Один детский писатель в своей книжке написал, что изнеженные люди чаще всего бывают недобрыми. Алка - она злопамятная. Хотя тихоня. И неженка. Вот Наташка, например, Решетникова - про нее никто не скажет, что она добрая-предобрая. Если ей мелом стул измазать, то она встанет и при всех ахнет тебя книжкой по башке. И еще скажет что-нибудь обидное и постарается, чтобы весь класс услышал. А Алла Рассолько - не ахнет. И не скажет. Но та же Наташка через пять минут подскажет тебе, если ты будешь погибать у доски. А Алка - ни в жизнь. Будет сидеть как ни в чем не бывало, а ты - тони себе на здоровье.
Тимофей заметил, что стал больше думать о девчонках в последнее время. И о женщинах - тоже. Не о том, как они устроены и все такое - нет. Это все мальчишки знают, даже второклассники. Тим думал о них просто. И много. Такого раньше не было. Может, это опять как-нибудь сказываются тренировки у этого Миши Кун-Фу? Тим не знал.
Генка-Будильник как-то сказал, что когда начинаешь много думать о "бабах" (он так называет), то на лице вылезают прыщи. Тим недавно заметил прыщик на лбу и подумал: ну их на фиг, прыщи эти. Лучше уж о девчонках не думать. Не думать, не думать, и все тут. Это легче, во всяком случае, чем ходить потом к дерматологу (а все дерматологи, как назло, сидят рядом с венерологами в соседних кабинетах) и выписывать себе всякие притирания. Тим видел одного девятиклассника, у которого морда аж желтая от лекарства и вся в прыщах. Сам Генка-Будильник, кстати, тоже смахивает на кого-то из "Восставших из ада" - только об этом все предпочитают молчать в тряпочку.
И вот Тим вовсю пытался перестать думать о женщинах и девчонках. И, как назло, на глаза ему все чаще стала попадаться Алка Рассолько. Эта дура Алка Рассолько. Раньше она проходила себе мимо, пробормотав что-то вроде "здрвств…", а теперь почему-то стала останавливаться, и спрашивать про всякую ерунду: "А как у тебя дела?", "А как дела у того-то и того-то?", "А ты смотрел вчера по телеку то-то и то-то?". Достала, короче.
Еще Тим заметил, что она стала смотреть на него как-то по-другому. Словно ей интересно, что Тимофей говорит в ответ на ее дурацкие вопросы. Словно она что-то понимает. Он хотел пару раз сказать ей: "Скройся". Но не смог. Потому что это было бы невежливо, а еще потому, что он подумал: а вдруг ей и в самом деле интересно? А вдруг она в самом деле начала что-то понимать?
* * *
Всем известно, чем кончаются все эти "а вдруг". Как-то раз (Тим с Серегой тогда вовсю готовились к завоеванию "Дома Ашеров") Алка сказала Тимофею:
- У меня сегодня день рождения. Ты не мог бы прийти хотя бы ненадолго?
Она снова посмотрела так, что Тим почувствовал себя Реттом Батлером (мерзкое чувство), и добавила:
- Мне было бы очень приятно.
Тимофей хотел сказать ей, что она дура, но вместо этого неожиданно произнес:
- А в котором часу?
Но она сказала:
- Когда тебе будет угодно.
Тимофея чуть не вырвало прямо на асфальт, потому что эту фразу Алка наверняка услышала где-нибудь в телесериале, но он почему-то сказал:
- А мне все равно.
- Тогда в четырнадцать часов, - сказала Алка.
Тим подумал, что она так специально сказала, чтобы он не приперся в два часа ночи, но вместо того, чтобы рассмеяться ей в лицо, он сказал:
- Ладно.
И он приперся как дурак ровно в "четырнадцать часов", в дурацкой белой рубашке и с коробкой прибалтийских конфет - мама купила, чтобы отдать зубному врачу, который ставил ей коронку.
А у Алки было полно народу, и все почти что парни лет по пятнадцать. У каждого по полкило бриллиантина по волосам размазано, и все понтовые такие, что Тим хотел сразу уйти, но Лариса Васильевна усадила его за стол. И в дальнем конце стола Тим увидел Стиморола.
