Как я бил Гудериана - Михаил Катуков 37 стр.


Но меня, танкиста, интересует не первая полоса обороны: ее прорвет общевойсковая армия. Главное для меня – знать, что сможет предпринять противник в глубине, там, где будут действовать передовые бригады А. М. Темника и И.И. Гусаковского. Пока, по данным разведки, мне известно, что в 30 километрах от передовой в резерве у противника затаились 19-я и 25-я танковые дивизии – примерно 150 танков. Где и когда враг бросит в контрудар эти дивизии? Сумеют ли Темник и Гусаковский проскочить невредимыми между этими дивизиями, не собьют ли фашисты темпы нашего наступления?

Вместе с начальником оперативного отдела М. Т. Никитиным и начальником разведки А. М. Соболевым пробираемся к передовым отрядам. Танки бригады полковника И. И. Гусаковского и самоходки артполка подполковника П. А. Мельникова вытянулись в длинную колонну. Еще издали я увидел худую фигуру Бабаджаняна. Он нервно покусывал губы.

– Как корпус?

– Готовы к бою, товарищ командующий.

– Кто идет первым?

– Батальон Карабанова. Двинется вслед за третьим эшелоном пехоты.

Комбат майор А. А. Карабанов невысокого роста. У него простое скуластое лицо. Новенький комбинезон ладно пригнан, сапоги начищены до блеска.

– Задача ясна, товарищ Карабанов?

– Так точно, товарищ командующий. Форсировать реку Пилицу и захватить плацдарм на противоположном берегу.

– Желаю успеха!

Я крепко обнял комбата. Что ни говори, быть первыми в бою – трудная роль. Им достаются первые выстрелы противотанковых пушек и фаустников, первые мины. Они переправляются в самых неблагоприятных условиях через реки и речушки. Словом, первых опасность поджидает на каждом шагу.

Батальон А. А. Карабанова поставили в голове колонны не случайно: старший лейтенант показал себя бесстрашным, умелым командиром и в боях за Бердичев, и под Львовом, и на сандомирском плацдарме. Теперь ему предстояло проложить корпусу путь к Одеру.

Никогда не забыть волнующую торжественность последних часов перед вводом армии в прорыв. Впереди грохочут выстрелы орудий, трещат пулеметы. А позади люди вроде заняты мирными будничными делами: кто копается в моторе – проверить лишний раз не мешает, кто торопливо пишет письмо. Молодой танкист стоит перед группой своих товарищей – его принимают в партию. Но чем бы ни были заняты в эти часы бойцы и командиры – нервы у всех напряжены до предела. Волнение, как бы оно ни скрывалось, чувствовалось.

Танкисты Темника выстроились у своих машин. Сам комбриг и его замполит пронесли вдоль строя Знамя бригады. Солдаты и офицеры поклялись донести это Знамя до Берлина. Когда торжественный церемониал был закончен, мы подошли к гвардейцам. А тут еще подкатила походная кухня – в бригаде начали раздавать обед. Вместе с Н. К. Попелем подсели к бойцам, поели из солдатского котелка, поговорили по душам. Потом попрощались, пожелав друг другу удачи.

Итак, 1-я гвардейская танковая изготовилась к прыжку на запад. Правда, армии В. И. Чуйкова в первый день не удалось справиться со своей задачей и обеспечить нам чистый прорыв. Мы выступили на 6 часов позже, чем предписывала директива фронта.

Но вот наконец генерал Чуйков доложил командующему фронтом, что 8-я гвардейская вышла на указанный рубеж, и на моем КП раздался долгожданный телефонный звонок. Говорил Г. К. Жуков:

– Начать игру!

Это была условная фраза, означавшая, что можно вводить армию в прорыв. Я в свою очередь отдал приказ командирам корпусов А. X. Бабаджаняну и И. Ф. Дремову.

Взревели сотни моторов – и танки устремились в прорыв. В стрелковые части, которые находились впереди, передана команда: "Освободить дороги! Танки идут!". Величественная и грозная это картина, когда лавина бронированных машин устремляется вперед.

