И вдруг раздался выстрел. Да какой громкий! Потом ребята услышали ругань и оханье.
Давид и Анника в ужасе переглянулись. Юнас бросился на улицу и крикнул, чтобы они бежали за ним. Теперь-то этот тип от них не уйдет!
Давид побежал за Юнасом, но мимоходом случайно взглянул на гальванометр. Иголка дрожала. Селандриан был встревожен. Может, он среагировал на выстрел?
- Следи за селандрианом! - крикнул Давид Аннике и выбежал на улицу.
Юнас в недоумении шел ему навстречу. Он рассказал, что кто-то скулит, но где - непонятно. Теперь Давид тоже услышал.
- Ой-ой-ой, в меня стреляли, - доносился голос из зарослей у них за спиной.
- Это же Натте! - сказал Давид.
Они заглянули в кусты: там, выпучив от страха глаза, действительно сидел Натте. Он очень испугался выстрела и спрятался за ближайший куст. Уставившись на ребят своими светло-голубыми глазами, он пожаловался:
- Они в меня стреляли!
Давид подошел к нему и помог встать. Он попытался объяснить, что никто в него не стрелял. Это просто Юнас, шутки ради, повсюду расставил хлопушки. Давид многозначительно подмигнул Юнасу - он, мол, только хочет успокоить Натте, но Юнас очень рассердился. Давид говорил так, будто они развлекаются, тогда как на самом деле сигнализация была частью гениально продуманного плана по раскрытию… а кстати, кто знает… может, в этой истории замешаны международные криминальные группировки, торгующие антиквариатом. Нет, Юнасу определенно не нравилось, как Давид отзывался о его деятельности. На кухонное крыльцо вышла Анника.
- Натте, может, зайдете? - крикнула она. Но Натте недоверчиво посмотрел на нее.
- Нет, спасибо, я пойду домой, - ответил он.
- Да ладно, совсем ненадолго, - попытался уговорить его Давид.
- В Селандерский дом? Нет уж, спасибо! - сказал Натте.
Тогда Давид решил играть в открытую. Он прямо сказал, что они и раньше видели Натте в саду и даже заметили, как он заглядывал в окно. Почему же он не может зайти в дом? Наверное, он что-то ищет или хочет что-то узнать? Что же?
Натте сказал, что узнать он ничего не хочет, ему просто интересно, чем заняты Давид и его друзья.
- А это не одно и то же? - рассмеялся Давид.
Но Анника строго на него посмотрела. С психологической точки зрения, это неверный ход. Так Натте никогда не заговорит.
- Мы здесь поливаем цветы, - спокойно сказала она.
- Цветы? - недоверчиво переспросил Натте. - Неужели им нужно так много воды?
- Да, летом их надо поливать очень часто, - ответила Анника и доброжелательно посмотрела на Натте. - Просто удивительно, сколько они выпивают.
Натте раскачивался взад-вперед. Иногда он наклонялся и потирал колени. Он не был пьян, но на ногах держался как-то неустойчиво.
- Ушиблись? - спросил Давид.
- Да, я упал, между прочим, - пожаловался Натте.
- Так прошли бы в дом и посидели немного, - снова предложила Анника.
Она пошла в сторону дома, и Натте последовал за ней, что-то бормоча себе под нос.
- Не знаю только, чего мне там делать… - Он недоверчиво смотрел по сторонам.
Анника, смеясь, указала на землю.
- Здесь нужен глаз да глаз, а то недолго и подорваться!
Натте неуверенно остановился. Но Юнас быстро подошел к нему.
- Позвольте вас угостить: "салмиак", - сказал он, протянув коробочку.
- Благодарю… - Натте залез в коробочку своими большими неуклюжими пальцами. Он положил в рот одну конфетку, но сразу же выплюнул. - Еще и отравить меня хотите? Фу, какая гадость! - Натте фыркал и плевался, жалуясь, что ему щиплет язык.
Они вошли в кухню. Когда Давид предложил ему сесть, Натте уставился на стул, потом осторожно сел, но с таким видом, будто в любую минуту ждал нового подвоха.
