– Твоего джейрана похитил и зарезал твой везир! – доложили они падишаху.
Загорелись недобрым огнем глаза падишаха, и он приказал немедленно привести к нему везира.
Привели везира, и падишах в гневе вскричал:
– Отрубить вору голову!
Упал везир перед своим правителем на колени и говорит:
– О, почтенный падишах! Возьми у меня все богатство и красавицу жену в придачу, только не лишай меня жизни. Ведь я столько лет служил тебе верой и правдой!
– Нет, не бывать этому! – сказал падишах.
И тут-то везир поведал падишаху всю правду. Рассказал он, как встретил однажды на берегу мудреца Бахлюля и получил от него три совета.
– Вот и решил я проверить, прав ли был Бахлюль, – закончил рассказ везир. – А джейран, мой падишах, живой и невредимый, стоит в моей конюшне.
Слуги привели джейрана, и падишах смягчился и помиловал везира.
Много времени прошло с того злопамятного случая с джейраном. В один из дней везир выгнал свою жену-предательницу, а сам же, выпросив у падишаха два месяца отдыха, отправился в город, где жили его мать и отец. Поведал сын родителям о случившемся, и вскоре женили его на соседской красавице. Свадьба была веселая и шумная.
...О ком теперь поведать вам, о ком рассказать. Расскажу о разбойниках.
В одну из темных ночей к безлюдному дому везира пришли несколько чужестранцев и стали стучаться в окна и двери. И нужно сказать, что эти чужестранцы были не просто чужестранцы, а разбойники. Стучали они, стучали, но на стук никто не отвечал, никто не отзывался.
– Да быть срезанной моей бороде , в доме никого нет! – сказал один из разбойников.
– По всему видно, это дом везира падишаха, – сказал другой разбойник и предложил не торопиться, прийти сюда завтра ночью и выяснить, есть ли кто в доме, или нет.
Пришли они на следующую ночь, стучали-стучали – опять ни ответа, ни отклика.
Убедившись, что в доме никого нет, пришли они на третью ночь, взломали двери, а все, что было в доме везира ценного, забрали и ушли бесследно, никем не замеченные.
Спустя несколько дней вернулся везир с молодой женой к себе, вошел в дом и видит: там ничего нет, его обворовали. Опечалился он, пришел к своему падишаху и поведал ему о постигшей беде.
Расчувствовался падишах и дал ему из казны тысячу золотых. И стал везир снова богатым и всеми почитаемым человеком.
Шли дни за днями. Молодая жена везира родила ему сына. Радость его была беспредельна. Как говорят в народе: рождение сына сильнее всех бед и потерь. Забыл везир и о том, как был обворован его дом, и стал потешаться сыном. Но недолго длилась эта радость. В один из дней – и надо же такому быть – в дом везира, по какому-то делу пришли нукеры падишаха. Вошли они и увидели девушку неописуемой красоты. Прибежали они к падишаху и стали расхваливать новую жену везира. Так они расхваливали и расписывали ее красоту, что падишах не удержался от соблазна увидеть красавицу.
В тот же вечер приказал он всем своим приближенным и слугам прийти во дворец со своими женами на пиршество, устроенное в честь прекрасного сна, который ему приснился вчера ночью.
– Кто не соизволит прийти, того я разжалую и выдворю вон, – пригрозил он во всеуслышание.
Ничего не оставалось делать приближенным и слугам падишаха: пришли они в назначенное время со своими женами на пиршество. Явился и везир со своей молодой женой-красавицей. Как увидел падишах жену везира, тут же прикусил палец, дабы усмирить свой пыл. И решил он завладеть очаровательной красавицей. Уединился он со своими нукерами и стали они вместе думать, как падишаху утолить пыл своей души. Долго они советовались и задумали черное дело. Наутро падишах вызвал к себе везира и приказал:
– Собирайся в дорогу!.. Поезжай в далекую страну царя гор, отыщи там труп погребенного моего гонца Шан-Хоана, откопай его и привези! Привезешь – вознагражу, нет – лучше не появляйся на глаза, голову велю отрубить.
