- Здравствуйте, дети! Не могли бы вы войти через кухню? А то я только что вымыла пол в большой прихожей.
- Какой прием! - прошептал Юнас. - Что я вам говорил?
Ребята обошли дом кругом. Фру Йорансон спустилась и открыла им. Хотя и Юнас, и Анника много раз видели ее в магазине, сейчас они как будто впервые по-настоящему ее разглядели. Раньше они считали фру Йорансон вполне обыкновенной, неприметной пожилой женщиной, вечно таскавшей с собой кучу вещей и всегда куда-то спешившей - на такого человека не особенно-то обратишь внимание.
Но она оказалась совсем не такой обыкновенной, как они думали. Вид у нее был настороженный, а карие беличьи глазки, казалось, видели все. Здесь, у себя дома, фру Йорансон и двигалась совершенно иначе - она семенила. У нее было круглое, сильное тело, не полное, но крепкое, и на удивление худые ноги с маленькими ступнями. А руки крошечные, с длинными пальцами. В общем, тело не очень сочеталось с конечностями.
- Я вижу, вас трое? - были ее первые слова.
- Да, это Давид Стенфельдт, наш друг, - ответила Анника.
А Юнас добавил:
- Он отлично ухаживает за цветами.
- Вот как?
Казалось, фру Йорансон колеблется, но, в конце концов, она впустила всех троих.
- Что ж, очень мило с вашей стороны, - сказала она, оглядев каждого. - Проходите, я вам все покажу! Дело в том, что я просто снимаю этот дом и не хочу, чтобы тут шастали посторонние люди.
Она повела ребят через прихожую в комнату.
- Ей не нравится, что я тоже пришел, - прошептал Давид.
- Нам не обязательно сразу же соглашаться на эту работу, - прошептала в ответ Анника, - мы не будем ничего обещать, только посмотрим.
- Чтобы вам не бегать по разным комнатам, я выставила почти все цветы на кухне, - сказала фру Йорансон. - Но, может, лучше все же начать с гостиной?
Она повела их через буфетную.
- Похоже, она нервничает, - прошипел Юнас и завозился с магнитофоном.
- Сейчас же прекрати! - возмутилась Анника.
- Господи, сколько этих цветов! - сказала фру Йорансон.
- Ну что, похоже на твой сон? - прошептала Анника Давиду.
Давид кивнул, а фру Йорансон продолжила:
- Да, цветы - большая проблема в этом доме.
- А дом, наверное, старый, да? - спросил Юнас.
- Да, не вчера построен! Думаю, век семнадцатый - восемнадцатый. И цветы как будто такие же старые. Вероятно, они переходили по наследству из поколения в поколение. По слухам, один из них - совсем древний, но я точно не знаю, какой. Короче говоря, цветы не мои, они часть дома, и уносить их никуда нельзя. Это очень, очень странные цветы!
И фру Йорансон засмеялась коротким, презрительным смешком. Было ясно, что она не любит эти растения.
Она принесла цветы и со второго этажа тоже, расставив их в кухне и гостиной.
- Чтобы не бегать по всему дому, - объяснила она. - Да и вообще вам незачем подниматься на второй этаж!
Она явно не хотела, чтобы дети ходили по дому, - может, боялась, что они устроят беспорядок.
Вдруг наверху хлопнула дверь или окно - где-то был сквозняк, и фру Йорансон пошла посмотреть, что случилось. Дети ненадолго остались одни.
- Ну что, Давид, похоже на твой сон? - снова прошептала Анника.
Давид не сразу ответил, он застыл, уставившись на одинокий цветок на окне. Рядом в углу стояли старые напольные часы. Взглянув туда, Анника и Юнас сразу все поняли. Цветок! Часы! Объяснений не требовалось.
Анника подошла к цветку.
- Он завял, листья совсем поникли…
- Оставь! Не трогай! - прошептал Давид. Дети услышали шаги фру Йорансон, она возвращалась.
- Что будем делать, - быстро прошептала Анника, - соглашаемся или как?..
