- Послушай, покрепче держи биту. Постарайся попасть по мячу. И, самое главное, не отпускай биту! Не выпускай больше ее из рук!
Малыш, уже вооружившийся своим грозным оружием разрушения, выслушал наставления отца, молчаливо кивая головой. Он приготовился к третьему розыгрышу.
Чамберс же окончательно потерял рассудок и принялся издевательски хохотать, глядя на нахохлившегося Джуниора. Он скандировал при этом понравившуюся неизвестно почему фразу:
- Сын рохли. Сын рохли.
"Лихие наездники" из чувства солидарности поддержали своего капитана, но их голоса были менее решительны и вскоре утихли.
Джуниор, внимательно выслушав малоинформативное сообщение соперников, только пожал плечами, потом задумчиво повторил совет отца:
- Что ж, хорошая мысль не отпускать биту. Не выпускать ее больше из рук!
Судья подал знак, и на поле вновь установилась тишина. На трибунах, правда, все еще оживленно обсуждали предыдущий - удачный или не очень, это уж как кому нравится - бросок Джуниора. А малыш уже напряженно застыл, надеясь в этот раз непременно порадовать отца.
Мяч, посланный питчером "Всадников" без особых затей, стал легкой добычей отбивающего, который учел предыдущие ошибки. Замах был не очень силен, но мячик отскочил метров на тридцать. Со своих баз к нему бросились защищающиеся игроки "Лихих наездников".
Им наперерез неторопливой, но уверенной трусцой засеменил мальчуган в майке с номером 13. Бита вновь была угрожающе поднята над головой.
- Беги быстрей. Быстрей! Биту бросай!
Советы с лавки запасных не могли сбить Джуниора с толку. Тренерскую установку он выполнил безукоснительно - свое оружие из рук так и не выпустил до конца игры.
Более-менее знакомый с правилами американского футбола малыш, не видевший в своей жизни ни одного бейсбольного розыгрыша отбитого мяча, просто побежал отнимать у соперников синий шарик. Те же по правилам "проводили" захваченный трофей по своим базам.
Едва мяч покидал территорию базы, к ней, пыхтя, подлетал маленький броневичок, и, уложив защитника на землю ловким ударом биты, бежал дальше, пытаясь догнать синий шарик. Он не обращал никакого внимания на крики жертв:
- Эй, так нельзя. Нет, так не играют!
Вскоре нервы "Лихих наездников" не выдержали. Видя, что произошло с игроками, стоявшими на двух первых постах, остальные решили не испытывать судьбу. Видно, "всадники" забыли надеть бронежилеты. Под ударами биты они падали, как подкошенные.
Уцелевшие игроки в ужасе бросились врассыпную, успев перед этим, однако, отпасовать мяч своему принимающему, Чамберсу. Этим самым они спасли себя и спортивную честь команды, но своего капитана поставили в очень тяжелое положение. Тот, не успев зафиксировать в ловушке синий шарик, тут же был атакован грозным соперником. Чамберс еще успел, петушась, выкрикнуть:
- Ну ладно, я тебе покажу…
Но дальнейших своих намерений раскрыть бравый парнишка уже не успел. Он на собственном примере осознал, что даже десять касок, одетых одна на другую, не гарантируют солдату, побывавшему в бою, сохранения возможности продолжения рода. Если исходить из ужасных описаний секретных уставов русских спецслужб, где все методы борьбы с инакомыслием в конце концов завершаются ударом в пах (в газетах Сент-Луиса с периодичностью раз в четыре года подобные материалы появлялись на первых полосах), то Джуниора, безусловно, надо было арестовать как агента КГБ. Удар в пах, честно говоря, был хорош.
Поверженный Чамберс уже не слышал, как довольный победитель торжествовал, опять путая бейсбол с американским футболом:
- Тачдаун. Тачдаун!
Стадион безмолвствовал.
* * *
Миссис Флоренс настойчиво убеждала мужа возвратить чертенка в приют. Бен оказался непривычно упрямым, изыскивая все новые и новые средства воспитания, стараясь каждый раз убедить жену, что уж этот педагогический эксперимент обязательно принесет плоды. Маленький Бен переворачивал горы литературы, пытаясь найти объяснение нелогичному поведению сына.
На третий день после злосчастного матча мистер Хилли решил заставить Джуниора сходить на исповедь. Это, по мнению "Энциклопедии детских психических патологий", несомненно, должно было помочь. Однако малыш сначала наотрез отказался идти в костел: его отпугивали неприятные воспоминания о подобных мероприятиях в приюте.
Бен также проявил несвойственную ему твердость характера и настоял на своем. Через какой-то час вся семья была в огромном соборе, величественная архитектура которого должна была производить впечатление даже на самых отъявленных грешников. Каждый шаг человека эхом отзывался в просторах здания, и даже тихий шепот дублировался в многочисленных нишах.
Мальчик застыл, пораженный грандиозностью и красотой костела. Мистер Хилли, обращаясь к жене, держащей за руку малыша, сказал:
- Ладно, подожди здесь, я сейчас найду священника.
Бен отправился на поиски. Нервы были на пределе: неужели и это средство не поможет? Звонкий детский голос оторвал его от тяжелых переживаний:
- А, здравствуйте, мистер Хилли! Помните, мы встречались, я у вас фляжку покупал. Вы знаете, турпоход был таким замечательным, я двенадцать рыб поймал. Мой отец сказал, что гордится мной…
- Пошел ты к черту! - скривился Бен как от зубной боли.
Он еще долго блуждал по собору и никак не мог отыскать святого отца.
Между тем Джуниор уже полностью адаптировался в новых условиях и начал действовать. Он вырвался из рук миссис Флоренс и, увидев монашек, по привычке юркнул под скамейки. Рассерженный голос новой мамы, которая грозила, что все равно найдет неслуха, только сильнее возбуждал малыша. Он переползал из-под одного ряда под другой, пока наконец не заметил приоткрытой двери в небольшую кабину. Вот так укрытие! Там Джуниор и затаился.
В соседнюю кабину в это время решительно зашел мистер Хилли. Ему обязательно было нужно выговориться вслух, облегчить душу.
Малыш сразу же узнал голос Бена:
- Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Святой отец! Святой отец! Помогите мне. Речь идет о моем сыне, о моем ребенке. Это, знаете, очень серьезная проблема. Он делает такие вещи… мерзкие вещи! Мой отец его ненавидит, моя жена его ненавидит, все его ненавидят. Все, кроме меня. Но из меня не получилось отца, мальчик меня не любит…
За перегородкой неожиданно замолчали, у Джуниора перехватило дыхание, он весь обратился в слух: сейчас, наверное, будет сказано что-то важное.
- Но я знаю, знаю, что мне делать. Я его верну обратно в приют.
- Нет-нет! Это самое плохое, что вы можете сделать, - не сдержался мальчик, понимая, что на карту поставлена его судьба.
Но Бен не услышал этих слов - он уже вышел из кабины.
Малыша все-таки заставили исповедоваться. После продолжительной беседы священнослужитель с горечью подтвердил, что с Джуниором, действительно, большие проблемы: он врет на каждом шагу. За мальчика все равно необходимо бороться.
* * *
Бен так и не задремал в эту ночь. Утром он поднялся с опухшими глазами, злой, измученный, но строгого приговора так и не отменил. Джуниор, взглянув на отца, даже не пытался протестовать. Он послушно оделся, нацепил бабочку, собрал чемодан, не прихватив по привычке ничего чужого, если не считать трофейных долларов из дедушкиного кошелька: они всегда пригодятся.
У ворот приюта "Три сестры францисканки" мистер Хилли уговорил жену оставить пока Джуниора в машине, чтобы мальчик не стал свидетелем неприятного разговора взрослых. Супруги направились в кабинет директора вдвоем.
В течение последнего месяца мистер Дибати отдыхал. В приюте почти ничего не происходило, что бы шло вразрез с установленным распорядком дня, если не считать незначительных конфликтов между монашками-воспитательницами. Примиряя строптивых женщин, директор даже получал иногда удовольствие, наслаждался собственным умением гасить возникающие противоречия. В течение двух недель после того, как забрали "замечательного" ребенка, он со дня на день ожидал, что Джуниора вот-вот возвратят обратно. Обычно дольше он не отсутствовал. На этот раз мистер Дибати торжествовал и в то же время удивлялся: "Неужели прижился? Крепкие оказались родители, а на первый взгляд и не скажешь".
Когда на пороге его кабинета появилась чета Хилли, внутри у великого педагога что-то екнуло. Значит, напрасными были надежды. Но он, мистер Дибати, будет драться до последнего.
Бен уверенно протянул директору документы Джуниора:
- Вот, заберите!
Что-либо объяснять не было необходимости. Обоим сторонам все было совершенно ясно. Мистер Дибати натянуто заулыбался и откинулся на спинку кресла.
- Подождите, подождите! Давайте все обсудим.
- Нечего обсуждать. Мы все вам возвращаем. Немедленно!
Директор приюта понял, что шансов у него действительно мало, но, по-прежнему не сдаваясь, выпалил:
- У плохих родителей плохие дети.
Это не произвело должного впечатления на собеседников, скорее, наоборот. Миссис Флоренс язвительно проговорила:
- Да-да, ладно. Ну хорошо, я плохая мать… потому что ненавижу своего ребенка. Но с этим мальчиком явно что-то не так.
- Вы его сами взяли, - активно защищался мистер Дибати.
Миссис Флоренс бросила на него взгляд, полный ненависти и презрения:
- Потому что вы, сэр, сказали, что он замечательный.
- А что мне было делать?! Его уже тридцать раз возвращали, - в запале спора цифра, безусловно, была несколько преувеличена.
- Ну, будет тридцать первый, - огрызнулся неудавшийся папа. Тут мистер Хилли заволновался пуще прежнего, на мгновение о чем-то сильно задумался, нервно забегал по комнате, бессмысленно размахивая руками: - Э-эй, остановитесь. Остановитесь! Мы о чем говорим?.. Тридцать раз, тридцать раз! Тридцать раз Джуниора возвращали в приют, да мы же говорим о человеке!
Именно такого поворота событий больше всего боялась миссис Хилли:
- Да это чудовище, а не человек!
- Ты что, не понимаешь? Мы делаем то же самое, что и другие делали с этим ребенком. Да, его легче всего отдать. И…
- И надо отдать.
Директор благоразумно не вмешивался в спор супругов.
Мистер Хилли уже более уверенно продолжал, обращаясь скорее к самому себе, чем к присутствующим:
- Да что случилось с миром, что случилось с людьми?! Все ищут самый легкий выход, все надеются, что сложности сами собой испарятся. Но сложности не могут испариться. Вы знаете. Тогда в чем вопрос? Что мы будем делать в нашим маленьким трудным ребенком? Я знаю, что мы будем с ним делать. Мы будем поступать с ним так, как никогда с ним до этого не поступали. Мы будем его любить. Когда он плохо себя ведет, когда он еще хуже себя ведет. Пока в один прекрасный день он не сломается и не скажет: "Э, да эти люди действительно меня любят. Они от меня не откажутся. Мне больше не надо себя плохо вести. Да я же могу стать президентом Соединенных Штатов!"
- Да ты спятил, что ли? Этот Джуниор в тюрьму загремит еще до того, как вырастет.
Супруги еще долго полемизировали, и все-таки жена была вынуждена временно, как ей казалось, покориться. Они покинули кабинет директора, не попрощавшись и вообще не обращая на него никакого внимания. Мистер Дибати не остался в обиде: главное, что инцидент был исчерпан.
Флу, на своих высоких каблуках, даже не пыталась догнать обезумевшего мужа, который, забыв обо всем, бежал к своему сыну. Бен не на шутку испугался, когда, взявшись за дверную ручку, понял, что машина заперта изнутри. Джуниор сидел на месте водителя и волчонком поглядывал на папочку.
- Джуниор, сынок, открой дверь!
- Ты же сам говорил, что я с вами навсегда.
- Прости, я только что хотел сделать большую ошибку. Но поверь мне, мы тебя не отдадим назад в приют, - Бен беседовал с малышом через стекло и сам почему-то не верил в то, что говорил.
- Я тебе не верю, ты просто притворился, что ты мой друг. А ты такой же, как все остальные.
- Джуниор, сынок…
- Эй, ты что, идиот - ключи в машине оставил? - мгновенно разобралась в случившемся подошедшая Флоренс.
Джуниор включил зажигание, мотор послушно заработал. Чтобы надавить на педаль газа, мальчуган спрятался под рулем. Машина рывками стала трогаться с места в направлении магистрали. Мистер Хилли семенил рядом, казалось, что он хочет руками удержать разгоняющийся автомобиль.