Вернулся везир домой, и поведал он обо всем своей молодой жене.
– Я знаю, что задумал падишах, – сказала жена, – он, посылая тебя за невозможным, посягает на меня. Хочет сделать меня своей наложницей.
– Что же нам делать, любовь моя?! – почти в слезах спросил везир.
И тут жена ответила:
– Давай уедем из этой страны.
– Но куда?
– Куда придется! – спокойно ответила жена и тут же посоветовала мужу попросить у падишаха недели две на сборы. За это время, – продолжала она, – поспеши продать все, что можно продать. И только тогда мы украдкой можем сбежать.
Но не тут-то было. Подслушали нукеры падишаха разговор мужа и жены и сразу доложили своему повелителю. Разгневался падишах, затрясся от злости и приказал немедля выдворить своего везира с женой и младенцем из дома с пустыми руками, а богатства везира поделить между нукерами-доносчиками в награду за верную службу.
Сказано – сделано. Постарались нукеры исполнить приказ своего повелителя.
Через несколько дней бывший везир ходил по шумному базару другого падишахства и вспоминал сказанные ему некогда мудрые советы Бахлюля.
– Баллах! Прав был мудрец Бахлюль! – говорил себе везир, упорно раздумывая над тем, как ему жить дальше. Вспомнились мудрые слова, которые Бахлюль извлек из второй кучки песка, "Никогда не надейся на богатство. Знай, богатство приходит и уходит, ремесло же всегда при человеке".
– О, Худо! – в надежде воскликнул бывший везир. – Какие верные слова!.. Нужно срочно выучиться какому-нибудь ремеслу.
Вскоре бывший везир выучился ремеслу чеканщика по металлу, и дела его стали постепенно поправляться.
Вот так везир испытал на себе все три совета мудреца Бахлюля, и более того – сам стал мудрее в жизненных обстоятельствах.
ВО ГАЛАМ, ВО САЛАМ.
СЛАВА ИМ, СКАЗКА НАМ!
Обиженного людьми судьба да вознаграждает
В некотором царстве, в некотором падишахстве жил-был шестидесятилетний правитель, и звали его Шоофорадин. Пышные хоромы, бескрайние сады, большая казна и три жены были у этого правителя. Старшая из жен была дочерью хана, средняя – дочерью бея, младшая – дочерью бедного пастуха. И ни одна из жен не могла родить ему ни одного ребенка, и правитель был очень несчастлив.
Однажды Шоофорадин сидел у окна, что выходило на дорогу. В это время по дороге проходил странствующий данандей. Увидел он в окне печальное лицо правителя и стал петь песню:
Я – странник, и много я царств исходил,
Я видел царей, в их глазах только солнце.
В твоих – колодец пустой, а в груди
Тяжелые тучи, закрывшие сердце...
Услышал Шоофорадин песню данандея и еще больше помрачнел. Разгневался на данандея, который своими песнями теребит и без того зудящую рану сердца, и велел слугам схватить и привести его во дворец.
– Ты же видел, что я грущу, зачем на мою рану еще соль сыплешь своими глупыми песнями? – зло спросил Шоофорадин.
Данандей ответил:
– Увидел я в окне твое грустное лицо и решил узнать в чем твоя печаль. Так бы меня к тебе не впустили. А пропел я эту песню – ты и позвал меня... О чем ты грустишь, почтеннейший Шоофорадин? О, не говори, я знаю сам: у тебя нет детей... Вот затем я и пришел сюда. Дам я тебе одно яблоко, и у тебя будут два сына. Когда им исполнится по восемнадцать лет, одного из них ты отдашь мне.
Согласился Шоофорадин, они заключили договор и заверили печатью. Одну бумажку данандей забрал себе, а другую оставил Шоофорадину. После чего данандей достал из кармана яблоко и передал бездетному правителю.
– Разделишь это яблоко на две части; одну половину съешь пополам с одной женой, другую половину – с другой. У тебя будут два сына. Одного из них ты отдашь мне. – Сказал так данандей, взял за это несколько золотых и с тем ушел.