Пока Натте корчил рожи, Анника подошла к раковине и налила ему воды. Натте ныл, что ему больно от "салмиака", и пытался разглядеть свой язык.
Давид исчез в гостиной и тут же вернулся. Он едва заметно кивнул Аннике. Юнас понял: что-то не так. Он забрал у Анники стакан и подошел к Натте:
- Не хотите воды?
- Спасибо… - Натте взял стакан, но, не сделав ни одного глотка, поставил его на стол. А Давид сказал:
- Что ж, Натте, выходит, вы все-таки пришли в Селандерское поместье. Ну и как вам здесь?
Натте не ответил, и Давид продолжил:
- Кстати, когда вы были тут в последний раз? Я имею в виду, в доме?
Натте недобро взглянул на него. В его глазах застыла какая-то враждебность и неуверенность.
- Давно. А зачем тебе?
- Просто интересно…
Вдруг Натте решительно встал со стула.
- Некогда мне тут рассиживаться. До свидания. Мне пора!
- А как же вода, Натте? - Юнас протянул стакан.
- Можете полить ею свои цветы! Ведь они столько выпивают! - сказал он, посмотрев на Аннику. - До свидания!
Натте вышел, Юнас за ним. Лучше было проводить его, чтобы он снова не "подорвался". Они шли молча, но у калитки, уже выйдя на дорогу, Натте повернулся и произнес:
- Послушай, малец, можешь передать тому парню, что последний раз я приходил в этот дом, когда мне было три года, а сейчас мне за семьдесят, так и передай, чтоб не мучился!
Когда Юнас вернулся, Давид с Анникой стояли у селандриана. Пока Натте сидел на кухне, стрелка скакала как бешеная. Давид специально ходил в гостиную проверить. Анника сказала, что стрелка дрожала, еще когда Натте был в саду. Именно поэтому она сразу пригласила его в дом. Никаких сомнений - селандриан бурно реагировал на Натте. Сейчас цветок успокоился.
- Вы уверены, что дело не в выстрелах? - спросил Юнас.
Давид и Анника были почти уверены. Вряд ли это выстрелы. Но на всякий случай Юнас вышел в сад и нарочно споткнулся о проволоку, устроив страшный грохот. Давид не спускал глаз с гальванометра. Стрелка даже не шелохнулась.
Значит, селандриан почему-то реагировал на Натте! Почему?
МИР БОЛЬШОЙ - И МАЛЕНЬКИЙ
"Будь что будет, ведь будет все равно так, как будет угодно Богу".
Эти слова Линнея Андреас иногда цитировал в своих письмах. Линней верил в Бога. Андреас сомневался. Но ни тот ни другой не верили в случай или в совпадения.
Однако в нашей истории важную роль сыграли именно совпадения - или что-то, по крайней мере, похожее на совпадения.
Многие незначительные события имели серьезные последствия.
Если бы не навозный жук, провалившийся под пол в летней комнате, дети не нашли бы шкатулку с письмами Эмилии. Никто бы так и не узнал, что однажды, давным-давно, в деревню Рингарюд в Смоланде попала древнеегипетская статуя. Статуя, из-за которой сегодня в саду Селандерского поместья натянута проволока и гремят выстрелы.
Но что же происходило в эти дни за пределами рингарюдского мирка?
Как получилось, что тем же летом, в те же дни, ученый по имени Вильям Паддингтон сидел в помещении Общества Линнея в Лондоне, когда вдруг в его руки попало старое письмо, написанное в восемнадцатом веке английским учеником Линнея Патриком Рамсфильдом? Паддингтон прочел это письмо и обнаружил несколько строчек, которые сразу же привлекли его внимание. Патрик Рамсфильд писал, что, возвращаясь из Египта домой, он оказался на одном корабле со шведским учеником Линнея Андреасом Вииком. Подружились они еще в Египте.
В багаже, сообщает Рамсфильд, у них были две деревянные статуи-близнецы, которые они нашли в Египте, а теперь увозили с собой, каждый в свою страну: Рамсфильд - в Англию, а Виик - в Швецию.
