- А-а, ты, наверно, говорить не умеешь, - догадался Незнакомец. Верно, верно, рыбы ведь говорить не умеют! Забыл я, извини!
Обидно стало Судачишке. До того обидно - мочи нет!
- Это мы-то не умеем? - выпалил. - Да мы, если хочешь знать, ого-го-го как умеем! Ещё и тебя научим!
- Да ну? - удивился Незнакомец. - Так что ж ты раньше-то молчал?
- А потому молчал, что я зарок дал - ни со зверями, ни с птицами не разговаривать, а то больно кусаться любят! Ты-то сам что за птица?
- Что ты, - говорит Незнакомец, - какая я тебе птица!
- Тогда, выходит, зверь?
- И не зверь я… Я, как бы тебе понятней объяснить… Человек я.
- Челове-ек? - повторил Судак. - Первый раз слышу! Ну, если Человек тогда ничего.
- Вот и я думаю - ничего, - говорит Незнакомец. - А тебя-то как звать?
- Судак.
- Ну, вот и познакомились, - говорит Человек. - Можем и побеседовать с тобой, пока я снасть налажу.
А сам на палку нитку привязывает.
- И для чего же такая снасть? - спрашивает Судак.
- Это я, - отвечает Человек, - врать тебе не стану - рыбки надумал наловить.
А Судак - от большого ума - как захохочет!
- Ры-ы-ыбки? - говорит. - Да как же это ты палкой рыбку ловить будешь?
- Там видно будет, - говорит Человек, а сам на нитку тоже что-то привязал - загогулинку какую-то.
- Хотя верно, - говорит Судак, - у нас в море-океане такая дура-рыба есть, что и на палку клюнет! Не поверишь, какая дура! Камни - и то хватает! Но, - говорит, - если хорошую рыбу хочешь подманить, ты ей…
И пошёл, и пошёл выкладывать: что какая рыба ест, да что особо любит, где ходит, да когда спит, да когда кормится.
Всё выложил. Болтал, болтал - даже самому есть захотелось.
И вдруг видит: перед самым его носом червячок в воде вьётся-извивается, аппетитный, толстый, словно говорит: "Съешь меня!"
Судак его и хамкнул.
Да только проглотить не успел - оказался на крючке.
- Ну, - говорит Человек, - что же мы с тобой делать будем? Уху варить?
А Судак от страха и "мама" сказать не может. Замер.
Жалко стало его Человеку.
- Так и быть, - говорит, - отпущу тебя для первого знакомства. Но, гляди, в другой раз не попадайся!
Снял он Судачишку с крючка и в воду бросил.
Судак как припустится - и "спасибо" не сказал! Обеспамятел от радости, видно.
Но только с этого самого дня стало рыбы в реках-морях заметно убавляться.
И собрались однажды все рыбы на совет.
- В чём, - говорят, - причина? То нас ни зверь, ни птица, ни человек не трогали, а теперь таскают не судом! Признавайся, кто их научил!
Пришлось Судачишке каяться.
- Так и так, - говорит, - я, дурак, проболтался! Делайте со мной что хотите - я всему виной!
Хотели было рыбы его за это смерти предать, да, спасибо, Камбала умнее её рыбы на свете нет - отговорила.
- Этим, - говорит, - горю всё равно не поможешь. И Судак у нас теперь учёный - будет молчать! Вот лучше-ка давайте и мы все вперёд будем язык за зубами держать, чтобы ни люди, ни птицы, ни звери больше никаких наших рыбьих хитростей не узнали.
Так и порешили.
С тех-то самых пор все рыбы воды в рот набрали и ни с людьми, ни со зверями, ни с птицами не разговаривают.
Говорят только между собой.
И то - тихо-тихо.
Ма-Тари-Кари
Жил-был Крокодил.
Нет, нет, это был совсем не тот известный Крокодил, который
ПО НЕВСКОМУ ХОДИЛ!
ведь тот Крокодил, как ты, конечно, знаешь, жил да был, а этот просто жил-был. Это большая разница!
К тому же этот Крокодил ходил мало (он чаще плавал), не курил никаких папирос (и правильно делал, это очень вредно!) и говорил только по-крокодильски.
Словом, это был самый настоящий Крокодил, и жил он в самой настоящей Африке, в большой реке, и, как полагается настоящему Крокодилу, всё у него было страшное: страшный хвост и страшная голова, страшная пасть и ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ! (Только лапки у него были коротенькие, но Крокодил считал, что они СТРАШНО коротенькие.)
А самое страшное: он никогда не чистил своих ОЧЕНЬ СТРАШНЫХ ЗУБОВ: ни перед едой, ни после еды (аппетит у него тоже был СТРАШНЫЙ!), ни утром, перед завтраком, ни вечером, умываясь перед сном… (Умываться он, что правда, то правда, никогда не забывал, но когда живёшь в реке, это не такая уж большая заслуга, верно?)