Остался правитель наедине со своим горем и задумался: есть ли правда в этой затее? У него было два советника: везира правой руки звали Ахмед, а везира левой руки – Самед. Ахмед был очень злым и кровожадным, а Самед был добрым и честно исполнял свои обязанности. Решил бездетный правитель посоветоваться с ними. Позвал он советников и рассказал о случившемся.
Ахмед сказал:
– Почтенный Шоофорадин, данандеи обманывают людей и тем живут. Вот и вас этот колдун решил обмануть.
Нужно сказать, что Ахмед хотел, чтобы у падишаха не было детей и на престол встал его – везира – сын.
А Самед сказал иначе:
– Я верю данандею. Если вы, почтеннейший, сделаете все так, как велел данандей, у вас будут дети.
Послушался бездетный Шоофорадин Самеда и вечером пошел в покои старшей жены – дочери хана. Здесь он разрезал яблоко на две половинки; одну часть спрятал, а с другой снял кожуру и съел со старшей женой поровну, – и они достигли желаемого. Во второй вечер взял Шоофорадин оставшуюся половину яблока, отправился к средней жене – дочери бея – и тоже достиг желаемого. На третью ночь пришел правитель к третьей жене – дочери пастуха, рассказал про данандея, про яблоко и, довольный своим успехом, насмешливо сказал:
– Дочь пастуха, тебе-то яблоко я не принес, все с другими женами съел.
– Не беда, если я не отведаю вашего волшебного яблока, – ответила дочь пастуха, – я все равно достигну желаемого. В этот вечер они все же доверились друг другу.
Не знал Шоофорадин, что еще раньше, когда он чистил яблоко, дочь пастуха находилась в соседней комнате. Почувствовала она запах яблока, потихоньку вошла в покои, где находились правитель со своей старшей женой, и съела всю кожуру, которую правитель выбросил.
Незаметно прошло девять месяцев, а жены правителя так и не рожали обещанных данандеем сыновей. Теребит бороду Шоофорадин, места себе не находит, на жен гневается. Но прошло еще девять дней, девять часов, девять минут и все три жены родили ему по сыну.
Ликованию Шоофорадина не было предела. Отметил он это радостное событие богатым пиршеством, пригласил мудрецов, чтобы дали младенцам имена. Сына его старшей жены – дочери хана – назвали Мелик-Мамед; сына его средней жены – дочери бея – Мелик-Ахмед; а сына его младшей жены – дочери пастуха – назвали Мелик-Джумшид. К каждому ребенку приставили по семь нянек, и Шоофорадин приказал всем нянькам ни под каким предлогом не выпускать детей во двор: кабы чего не случилось. Велел кормить их самыми вкусными обедами, чтобы скорее росли и были здоровыми. А когда сыновьям исполнилось по семь лет, пригласили во дворец данусмендов и стали детей учить древним мудростям.
Шли дни, сменяя друг друга. Шли месяцы, сменяя друг друга. И вот исполнилось мальчикам по семнадцать лет. За эти годы они ни разу не видели солнца: все время их держали дома, обучали грамоте и хорошим манерам. Но однажды им принесли мясной обед, а в обеде оказалась кость. Съели дети все, а костью стали кидаться. Вдруг Мелик-Джумшид бросил кость и нечаянно угодил в окно. Окно разбилось, и в комнату ворвался солнечный свет. Обрадовались ребята солнцу и стали ловить его лучи. Бегают по комнате, прыгают, а поймать никак не могут. В это время зашли няньки, и ребята стали проситься во двор поиграть.
– Мы во двор хотим! Мы уже взрослые! – пристали они.
Пошли няньки к отцу и доложили о случившемся.
Разгневался Шоофорадин на придворных поваров за то, что в обеде оказалась кость, и тут же решил выгнать их, а детям разрешил играть во дворе, на свежем воздухе.
Прошел еще год. И в тот день, когда ребятам исполнилось по восемнадцать лет, ко дворцу отца детей подошел тот самый данандей. Постучался он в ворота и сказал везирам, что хочет видеть падишаха. Везиры доложили своему правителю. Дал падишах свое разрешение, данандей прошел, и поклонившись, пожелал ему многих лет. Усадил падишах гостя и стал расспрашивать: "Откуда идешь, куда направляешься, какие новости в мире?"