Паддингтон заинтересовался этой историей и отправился в Британский музей, где в охраняемом стеклянном шкафу действительно увидел ту самую египетскую статую. Все бы на том и кончилось, но, по случайному совпадению, смотритель, проходивший мимо, завел с Паддингтоном разговор, и ученый рассказал ему о письме, где говорилось, что в Швеции у этой странной статуи есть близнец.
В огромном здании Британского музея в Лондоне составили запрос о статуе-близнеце и отправили его в Стокгольмский музей Средиземноморья. В Стокгольме письмо сначала попало в руки музейному служителю Лагеру, который прочитал его и передал профессору античной истории Цезарю Хальду. Профессор был вне себя от восторга. Он сразу же установил, что это статуя эпохи Аменхотепа IV, фараона восемнадцатой династии, то есть четырнадцатого века до нашей эры.
Это было потрясающее известие - ведь до сих пор профессор не знал, что такая статуя есть в Швеции. Статуя, которую в Швецию в восемнадцатом веке привез ученик Линнея родом из Смоланда! Это требовало немедленного расследования!
Служитель Лагер смутно припоминал, что несколько дней назад ему звонила какая-то девочка из Смоланда, из деревни Рингарюд, она не назвала своего имени, но спрашивала о египетской статуе, которую привез в Швецию ученик Линнея Андреас Виик. Надо думать, речь шла о той же самой статуе.
Как странно!
Почти одновременно в Стокгольмский музей поступили запросы об одной и той же статуе из двух совершенно разных мест - из Рингарюда в Смоланде и из Британского музея в Лондоне!
Непонятно! Как такое возможно? Есть ли тут какая-то связь?
Лагер сказал профессору, что не придал особого значения звонку девочки. Но теперь он задумался…
Хальд отнесся всерьез к обоим запросам. Надо было действовать! Он велел Лагеру немедленно позвонить в Упсалу, в Музей Линнея и выяснить, сохранились ли у них какие-нибудь работы Андреаса Виика, где упоминается деревянная египетская статуя. Лагеру ответили, что от путешествия Андреаса Виика в Египет осталась коллекция насекомых, частично заспиртованных: короеды, несколько экземпляров священного навозного жука и необыкновенно крупный экземпляр египетского храмового сверчка. Кроме этого, множество хорошо сохранившихся растений, в основном семейства осоковых, а также различные семена. Но вообще-то большого интереса эти находки не представляют.
Лагер доложил об этом Хальду, а тот, немного поразмыслив, позвонил ученому-краеведу из Йончепинга, Герберту Ульсону.
- Ульсон, это Хальд. Что нового в далеком Смоланде? Как у вас там с египетскими статуями?
- Так себе. - Герберт Ульсон решил, что профессор шутит. Но скоро понял, что это не так. Хальд быстро рассказал ему всю историю о письме из Британского музея, об ученике Линнея и телефонном звонке девочки из Рингарюда.
- Ведь Рингарюд входит в твою компетенцию?
- Да, входит.
- И что, тебе оттуда никто не звонил?
- Да нет, по крайней мере, я об этом ничего не знаю. Наверное, девочка сразу позвонила вам - оно и понятно, ведь речь идет о Египте.
- Ну да, ты прав, но обещай мне все же разыскать ее! Я должен как можно скорее ответить Британскому музею.
Герберт Ульсон обещал сделать все, что в его силах. Он сразу же позвонил в пасторскую контору Рингарюда. Пастор Линдрот в это время бился над словами к музыке для хоровой сюиты, которая скоро должна была прозвучать в старой рингарюдской церкви… Это была очень красивая и необычная музыка. Написал ее Сванте Стенфельдт, их собственный деревенский композитор. Но вот слова пастору никак не удавались.
Зазвонил телефон. Линдрот поднял трубку. Ульсон представился, и пастор любезно спросил, чем он может помочь.
- Я разыскиваю одну девочку, ведь в Рингарюде не так много жителей? - спросил Герберт Ульсон.