И неудивительно, что в один прекрасный день (так уж говорится, хотя для Крокодила, поверь, этот день вовсе не был прекрасным!), неудивительно, что в один прекрасный день у Крокодила заболели зубы.
Да ещё как! СТРАШНО!
Заболел-то, правду сказать, только один зуб, но Крокодилу казалось, что болят все зубы сразу. Потому что в зубе и кололо, и ныло, и словно буравом сверлило, и вдобавок стреляло!
Крокодил прямо-таки не находил себе места!
Он кидался в воду и нырял на самое дно, надеясь, что от прохладной воды ему станет полегче, и сначала ему как будто становилось легче, но потом зуб начинал ныть вдвое сильнее!
Он как бешеный выскакивал на берег, на горячий песок, в надежде, что ему поможет тепло, и в первую минуту ему как будто помогало, но потом!..
Он стонал, он кряхтел, он хныкал (некоторые считают, что всё это помогает), но ему только делалось всё хуже, хуже и хуже!
А хуже всего было то, что некому было его пожалеть: ведь он был СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ, и характер у него тоже был СТРАШНЫЙ, и он многих обидел на своём веку, и никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не сказал ни одного ДОБРОГО СЛОВА!
Звери и птицы, правда, сбежались со всех сторон, но они стояли поодаль и только удивлялись, глядя, что вытворяет Крокодил. А удивляться было чему, потому что Крокодил и вертелся, и метался, и стукался головой о прибрежные скалы, и даже пробовал попрыгать на одной ножке. Но всё это ему ни капельки не помогало!
И вдобавок лапки у него были такие коротенькие, что он никак не мог даже поковырять в зубах (хотя, если бы и мог, это бы ему мало помогло!).
И наконец бедный Крокодил в отчаянии растянулся под большим-пребольшим бананом (под маленьким он бы не поместился) и заревел в голос.
- Ой-ой-ой! - плакал он басом. - Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Бедный я Крокодил!
Вот поднялось веселье!
Звери и птицы хохотали и прыгали от радости; одни кричали: "Так тебе и надо!" - другие: "Ага, попался!"
Мартышки даже швыряли в него камешками и песком, а особенно веселились птицы - ведь у них-то не было никаких зубов!
Тут Крокодилу стало так больно и обидно, что из его глаз покатились слезы - СТРАШНО большие слезы!
- Глядите! Крокодиловы слезы! - крикнул пёстрый Попугай и расхохотался первым.
За ним засмеялись те, кто знал, что означают эти слова, а там и все остальные, и вскоре поднялся такой шум и хохот, что маленькая птичка Тари хорошенькая беленькая птичка, ростом побольше голубя и поменьше пигалицы прилетела посмотреть, в чём дело.
А узнав, в чём дело, она очень рассердилась.
- Как вам не стыдно! - крикнула она своим звонким голоском.
И все сразу замолчали, и стало слышно, как стонет Крокодил:
- Ой-ой-ой! Бедные мои зубки! Ой-ой-ой! Как больно!
- А почему это нам должно быть стыдно? - спросила какая-то Мартышка.
- Стыдно смеяться над бедным Крокодилом! - ответила птичка Тари. - Ведь у него болят зубы! Ему больно!
- Можно подумать, ты знаешь, что такое зубы! - фыркнула Мартышка и скорчила рожу.
- Зато я хорошо знаю, что значит - "больно"! - сказала птичка Тари. - И знаю, что если тебе больно, а над тобой смеются - тебе вдвое больнее! Вы видите - Крокодил плачет!
- Крокодиловыми слезами! - повторил Попугай и засмеялся. Но никто его не поддержал.
- Попугай ты! - с презрением сказала птичка Тари. - Говоришь, а сам не понимаешь, что говоришь! Никакие это не крокодиловы слезы!
- Как же так? Ведь плачет-то Крокодил? - удивился Попугай.
- Эх, ты! - сказала птичка Тари. - Зубы-то у него по-настоящему болят, верно? Значит, и слезы настоящие! Самые настоящие горькие слезы!
- Ещё бы не настоящие! - сказал Крокодил страшным басом и вдруг перестал плакать. - Ой! - продолжал он с изумлением. - Мне кажется… что мне, кажется, стало легче… Нет! Ой-ой-ой! Мне это только кажется!
И он заплакал ещё громче.
- Всё равно мне его не жалко, - заявила Мартышка. - Он сам виноват: почему он никогда не чистит зубы? Брал бы с нас пример!
И она тут же принялась чистить зубы шершавой веточкой дерева Мъсваки это она собезьянничала у людей.
- Да ведь я же, - простонал Крокодил, - я же не знал, что их надо чистить!..