- Сынок, здорово у тебя получается! Как ты с машиной справился! Я тобой горжусь, - Бену хватило ума сообразить, что если он будет протестовать и нервничать, получится еще хуже.
Машина тем временем выскочила на основную дорогу. Мистер Хилли забежал вперед и попытался преградить путь. Но Джуниор даже не притормозил, потому что попросту не знал, как это делается. Бен, чтобы не попасть под колеса, вынужден был запрыгнуть на капот, прижаться к лобовому стеклу и держаться за зеркала.
Автоматическая коробка передач послушно реагировала на увеличение скорости. Рывков больше не было, но движение явно что-то сдерживало - сдерживал ручной тормоз. Именно это и спасало пока безрассудного малолетнего водителя и его незадачливого пассажира. Мистер Хилли закрывал малышу почти весь обзор. Впрочем, тот и так мало что смог бы увидеть - не дорос малость. Отец с ужасом оглядывался в сторону движения и командовал Джуниору:
- Налево, налево, поворачивай… Направо, Джуниор, направо!
Мальчуган как будто даже подчинялся командам и жестам мистера Хилли. Некоторое время они, по счастливой случайности, удачно лавировали между встречными машинами, столбами и дорожными сооружениями. Вдруг Бен заметил, что мальчишка потянулся к рукоятке ручного тормоза.
- Нет, Джуниор, нет! Этого не трогай!
Мешавшие движению колодки отпустили колеса, скорость мгновенно увеличилась, и Бена забросило на крышу салона. Отсюда он уже никак не мог воздействовать на происходящее. Задача становилась куда более конкретной: удержаться на скользкой поверхности и не слететь с машины на большой скорости. Бен окончательно потерял самообладание и дико вопил на каждом крутом вираже.
Такая "прогулка", безусловно, не могла продолжаться слишком долго. Минуты через три "форд" на полном ходу пробил огромную стеклянную витрину "Большого Бена" и остановился только после того, как разворотил несколько прилавков с "настоящими американскими товарами".
На вопрос о том, почему авария произошла именно в "Большом Бене", никто из жителей Сент-Луиса так и не смог дать убедительного ответа. Многие же и по сей день уверены, что внучек специально крутанул руль в сторону дедушкиного магазина.
Удивительным было и то, что Маленький Бен вышел сухим из воды. Он не получил ни одной серьезной травмы, если не считать нескольких синяков и небольших царапин. Кроме того, любимый костюм мистера Хилли был основательно изрезан стеклом.
* * *
Единственным, кто после всего случившегося чувствовал себя удовлетворенно, даже хорошо, был Джуниор. В доме без конца звенел его веселый голосок. Собственно, повода для грусти у малыша не было; его, как ни странно, действительно оставили жить у Хилли.
Флу теперь выходила из своей комнаты только в случае крайней необходимости. Она затаила сильнейшую обиду на обоих и даже разговаривала с ними очень неохотно.
Маленький Бен больше не читал исследований и рекомендаций по педагогике и психологии. Любимой стала большая черная книга - "Изгоняющие злых духов". Он не расставался с ней целыми днями. Произведение было сложным для его понимания, но Бен настойчиво изучал страницу за страницей.
Его мучил вопрос, ходить ему на работу или нет. Как-то утром зазвонил телефон, что теперь в доме Хилли воспринималось как важное событие.
- Алло, Бен, это Джим О'Конер. Ну что, сидишь дома? Да?
- Плохие новости, Бен. Твой отец только что закрыл твой банковский счет, чтобы заплатить за ущерб, который ты нанес магазину. Так что не знаю, есть ли у вас еще сбережения или нет…
Бен положил трубку. Им овладело какое-то абсолютное безразличие ко всему, кроме того, что касалось воспитания Джуниора. Теперь уж точно на работе он больше не появится.
Дочитав до середины книги, мистер Хилли на сорока листах бумаги тушью написал: "Дом, милый дом", - и развесил их по всем комнатам. Особенно большое количество этих магических слов сосредоточилось в детской. На действия отца Джуниор отреагировал замечанием:
- Ну вот, совсем у тебя крыша поехала.
В книге рекомендовалось никак не отвечать на подобные реплики одержимого, и Бен благоразумно промолчал.