Армия вводилась по четырем маршрутам в одноэшелонном оперативном построении. На правом фланге наступал 11-й гвардейский танковый корпус, на левом – 8-й гвардейский механизированный.

Надо отметить героическую работу саперов генерала Ф. И. Харчевина: в ночь перед наступлением они обезвредили тысячи мин. Поэтому танки благополучно прошли минные поля.

Уже первые донесения как от наших частей, так и от соседей говорили о том, что танкисты мощными ударами дробят и крушат вражескую оборону. 11-й гвардейский корпус А. X. Бабаджаняна стремительно продвигался к реке Пилица севернее Нове-Място, а 8-й гвардейский механизированный И. Ф. Дремова, не ввязываясь в мелкие бои, устремился на Лодзь.

Маршруты движения обоих корпусов представляли собой двойную дугу, один конец которой упирался на плацдарм, а другой – отрезал варшавскую группировку противника.

Километрах в пятидесяти правее вас наступала 2-я гвардейская танковая армия генерала С. И. Богданова; левее, километрах в тридцати, – 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука.

Уже к 18 часам первого дня наступления стало ясно, что корпус А. X. Бабаджаняна с передовым отрядом И. И. Гусаковского успешно захлестывает петлю вокруг вражеской группировки. Левее двигался 8-й гвардейский механизированный корпус И. Ф. Дремова. Только на следующий день пришло сообщение от А. М. Темника: после трехчасового боя его бригада разгромила части 19-й танковой дивизии противника.

1-я гвардейская танковая продолжала стремительно двигаться к реке Пилица.

В тот день на мой КП привели первого пленного – молодого, высокого, подтянутого офицера.

– Кто вы такой? – спросил я через переводчика. В душе офицера идет борьба, но, видимо решив, что молчать бесполезно, он отвечает:

– Командир первого батальона семьдесят третьего моторизованного полка девятнадцатой танковой дивизии.

– Ну и дивизия! – вырывается у Соболева. – Сколько ее громили, и все воюет!

Как выясняется, весь моторизованный батальон противника сдался почти без боя дозору лейтенанта В. К. Балюка. Офицер из этой группы пленных.

19-я танковая знакома нам с сорок первого. Ее били под Москвой, в районе Ярцева и Вязьмы, Спас-Демянска и Кантемировки, под Белгородом. Во время Казатинской операции в боях с нашей армией она потеряла почти все боевые машины. Получив пополнение, была брошена гитлеровским командованием под Одессу, но и там понесла тяжелые потери. В Голландии ее укомплектовали почти заново и опять отправили на восточный фронт – сначала на реку Нарев, а затем на магнушевский плацдарм.

– Как случилось, – спрашиваю я пленного, – что почти весь моторизованный батальон сдался без боя?

То, что показал гитлеровец, представляло не только военный, но и психологический интерес.

В его части резко упала дисциплина. Солдаты собирались группами и совещались тайком от офицеров. Были случаи, когда они из-за угла стреляли в своих командиров. Все это убедило офицера, что моральный дух германских армий подорван и дальнейшее сопротивление бесполезно. Вот почему вместе со своим батальоном он сдался в плен.

– Да, – задумчиво протянул А. М. Соболев, – если бы все гитлеровцы были такими умными, давно бы конец войне.

Но меня тогда не столько интересовало моральное состояние врага, сколько тревожила судьба передовых отрядов. Сумеют ли они выскочить к Пилице раньше противника и захватить мосты?!

Наконец вечером 16 января А. X. Бабаджанян доложил: "Гусаковский вышел к реке". От Темника донесение еще оптимистичнее: "Захватили мосты целыми". Однако несколько часов спустя выяснилось, что мост через Пилипу все же взорван. В чем дело? Почему столь противоречивы сообщения командиров бригад?

Уже впоследствии по рассказам А. М. Соболева и других товарищей удалось восстановить картину происшедшего. В ночь на 16 января передовой отряд подошел к реке Пилица у Нове-Място. Следом подошел авангардный батальон 19-й гвардейской механизированной бригады. Для захвата моста командиры бригад создали отряд в составе трех танков и четырех САУ под командованием гвардии лейтенанта В. К. Балюка. Танкистов поддерживали мотострелки. Отряд вырвался к реке Пилица как раз в тот момент, когда к мосту подходила колонна грузовиков противника под охраной нескольких "Пантер" и "Тигров". Напасть на колонну В. К. Балюк не решился: "Пантеры" и "Тигры" могли встать в засаду, и рассчитывать на успех в бою с ними до подхода главных сил было трудно.

Быстро сгущались ранние январские сумерки. Балюк приказал своей группе свернуть в лесную просеку и выйти к голове вражеской колонны. Балюк понимал, что, как только колонна пройдет, в дело вступят саперы-подрывники противника. Он решил во что бы то ни стало предотвратить взрыв моста.

В колонне появился разрыв. Тридцатьчетверки и САУ пристроились в хвост грузовикам и заняли место в длинной веренице машин. Полевым жандармам, дежурившим на мосту, и в голову не пришло, что мимо них проходят русские танки и САУ. Да разве можно по синим подфарникам в темноте разобраться, чьи это машины?!

Переправившись через мост, Балюк свернул на обочину, пропустил колонну. Мотострелки в это время скрытно перешли через реку по льду. Вдруг Балюк увидел группу автоматчиков противника у опор моста. Решив, что это подрывники, гвардии лейтенант открыл по ним огонь из пулеметов. В колонне противника поднялась паника. И тут раздался взрыв – несколько пролетов моста взлетели на воздух и рухнули в реку, подняв столб воды. Оказалось, саперы противника находились на противоположном берегу. Теперь уже ничего не оставалось, как принять бой. Тридцатьчетверки налетели на вереницу машин и принялись давить их гусеницами. Грузовики загорелись. Солдаты противника кинулись врассыпную. Курсовые пулеметы косили их на бегу. Танкисты и мотопехотинцы ворвались в Нове-Място. Первым на улицах города появился танк лейтенанта А. Ф. Боброва.

Не сразу гитлеровцы сообразили, что имеют дело лишь с тремя танками и четырьмя САУ, а когда опомнились, бросили в бой "Пантеры" и "Тигры". Им удалось подбить машину лейтенанта Бодрова. Мужественный танкист был убит. Туго пришлось бы Балюку, если бы главные силы бригады А. М. Темника не пришли вовремя на помощь и не завершили разгром противника. При этом танкам пришлось форсировать Пилицу вброд южнее Нове-Място, а мотопехотинцам – по льду. К середине 16 января гвардейцы Темника очистили Нове-Място от фашистов.

Среди трофеев, доставшихся Темнику, был автобус оперативного отдела штаба 9-й полевой армии противника. Добыча оказалась ценной: в документах нашли перечень частей армии, схему обороны, приказы ставки Гитлера и командующего армией.

Во второй половине 17 января вся армия переправилась на противоположный берег Пилипы. Первой по-прежнему двигалась бригада И. И. Гусаковского. Она обходила Варшаву с юго-запада.

Во время Висло-Одерской операции, как, впрочем, и в других крупных операциях, мы создавали оперативную группу штаба армии. В нее входили: я, член Военного совета, командующий артиллерией, начальник оперативного отдела. Эта группа на двух-трех вездеходах двигалась вслед за наступающими частями, чтобы быстрее и эффективнее оказывать влияние на ход боевых действий. Штаб армии во главе с М. А. Шалиным оставался на месте до тех пор, пока не обобщит всех данных о положении войск и не сообщит эти данные в штаб фронта. Только после этого он перебирался на новое место.

И на этот раз наша оперативная группа решила двинуться в Нове-Място, чтобы быть ближе к войскам. Вездеходы еле-еле пробирались по дороге. Она забита тылами наших корпусов и передовыми частями стрелковых дивизий. На обочинах раздавленные повозки, остовы обгорелых машин, танков, орудий. Да, хорошо поработали наши танкисты и мотострелки. Невольно вспоминается донесение В. И. Мусатова: "Полк разгромил колонну противника общей длиной до 5 километров". Правда, встречаются и наши застывшие танки, но их не так уж много. К тому же большинство еще можно вернуть в строй.