- Да-а… у нас… дайте-ка проверю, в попечении нашего прихода на сегодняшний день насчитывается одна тысяча двадцать шесть душ, - не без гордости ответил Линдрот.
Ульсон рассказал ему историю, которую только что услышал от Хальда: в Стокгольм звонила какая-то девочка из Рингарюда и спрашивала о египетской статуе и об Андреасе Виике. Линдрот внимательно выслушал Ульсона, история его заинтересовала, и он был уверен, что знает, кто эта девочка.
- Есть у нас одна девочка, ее зовут Анника Берглунд, она очень интересуется историей нашей деревни. У меня с ней отличные отношения. А что касается Андреаса Виика, то странно, что его имя возникло в этой связи, потому что на столе передо мной как раз лежат кое-какие бумаги из Вадстены, касающиеся Андреаса Виика, и достать эти документы меня попросила именно Анника. Странно, однако, что в Рингарюде нам так и не удалось найти его могилу… я хочу сказать, уж мы-то должны бы знать, где похоронен ученик великого Линнея…
- Спасибо, все это чрезвычайно любопытно, - ответил Герберт Ульсон. Он спешил. - А вы не могли бы дать мне телефон этой девочки?
Линдрот дал ему номер, и Ульсон сразу же позвонил в магазин Берглундов. Но Анники не было дома. С Ульсоном говорила фру Берглунд, мама Анники. Вероятно, Анника у Давида Стенфельдта, сказала она и продиктовала номер Давида.
К телефону подошел Давид:
- Анника, это тебя! Краевед Ульсон из Йончепинга.
- Странно, кто это?
Анника от удивления раскрыла рот, но Юнас сразу же заподозрил что-то неладное.
- Анника, прошу тебя, только не ляпни ничего лишнего! Готов поспорить, что этот тип никакой не краевед! Вспомни все, что случилось!
- Но что тогда мне ему сказать? - Анника растерялась. - Может, сами с ним поговорите?
Давид покачал головой:
- Нет, он спросил тебя.
Анника направилась к телефону, а Юнас нашептывал ей вслед разные предостережения:
- Кто-то хочет тебя надуть! И притворяется краеведом! Это очень подозрительно! Давай, отвечай, только осторожно!
Дрожащей рукой Анника взяла трубку.
- Это Анника Берглунд? - спросил голос на другом конце провода.
Анника не знала, что ответить, и пробормотала что-то невнятное.
- Добрый день! Моя фамилия Ульсон, я краевед из Йончепинга. Я слышал, что ты интересуешься историей, это очень здорово, я и хотел спросить тебя… да, я слышал, что ты звонила в Музей Средиземноморья в Стокгольме и спрашивала о деревянной египетской статуе. Это так?
Анника страшно разволновалась и не знала, что отвечать. Она начала заикаться.
- Р-р-разве я-я з-з-звонила? - только и смогла выдавить она.
- Возьми себя в руки! - прошипел Юнас.
- Нет? Не звонила? - спросил Ульсон.
- Нет, кажется, нет, - ответила Анника уже увереннее.
- Странно…
- Да?
- Но разве не ты заказала в рингарюдской пасторской конторе сведения об Андреасе Виике, который в восемнадцатом веке путешествовал в Египет?
- В Египет?
- Фараон тебя подери, вешай трубку! - Юнас был в гневе.
- Нет, я об этом ничего не знаю, - ответила Анника и повесила трубку. - Это кошмар какой-то! - сказала она. - Кажется, он знает все!
- Вот видите! Тучи сгущаются. Я же вам говорил, что не мы одни охотимся за статуей!
Телефон зазвонил снова. Ребята решили не отвечать, а он все звонил и звонил. Они считали сигналы: после седьмого звонка телефон замолчал.
Это звонил Герберт Ульсон. Он сидел в полном недоумении, с трубкой в руке, - как странно, что же теперь делать?
А вот что! Надо позвонить Харальду Йерпе из "Смоландского курьера"! Вот кто ему нужен! Этот человек запросто разузнает все, что угодно. Нужно только его заинтересовать.
Ульсон набрал номер редакции. У Йерпе, как всегда, все "горело", он поднял трубку, попросил Ульсона подождать и закричал какому-то Линку:
- Линк! Поставь премьер-министра на первую! Заголовок? "Премьер-министр говорит НЕТ!" Шрифт покрупнее! Это, черт возьми, должно бросаться в глаза! Что? Премия в области культуры? На последнюю страницу, да, конечно!
Наконец, Йерпе взял трубку.
- Скажи, ты не мог бы помочь мне в одном деле? - осторожно начал Ульсон.
- В каком деле?.. Нет, нет, это на третью!
Ульсон вспотел. Йерпе всегда одновременно говорил с кем-то еще, и завладеть его вниманием было очень сложно. К тому же говорить надо было коротко, а Герберту Ульсону это не всегда удавалось. Как бы чего не забыть…
- Понимаешь, я бы хотел поместить короткую заметку на одной из последних страниц, - скромно начал он.
- Не знаю, есть ли у нас свободное место, но ты же, наверное, не торопишься? Можешь подождать день-другой? А о чем речь?
- Ну, дело в том, что, э-э… ну, нас тут в музее заинтересовала одна вещь, это может показаться немного странным, если не знать…
Йерпе на другом конце провода громко пыхтел.
- Короче! - рявкнул он. - Говори коротко! Мы готовим макет!
У Ульсона как будто ком застрял в горле, он не мог выдавить из себя ни слова, и, чтобы сказать то, что хотел, ему пришлось закричать.
- Британский музей ищет древнюю египетскую статую, которая хранится в Рингарюде! Может быть! - кратко изложил он.
И тут Йерпе клюнул! Теперь-то он слушал! Он прогонял всех, кто к нему обращался, и рычал, требуя, чтобы его оставили в покое.
- Что ты сказал? Египетская статуя? В Рингарюде? Она древняя? Уникальная? Ценная? Где она?
- Да, вероятно, это, подлинная статуя эпохи Эхнатона - фараона восемнадцатой династии, ну, ты знаешь.
- Нет, не знаю, но это не важно. Рассказывай! Откуда тебе это известно? А Британский музей, какое он имеет к этому отношение?
Теперь Герберт Ульсон мог расслабиться. Он перевел дух и рассказал всю историю с начала до конца. Йерпе что-то записывал.
- Где статуя сейчас?
- Как раз этого-то мы и не знаем. Вот я и подумал, что если мы дадим маленькое объявление в газетах… ведь деревенские жители часто оказываются лучшими детективами…
- То есть статуя исчезла? И мы должны ее разыскать? Замечательно! Послушай, тогда давай все данные! Думаю, я смогу тебе помочь.
- Спасибо! Просто я думал, может быть, есть какой-нибудь народный обычай…
- Именно! Именно! Слушай, как, ты говоришь, звали этого фараона? Продиктуй по буквам!
- Эрик… Ханс… Нильс… Антон…
- Отлично! Понял. Ничего себе… не знал, что у нас в Смоланде были ученики Линнея. Но это очень кстати, ведь скоро юбилей… Давай запишу… Как его звали? Когда он жил?
Разговор удался, все получилось, как думал Ульсон: он сказал почти все, что хотел, и потом не нужно будет терзался и злиться из-за своей нерешительности. Ему не придется перезванивать и что-то добавлять. Короче говоря, Ульсон остался очень доволен.
Доволен был и Харальд Йерпе. Не успев повесить трубку, он закричал Линку:
- Линк!
- Да-а…
- Что у нас на последней полосе?
- Премия в области культуры…
- Выкинь ее и поставь туда премьер-министра! Оставь первую полосу пустой. Можешь, кстати, сразу набрать заголовок! Самым крупным шрифтом! Погоди… Да! Вот так: "В СМОЛАНДЕ ОБНАРУЖЕНЫ СЛЕДЫ ЕГИПЕТСКОЙ СТАТУИ"… Сколько знаков?
- Египетской… подожди… сорок пять!
- Получится самым крупным?
- Получится.