А данандей отвечает ему:
– Новостей особых нет. А пришел я затем, чтобы забрать у тебя одного из сыновей и усыновить.
Разгневался Шоофорадин на данандея и говорит:
– Бери все, что пожелаешь, а сына не дам.
Данандей в ответ:
– Мне ничего не нужно. Отдай мне одного мальчика согласно нашей договоренности. – И достал из-за пазухи договор с подписью и печатью падишаха.
Ничего не оставалось делать Шоофорадину. Пришел он к своей старшей жене – дочери хана – и говорит:
– Восемнадцать лет тому назад я заключил с этим колдуном договор о том, что одного из наших сыновей мы отдадим ему.
– Не отдам я сына своего, хоть убей меня, – закричала старшая жена и выгнала их обоих.
Пришел падишах к средней жене – дочери бея – и говорит:
– Восемнадцать лет тому назад этот колдун дал мне яблоко, и тогда у нас родились сыновья. За это я обещал ему отдать навсегда одного из сыновей. Отдай ему своего сына.
– У меня он единственный, ни за что его не отдам! – закричала дочь бея.
Пришел тогда Шоофорадин к младшей жене – дочери бедного пастуха – и говорит:
– Восемнадцать лет назад заключил я с этим колдуном договор о том, что он возьмет у меня одного из моих сыновей. Он нам дал яблоко, и у нас родились мальчики... Ходил я к старшей жене, – она выгнала и не отдала своего сына. Ходил я к средней жене, – и она тоже выгнала ... Отдай хоть ты своего сына данандею.
Ничего не оставалось делать дочери бедного пастуха. Отдала она своего Мелик-Джумшида и попросила, чтобы смотрели за ним, как за родным.
Пришел сын к матери прощаться. Благословила мать дитя своего, наказала беречь себя и помнить о том, что есть у него мать, да отпустила с Богом. Затем Мелик-Джумшид пришел к своему старшему брату -сыну дочери хана – и говорит:
– Брат мой, я ухожу, ты остаешься. Вот что я скажу тебе на прощание, может быть, тебе удастся помочь мне. – Мелик-Джумшид снимает с ремня свой кинжал и отдает брату. – Повесь этот кинжал на стену. Если с конца кинжала будет капать кровь, а на той чинаре, что растет в отцовском дворе, желтеть и осыпаться листья – знай, я в опасности. Спеши мне на помощь. Если же вдруг с кинжала кровь будет не капать, а течь, а на чинаре осыплются все листья до одного: я умер и уже не ходи за мной.
Попрощались братья и на том разошлись.
Взял данандей Мелик-Джумшида, и они предались дороге. Через семь гор перешли, по ущельям брели, шли семь месяцев и семь недель, много ли, мало ли шли, – оглянулись назад, – а всего-то пути прошли с полторы иголки, а впереди еще путь, равный кишкам шагаду. Опять пошли. Долго-долго шли и дошли до одного леса, через который протекала река, а река бурная, все что попадется ей – все уносит. Остановился данандей на этой стороне реки и говорит Мелик-Джумшиду:
– Переходи на ту сторону, а потом и я перейду.
Засучил юноша шаровары и вошел в воду. Дошел до середины и видит: перед ним огромный череп. Вместо глаз у него бездонные, как два колодца, глазницы зияют; вместо носа – глубокая, как ущелье, яма, вместо зубов – хребты гор во рту... Словом, что и говорить: если даже во сне такое приснится, и то сердце выскочит от страха.
Но не испугался Мелик-Джумшид черепа. Стал он брызгать в него водой, а сам идет дальше. Но вдруг череп заговорил человечьим голосом:
– Мелик-Джумшид, если ты спишь – проснись, если бодрствуешь -слушай... Я был таким же юношей, как и ты, но и меня этот данандей-колдун привел к себе, сварил в котле и съел, а кости бросил в реку. Остался от меня только череп. Я прошу тебя, отомсти ему за меня.