- А если бы ты знал, ты бы чистил? - спросила птичка Тари.
- Если бы знал? Конечно, НЕТ! - прохныкал Крокодил. - Как я могу чистить зубы, когда у меня такие СТРАШНО коротенькие лапки?
- Ну, а если бы ты мог, ты бы чистил? - настаивала птичка Тари.
- Ещё бы! - сказал Крокодил. - Ведь я чистоплотный Крокодил и каждый день умываюсь. Хотя это не такая уж большая заслуга. Для того, кто живёт в реке, - скромно прибавил он.
И тут птичка Тари, маленькая, белая с чёрным птичка, ростом чуть побольше голубя и чуть поменьше пигалицы, сделала такую удивительную вещь, что все ахнули. Она смело подлетела прямо к страшной пасти Крокодила, к самому его носу, и скомандовала:
- Открой рот!
Крокодил послушно открыл пасть, и все снова ахнули и отступили на шаг (не меньше!), потому что пасть у Крокодила была (ты не забыл?) СТРАШНАЯ, а в ней торчали ОЧЕНЬ СТРАШНЫЕ ЗУБЫ.
Но все ахнули гораздо громче (а многие даже зажмурились!), когда птичка Тари вскочила прямёхонько в крокодилью пасть!
- Смотри не вздумай закрыть рот, а то у нас ничего не получится! - сказала она, и Крокодил, разинув пасть ещё шире, ответил:
- О-Э-О! - что должно было означать: "Конечно!" (Попробуй сам сказать "конечно" с открытым ртом, только ни в коем случае не закрывай его, а то у тебя ничего не получится…)
- Какой ужас! - крикнула птичка Тари спустя полминуты. - Просто страшно, что тут творится! Это не пасть, а какое-то… - Птичка запнулась, она хотела сказать "болото", но побоялась обидеть Крокодила. - Чего тут только нет! - продолжала она. - Даже пиявки! И чёрные, и зелёные, и с красными полосками! Да, самое время было почистить тебе зубы!
Крокодил, услышав про пиявок, только тяжело вздохнул.
- Ну ничего, ничего, - продолжала птичка Тари, - сейчас мы всё приведём в порядок!
И птичка Тари принялась за дело.
- Ну вот и он - больной зуб! - вскоре крикнула она весело. - Сейчас мы его выдернем! Раз… два… три! Готово!
Крокодил ойкнул.
Птичка тоже.
- Ой! - сказала она. - Ой, а под ним-то, оказывается, новый растёт! Как интересно!
- У нас так всегда бывает! - похвалился Крокодил (кстати, это сущая правда), но так как он ни на секунду не забывал, что пасть закрывать нельзя, то получилось у него только: У-А-А-Э-А-Ы-А-Э!
И не все поняли, что он хотел сказать.
Через пять минут всё было готово.
Звери и птицы были до крайности изумлены, увидев, что птичка Тари выпорхнула из крокодильей пасти целой и невредимой, и казалось, сильнее удивиться они не могли, но всё-таки им пришлось удивиться ещё больше, потому что первые слова, которые произнёс Крокодил, закрыв наконец пасть, были такие:
- Большое-большое спасибо тебе, добрая птичка! Мне гораздо, гораздо, гораздо легче!
И тут все звери и птицы сами разинули рты, словно хотели, чтобы птичка Тари тоже почистила им зубы. Но это, конечно, не так (тем более что у птиц, как ты знаешь, нет никаких зубов!). Просто они удивились до самой, самой последней крайности потому, что НАСТОЯЩИЙ СТРАШНЫЙ КРОКОДИЛ ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ СКАЗАЛ НАСТОЯЩЕЕ ДОБРОЕ СЛОВО!
- Какие пустяки, - скромно сказала птичка Тари. - Не стоит благодарности, тем более что пиявки были - первый сорт! Особенно эти, в красную полосочку! Если хочешь, я буду каждый день тебе чистить зубы!
- Ещё бы не хочу!.. - сказал Крокодил.
- Договорились! - сказала птичка Тари, и мартышки вдруг захлопали в ладоши, все другие звери запрыгали и затопали копытами, а птицы запели свои самые весёлые песни, сами не зная почему…
И вот с этого-то самого дня птичку Тари называют Ма-Тари-Кари, что на крокодильем языке означает: "Маленькая птичка, которая делает большие добрые дела"…
И если тебе очень повезёт и ты поедешь в Африку, ты сможешь своими глазами увидеть, как Ма-Тари-Кари чистит зубы Крокодилу и предупреждает его об опасности (ведь иногда и Крокодилу грозит опасность!).
Некоторые, правда, зовут сё за это Крокодиловым Сторожем, а то и Крокодильей Зубочисткой, но Ма-Тари-Кари не обижается: она говорит, что, с тех пор как они подружились, характер у Крокодила стал уже не такой СТРАШНЫЙ.
Что ж, это вполне возможно.
Отшельник и Роза
I
В Синем море жил-был маленький Рак. И жилось ему очень плохо, так плохо, что он никак не мог понять, почему море называют Синим - ему-то оно казалось совсем, совсем серым…
Да, это было очень странно!
Ведь море было действительно синее-синее, и жить в нём было так весело и интересно! Рыбы (это только раньше люди думали, что они не умеют говорить!) даже сложили весёлую песню о том, как хорошо живётся в море:
Никто и нигде!
Никто и нигде!
Не жил веселее,
Чем рыбы в воде!
Ни люди,
Ни звери,
Ни птицы,
Ни змеи
Никто и нигде не живёт веселее!
Да, никто и нигде!
Нет, никто и нигде
Не жил веселее, чем рыбы в воде!
и распевали её с утра до ночи. Морские Звёзды так и сияли, мудрые Дельфины и те резвились как дети, а бедный Рак сидел, забившись в какую-нибудь щёлку, и горевал.
А ведь у него было всё, что полагается настоящему раку для полного счастья: десять ног и вытаращенные глаза, длинные-предлинные усы и могучие клешни. Вот только панциря у него не было - тельце было совсем мягкое… Может быть, потому-то все, у кого такой панцирь был, да и многие другие, обижали его, щипали, кусали, а то и старались съесть…
И он пел грустную-прегрустную песню:
Ах, много места в море,
И много в нём воды,
Но в нём не меньше горя,
Не меньше в нём беды!
- Всё горе в том, что тебе не хватает твёрдости, - сказал ему как-то его дальний родственник дядя Краб, который всегда ходит боком. - В наше время нельзя быть таким мягкотелым!
И в доказательство он сильно ущипнул бедного Рака.
- Ой! - крикнул Рак. - Больно!
- Это для твоей же пользы, - сказал дядя Краб, очень довольный. - Моё дело, конечно, сторона, но на твоём месте я попытался бы обзавестись каким-нибудь приличным панцирем.
И он поскорее - бочком-бочком - убрался в сторону. Ведь клешни у Отшельника были как у настоящего рака и даже, пожалуй, покрепче…
Да, я и забыл тебе сказать, что рака прозвали Отшельником, как раз потому что он, как ты знаешь, вечно прятался то в пещеры, то в норки, то под камушки, чтобы его поменьше щипали.
Первый назвал его Отшельником Морской Конёк - он известный насмешник, а Рыбы-Попугаи (есть и такие!) подхватили его слова, и скоро во всём Синем море да и на суше никто иначе и не называл нашего рака, как Рак-Отшельник.
"Ну что ж, - подумал Отшельник, когда боль немного успокоилась, - щипок был неплох, но ведь и совет, пожалуй, тоже! Пожалуй, мне действительно стоит об этом хорошенько подумать".
Как видишь, Отшельник умел не только горевать, но и думать, а это значит, что он был очень, очень умный рак!
А кругом валялось многое множество раковин. И вот, хорошенько подумав, он решил так: "Самое подходящее место для рака - это, конечно, раковина; а самый подходящий жилец для раковины - это, конечно, рак. И когда рак залезет в раковину, его уже никто не ущипнёт, или я ничего не понимаю ни в тех, ни в других!"
И вот он постучал в первую попавшуюся раковину и попытался объяснить всё это её хозяину, но оттуда выглянул сердитый Моллюск и, не дослушав его, сказал:
- Глупости! Я занят! - и крепко-накрепко захлопнул створки своей раковины.
- Самое подходящее место для рака - это раковина, - продолжал Отшельник, постучав во вторую раковину, но оттуда тоже выглянул сердитый-пресердитый Моллюск и сказал:
- Глупости!
И тоже захлопнул створку у него перед носом (хотя носов у раков, как ты знаешь, не бывает).
А когда он постучал в третью раковину, оттуда уже никто не выглянул, потому что там никого и не было, и - о радость! - это оказалась как раз подходящая раковина: не слишком большая и не слишком маленькая - ну, просто в самый раз!
"Да, мы прямо созданы друг для друга, - подумал Отшельник, засунув своё мягкое тельце в раковину. - Чего же лучше! Теперь меня не ущипнёшь!"
И он даже не обиделся, когда вертевшийся неподалёку Морской Конёк тоненько заржал (а это означало, что он собирается сострить) и сказал:
- Иги-ги-ги! Наш Отшельник совсем ушёл в свою раковину!
И Рыбы-Попугаи, которые, по правде говоря, ничего в этой шутке не поняли, подхватили и понесли её по всему Синему морю…
Ну что ж, когда у тебя есть всё, что нужно для полного счастья, можно стерпеть и шутку. Верно?