Стиморол был в тонкой "рибокской" тенниске, и короткие волосы у него были напомажены и тщательно зачесаны назад, а еще он золотую цепочку с крестиком на шею повесил, и морда у него была просто умилительная. Тим подумал, что он даже не на Майка Тайсона похож, а на кота Тома в той серии, где Том подбивает клинья к кошке-миллионерше, а потом Джерри натравливает на него другого помойного кота.
Стиморол тоже его заметил, И все его умиление в один миг улетучилось, словно у него живот заболел. Он опять стал похож на Майка Тайсона, и даже нос его на сторону свернулся еще больше.
- А ты что здесь делаешь? - спросил он громко через весь стол.
Все замолчали. И Тим так же громко ответил:
- Клинья подбиваю. К имениннице.
Он думал: все поймут, что он пошутил, но никто, кажется, не понял. Народ продолжал с умным видом жевать и смотреть на него, на Тимофея. И Стиморол - тоже. А рожа у него была, это что-то…
И Тимофею сразу расхотелось сидеть за этим столом. Он подумал, что здесь определенно что-то не так. Алка, кстати, ни разу к нему не подошла, даже коробку с конфетами пришлось оставить на столике в прихожей. На ней были белые штаны в обтяжку и белая кофта, через которую торчали соски, потому что она была без лифчика (все-таки будь Тим на месте Ларисы Васильевны, он бы надавал этой дуре по шее). И она все время тараторила со Стиморолом и остальными парнями и называла их "пац-цаны", а они ее называли "Аллочка". А с Тимом она не заговорила ни разу.
Что-то не то. Не то… И откуда она знает Стиморола?..
Тим встал из-за стола и пошел обуваться. А Лариса Васильевна (она стояла у окна на кухне и курила длинную коричневую сигарету) увидела его и сказала:
- Ты куда?
- Домой, - сказал Тим.
- Почему так рано?
- У меня живот крутит.
Тим понимал, что можно было придумать и что-нибудь поизящнее, но ничего такого в голову не пришло. Лариса Васильевна только улыбнулась и сказала:
- Ты можешь задержаться на пять минут? Я хотела бы поговорить с тобой.
Она спросила так, что отказаться было бы просто невежливо. Даже если у тебя и в самом деле в животе труба трубит.
- Ладно, - сказал Тим. - На пять минут я могу остаться.
- Вот и прекрасно, - сказала Лариса Васильевна и снова улыбнулась так, что Тим невольно позавидовал этому ее хахалю, у которого шоколадный "мустанг", а еще он впервые подумал, что был бы не прочь, если бы ему было сорок лет. Или тридцать. Тридцать, конечно, лучше.
Она провела Тима в комнату, заваленную пакетами с подарками в шуршащей обертке. Это была, наверное, спальня. Там прямо на трельяже стоял маленький телевизор "Gold Star" и компьютерная приставка. Так себе приставка, честно говоря. "Сюбор" какой-то. Тим если бы покупал, то уже что-нибудь получше - "Сегу", например. Или скопил еще немного и купил бы четыреста восемьдесят шестой IBM.
Лариса Васильевна сказала:
- Я отойду на одну секунду. Подожди, пожалуйста.
Ну вот тебе и раз. Тим, конечно, вежливо кивнул - но это было настоящее нахальство с ее стороны. Только что сама же сказала: на пять минут… Да ладно. Пять минут и одна секунда - какая разница?
- Ты пока поиграй.
Она включила приставку и телевизор.
- Умеешь обращаться?
- Да, - сказал Тим. - С первого класса.
Лариса Васильевна вышла, и, когда она приоткрыла дверь в коридор, из гостиной донесся громкий рогот.
Тим смотрел на экран, где коротышка-марсианин мочил направо и налево космических конкистадоров с Земли и вяло ворочал джойстиком. Он думал о том, что все это похоже на сцену из взрослого фильма, которые крутят по НТВ ближе к полуночи в выходные дни, и когда женщина говорит, что она вернется через секунду, то это значит, что она пошла в душ и вернется закутанная в махровое полотенце, а мужчина должен будет обернуться к ней и сказать: "О, дорогая, как ты прекрасна!.."
Потом он подумал о том, что все это дурость собачья и что Лариса Васильевна усадила его за приставку, потому что думает, что он маленький и у него никогда не было такой приставки и что он просто мечтает поиграть на долбаном этом компьютере.
Потом мысли перескочили на ту игру, в которой Тим видел дом, похожий на "Дом Ашеров". И он подумал, что нужно обязательно найти эту игру и хотя бы краем глаза посмотреть на нее.
Что-то тут не так…
- Тебе нравится?
Тим поднял голову и увидел, что Лариса Васильевна стоит рядом и смотрит на него. Одета она как обычно - в костюм и блузку, и волосы у нее не мокрые, и губы она не облизывает, как Ким Бессинджер, когда собирается взасос целоваться с Микки Рурком. Ей просто нужно было куда-то выйти. Может, горячее на стол подавала. Может, Алку воспитывала. Может, просто в туалет ходила, в конце концов.
- Ничего, - сказал Тим.
Лариса Васильевна присела рядом и уставилась на компьютерный экран.
- Тебе никогда не хотелось попасть туда? - вдруг спросила она и кивнула на монитор.
Взгляд у нее при этом был загадочный-загадочный, словно у учительницы по физике, Марии Иосифовны, когда она говорила на первом своем уроке: "Добро пожаловать, ребята, в чудесную страну под названием "Физика"…"
- Там ничего интересного нет, - сказал Тимофей мрачно. - Бегающая точка. Куча проводов и микросхем. Вот зеркало - это интересней. Там ничего нет, а тоже показывает.
Он помолчал немного, и она тоже молчала, видно, немного обескураженная. И тогда Тим сказал:
- Вы о чем-то поговорить со мной хотели, Лариса Васильевна?
И Лариса Васильевна встрепенулась, словно замечталась о чем-то.
- Да, Тимоша… Вернее, я хотела предупредить тебя.
- О чем же?
Она еще ничего не успела сказать, а в животе у Тима уже поселился знакомый антарктический холод.
- Я хотела сказать, что на свете есть мальчики, которые слишком серьезно воспринимают всякие игры.
- Да, - сказал Тимофей. - Со мной это тоже иногда случается.
- Нет. Я не то имела в виду. Есть мальчики, которые уходят из реальности и поселяются в виртуальном мире. - И Лариса Васильевна снова кивнула на экран, словно коротышка-марсианин и был тем самым мальчиком.
- Ты слышал когда-нибудь такую фразу: "Жизнь копирует кино?" - спросила она.
- Не знаю, - Тим пожал плечами. - Может, и слышал, но не запомнил.
- Жизнь копирует не только кино.
- Компьютерные игры - тоже? - спросил Тим.
- Да, - сказала Лариса Васильевна. - Иногда очень страшные компьютерные игры.
Тим посмотрел на нее в упор, чтобы она не думала, будто он совсем дурак. Но вышло скорее наоборот, потому что Тим был здорово ошарашен. И вид у него, надо полагать, был дурацкий.
- Вы хотите мне сказать что-то про Ростика? - выдавил наконец из себя Тимофей.
- Про Ростика? - Лариса Васильевна даже не стала делать вид, что она удивляется. - Я не знаю никакого Ростика.
Тим отвел глаза в сторону.
- Я знаю только то, - сказала она, - что один мальчик, - может, его зовут Ростик, а может, еще как-нибудь, - которому было скучно в нашем мире, решил уйти из него в мир виртуальной действительности. Это ему удалось. И он поселился в одной игре, где стал… ну, скажем… Черным Королем. Черный Король иногда приглашает в эту игру других мальчиков, только другим мальчикам от этого становится очень плохо.
- Почему? - тихим, каким-то чужим голосом спросил Тимофей.
- Потому что они не знают СЕКРЕТ.
- Какой еще секрет? - Тим почувствовал, что голос его окончательно куда-то запропал, а над верхней губой высыпали бисеринки пота - совсем как у Пачки.