Стал Мелик-Джумшид слушать, – весь превратился в слух, всем телом слушает о чем говорит ему череп. А череп продолжал:
– Приведет тебя злой колдун к себе в дом и скажет: "Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел и подмел мою комнату". А ты отвечай: "Дорогой отец, я сын такого богатого падишаха, что не научился подметать, – ты подмети, а я посмотрю и сам научусь". Потом он скажет тебе: "Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел и принес мне воды". А ты отвечай: "Я сын такого богатого падишаха, что никогда не носил воду. Сначала ты принеси, а я посмотрю, научусь, и потом сам буду носить". Потом он скажет тебе: "Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел и наколол дров". А ты, не будь дураком, и отвечай ему: "Я сын такого богатого падишаха, никогда не колол дрова, сначала ты наколи, а я посмотрю, научусь, и буду колоть". Потом он тебе скажет: "Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел, разжег огонь и поставил котел на очаг". А ты, не будь дураком, и скажи ему: "Я сын такого богатого падишаха, где мне было видеть, как разжигают огонь и ставят котел. Сначала ты сам это сделай, а я посмотрю, научусь, и сам буду так делать". Он сделает все это и скажет тебе: "Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел и посмотрел в котел". А тут ты и скажи ему: "Я сын такого богатого падишаха, откуда я могу знать, как в котел смотрят? Сначала посмотри сам, я научусь, и также буду делать". Когда колдун наклонится, ты возьми да и опрокинь его в кипящий котел. Он будет тебя умолять, чтобы отпустил, будет обещать тебе все, что хочешь. Но ты не слушай. Если послушаешься и отпустишь, то он убьет тебя и выбросит в эту реку. Ты станешь таким же большим заколдованным черепом... А сделаешь все так, как я посоветовал, спасибо мне скажешь... Ну, теперь ступай.
Сказал все это череп и исчез под водой.
Перешел Мелик-Джумшид речку и стал данандея на том берегу дожидаться. Перешел данандей реку, и они тронулись опять в путь. Тысячу шагов прошли, семь рек перешли, по горам брели – много шли, оглянулись назад, а всего-то пути прошли с полторы иголки, а впереди путь, равный кишкам шагаду. Но не остановились – пошли дальше.
Пока они идут, мы вам расскажем о падишахстве Шоофорадина – отца Мелик-Джумшида.
Разгневался как-то отец Мелик-Джумшида на младшую жену, дочь бедного пастуха, и приказал бросить ее в застенок. Сидит она в сыром застенке, ни дня не знает, ни ночи; вся от горя слезами изошла, поседела.
...А между тем сын ее Мелик-Джумшид и данандей прошли еще путь, равный тысячи шагам, прошли еще семь гор, семь рек, семь раз спускались в ущелье и семь раз поднимались, – оглянулись назад, а всего-то прошли путь величиной с кинжал и еще вдобавок путь, равный кишкам шагаду. Наконец, дошли они до леса, а в этом лесу стоит огромный, в сорок комнат, дворец данандея.
Вошли они во дворец, и данандей стал показывать юноше свои владения. В тридцати семи комнатах побывал Мелик-Джумшид, и во всех комнатах доверху лежат драгоценности мира.
– Теперь ты хозяин всех этих комнат, и все, что в них есть, отныне твое, – сказал данандей. Но оставшиеся три комнаты он не показал и ничего о них не рассказал. А хранились в них одежды трех пахлеванов, снаряжение для трех горячих коней, а в третьей комнате – сами кони.
Когда наступил вечер, данандей и Мелик-Джумшид легли спать. Спали они или не спали, видели сны или не видели, но с восходом солнца проснулся данандей и говорит:
– Сын мой, вставай, подмети комнату. Вот уже восемнадцать лет, как я жду, чтобы ты пришел и подмел мою комнату.
Мелик-Джумшид встает, одевается и отвечает:
– Дорогой отец, я сын очень богатого падишаха, и не научился подметать – ты подмети, а я посмотрю и сам научусь.
Взял данандей в руки веник из верблюжьего хвоста и начал подметать. Он подметает, а юноша молчит и смотрит. Закончил данандей подметать и говорит: