А те, у кого деньжата всё-таки есть, с упорством непрошибаемых идиотов, тащат их всевозможным аферистам, типа Мавроди с его "МММ", или приснопамятной Властелине. Им обещают самые фантастические барыши, совершенно явно ездят по ушам - суля то, чего быть не может в принципе. И стада лохов, многие из которых не протянут куска хлеба нищему бомжу, дружно цокая копытами (простите, каблуками) - прут в объятия к жуликам. Дошло до того, что какие-то офонаревшие мазурики (было об этом упоминание в одной из газет), среди бела дня, поставили на улице стол (на столе - ящичек для пожертвований, на манер церковного) и вывесили над ним плакат, призывающий граждан вносить добровольные пожертвования, в фонд озеленения луны. Вроде бы кто-то и жертвовал…
В таких условиях приходится жить по принципу: сыт - и ладно. А если осталась копейка на завтрашний день - вообще лафа. О чём-то большем, лучше вообще не думать - чтобы не расстраиваться и не делать лишних, бесполезных телодвижений. Главное - ни в коем случае не опускаться. Ты всегда должен быть одет более-менее чисто и опрятно. Ты должен быть хоть чуточку причёсан и умыт. Спать можно урывками - в платных залах и в пригородных поездах, типа: Орёл - Брянск, или: Орёл - Мармыжи. Именно в пригородных поездах - а не в электричках, не в дизель-поездах и не в автомотрисах. Конечно, в пригородном поезде, в каждом вагоне есть проводница. Без билета не пройдёшь (хотя - можно, если постараться). Но нетрудно взять билет до ближайшей станции. На местных пригородных линиях, проводницами работают простые поселковые клуши, с трудом разбирающиеся в зонном делении (на билетах ведь указывается обычно не станция назначения, а номер зоны, в которой эта станция расположена). Да и память у них не ахти - особенно если поезд идёт ночью, или на рассвете, да ещё если к ним клеятся с бутылкой какие-нибудь озабоченные обормоты. Зато в вагонах пригородного поезда, можно лечь на полку (необходимый отдых ногам - без этого они быстро распухают), или хотя бы спать сидя, навалившись грудью на столик. Это огромные удобства, которые нужно ценить. Тому, кто регулярно ложится спать каждую ночь в обыкновенную постель (и ещё жалуется на бессонницу!), трудно представить во что превращается человек, если у него нет возможности поспать в течение предельно короткого, но совершенно необходимого организму времени. Очень быстро у такого человека начинают путаться мысли в голове. Он не может вспомнить, кто он и что он - похлеще пьяного. Его штормит, качает (точнее - кидает) из стороны в сторону, ему кажется невероятно тяжёлым трудом сделать хоть несколько простейших движений. Человека удивляет тот факт, что другие люди шутя взбегают по лестнице (совсем невысокой) на какое-нибудь крыльцо. Ему тяжела и отвратительна мысль о любых предстоящих действиях. Он не хочет - ни есть, ни пить. Появляется полнейшая апатия, когда на всё на свете наплевать. Порой кажется, что какие-то предметы (например - окружающие деревья) начинают светиться. Иногда слышны какие-то голоса. Любые рассуждения окружающих людей, не важно на какую тему, кажутся полным бредом, или выпендрёжем. Сердце стучит так, что, не прикладывая руку к груди, можно явственно ощущать, как оно заходится, забивается, слабнет…
Иногда люди любят порассуждать на тему: сколько времени человек может прожить без еды, или воды?.. Поинтересовались бы - сколько он способен прожить без сна? Только дыхание требуется человеку в явно большем количестве, нежели сон. А голод и жажда, в сравнении с бессонницей - не такой уж и ужас. Кто не верит - пусть испробует на себе.
Кстати - научить организм засыпать по команде, в любое время суток и в любом соседстве - это, оказывается, не так уж трудно. Помню, в какой-то из газет, некий медик-специалист, рассуждал о том что, дескать, эпизод из фильма "Семнадцать мгновений весны", в котором говорилось о способности Штирлица засыпать ровно на двадцать минут (и потом, точно через двадцать минут проснуться) - явная выдумка. Мол, не способен простой смертный так контролировать свой организм. Я, однако, на своей шкуре убедился - это вполне реально. А рассуждения медика, смахивают на убеждение закормленного господина в том, что один хлеб без колбасы, есть невозможно. В некоторых случаях "специалистам", имеющим диплом, но не имеющим жизненного опыта - лучше помолчать.
25
В глухой предрассветный час, когда человека вдавливает, вкручивает в сон, в голове шумит, мысли путаются и кажется что сама земля замедляет бег свой вокруг солнца - даже на крупном вокзале немного притихает гам и сутолока, и самая неугомонная публика начинает клевать носом.
Но спать нельзя. Ни в коем случае. Время от времени, по вокзалу ходят наряды милиции, цепкими взглядами ощупывающие пассажиров. Плохо одетых, да ещё спать осмелившихся, вышвыривают на улицу, не забывая пнуть или ударить дубинкой.
Помню, как-то видел фотографию в журнале "Вокруг Света", на которой запечатлён был зал ожидания какого-то железнодорожного вокзала в Индии. Хорошо были видны спящие прямо на полу пассажиры - в том числе и явно нищие. Меж них притулилось несколько собак - и даже худющая корова, у которой можно было пересчитать буквально все рёбра. Вот кого на снимке не было - так это полицейских с дубинками. Оно и понятно: если люди не нарушают закон - чего к ним приставать?
Как всё-таки хреново, что у нас - не Индия!..
С трудом приоткрыв отяжелевшие веки, я нащупал взглядом, у противоположной стены, худого, низенького, взъерошенного старичка, чем-то неуловимо смахивающего на воробья. Усевшись прямо на холодный цементный пол, пугливо озираясь и жадно давясь, он ел - не то булку, не то кусок батона - запивая чем-то из бутылки.
По всклокоченной, явно давно не мытой шевелюре; по старой, изрядно замусоленной одежонке, по затравленному взгляду, можно было практически безошибочно определить, что человек этот принадлежит к той огромной армии отверженных, которых государство, столкнув пинком в пропасть, презрительно нарекло бомжами.
Меня всё сильнее кидало в сон. Непроизвольно закрыв глаза, я видимо задремал…
Проснулся от звона бьющегося стекла, сопровождаемого какими-то ухающе-стонуще-хрипящими звуками. Взглянув туда, откуда доносился шум, увидел того же старика-бомжа, который, свернувшись каким-то бесформенным комком, в луже собственной мочи, пытался прикрыть голову худой пятернёй, похожей на кисть руки скелета. Над ним исполинской горой нависал дюжий милиционер, с лихо заломленной набекрень фуражкой. Твёрдо расставив столбообразные ноги, слегка отклячив неприлично толстую для мужчины задницу, бравый страж порядка, с явным наслаждением, с чувством, с расстановкой, прицельно метясь, бил старика дубинкой.
Р-раз! Дубинка впилась в ногу жертвы. Раздался вскрик, переходящий в стонущее хрипение, рука нищего метнулась к ушибленной лодыжке. Воспользовавшись тем, что голова бомжа осталась неприкрытой (хотя какое там прикрытие - худая старческая кисть!), милиционер с молодецким придыхом нанёс новый удар - по голове.
Может мне это померещилось как результат самовнушения, но показалось, будто голова избиваемого, от этого удара, стала вспухать на глазах…
А слуге закона "игра" явно понравилась (творческий подход к исполнению рутинных обязанностей!). За ударом по голове следовал удар по ногам (или рёбрам). За ударом по ногам - удар по голове (или рукам, спине).
В немом оцепенении глядя на эту картину, я вдруг краем уха уловил приглушённый женский смех, показавшийся мне в такой ситуации каким-то дурацким наваждением. Рефлексивно обернулся на него так, как оборачиваются ночью на выстрел, раздавшийся в полной тишине.