Оперативная группа расположилась на окраине Нове-Място, на восточном берегу Пилицы. Пытаемся разобраться в обстановке. Через Пилицу наведен понтонный мост. Лед взорван, и мост проложен в образовавшемся водном коридоре. Танки, артиллерия и мотострелки 8-го гвардейского мехкорпуса, переправившись по этому мосту, стремительно двинулись на Лодзь. У переправы осталась только саперная часть. Данные разведки говорили, что противник стремится вывести из-под танкового удара остатки разбитых дивизий и посадить их в оборону на заранее подготовленных рубежах. Наша задача – не допустить этого.

Пытаемся связаться со штабами корпусов. Куда, на какой рубеж они вышли? Что делают? Но рации молчат. Видимо, бригады ушли за пределы их досягаемости.

А между тем из штаба фронта каждые четверть часа поступают запросы: где войска? Особенно достается М. А. Шалину; на его голову сыплются и упреки и угрозы.

– Какой парадокс, – жаловался он мне потом, – чтобы иметь связь с войсками, надо подойти к ним ближе.

Но штаб фронта не разрешает этого сделать, пока не доложим, где войска. А чтобы узнать, где они, надо подойти ближе…

Пока пытались установить связь с бригадами, дозоры сообщили, что под ударами 2-й гвардейской танковой армии и корпуса Бабаджаняна, наступавших правее нас, по обоим берегам Пилицы на наш правый фланг отходят потрепанные части противника из варшавской группировки. Один такой блуждающий котел силою до тысячи пехотинцев с артиллерией и танками пробивается с боями прямо на Нове-Място.

Посылаю М. Т. Никитина с группой офицеров уточнить обстановку и выяснить, что делается на западном берегу Пилицы. С севера доносятся гул артиллерийской канонады, пулеметные очереди. Сам я с группой офицеров вышел на берег реки. Прямо над нами, пристроившись в хвост нашим истребителям, кружат два "Мессера". Они то ныряют в облака, то появляются в голубых просветах.

Внезапно на берегу реки раздался взрыв, и по льду ударило что-то тяжелое. Скорее смутное беспокойство, чек любопытство заставило меня предложить штабным офицерам:

– Пойдемте посмотрим, что там.

На льду реки, несколько выше по течению, лежал трак. Видимо, одна из наших машин нарвалась на мину. Удар этого трака о лед мы и услышали.

Но едва мы подошли к месту падения трака, как два сильных взрыва снова потрясли землю. Оказалось, "Мессеры" успели сбросить "кисть бомб". Бомбы угодили в мост и разметали у берега понтоны, часть их попала в то самое место, где мы только что стояли. Осколками убило двух саперов и ранило пятерых бойцов из армии Чуйкова, подошедших к мосту. В который раз меня и моих товарищей спасла случайность.

Вскоре подбежал запыхавшийся Никитин:

– Противник атакует Нове-Място! Его сдерживает рота мотоциклетного батальона старшего лейтенанта Байкова. У него шесть танков, а у противника семнадцать.

– Все за мной! – командую я. – В цепь! М. Т. Никитин собирает взвод охраны, связистов, шоферов. На помощь лейтенанту Байкову я отправляю танки командования армии.

Весь пригород к востоку от Нове-Място усеян вражеской пехотой. Впереди движутся, стреляя на ходу, несколько "Пантер" и самоходок. Наши танки бьют из засад. Вспыхивает настоящий бой. Группа гитлеровцев прорвалась на окраину города и наткнулась на две наши радиостанции, в кабине которых находились девушки-связистки. Открыв дверцы, немцы убили девушек. Бессмысленное убийство безоружных радисток возмутило наших бойцов, и они дрались особенно яростно.

Потеряв две машины, гитлеровцы откатываются, но вскоре снова поднимаются в атаку. Пытаюсь связаться с бригадой И. Н. Бойко, оставшейся в резерве. Она должна быть где-то неподалеку от Нове-Място. Радист долго крутит ручку настройки. Наконец в наушниках раздается хорошо знакомый хрипловатый бас комбрига. Объясняю ему сложившуюся ситуацию.

– Есть! Скоро буду!

Между тем фашисты предпринимают атаку за атакой. Сознавая безвыходность своего положения, они прут напролом. Полдюжины "Пантер" уже застыли на поле, а гитлеровцы все пытаются прорваться через Нове-Място то с одной, то с другой стороны. Снаряды рвутся совсем рядом с КП. Цепи мотострелков редеют с каждой минутой.

– Бойко! Танки Бойко! – раздался наконец крик наблюдателя.

Действительно, прямо по шоссе с востока двигались тридцатьчетверки. Они шли быстро, покачивая стволами пушек. Вероятно, и противник заметил шедшее к нам подкрепление: огонь его артиллерии вдруг прекратился. Пехота заметалась по полю, попав под перекрестный огонь наших артиллеристов и танковых пушек бригады Бойко.

Фашистам так и не удалось прорваться через Нове-Място. Часть их полегла на поле боя у этого городка, другая сдалась в плен.

Армия продолжала продвижение вперед. Она еще не знала столь стремительных темпов наступления.

Когда 18 января нам наконец удалось соединиться с бригадой И. И. Гусаковского, она уже обошла сильный узел обороны гитлеровцев Раву-Мазовецку, форсировала реку Равка вброд и была в Скерневице. В тот вечер передовой батальон этой бригады под командованием Карабанова захватил Лович. Промерили курвиметром расстояние на карте – 120 километров прошел И. И. Гусаковский за сутки. Стоило ли удивляться, что войти в связь с ним было так трудно?

Между тем в штаб армии пришел приказ, которым нам предписывалось двигаться не на север, а от Равы-Мазовецкой круто повернуть на запад – на Згеж, обойти Лодзь и к исходу 17 января выйти на реку Нер – приток Варты. Вскоре из штаба фронта прибыл командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал Г. Н. Орел, чтобы проверить, как этот приказ доведен до войск…

Но к этому времени передовые части И. Ф. Дремова уже вышли к западному предместью Лодзи. Командир корпуса, преследуя отступающего противника, повернул на запад и тем самым упредил приказ фронта. 2-я гвардейская танковая армия С. И. Богданова уже отрезала пути отхода варшавской группировке противника, и на нашу долю выпала роль щита, который преградил пути подхода резервов гитлеровцев с запада.

К утру 18 января основные силы 8-й гвардейской армии выбили противника из Равы-Мазовецкой, в которой засели два эсэсовских полка. Хотя к этому населенному пункту И. И. Гусаковский подошел на целые сутки раньше, он благоразумно решил его обойти и не ввязываться в затяжные уличные бои, а стремительно двигаться дальше.

К январю сорок пятого мы накопили достаточно опыта, чтобы усвоить истину: освобождение населенных пунктов – отнюдь не главная задача танковых войск. Перерезать коммуникации противника, внести хаос в его оборону, вызвать панику в тылах, перекрыть пути отхода его передовых частей или пути переброски резервов – вот задача, которую мы ставили в первую очередь.

В условиях, когда танковые части действуют в тылу врага и выполняют роль первопроходчиков, очень многое зависит от способностей командира. Речь идет не только о личной храбрости и находчивости. Танковому командиру или даже командующему приходится действовать в условиях быстро меняющейся обстановки. Не всегда вовремя он может иметь точные данные о силах противника. Ситуация меняется молниеносно. Неожиданность, особенно когда он действует в оперативной глубине, подстерегает его на каждом шагу. И важно, чтобы в быстро меняющейся обстановке он умел столь же быстро принимать решения.

Не будет преувеличением сказать, что многие командиры 1-й гвардейской танковой армии добивались успеха в боевых условиях зачастую не за счет превосходства в силах, а именно благодаря тому, что обладали талантом – именно талантом – быстро и точно оценивать тактическую обстановку.

Однако вернемся к боевым действиям 1-й гвардейской танковой армии в период Висло-Одерской операции.

Назад Дальше