Вблизи немочка еще лучше, чем издали. И не только личико, но и фигурка очаровательная. И очень хорошо одета. Девочка первый сорт. Даже не просто девочка, а настоящая молодая дама.
- Хорошо, если вы знаете мое положение, так скажите, как меня зовут, - говорю я.
Незнакомка спокойно называет мое имя.
- А, может быть, вы и мой адрес знаете?
- Да, знаю... Лориштрассе, 22.
Что за черт? Я её не знаю, а она даже мой адрес знает!? Может быть, когда-нибудь с пьяных глаз я возил ее к себе - и потом забыл. У меня такое бывало. Правда, я забывал только имена, но не лица. И такую хорошенькую не забудешь. Нет, я определенно вижу ее в первый раз.
- Ну, раз вы даже мой адрес знаете, - говорю я, - так поехали сразу ко мне.
- Нет, - укоризненно качает головой незнакомка. - И рекомендую вам быть поосторожнее.
- Но, скажите, в чем дело?
- Если я поеду к вам, то вам будет плохо...
- Почему?
- А если я скажу почему, то мне будет плохо, - уже без улыбки говорит незнакомка. - До свиданья... И перемените ваш охотничий маршрут.
Попахивает какой-то разведочкой. И тут не поймешь, кто за кем охотится. Я беру ее руку и целую ее теплую ладонь.
Тогда я не обратил на это внимания. У меня были случаи и похуже. Ведь я на переднем крае психологической войны. А на войне как на войне.
Но теперь дело выглядело немножко иначе. Советская разведка начала охотиться за мной сразу после инцидента со Славиком. Почему?
Вот еще один забавный случай. Сумасшедший случай. Моим заместителем председателя ЦОПЭ был Миша Дзюба. А у него - жена-немка Сюзанна. И вот эта Сюзанна вдруг сошла с ума: пыталась покончить самоубийством и ее засунули в сумасшедший дом.
Потом Сюзанна вызванивает мне из сумасшедшего дома по служебному телефону, угрожает, что с Мишей она разведется да и всем нам покажет, где раки зимуют. В общем, сумасшедшая.
Просидела она в сумасшедшем доме месяца три-четыре. Подкрутили ей гайки в голове и выпустили.
Вскоре к ней приехала в гости мать, немка из советской зоны. Вообще-то советские власти такие пропуска не дают. Но ей почему-то дали. Хотя власти прекрасно знают, что она едет к дочке, которая сбежала на Запад вместе с советским офицером Мишей Дзюбой, который теперь работает в ЦОПЭ, то есть в американской разведке.
Потом Миша уехал на несколько дней в командировку. А вечером у меня в квартире звонок в дверь. Открываю - на пороге стоит Сюзанна в роскошной меховой шубе.
- Что такое? - говорю я.
- Я к тебе пришла.
- Вижу. А зачем?
- Поговорить нужно. По важным делам.
Сюзанна расхаживает по комнате, не снимая манто. Обычно она ходит в старой поддевке, а тут вдруг роскошное манто.
- Откуда у тебя эта шуба? - спрашиваю я.
- Это мамина шуба. Нравится? - она поворачивается, как модель, распахивает шубу и я вижу, что она... совершенно голая. Надела шубу прямо на голое тело. Как Марика Рёкк в "Женщине моих грез".
- Знаешь, Сюзанна, иди-ка ты лучше домой.
- Не пойду! - и глаза злые-презлые. - Что ты меня за волосы выкинешь? Так я кричать буду.
- А что ты хочешь?
- Я с тобой спать хочу...
Что делать с этой сумасшедшей? Видно, у нее в голове опять гайки раскрутились. И хочет меня изнасиловать.
Обозлился я, налил себе стакан коньяку, сижу и думаю: "Что делать с этой дурой? Если выкинуть ее, так еще действительно крик подымет. А она голая. Сбегутся люди - и попаду я в историю".
А Сюзанна меня провоцирует:
- Так ты что, может быть, не можешь? - и опять распахивает свое манто и показывает все свои прелести, чтобы соблазнить меня.
А она, откровенно говоря, не очень-то аппетитная. Рожала. Складки на животе. И груди-то уже не то, что надо.
- Погоди, я тебе покажу, как я не могу, - говорю я и потягиваю коньяк. Как говорится, заливаю глаза. Чтоб не было противно на нее смотреть.
Может быть, советская разведка послала ее мать с каким-нибудь заданием? А мать настропалила Сюзанну. Но чего они хотят?
- Дай мне выпить, - просит Сюзанна.
- Тебе нельзя. Ты и так сумасшедшая.
- Это ты сам сумасшедший. Я вам всем покажу, где раки зимуют.