Юнас подскочил к ним и предложил "салмиак".
- Надо подумать, - ответил он. - Сосредоточились!
Но Давид не обратил на него никакого внимания.
- Да, да! Соглашайся, - почти нетерпеливо сказал он Аннике.
Когда фру Йорансон вошла в комнату, Юнас рассматривал часы.
- Что ты там делаешь? - спросила она.
- Какие занятные старинные часы! Они ходят? - поинтересовался Юнас.
- Нет, эти часы не ходят! Не трогай! - ответила фру Йорансон строгим, не терпящим возражений голосом. Она явно не собиралась ничего объяснять.
Но Юнас не мог оторваться от часов. Он постучал по футляру. Фру Йорансон повысила голос:
- Чинить их бесполезно! Сколько я снимаю этот дом, они никогда не ходили!
Юнас отошел от часов, и фру Йорансон снова заговорила о цветах.
- С ними все так сложно, - недовольно сказала она. - К тому же это не моя прихоть, лично мне все равно, что с ними будет, но я отвечаю за них перед владельцем дома.
- Если владелец так за них волнуется, почему он не забрал их с собой? - спросила Анника.
- Их ни в коем случае нельзя никуда увозить. Кажется, это написано в каком-то старом завещании.
Фру Йорансон засмеялась и добавила, что эти цветы легко сойдут за настоящих жильцов. Похоже, в прежние времена в этом доме все было подчинено цветам.
- Некоторые даже утверждают, что цветы будут мстить, если с ними что-нибудь случится, так что лучше как следует их поливать! - продолжала она, не переставая смеяться, но выражение ее лица по-прежнему было строгим.
- А эти ракушки? - вдруг спросил Юнас. - В них слышно море?
- Понятия не имею! Положи на место! - недовольно произнесла фру Йорансон, но Юнасу, похоже, не было до нее никакого дела.
- Надо же, слышно! - сказал он, приложив раковины к ушам.
Фру Йорансон подошла к нему и забрала раковины.
- Не вздумайте к ним прикасаться! - она повернулась к Аннике. - Разрешая вам приходить в этот дом, я беру на себя большую ответственность. Надо было мне все-таки пригласить кого-нибудь постарше…
- Нет, что вы! Мы справимся, - заверила ее Анника.
- Не волнуйтесь. Все будет хорошо, - подтвердил Давид. - Мы очень любим цветы.
Давиду пришлось вмешаться, чтобы отвлечь внимание фру Йорансон от Юнаса, который никак не мог оторваться от ракушек и пытался записать на свой магнитофон шум моря. Анника готова была испепелить его взглядом, но Юнас ничего не замечал. Не выдержав, она подошла к нему.
- Ты что! Хочешь все испортить? - прошипела она. - Это же просто ужас какой-то!
Наконец Юнас положил раковины на место, а Давид продолжал обрабатывать фру Йорансон.
- Что ж, договорились! - в конце концов сказала она.
В ее голосе все еще звучала некоторая неуверенность. Нет, она, конечно, согласилась, но, доставая ключ от черной двери, - а детям велено было пользоваться черным ходом - казалась немного напуганной. Она недоверчиво переводила взгляд с Давида на Аннику и в конце концов решила дать ключ Аннике. Но при этом несколько раз повторила, какую она берет на себя ответственность, пуская их в дом.
- Да, вот еще что! - добавила она. - Если будет звонить телефон, не обращайте внимания. Это просто старые гости, которые не знают, что пансион закрыт, так что отвечать не надо. Не берите трубку, и все! Пусть себе звонит!
Дети, конечно же, пообещали не подходить к телефону. И не открывать, если кто-то позвонит в дверь.
Фру Йорансон, похоже, немного успокоилась.
- Ну хорошо, - сказала она и рассмеялась. - Надеюсь, вам повезет с этими цветами больше, чем мне.
- Надеюсь, - ответил Давид. - Во всяком случае, мы постараемся.
- Уж это точно, - добавил Юнас, сделав наивное лицо. - Все будет исполнено в лучшем виде. Можете на меня положиться!
Но спокойствия фру Йорансон это не прибавило. Она без особой радости посмотрела на Юнаса.
- Ведь вам же не обязательно приходить сюда всем вместе, правда? - спросила она, взглянув на Аннику.
- Нет, конечно, - ответила Анника. - Приходить буду в основном я… ну и Давид, потому что он больше всех нас интересуется цветами.
Юнас было запротестовал, но Анника строго посмотрела на него, и фру Йорансон наконец успокоилась. Она проводила ребят в прихожую. Было заметно, что она торопится и хочет, чтобы дети поскорее ушли.
- Я еду поездом, - сказала она, - а поезд не будет ждать!
Уже закрывая дверь, она вдруг что-то вспомнила.
- А кто-нибудь из вас бывал здесь раньше? - спросила она.
Дети ответили, что нет.
- То есть вы в этом доме впервые? - повторила фру Йорансон.
Они подтвердили - да, впервые. Фру Йорансон, похоже, окончательно успокоилась и кивнула им на прощание.
- До свидания, до свидания! - сказала она и закрыла дверь.
Юнас поднес микрофон к губам:
- Итак, дорогие слушатели, этими любезными словами фру Йорансон мы заканчиваем на сегодня наш репортаж из Селандерского поместья.
Анника недовольно посмотрела на него.
- Надеюсь, ты выключал магнитофон, пока мы там были?
- Конечно, нет, - ответил Юнас и вытащил кассету. - Очень любопытно. Эта женщина выдает себя каждым словом. Очень подозрительная особа.
Давид шел молча и размышлял о цветке и о своем сне. Что ж, ничего удивительного - он был уверен, что узнаёт это место.
МЕЛОДИЯ
Давид стоял на кухне и ждал, когда вернется отец и они сядут ужинать. Сегодня он сам купил продукты и приготовил ужин. Обычно они готовили по очереди, но во время каникул это было обязанностью Давида.
Папа писал сюиту для хора, которую надо было закончить к августу. Это была работа на заказ, а он никогда не успевал вовремя доделать заказы. Каждый раз отец сильно нервничал, работа не клеилась, и он тянул до последнего дня. Сванте Стенфельдт любил свою работу, но из-за того, что время было ограничено, она давалась ему с трудом.
Давид приготовил жаркое из говядины с луком. Пахло вкусно. Он настежь открыл кухонную дверь, чтобы запах дошел до отца и заставил его оторваться от пианино. Давид не хотел звать его, потому что тогда отец мог разозлиться и весь ужин ворчать, что никто, мол, и представить себе не может, что за кромешный ад эта работа, которую нужно закончить к сроку, установленному не им самим. Но вот звуки фортепиано затихли.
- Чертовски вкусно пахнет! - отец вошел на кухню и сел за стол.
Они никогда много не говорили за едой - каждый был погружен в свои мысли. Но это не значит, что отец с сыном не общались - ведь, чтобы общаться, необязательно постоянно болтать. К тому же они не всегда молчали. Случалось так, что они говорили наперебой, не давая друг другу и слова вставить.
Вдруг отец посмотрел на Давида и спросил:
- А что ты делаешь целыми днями? Тебе не очень одиноко?
Давид никогда не страдал от одиночества, у него были Юнас и Анника, и к тому же он всегда легко находил себе какое-нибудь занятие.
- У меня не возникает проблем, чем заняться в свободное время, если ты это хотел узнать, - ответил он.
- Да нет, просто я подумал, что никогда не спрашиваю, как у тебя дела. Я знаю, конечно, что ты страшно много читаешь, но вообще…
- А вообще у меня все хорошо, - улыбнулся Давид. - Не беспокойся.
Они доели, и Давид начал мыть посуду.
- Может, я?.. - отец встал и хотел подойти к раковине.
- Отстань! Иди работай!
Вскоре снова зазвучало пианино - отец записывал новую мелодию. Обычно Давид никогда не вмешивался в его работу, но тут вдруг музыка показалась ему до странности знакомой. Он выключил воду, вошел в папин кабинет и стал слушать.
- Что это за мелодия?
- Тебе нравится?
- Да, красивая, но откуда ты ее знаешь?
- Откуда я ее знаю? - Отец непонимающе посмотрел на Давида. - Сочинил, разумеется.
- Она для сюиты?
- Конечно. А почему ты спросил? По-твоему, не годится?
- Нет-нет, просто любопытно… Когда ты ее придумал?
- Сегодня утром. Она зазвучала в моей голове, как только я проснулся, но пока что я не успел ее проработать.
- Ты уверен?
- Уверен… в чем? Что ты хочешь сказать?
- То есть… ты действительно не играл ее раньше?
Отец пристально посмотрел на него и покачал головой.
- Я же сказал! Не вижу тут ничего странного. У тебя такой вид, будто ты с неба свалился!
- Да нет, просто мне показалось, что я слышал эту музыку раньше, но, наверное, я ошибся.
Давид вернулся в кухню, и отец продолжил работу.
Но тут зазвонил телефон, и он нетерпеливо ударил обеими руками по клавиатуре.
- Скажи, что я занят! Перезвоню потом!
- Да, да…
- Я не могу подойти!
- Хорошо, хорошо, я подойду!
Но звонили не папе. Это был Юнас, который обнаружил загадочные вещи на пленке и хотел прийти.
- А Анника? Что она делает?
Анника была занята - она расклеивала ценники на товары в магазине.
- Я работаю! Хватит трепаться! Сейчас же повесь трубку! - вспылил отец. Стало ясно, что пригласить Юнаса с магнитофоном сейчас невозможно.
- Слушай, я сам приду к тебе. Папа работает.
- Идет, - ответил Юнас. - А то он только будет нам мешать. Нужно, чтобы было совсем тихо, когда мы будем слушать пленку. Давай быстрей! Дело нешуточное, вот увидишь.
Давид повесил трубку и вошел в комнату. Отец был готов взорваться от ярости.
- Отключи телефон! Этот проклятый аппарат зарубит мою работу! - выпалил он.
Давид отключил телефон.
- Я схожу ненадолго к Юнасу, - сказал он. Отец поднял глаза от клавиатуры и рассеянно посмотрел на него.
- Да, иди, конечно, я не против, - разрешил он. Ему стало стыдно за свою несдержанность.
"Я не против". Давид еле сдержал смех. Как это на него похоже. Интересно, что было бы, если бы сейчас притащился Юнас.
- Тогда пока. Ты идешь сегодня к Линдроту?
- К этому эксплуататору! Нет, я буду работать дома. Придется полночи вкалывать.
Отец тяжело вздохнул. Он явно хотел, чтобы его пожалели.
- Бедняга, - произнес Давид.
- Да, да, да, вот так-то… Но ты иди, развлекайся!
Он сказал это так, будто бы Давид собирался на грандиозную вечеринку, а ему самому предстояло сидеть взаперти и вкалывать. Да еще в невидимом присутствии грозного эксплуататора Линдрота.
Давид сочувственно посмотрел на него, но про себя улыбнулся. Он отлично знал, что на самом-то деле отец обожает работать в одиночестве. И уж Линдрот точно не был никаким эксплуататором.
Но даже заикаться об этом было бессмысленно - отец сказал бы, что к его работе не относятся всерьез.
ШЕПОТ
- Но ведь скажи, тетка не в себе! Напала на меня - ни с того ни с сего - из-за каких-то часов и ракушек! Ненормальная!
Юнас с Давидом слушали пленку, записанную тайком дома у фру Йорансон.
- А теперь послушай следующую запись! - сказал Юнас. - Это самая первая - та, которую я сделал вечером, под окном. Ну, с телефонным разговором. Кашель тоже записался, это тот же кашель, что в лодке. Наверное, это тень кашляет! Тихо, слушай!