В центре зала стояли две женщины. Одна со шваброй в руке - уборщица. Она с любопытством барана, разглядывающего новые ворота, смотрела на избиение бездомного старика. Вторая, с красной повязкой на рукаве - дежурная - показывала на бомжа пальцем и, время от времени, не в силах сдержаться, прыскала в кулак. Ни одна из них не была похожа на тех страхолюдных мегер, которых обычно показывают в кино, желая подчеркнуть отрицательность персонажа (по принципу: рожа гадкая - значит негодяйка). Даже наоборот - вполне нормальные, в меру миловидные лица…
Смех дежурной привёл в игривое настроение группку молодых балбесов из числа пассажиров, сидевших неподалёку. Послышались топорные шуточки, явно рассчитанные на привлечение внимания дам.
Хрип старика стал тем временем затихать. По грязно-цементному полу, среди осколков разбитой бутылки и огрызков хлеба, начала растекаться лужица крови, которая, смешиваясь с мочой и разлитым до этого содержимым бутылки, превращалась в жидкость отвратительного, буро-зелёного окраса…
В это время изумительным диссонансом, вспышкой света среди мрака, раздался голос неприметного пожилого человека: "Слушай - хватит, ты же убьёшь его! Он уже кончается. Тебе что - труп здесь нужен?"
Моментально наступила тишина. Такая тишина, которую называют звенящей. Уборщица и дежурная повернули оторопелые физиономии на звук голоса. У лоботрясов отвисли челюсти…
Милиционер окинул удивлённо-презрительным взглядом подавшего реплику человека, вытер рукавом вспотевший лоб, смачно плюнул на полумёртвого старика, и неспешной походкой человека, честно исполнившего ответственную работу, вперевалочку, удалился из зала ожидания.
- "А чё - правильно этих бомжей бьют, чё они на вокзал лезут? Воруют, работать не хотят, развелось их!.." Голос принадлежал молодой размалёванной девахе, с пышными формами и туповатой физиономией. Она отнюдь не производила впечатления человека, замученного непосильным трудом.
Я окинул взглядом людей, сидящих в зале. Абсолютно спокойные, равнодушные ко всему, сонные лица. Не то что омерзения - никакого особого внимания к происшедшему, не читалось в их глазах. Лишь вмешательство пожилого пассажира вызвало кратковременное замешательство. Но не более того. Примерно такое же равнодушие довелось мне как-то видеть на ферме, в глазах коров, жующих сено. Коров перед тем осеменили, выгребли из-под них навоз, набросали им свежего сена. Теперь они могли спокойно жевать и испражняться, помахивая хвостами. Коровы были довольны.
За окнами уже начинал потихоньку заниматься рассвет. Объявили посадку на первую электричку. Началось шевеление, зевание, шуршание сумок и пакетов. Жизнь продолжалась.
Я вышел из вокзала. Огляделся, кое-как очухиваясь после полубессонной ночи на вокзальной скамье. Подошедшая электричка выталкивала из себя поток хмурых, но заметно принаряженных людей, прикативших с утра пораньше в облцентр.
Неподалёку от железнодорожных платформ расположено трамвайное кольцо, к которому спешат пройти многие из сошедших с электрички. Кому-то нужно попасть на рынок, кому-то в центр города, в какие-нибудь конторы-офисы-управления; кому-то на работу. Но - между платформами и трамвайным кольцом, лежат железнодорожные пути. А переход установлен далековато - в самом конце платформы. Кому охота туда идти (да ещё зачастую - с сумками), давать порядочного кругаля, если трамвайная остановка - вон она, её буквально видно. И трамвай уже на подходе… Что за препятствие - рельсы?! Перешагнуть их - да и всё. И толпа приезжих провинциалов, широкой лавой прёт через пути…
А их уже берёт в полукольцо цепь омоновцев. Тут как раз их любимое место охоты на людей. Так сказать - промысловая точка.
Слышатся женские крики, причитает какая-то бабка, чью тачку с сумкой уже сцапал дюжий омоновец (ещё вопрос - вернёт ли?), кто-то кинулся бежать… Догнали, бьют…
Облава завершена в образцово короткий срок. Толпу сцапанных ведут (кого и за шкирку) в какую-то забегаловку полуподвального типа, где задержанные будут, вроде как "оштрафованы". То есть, с них сдерут деньги - без всяких, разумеется, справок и протоколов. Сумму сдёра определят на глазок сами грабители в законе. А глаз у них намётанный, они примерно улавливают, кто сколько в состоянии дать. Не желающих платить - либо бьют (в первую очередь - молодёжь), либо шантажируют, угрожая судом и "большими неприятностями" (хорошо действует на бабок - особенно деревенских). Потом, тех кто заплатит - выгонят. Что будет с теми, кто не заплатит - зависит от разных "нюансов" (от самого задержанного и от того, насколько охота омоновцам с ним возиться). Это не предположения - меня самого попервой угораздило попасть в лапы этих вымогателей. Всё происходило именно по описанной мной схеме. С учётом моего абсолютно уязвимого положения (отсутствие документов, прописки, жилья, работы - и наличие судимости) я не мог себе позволить роскошь вступать в какие-то препирательства и качать права. Меня вполне устраивало то, что омоновцев не интересовали документы задержанных. Если бы они проверяли документы, то учитывая моё бесправие, могли бы полностью выгрести всё из карманов - не ограничиваясь какими-то рамками. Поэтому я предпочёл отделаться "малой кровью", предоставив прерогативу возмущаться, другим задержанным. Пусть "нормальные люди", которые в конце концов эту власть избирают, пытаются добиться какой-то справедливости. Стану "полноценным" - сам буду пальцы веером растопыривать. А пока необходимо выживать…
Итак - спектакль окончен, платформы пустеют. Мне тоже пора идти на трамвайную остановку. Торопиться особо не стоит. Транспорт в Орле действует хорошо. Не успеет скрыться из виду один трамвай (автобус, троллейбус), как на горизонте показывается другой. Поэтому толкотни особой нет. И проезд стоит недорого. Хлеб, кстати - тоже. Особенно - в сравнении с Москвой. Москвичи, попадающие сюда, поражаются местной дешевизне. Но когда у них интересуются размерами московских зарплат - поджимают губы и шустро переводят разговор на другие темы. Кстати, и в соседних областях: Брянской, Липецкой, Тульской, Курской (не говоря уж о Калужской, в которой цены соревнуются с московскими), а также и на Украине - хлеб заметно дороже чем на Орловщине (правда, качество орловского хлеба оставляет желать лучшего). Но самое для меня важное, заключается в том, что в Орле великолепно работают бани. С раннего утра - и до позднего вечера. И не одна. Билеты стоят сущие гроши. В этом плане, с Орлом может сравниться только Брянск. Но там баня, всё же чуточку (как и хлеб) дороже орловской - хотя другим областям и до Брянска, ох как далеко!.. Кстати, подержанная одежда ("секонд-хэнд") из Европы, в Орле, действительно уценённая - в отличие от Москвы, где её не моргнув глазом, продают по цене новой. Однако, тут Орёл плетётся далеко позади Воронежа, в котором подобную одежду продают на вес, за смехотворные копейки (в Москве говорил - просто не верили). Правда, свежих газет, кроме "Советской России", в киосках Орла найти было невозможно. Я ведь описываю период, когда в России существовал "патриотический" (или - "красный") пояс, из областей, подконтрольных коммунистам. Губернаторы тогда избирались населением и потому старались хоть как-то это самое население задобрить - учитывая слабость и "невнятность" центральной власти, которая порой сама плохо представляла себе, чего хочет. Конфликтуя с условно демократическим Кремлём, местные власти опасались слишком сильно давить на население. Не имея мощных финансовых резервов для выплаты высоких зарплат и пенсий, они отчасти компенсировали это щадящей ценовой и социальной политикой. И наоборот - "демократические" (читай - прокремлёвские) губернаторы областей, не входивших в красный пояс, чувствуя за спиной поддержку Москвы, позволяли себе совсем уж забивать с прибором на интересы простых смертных. Оттого и возникало устойчивое впечатление, что "под коммунистами" людям живётся явно лучше, чем "под демократами". Сегодня, когда губернаторы, по сути, назначаются Кремлём, деление регионов на красные и белые, почти ушло в прошлое (именно - почти). Всё течёт, всё изменяется…
Я доволен уже тем, что есть, относительно недалеко от Москвы (две электрички: Москва - Тула, и Тула - Орёл), город, в котором можно хотя бы раз в неделю нормально помыться и постираться. Сегодня у меня как раз такой, "банный" день. Сейчас доеду до бани, хорошенько вымоюсь, выстираю одежду, сложу постиранное в отдельную сумку (сначала, конечно, в хороший непромокаемый пакет) и поеду на станцию Цон. Это на краю Орла, первая от центрального вокзала железнодорожная станция, если ехать в сторону Брянска. Туда дотягивает городской трамвай. Там небольшой вокзальчик, с относительно горячими батареями. На них и буду сушить то, что выстирал. До ночи высохнет. Милиция на этот вокзал днём обычно не суётся. Нет смысла и выгоды. Вообще, там часто днём греются бомжи. Установилось нечто вроде негласного соглашения - их не трогают на станции Цон, а они не лезут на центральный вокзал. Такие "отдушины" для бездомных, есть (точнее - были, не знаю как сейчас) и кое-где в других городах. Например в Ливнах, той же Орловской области, бомжей вовсю гонят с главного вокзала, но почти не трогают на вокзальчике станции Ливны-II.
К услугам бездомных на Цне - веник и совочек. Они за собой убирают. Да особо и не мусорят. Забавно смотреть, как трепетно эти люди относятся к каждому окурку брошенному на пол - в том числе "обычными" пассажирами. Им уже кажется, что на этом несчастном вокзале, они почти что дома - а потому должны об этом доме заботиться…
Я с ними не сближаюсь, держусь отчуждённо. Мне сдаётся (максимализм молодости), что есть в их трепетном отношении к этому обиталищу, нечто рабское. Страшно подумать, что я когда-нибудь сам опущусь до такого уровня, что вокзал будет казаться мне родным домом. Лучше уж подохнуть!.. Тут один-то день неприятно проторчать у батарей, ловя порой "понимающие" взгляды цивильной публики (впрочем - немногочисленной), кидаемые на развешанное для просушки шмотьё. Такое впечатление, что стоишь перед ними голый.
Летом-то на речке постираться можно. А посушиться - в ближайшем леске. Но Россия - не Африка, лето здесь не круглый год. В Москве-то (и не только в Москве) на этот счёт - вообще труба. Нормальных общественных бань как таковых, практически не осталось. Одни сауны, ставшие почти синонимом слова бордель. Конечно - у москвичей в квартирах есть ванны. Но они и в Орле есть - тем не менее, желающих помыться в банях всегда хватает. Поговорку "Москва слезам не верит", можно в полной мере осознать, лишь побывав в шкуре нищего, или приезжего (не приезжего миллионера, конечно). С другой стороны - за пределы Москвы выбираться, тоже следует, лишь хорошо подумав. В столице можно хоть как-то кормиться - хотя бы на самом примитивном уровне. Тут снег почистишь, там листовки, или рекламные буклетики пораздаёшь, здесь на рынке поможешь - хотя бы за кормёжку. Конечно, далеко не всё так просто, губу особо раскатывать не стоит. И всё же, всё же…
Я искренне завидую обитателям каких-нибудь индийских трущоб, или латиноамериканских фавел. У них там хоть тепло! Это великое благо. Второе благо - отсутствие лицемерия и тупой ненависти со стороны властей (ну - или почти отсутствие). В одном из старых номеров журнала "Вокруг Света", довелось читать о том, что в конце шестидесятых годов, в Чили, в заштатном городишке Пуэрто-Монт, полиция разгромила трущобный городок бездомных. Это потрясло местную общественность. Популярный в то время чилийский певец Виктор О'Хара, сочинил песню на эту тему - разумеется, обличающую произвол власть имущих - ставшую хитом.
В другом журнале прочёл об индийских трущобных поселениях из картонно-фанерных хижин, над которыми торчит довольно много телевизионных антенн - бездомные стараются приобретать недорогие чёрно-белые телевизоры местного производства.