Допил я коньяк и говорю:
- Ладно. Черт с тобой, ложись. Теперь я тебе покажу, где раки зимуют.
Забавно, что даже в постели в глазах Сюзанны не было ничего, кроме злости. Психические болезни часто порождают злобу. И все это штуки психосексуальные. Такая психически больная женщина первым делом начинает угрожать мужу разводом или изменяет ему с кем ни попадя.
Утром, когда Сюзанна уходила, я говорю:
- Ну, как - понравилось?
- Ничего. Но я ожидала другого. -Что?
- Это секрет... Но ты, кажется, единственный нормальный человек в этом проклятом ЦОПЭ.
- А ты что - уже со всем ЦОПЭ переспала?
- Нет. Я это и так вижу. Я хоть и была в сумасшедшем доме, но зато я вижу то, чего ты не видишь.
Так или иначе, но если советская разведка послала Сюзанну с каким-то заданием, то я свой долг перед родиной выполнил.
Раньше Миша говорил, что Сюзанна немка. А когда она попала в сумасшедший дом, он признался, что она полуеврейка, и что её сестра уже много лет сидит в сумасшедшем доме.
Так, так... Сначала полусумасшедшая еврейка Кристина. А теперь сумасшедшая полуеврейка Сюзанна. И все они почему-то скрывают, что они еврейки.
Подведем итог. История со Славиком была в феврале. Следом за этим три истории: с рыболовами, с незнакомкой и с Сюзанной. Потом еще присылали моего бывшего шофера с попыткой шантажа и так далее. Наступление шло по всем фронтам.
В сентябре я уехал в Америку. И сразу же после моего отъезда громкое дело - мюнхенская полиция арестовала с поличными группу советских агентов, засланных из Восточной Германии, которым было поручено похитить трех человек: меня, полковника Позднякова и Кронзаса.
Дело было серьезное и об этом даже писали в газетах. Это не те бомбы, которые НТС подкладывает сам себе ради саморекламы. Полиция захватила автомашину из советской зоны, оружие, специальные шприцы для усыпления.
Почему хотели похитить меня, это я, допустим, понимаю. Но почему Позднякова и Кронзаса? Тут я вспоминаю то, чего не знает никто: как они приглашали меня на рыбалку. Ночь, луна, ящик водки - и рядом советская граница. А я в качестве рыбки. Но рыбка не клюнула.
Похоже, что похищение обоих рыболовов было только маскировкой, чтобы таким путем отозвать назад двух засыпавшихся советских агентов, которые уже были у американцев в черном списке.
В Берлине, где я частенько бывал, было четыре оккупационных сектора и четыре разведки. Считалось, что только глупый агент работает на одну сторону, поумней - на две, еще умней - на три, а самый умный агент работает на все четыре стороны. Как почтальон. И все четыре разведки это знают: хоть что-то да принесет.
А мне так надоели всякие разведки, двойные агенты и доносы, что я никому и ничего не говорил - ни о деле со Славиком, ни о подозрительном приглашении на рыбалку.
Но теперь все упиралось в моего комиссара Алёшу. Когда Славик с перепоя перепутал меня с Алёшей, я пожалел его и сделал вид, что этого как бы не было. Но Славик из предосторожности, видимо, сказал об этом Алёше. Ведь они опытные профессиональные разведчики. И Алёша почуял опасность! Ведь если я доложу начальству, что он педераст, то его выгонят из ЦРУ. Тогда Алёша сказал об этом еще кому-то.
И сразу же за мной стала охотиться советская разведка. Похоже, что советской разведке было важно убрать меня -чтобы выручить моего комиссара Алёшу, за которым тянется длинный хвост погибших НТСовских парашютистов.
Итак, похоже, что мой комиссар Алёша Мильруд работает на две стороны. Похоже, что Алёша не только педераст, но и двойной агент.
Я бросил работу в разведке, вышел из игры. А теперь такое дело... Что делать?
Белка пожила у меня в комнате несколько дней, но упорно не хотела становиться кошкой. Шипит на меня да еще и зубы скалит. И пришлось выпустить ее в окошко.
* * * * *
Моя политическая карьера началась случайно. Ведь почти все в жизни - это сочетание наших собственных поступков и случайностей. Нужно только ловить случай за хвост.
Отрывки из моей книги "Берлинский Кремль" печатались в "Посеве" и поэтому меня пригласили на съезд НТС во Франкфурте. И бегает там этакая дамочка, похожая на арабскую лошадку. Она не то гость, не то наблюдатель от оккупационных властей. Потом арабская лошадка подскакивает ко мне:
- Я Ирина Финкенауэр. Я читала ваши отрывки в "Посеве". Хотите, я переведу вашу книгу на немецкий?
- Но у меня нет ни издателя, ни денег, ни гарантий.
- Ничего, ничего. Присылайте манускрипт. Вот мой адрес, - и арабская лошадка ускакала.
"Какая-нибудь псишка, - подумал я, - или переводить не умеет, или бросит на пятой странице".
Потом с молниеносной быстротой получаю от Ирины толстый пакет - первые сто страниц перевода. Читаю и удивляюсь - да ведь перевод лучше оригинала! Так быстро - и так хорошо! Она и работает, как арабская лошадка.
Оказывается, она главная переводчица "Ост-проблеме" -главного немецко-американского журнала по восточным делам. Приложена записка летящим почерком "Работаю по ночам, при луне..."
Плохо с этим переводом было только одно: пока Ирина переводила, она влюбилась в героя книги. И чтобы она не бросила перевод посредине, мне нужно было... Но зато перевод получился лучше оригинала.
Потом мне повезло с издателем. Однажды я делал доклад для студентов Кельнского университета. По линии Общества русско-немецкой дружбы.
Зачем, думаю, я буду выдумывать им что-то новое, когда все самое существенное сказано в моей книге? И перевод Ирины Финкенауэр гораздо лучше, чем мой собственный немецкий язык. Поэтому я взял и полтора часа просто читал отрывки из моей книги.
В передних рядах сидят отцы города и какие-то дяди из немецкого правительства. После доклада один из них подходит ко мне и говорит, что он из Министерства по общегерманским вопросам, которое теперь заменяет у них министерство пропаганды:
- Вот вам адрес издательства. Поезжайте туда завтра. Я позвоню им утром - и заказываю у них 10 000 ваших книг, - дядя смеется. - Они возьмут не глядя.
Так оно и получилось. Надо сказать, что мне дико повезло. Тогда "Посев" не просунул ни одной из своих книг в иностранные издательства. А у меня немецкое издание вышло раньше, чем русское издание книги - в том же "Посеве".
И еще мне повезло с предисловием к "Берлинскому Кремлю". Я был хорошо знаком с правящим бургомистром Западного Берлина проф. Рейтером, который был почетным председателем Общества русско-немецкой дружбы. При канцлере Аденауэре он был главой социал-демократической оппозиции. А это означало, что если Аденауэр уйдет, то придет Рейтер, второй человек в государстве.
Но Рейтер человек занятой. Поэтому я послал типографские оттиски "Кремля" его жене, попросил ее почитать, рассказать мужу - и чтобы он черкнул пару строк предисловия.
Получаю я от Рейтера письмо, где он величает меня "полковником", хотя по книге я только майор. У немцев такая привычка: они смотрят на человека и, в зависимости от впечатления, величают его просто "герром" или "доктором", или "полковником". Так вот и Рейтер произвел меня в "полковники". К письму приложено большое и хорошее предисловие на пяти страницах.
Когда мой издатель, рядовой социал-демократ, увидел предисловие за подписью своего вождя проф. Рейтера, он всплеснул руками:
- Боже мой, как вы это сделали?
Немецкое издание пошло хорошо - 130 000 экземпляров. Казалось бы, боевик. Но это только кажется. На самом деле настоящее коммерческое издание только 5.000, а 125.000 -это дешевое карманное издание для бесплатного распространения в Восточной Германии. Трюки пропаганды.
За это карманное издание я получал 1,5 пфеннига с книги. Пойду пообедать в дешевую забегаловку - и проем 300 книг.
Потом вышло русское издание книги в "Посеве", за которое я получил что-то около 400 марок - месячное жалование рабочего. И рабочий получает деньги сразу, а я получил только через 4 года. Да еще "Посев" обиделся, что я напоминаю им о деньгах. Думают, что я разбогател на немецком издании.
Кстати, русское издание в "Посеве" было сделано отвратительно: ни технического редактора, ни правщика, ни корректора. К моим собственным ошибкам /я ведь не писатель, а инженер - и советские инженеры не слишком грамотны/ Добавили еще свои типографские опечатки. И мелкий шрифт петит - все из тех же соображений, для карманного выпуска, Для засылки "на Восток". Наверно, чтобы портить глаза советским солдатам.
Это была самая неряшливая книга в издательстве "Посев", но разошлась она быстрее всех. Если кто заметит эти недостатки во 2-м издании под названием "Крылья холопа", которые были изданы офсетом, фотопутем, то благодарите за это "Посев".
За французское издание я получил только аванс в 100 марок - и это все. Издатель оказался жуликом и прогорел.
Но лучше всего было югославское издание. Однажды вечером приходит ко мне какой-то югослав, говорит, что "они" хотят издать мою книгу в Югославии, но валюты у них нет и платить они могут только... Он достает из пузатого портфеля литровую бутылку сливовицы... Но будут платить мне гонорар-сливовиц хоть вагонами, хоть купайся в нем.