Он поставил пленку с начала. Давиду пришлось прослушать всех сверчков, шмелей, навозных жуков и прочих тварей, которых записал Юнас, а еще звук воды в речке, ветер, поезд и тому подобное.
- Какое качество звука! - гордо сказал Юнас.
В комнату вошла Анника. Она пришла уже в самом конце и услышала собственный голос: "Как странно, потянуло холодом…"
Дальше была тишина, но в ней слышались какие-то слабые звуки, смутно похожие на шепот, хотя различить слова было невозможно. Юнас и Анника решили, что это просто помехи, но Давид явно слышал человеческий шепот.
Потом снова голос Анники, немного напуганный: "Что такое? Давид, что случилось?" И Давид: "Ничего, все в порядке. Но ты права, действительно похолодало". Потом Анника сказала, что пора домой, и Юнас выключил магнитофон.
- Вот, слышал? - сказал он. - Правда ведь, подозрительно с этим телефонным разговором?
Телефонный разговор? Давид не понял. Его мысли были заняты совсем другим.
- Можешь еще раз включить конец? - попросил он. - То есть с того места, где ты слез с дерева, и Анника говорит, что похолодало.
Юнас не понял, что тут такого интересного, но выполнил просьбу Давида. Ему пришлось прокрутить этот кусок несколько раз.
- Ну что тут странного? - спросил Юнас.
- Да, расскажи нам, пожалуйста, - подхватила Анника.
- Вы что, не слышите? Разве вы не слышите шепот? На пленку попал какой-то посторонний голос.
Юнас снова прокрутил запись и согласился с Давидом.
- Ничего себе! - сказал он.
Но Анника только фыркнула: ей все это не нравилось, и никакого шепота она не слышала.
- Шум какой-то, только и всего, - произнесла она.
Но Давид все больше и больше убеждался в своей правоте. Теперь он начал различать слова. И Юнас тоже: он ясно слышал, что там какие-то слова, но не мог их разобрать.
- Значит, в саду кроме нас кто-то был! Жуть какая! - сказал Юнас, вздрогнув.
- Да никого там не было, Юнас, - ответила Анника, - мы были одни. Если бы там кто-нибудь шептался, мы бы обязательно услышали.
- Но если никого не было… как же тогда этот голос попал на пленку?
Юнас уставился на них.
- Жуть какая! - повторил он. - Ничего себе! Они снова прослушали пленку.
- Это явно женский голос, - осторожно произнес Давид.
Анника снова только фыркнула.
- Неужели это можно определить по шепоту? - усомнилась она.
- Да, - ответил Давид, - я могу. - Теперь он был более чем уверен. И Юнас тоже.
- Да ну, ерунда, - возразила Анника. - Никакой это не голос, просто какой-то шум, вот и все.
Юнас недовольно посмотрел на нее.
- Попробуй только повторить это еще раз! - сказал он.
Они снова включили магнитофон. Теперь было слышно очень отчетливо. Даже Анника засомневалась, правда, сразу же нашла новое объяснение:
- Неудивительно, что на пленке появились новые голоса, ведь Юнас без конца ее перематывал.
Но Давид ее не слушал.
- Мне кажется, я различаю слова! - возбужденно заговорил он.
- Да, и я тоже! - подхватил Юнас. - С ума сойти!
- Юнас тебе просто подыгрывает, - сказала Анника. - Он готов услышать все, что ты ему скажешь, Давид.
Анника была возмущена. Она не хотела соглашаться с тем, чему нет объяснения. Поэтому она накинулась на обоих. Давид не обратил на это никакого внимания, но Юнаса такое отношение задело. Он не просто готов согласиться с Давидом. У него есть собственное мнение.
- Тогда скажи первый, что она там говорит! - вызывающе сказала Анника.
- Ну-у, - начал Юнас, - она говорит: "В липкой темноте…". Потом ничего не слышно, а потом она добавляет очень тихо: "я или не я".
Анника прыснула со смеху, но Давид кивнул. Версия Юнаса была вполне правдоподобной, но сам он услышал по-другому.