И тут дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Алки. Щеки у нее раскраснелись, и глаза от этого казались не просто голубыми, а прямо-таки синими-синими. Надо было признать, что она все-таки ничего. Честное слово, ничего. И тем не менее никогда еще Тимофею так не хотелось сказать ей: "Смойся, дура ты такая".
- Мам, - сказала она, надув губы, - ну чего ты?.. Мы давно хотим попить чаю и пойти прогуляться, а ты тут шушукаешься…
- Иду, доча, - сказала Лариса Васильевна ласково. И поднялась.
Тим чутьем понял, что она сейчас уйдет и ни слова ему больше не скажет. Но он все-таки спросил ее:
- Какой СЕКРЕТ?
Лариса Васильевна посмотрела на него удивленно, словно впервые увидела, и развела руками: о чем вы таком говорите, молодой человек? Потом молча перевела взгляд на дочку… и вдруг они обе рассмеялись.
А Тим окончательно понял, что здесь ему делать больше нечего. Он выключил приставку и телевизор, поднялся и пошел обуваться. По пути он хотел что-нибудь сострить, чтобы не чувствовать себя полным дураком, но побоялся, что вместо шутки у него может получиться что-нибудь грубое. Очень грубое и совсем несмешное.
И он так и ушел. Молча.
Глава 21
Тим не стал рассказывать Сереге всех подробностей, но суть донес верно:
- Мама Аллы Рассолько что-то знает о Ростике. И еще она знает, что мы туда собираемся идти.
- Ну и что? - вытаращился Серега. - Нам-то какое дело?
- Я ходил на день рождения к Алке. У нее был Стиморол, собственной персоной. Они знакомы.
- Ничего удивительного, - спокойно сказал Серега. - В тихом омуте черти водятся… У Алки извращенный вкус.
Вообще Серега в последнее время стал какой-то интересный. Он здорово изменился. Стал оглядываться на себя в витринах магазинов, а еще у него появилась такая походочка - "врастопырку", расставив ноги, будто у него на бедрах такие офигенные мышцы завелись, что прямо ноги свести невозможно… Или будто трусы склеились в одном месте. Тим видел, что так ходят штангисты и культуристы. Дураки всякие, короче.
- Она предупреждала о каком-то секрете, - сказал Тим.
- Баб хлебом не корми, - сказал Серега авторитетно, - дай только посекретничать. Сейчас сериал новый начался, "Секрет тропиканки" называется. Все прямо сдвинулись на этой почве. Вот и Алкина мамаша туда же.
- А Ростик?
- Что Ростик?
- Он тоже говорил о секрете.
- Достали, - вздохнул Серега. - Ох и достали вы меня с этими секретами. Вот пойдем к Ростику и на месте во всем разберемся. По мне, так прямо сейчас и отправился бы. Кулаки чешутся.
И Серега еще раз уважительно посмотрел на свои бицепсы. В последнее время он стал называть их ласково - "битки".
- Одними кулаками Ростика не одолеть, - сказал Тимофей. - Он что-то задумал.
- Я знаю, что он задумал. - Серега выдул большой шар из жевательной резинки. - Он задумал отметелить нас. Но ни фига. Кишка тонка. Вот увидишь - "харли-дэвидсон" наш будет. Хоть они все там в лепешку расшибутся.
На днях Серега созвонился с Ростиком, и они договорились, что игра состоится через день - 22 августа. Это будет последняя игра сезона, потому что потом приедет папаша Зельнов, а еще через неделю-другую Ростику нужно будет улетать во Флориду.
- Может, ты предлагаешь отказаться от игры? - вдруг спросил Серега угрожающе.
- Нет, - подумав, ответил Тим. - Наверное, нет.
- Что значит "наверное"?
Серега запыхтел, как паровоз.
- Мне нужно отыскать одну компьютерную игру, - сказал Тимофей. - Пока я ее не найду, нам лучше не соваться в "Дом Ашеров".
- Что-о-о?.. Сказать тебе, кто ты? - прорычал Серега.
По его виду Тим сразу понял, что ничего остроумного на этот раз он не выдаст.
- Ты - тряпка. Вот ты кто.
* * *
Легко сказать - "найти компьютерную игру". Если бы Газопровод не являлся рабочей слободкой, где все денежные излишки привыкли вкладывать в выпивку и лишнюю палку-другую колбасы, где даже видаки еще не утратили своей экзотичности, - то особых проблем не было бы.
Однако проблемы были. Тим знал, например, только одного местного жителя, у которого имелся IBM-компьютер, собранный из ворованных на какой-то фирме деталей.
Этим местным жителем был Генка-Будильник.
Генка-Будильник, который мог подойти к тебе и просто так свернуть твой нос на девяносто градусов.
Генка-Будильник, у которого под мышкой, говорят, есть неприличная татуировка…
Допустим, думал Тим, ему все-таки удастся уговорить этого монстра дать посидеть за компьютером часик-другой. Что дальше?
Где же взять саму игру?
Тим отправился в салон оргтехники на Варшавском, где торговали программными компакт-дисками, и спросил их о "Замке на холме".
- Нет, - сказали ему, - нет у нас такой игры. А она входила в хит-парад журнала "Пи-си-мэгэзин"?
Тим пожал плечами, потому что до этой минуты даже не догадывался о существовании журнала с таким двусмысленным названием.
- Да наверняка не входила, - добавил кто-то из-за прилавка. - Я знаю все хитовые игры наперечет.
- Тогда извините, - сказал Тим.
Конечно, можно было бы плюнуть на эту игру и со спокойной душой отправиться послезавтра к Ростику и дать наконец волю этому странному чувству, заставляющему руки и ноги гудеть, словно провода линии электропередачи… И еще можно думать, что если повезет (а Серега, судя по его виду, даже не сомневался, что устелет все четыре этажа "Дома Ашеров" поверженными противниками), то они заработают этот чертов "харли-дзвидсон" и спихнут его на авторынке за бешеные деньги, потом Серегина мама отправится в Германию, и ноги у нее никогда больше не отнимутся…
Но Тим чувствовал, что это СЛИШКОМ ПРОСТО для того, чтобы быть правдой. Насколько Серега уверен в себе - настолько Ростик уверен в том, что они облажаются.
Ростик определенно что-то задумал.
Ночью Тимофея бросало то в жар, то в озноб. Наутро он не мог вспомнить ни одного отрывка из своих снов, он проснулся с гудящей головой и с твердой уверенностью, что ему срочно - срочно! - нужно идти и тормошить Генку-Будильника до тех пор, пока он не пустит его к своему компьютеру.
У Генки есть эта игра.
"Почему ты так думаешь?" - удивленно спросил сам себя Тимофей. Ответа не последовало. Таинственный мыслительный процесс, который, надо думать, продолжался во время сна, выдал ему именно такой результат - словно он подсмотрел ответ задачки в конце учебника… И тем не менее решение осталось загадкой. А Тимофей с подозрением относился к таким решениям.
У Генки есть эта игра.
Просить что-то у Будильника - дело безнадежное. Но Тим даже не раздумывал над этим. Он быстро оделся и выбежал на улицу. В голове почему-то вертелось дурацкое слово - "тахикардия". При чем тут оно?.. Потом Тим вспомнил, что это название сердечной болезни. У него и в самом деле колотилось сердце. А волосы были мокрые от пота.
То, что вы не выиграете "харли-дэвидсон", - это еще не самое страшное.
Тим не понял - он сам придумал это или ему кто-то нашептал. Он замечал, что когда сидишь в ванной, а вода льется вовсю, то в этом шуме можно расслышать много необычных звуков: например, крики птиц. Или музыку. Или чье-то монотонное бормотание… Шум улицы, наверное, тоже рождает всякие слуховые галлюцинации. Или, может, это снова отголоски снов?
По пути к Генкиному дому Тим составил примерный план беседы. План, который при известном стечении обстоятельств поможет ему добраться до компьютера. С одной стороны, это был чистый блеф. Но с другой… Тимофей, окажись он на месте Будильника, сам поверил бы в то, что намеревался рассказать. Не посмел бы не поверить. Даже если бы это оказалось неправдой.