Больше я этого югослава не видел. Книжка в Югославии вышла, но я её тоже не видел. Даже авторского экземпляра не получил. А весь гонорар - та самая бутылка сливовицы, которую он мне оставил. К тому же эта сливовица оказалась хуже самогона. Сначала я даже подумал: "А, может, это отрава?".
Немножко лучше английское и американское издания. Потом "Ридерс Дайджест" - 3500 долларов. И, наконец, контракт на кино - еще 3500 долларов. Но по тогдашним законам эти деньги были заморожены в США.
Если у кого зачешутся руки писать книги, то я не рекомендую. Я писал "Кремль" 2 года - и заработал как рабочий за 2 года. Да с растяжкой платежей на 5 лет. Да все это еще зависит от игры случая.
А писать так, как я, может каждый школьник, который получал в школе "отлично" по литературе. Просто моя учительница не ошибалась, когда ставила мне "отлично". И еще одно: тут нужно 10 % способности - и 90 % работоспособности.
В общем, денег от моей книги было мало, но зато много шума. И этот шум сбил с толку моего комиссара Алёшу. Комиссары любят держать своих командиров под контролем. Вот Алёша и вообразил, что у меня бешеные деньги, что я тайный миллионер и что я выйду из-под его контроля. Знаете, контроль рублем. Кроме того Алёшу еще глодала самая обычная зависть.
Раньше Алёша всегда уверял меня:
- Гриша, помни, что я твой лучший друг!
"А теперь, вместо того, чтобы радоваться моему успеху, который заодно и успех ЦОПЭ, Алёша вдруг начал отпускать мне шпильки:
- Знаешь, Гриша, незаменимых людей нет...
Мне это надоело и однажды, когда он опять отпустил такую шпильку, я ему и говорю:
- Хорошо, Алёша, это очень кстати. Мне как раз нужно ехать в Париж - писать сценарий для кино. Так вот - я беру творческий отпуск. С завтрашнего дня.
А тогда мы как раз подготавливали большой митинг в Берлине - в связи с конференцией Большой Четверки, министров иностранных дел четырех великих держав. Поскольку в Берлине роздали бесплатно 100 000 экземпляров моего "Берлинского Кремля", то меня там хорошо знают. И поэтому главную роль на этом митинге должен играть я.
Тут мой комиссар Алёша завертелся, как бес на сковородке:
- Погоди, Гриша, давай сначала сделаем митинг, а потом ты бери свой отпуск.
- Нет, Алёша, ведь ты же говоришь, что незаменимых людей нет. Ну, вот и заменяй меня - выступай сам.
И на следующий день я на работу не пришел.
Когда создавалось ЦОПЭ, на учредительной конференции я заявил: "Мы, новейшие эмигранты, готовы сотрудничать со всеми, кроме марксистов". И этим я загубил мою политическую карьеру.
Оказывается, в США в русских политических кругах главную роль играют марксисты. А поскольку почти все эти марксисты евреи - Абрамович, Шварц и К° - то они моментально наклеили мне ярлык антисемита.
По киноконтракту я должен быть сосценаристом, техническим консультантом и, может быть, играть какую-то роль, что покажут пробы. Приезжает ко мне мой сосценарист американский еврей Виктор Викас. Очень милый молодой человек.
Но ему уже накапали, что я не только антимарксист, но и антисемит. А все это кино делают евреи из Голливуда. В результате меня отовсюду повысадили. А на мое место взяли еврея Бориса Оршанского с радио "Свобода".
Так евреи сами делают антисемитов. А потом жалуются на антисемитизм.
Тем временем я уже взял себе творческий отпуск и провожу его с очаровательной немочкой Траудель. Загораю с ней на пляже. А мой комиссар Алёша мечется, как рыба, когда она мечет икру. Из Берлина телеграмма: "Без Климова бесполезно тчк". А из Вашингтона его бомбят запросами по телетайпу, почему это в самое горячее время Климов вдруг забастовал.
Но Алёша недаром еврей, который умудрился работать в СД и Гестапо. И чтобы как-то выкрутиться, Алёша "мечет" в Вашингтон такую "икру":
- Да, знаете, Климов обижается, что его не пускают в Америку...
Действительно, хотя я работал для американцев, и даже в разведке, и даже начальником спецпроекта, но в Америку меня не пускали. Левая рука не знает, что делает правая. Идиотство.
Из Вашингтона отвечают:
- Скажите Климову, что его пускают в Америку. Мы все устроим. Только чтобы возобновил работу.
Я ничего этого не знаю, а мой комиссар Алёша приходит ко мне и сияет:
- Гриша, поздравляю!
- С чем?
- С эмиграцией в Америку!
- Как так?