там отделение, я думаю, это далеко не то, что ты нарисовал себе в воображении (насчет живости оного я не сомневаюсь). Это все равно, как если бы ты, желая стать хорошим теоретиком реактивного движения, поступил бы в институт, который готовит авиационных техников с уклоном в реактивное самолетостроение. Аналогия, возможно, грубоватая, но мне кажется, что я прав. Я понимаю, ты хочешь быть в первых рядах исследователей первооснов вещества - правда? Так я тебе скажу, что на этой "секретной" работе ничем подобным тебе не придется заниматься. Окончишь ты такое отделение (если) и либо поедешь в Восточную Сибирь взрывать горы, либо будешь консультантом в конструкторском бюро по использованию ВАЭ, либо будешь преподавать таким же романтически настроенным юнцам, как ты сам, основы работы с ВАЭ, и только. Конечно, велика честь учиться "там"! - о! видите, вон идет Борис С. Он учится "там"! - и девушки почтительно смотрят вслед.
Нет, тебе нужно именно либо на астрофизику, либо на такое отделение, после которого люди посылаются на научно-исследовательскую работу. Так что "не блуди"…
О моей жизни, если хочешь, прочти в письме к маме. Чем я занимаюсь сейчас "для души"? Много читаю по философии, особенно по теории познания. Любопытно было бы разработать философские выводы из теории относительности, квантовой теории и пр. Но - не хватает знаний. Контрабандой прочитал Эйнштейна и Инфельда "Эволюция физики" - могучая вещь, Но много идеализма. С этим, брат, нужно быть осторожным. Кстати, любопытно, что ты знаешь о философии и по философии? Я думаю, немного. Во всяком случае, если будет время, напиши. Кроме того напиши еще, что ты думаешь или знаешь:
1) о теории поля вообще,
2) о соотношении между электрическим, магнитным и гравитационным полем,
3) о волнах вероятности (квантовая теория).
Тема для фантастического романа: нашли способ искусственно создавать гравитационные поля - изогнутое пространство, искаженное время и пр. и пр.
Возвращаю тебе твои фотографии. Молодчина ты, но мало. Давай еще. Вообще писать надо почаще. Можешь не писать о том, что тебе скучно и грустно, я это и так знаю. Пиши о работе, о теоретических вопросах, о планах на лето и пр. Ох, как я мечтаю об отпуске! Мы уж его проведем il faut! - или как там.
Ну, пока все. Крепко жму руку, целую, твой Арк.
Тон письма уже нисколько не напоминает отношение старшего к младшему. Если АН еще старается поучать брата, то не как старший, а как более повидавший и более знающий жизнь друг. Именно - друг! Поскольку именно друга можно просить уточнить новости теоретической физики.
И снова - "тема для фантастического романа". Они еще не пишут - серьезно, с расчетом на читателя. Но, похоже, литература уже цепко завладела их планами - и эти планы нужно обязательно обсудить с другом.
Еще раз выразим сожаление, что переписка сохранилась лишь наполовину - нам не узнать, какой тон писем был в то время у БНа.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ФЕВРАЛЯ 1950, КАНСК - Л.
Дорогой мой Боб!
Скотина ты, братец, вот что. Две недели задерживать письмо! Ох, взвоешь ты когда-нибудь, очутившись в моем положении, далеко от матери, брата, от жены, от всего родного, - я тогда тебе это припомню. Скажите пожалуйста, времени у него нет! Врешь, друг мой, лентяй ты, хоть и хороший парень, и умница, и брат мой - а скотина.
Со всем, о чем ты писал в рассуждении "Падения Берлина", совершенно согласен. Сегодня пойду смотреть вторую серию.
Насчет твоего будущего - дело твое, подавайся в атомщики, я тебя предупредил, там поэзии не будет - придется много страдать. А в общем - хорошее дело, окно в коммунизм, и пр. и т. д.
Идеалистом меня не обзывай лучше - ты, по-видимому, плохо себе представляешь, что это такое, похож на младенца, ругающегося матом. Джинсову теорию изогнутого пространства ругали не за то, что пространство у Джинса изогнуто, а за то, что выводы он сделал из этого идеалистические, предполагающие ограниченность вселенной во времени и в трехмерном пространстве. Кроме того, тех, кто ругал, следует тоже за одно место подвесить, таких критиков на любой помойке полтора десятка наберешь - омерзительная порода современных критиков - "разрушители", критикуют направо и налево, чужих и своих, за дело и на предмет просто подзаработать, а нового, правильного ничего не создают. Нужно быть таким критиком, как Ленин, Энгельс, Маркс, Сталин - на обломках разрушенного ими создавать, утверждать новое, стройное, совершенное. А ползучих гадиков, трусов, сволочей следовало бы к стенке ставить. Наше ЦК уже занялось кое-кем, только пока не в науке, а в других областях общественного бытия.
Очень рад за тебя - имею в виду твои пятерки. Что касается физкультуры - гм, здесь я не компетентен. Возможно, что существует категория людей, которым нравится ломать себе ребра только для того, чтобы им хлопали в ладоши, даже наверняка существует, я к ним не отношусь. Физкультура, по моему глубокому убеждению, имеет целью готовить из людей бойцов и неутомимых работников, а вовсе не калек. Может быть, я ошибаюсь, извини. Вчера присутствовал на боксерских соревнованиях (на первенство в школе) - омерзительное зрелище. То же самое можно видеть в любой пивной. Быть боксером знающим, умелым - таким, о которых писал Маяковский - другое дело, а эти живые ветряные мельницы, лупящие друг друга по морде на потеху почтеннейшей публики - чушь. Да и не бокс нужен совсем, а самбо, если уж на то пошло, чтобы "не боясь ни штыков, ни пуль, одному обезоруживать целый патруль".
Мечтаю об отпуске, поговорим тогда, погуляем, побузим. Этот отпуск проведем на славу, будь уверен.
Пока все, спешу на совещание. Пиши больше, Боря, не ленись, ты ведь уже не просто младший брат, но и друг. Жалей маму, ей очень тяжело.
Жму руку, целую, твой Арк.
P. S. Поцелуй за меня мамочку, напиши, получила ли она справку.
ИЗ: БОРИС СТРУГАЦКИЙ ОТВЕЧАЕТ НА ВОПРОСЫ БОРИСА ВИШНЕВСКОГО
- Борис Натанович, чем был обоснован Ваш выбор профессии? Почему в свое время Вас "потянуло" именно на математико-механический факультет Университета, причем - на отделение астрономии?
- Все было очень просто. В последних классах школы я интересовался главным образом двумя дисциплинами. В первую очередь - физикой, во вторую очередь - астрономией. Физикой, естественно, атомной, ядерной. Тема тогда была модная, а мне как раз попалось в руки несколько современных книг про атомное ядро и про элементарные частицы, и я их с наслаждением прочитал. Впрочем, "прочитал" - сказано слишком сильно. Там были и достаточно популярные книжки, а были и вполне специальные монографии, начинавшиеся прямо с уравнения Шредингера, которое я и двадцать лет спустя воспринимал как самую высокую науку. Книги эти в большинстве достались мне по наследству от Аркадия Натановича, который тоже всеми этими вещами в конце 40-х очень интересовался. И астрономией я гоже увлекался, опять же следуя по стопам старшего брата, который еще до войны сам мастерил телескопы, пытался наблюдать переменные звезды, а меня заставлял рисовать Луну, как она видится в окуляре подзорной трубы…
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 13 МАРТА 1950, КАНСК - Л.
Дорогой Боб!
Спасибо за письмо. Отвечаю на него через день - вчера по оказии выборов был изрядно надрамшись и не то что писать - говорить по-человечески был не в состоянии. А сейчас выпил чайник кипятку, и ничего - пишется! Очень рад за тебя - я имею в виду то, что ты, наконец, наладил с твоим Мироном нормальные взаимоотношения. О твоем решении пойти на факультет практики - отговаривать не буду, может так и лучше, я, откровенно говоря, не представляю себе всего этого. Как тебе понравился доклад Маленкова? Хотя ты, по своему легкомысленному отношению к политике, не читал его. Обязательно прочти.
Хочу поделиться с тобой некоторыми матерьялами своих наблюдений за местной жизнью. Вот очень любопытный диалог, имевший место на семинаре по английскому языку, на котором я присутствовал наблюдателем.
Преподаватель: Расскажите, что вам известно о герундии.
Курсант (оторопело смотрит на преподавателя): О герундии?
Преподаватель: Да, о герундии.
Курсант: Гм. (Набирает в грудь воздуху и молчит.)
Преподаватель: Ну, начинайте. Герундий…
Курсант (с таким видом, будто поднимается в атаку под пулеметным огнем): Да-да, герундий, значит, это… этот, как его… (слышен шепот подсказки) это особая часть речи в английском языке, которая стоит между существительным и глаголом.
Преподаватель: Так.
Курсант: Некоторые теоретики считают, что герундий больше существительное, чем глагол. Другие теоретики склоняются к мнению, что это больше глагол, чем существительное. (Пауза.) Можно, хотя, считать, что герундий стоит как раз посередине (испуганно смотрит на преподавателя) между глаголом и существительным. (Молчит.)
Преподаватель: Всё?
Курсант (упавшим голосом): Всё.
Преподаватель: Мало. Прискорбно. Ну, скажите, сколько форм имеет герундий?
Курсант (смело): Шесть.
Преподаватель (прикладывает ладонь к уху): Сколько?
Курсант (тише): Пять?
Преподаватель: Что?
Курсант: Четыре, конечно четыре.
Преподаватель: Почему четыре?
Курсант: Я хотел сказать - три.
Преподаватель: Two!
Курсант (обрадованно): Да-да, два.
Преподаватель: Нет, это я вам two ставлю. В переводе на русский язык это значит двойка.
Курсант (убит).
Диалог в лучших традициях Джером Джерома. А вот несколько хохм из "выражений" нашего китайца-разговорника, капитана Ди-Фун-Тана. Он очень плохо знает русский язык, кроме того, часто путается в иероглифике. Показывают ему иероглиф "финь" (бегемот) и спрашивают, что это такое. Отвечает: "Эта знаешь что? Весна приди, вставай, фыр-фыр-фыр на рака лети. Пытичка такой". Иероглиф (крокодил). "Эта на горе живи". Вопрос: "Так ведь он же в воде живет!" "Ага, на гора живи, на вода мало-мало ходи, потом опять на гора ходи". Оказывается, он спутал крокодила с ящерицей. Слово "кругозор" объясняет так: "Туда смотри, сюда смотри, везде смотри - всё видна".
Много можно было бы порассказать.
Но я сейчас тороплюсь.
На днях напишу еще.
Пока целую, жму руку.
Твой Арк.
Запомнившаяся комичная сценка "бегемот = птичка" позднее переносится Авторами в ПНА:
- Ви мне все шутите, - сказал он, делая произвольные ударения. - Ви мне двенадцать дней шутите. - Он сел на диван рядом с Дауге. - Что есть Варечка? Я много раз слышалль "Варечка", сегодня ви ее ищете, но я ее не видёлль ни один раз. А? - Он поглядел на Дауге. - Это птичька? Или это кошька? Или… э…
- Бегемот? - сказал Дауге.
- Что есть бегемот? - осведомился Моллар.
- Сэ такая лирондэй, - ответил Дауге. - Ласточка.
- О, L`hirondelle! - воскликнул Моллар. - Бегемот?
- Йес, - сказал Дауге, - Натюрлихь.
Об АНе-преподавателе вспоминает курсант школы: