Фабула фильма, по западным понятиям, была исключительно проста, даже более того, ужасно наивна. Главными героями фильма была группа китайцев Бангкока, которые начали борьбу против терроризировавших их гангстеров, занимавшихся торговлей наркотиками. Сам Брюс пошел работать на фабрику по производству льда. Большую часть фильма Брюс был выведен страдать от различных нападок и оскорблений, потому что он обещал своей матери перевоспитаться после многих лет, в течение которых он приносил ей уйму неприятностей. Усилия, с которыми он сдерживал себя, его выразительные глаза, отражающие борьбу, происходящие в его душе, заставляли зрителей сидеть в постоянном напряжении на краях своих сильев. В конце концов, когда напряжение достигло своей наивысшей точки и Брюс уже был не в состоянии более терпеть, наступила развязка. [Что последовало за этим, с трудом поддается описанию, это – фантастика, – писал один критик, – он начинает педантично убирать одного за другим своих противников в ряде невероятных драк. Одну драку просто невозможно забыть – это когда он дерется один прочив целой группы телохранителей мистера Ми. Там он прижал одного из них к стене и ошеломляющим по своей мощи ударом, проломил этим парнем стену, оставив в ней дыру, по форме соответствующую телу несчастного.
В течение трех недель был побит ранее установленный фильмом [Звука музыки] рекорд, который собрал 2,3 миллиона гонконгских долларов в течение девяти недель. В то время, как [Биг Босс] только в Гонконге собрал 3,5 миллиона долларов за девятнадцать дней. Затем он побил все известные до этого времени рекорды как в самом Китае, так и в таких городах, как Рим, Бейрут, Буэнос-Айрес. Все то, о чем мечтал Брюс, все, в чем он уверял своих друзей и знакомых, все то, что он намеревался сделать, – все то теперь было достигнуто или, по крайней мере, находилось в каком-то шаге от цели.
[После того, как окончились съемки, мы знали, что фильм будет иметь успех – говорил Брюс журналистам, – но я должен сказать, что мы совершенно не ожидали, что он будет иметь такой ошеломляющий успех]. Он признался в том, что он надеется, что этот фильм будет представлять новую волну в китайском кинематографе. [Я имею в виду то, что зрителям должен понравиться фильм, который будет представляв собой не просто одну бесконечную вооруженную резню. Если [мне еще несколько повезет, то я надеюсь, что мне удастся сделать здесь фильм такого типа, что, если вы захотите просто смотреть и получать удовольствие, не вдумываясь в содержание, а лишь следя за ним поверхностно, пожалуйста, а кто-то сможет, при желании, взглянуть и поглубже. Большинство китайских фильмов слишком поверхностны, и лишь малая доля удобрима. Я постарался это сделать в фильме [Биг Босс]. Характер, который я в нем сыграл, был очень простой – этакий совершенно прямолинейный, бесхитростный парень. Что бы вы ни говорили ему, он вам всегда верил. Затем, когда он обнаружил, что его надули, он зверел. Это неплохой характер, но я не собираюсь играть его все время. Я предпочитаю человека большей глубины и содержания. Одним из результатов успеха Брюса было то, что у меня стали брать интервью различные газеты и журналы. Мне неизбежно задавали вопрос. [Что я чувствовала в тот момент, когда увидела своего мужа на экране в объятиях другой женщины?] Я смогла лишь ответить:
[Трудно чувствовать романтику такой ситуации, будучи в постели с женщиной, когда на тебя направлены кинокамеры и мощные прожекторы. Это лишь часть его актерской работы]. Потом я вспомнила, как когда мы сидела в темноте зрительного зала и смотрели в первый раз [Биг Босс]. И вот наступила сцена, в которой Брюс находится лицом к лицу с обнаженной проституткой, Брюс нагнулся ко мне и прошептал: [Это, так сказать, дополнительные льготы]. Одна газета, выходящая на Востоке, пригвоздила Брюса к позорному столбу тем, что назвала его первым полуиностранцем. В то время, когда у него брали интервью, он все еще был поглощен идеей снять многосерийный телефильм в Голливуде под названием [Воин]. [Но что вселяет в меня надежду, так это тот факт, что могущественные люди Голливуда уже пытаются решить, может ли американский телезритель воспринять человека-героя, пришедшего с Востока.
Так как реакция на мой фильм людей, проживающих в Южных Штатах, была более, чем странной, – признался Брюс.
Брюс так же сказал репортеру, что беспокоится о том, что восточная аудитория, с другой стороны, может тоже не принять его, решив, что он излишне западный. При этом он заметил, что, как он сам считает, в фильме было несколько эпизодов, в которых он был не слишком похож на китайца.
Он также беспокоился о таких [засекреченных] проблемах, как актерский прогресс в китайском кинематографе. [Все это можно поправить лишь в том случае, если местные продюсеры и директора умерят свои алчные интересы, и студии начнут платить актерам больше за более качественную их работу]. Брюс также заявил о том, что его личным вкладом в это дело будет его отказ сниматься в фильмах, качество которых не гарантировано. [Для того чтобы производить на самом деле стоящие фильмы, необходимо, чтобы эти фильмы обладали утонченностью, искусностью и проницательностью, однако мало кто из директоров кинобизнеса рискнет вложить свои деньги в такое сложное мероприятие. В заключение я должен сказать, что качество сценариев попросту ужасно. Вы, возможно, не поверите мне, если я вам скажу, как много мне пришлось переделывать в сценарии [Биг Босс]. Всеми силами вытаскивая качество самого фильма, мы, тем не менее, по многим причинам показали себя в нем второсортными актерами.
Как пишет Джек Мур: [Все это очень обнадеживает. Ничего подобного мы не слышали о китайских фильмах на протяжении вот уже нескольких десятков лет].
Для Гонконга это было поистине революционное событие. Но сколько еще ожидало этот город в недалеком будущем, тем более, что, как отмечали почти все обозреватели, источник таких возможностей появился исключительный и им был не кто иной, как Брюс Ли.
Но, как следствие напряженных съемок, жары, убийственной влажности и постоянной траты физической и нервной анергии, Брюс обнаружил, что начал терять силу. Для многих рацион Брюса может показаться более чем достаточным, однако не забывайте, что энергия в нем сгорала как в топке. Еще будучи подростком, Брюс, по словам Роберта, был [жевуном]. Он жевал все подряд. Он тратил деньги, которые ему давала мама, покупал всевозможные конфеты, печенье, сладости. Он постоянно покупал себе на свои карманные деньги какую-либо
снедь. Рядом со школой постоянно сновали туда-сюда всевозможные мелкие торговцы, которые возили на своих тележках и велосипедах еду всех видов, и рядом с ними был всегда Брюс. Уже в Лос-Анджелесе он начал проявлять повышенный интерес к высококалорийной пище и напиткам, содержащим большое количество протеина. Несколько раз в день он принимал питье, состоящее из молока, яиц, протертой скорлупы яиц, бананов, овощного масла, шоколадного мороженого – все это скорее напоминало густой неподдающийся перемешиванию суп, чем напиток. Он так же много пил различных смесей, которые он приготавливал из соков овощей, фруктов: яблок, моркови, петрушки и т. д., перемешивая все это миксером. Пил много чая с медом, свежий апельсиновый сок, особенно в Гонконге, так как он сильно потел во время работы. Он очень любил китайский тоник. Как правило, всю свою пищу он приобретал в специализированных магазинах, рассчитанных в основном на людей, которые в процессе своей деятельности тратят много физической энергии – это спортсмены, культуристы, танцоры и.т.д.. Он любил мясо, приправленное всевозможными соусами и пряностями, и я часто вспоминала наши посещения корейских ресторанов вместе с Джуном Ри, где Брюс сидел и ел, и ел, и потел, и потел, и ел, и ел, и потел, и потел, и это ему ужасно нравилось. Он также принимал все необходимые витамины и вскоре стал очень хорошо разбираться в них, прекрасно сознавая и об опасной стороне этого увлечения, поэтому он никогда не принимал их больше, чем требовалось, только самое необходимое количество витаминов а, Ь, с, d, e. Как истинный китаец он, конечно, очень любил рис, хотя не умел даже правильно вскипятить воду, мне приходилось это делать для него, я это говорю, имея в виду то, что он совершенно не умел готовить. Так, например, однажды, когда я отсутствовала дома пару дней, Брюс все это время просуществовал на одном зефире. В Гонконге он полюбил блюдо из молотой пшеницы. Он часто будил меня в час-два ночи и просил приготовить ему чашку такой пшеницы. Он пристрастился к разного рода оздоровительной пище еще намного раньше, чем обнаружил, что катастрофически быстро теряет воду из организма. Как говорит Джим Коберн: [Но что меня привело в трепет, так это то, что Брюс пил бычью кровь].
Однако Брюс скоро прекратил эту практику, не будучи уверенным в стерильности крови. Следуя примеру Брюса, Джим стал готовить себе протеиновые коктейли и готовил их до тех пор, пока не обнаружил, что у него началась подагра. [Я употреблял очень много таких протеиновых коктейлей, и мой организм оказался не в состоянии все это переваривать. Я уже стал передвигаться как калека, но не ведал, что за причина моей болезни. Я начал подозревать, что у меня артрит]. Однажды Брюс обнаружил, что в его организме содержание йода во много раз превышает норму. Врачи не могли определить причину до тех пор, пока не стали выяснять, чем он питается. Тогда выяснилось, что высокое содержание йода возникло в результате употребления Брюсом больших количеств японских водорослей, которыми он приправлял рис.
Все то время, что мы жили в Гонконге, Брюс вел постоянную борьбу с непрекращающейся потерей веса, причина которой в основном, была известна – он практически не знал отдыха и тратил слишком много физических и духовных сил.
Тем временем его карьера продолжала круто подниматься вверх, это его несомненно радовало, но и настораживало, и он вынужден был публично признаться:
[Эти фильмы, скорое всего, сделают со мной то же самое, что сделали с Клином Иствудом его бесконечные, как спагетти, вестерны].
Огромный отклик у зрителей получил его новый фильм [Кулак ярости] С Бобби Бейкером из Калифорнии, сыгравшем в этом фильме одну из ролей. Брюс сидел в кинотеатре на балконе, где он был никем не замечен. [По ходу фильма мы наблюдали за реакцией зрителей. В начале фильма они не издали ни звука, но к финалу они бешено кричали и аплодировали. Да, эти парни были эмоциональны. Если им фильм не нравился, то они плевались, уходя из зала Когда фильм закончился, Боб чуть не плача, сказал: [Малыш, я ужасно рад за тебя].
Этот фильм побил все известные ранее рекорды, даже тот, который был установлен фильмом [Биг Босс]. За тринадцать дней он перекрыл рекорд [Биг Босса] – 3,5 миллиона долларов и уже приблизился к 4 миллионам.
Не всеми критиками фильм был встречен доброжелательно. Так, например, газета [Саус Чайна Морнинг Пост] (Гонконг) в особенности критиковала директора фильма Ло Вей, при этом отметив, что когда Брюс начинал действовать, то делал он это прекрасно. Ярость, с которой он дрался, порой пугает, и в то же время она великолепна. Брюс и сам был жестоко разочарован тем, как руководил съемками Ло Вей, и вскоре он об этом заявил публично. Единственным желанием Брюса было сделать хороший фильм и он ужасно мучился из-за того, что сценарий был откровенно слабым, а во время съемок царил откровенный хаос. Брюс, в конце концов, пришел к выводу, что Ло Вей совершенно наплевать на то, что творится на площадке. В то время, например, когда актеры играли романтичную любовную сцену, Ло Вей слушал какую-то чушь по радио. И тем не менее, практически никто не сомневался в будущем успехе фильма, особенно у китайской аудитории.
Техника Брюса была еще более смертоносной, чем в [Биг Боссе], более драматичной, и у зрителей порой кровь стыла кровь в жилах. Его [кийя] или боевой крик, словно крик разгневанного леопарда или пантеры, холодил кровь. Его удары ногами и прыжки были еще более драматичными, чем раньше. Брюс также впервые использовал в фильме нанчаки, чья смертоносная эффективность была продемонстрирована им во всей красе. [Он применял эти злющие палки с поразительной виртуозностью и бравадой], – писал один критик. [Он также хорошо знал, каким образом вызвать смех у зрителей, ставя своих врагов в дурацкое положение; он – актер, чье чувство юмора беспредельно], – писал с восхищением другой кинокритик. В самом сценарии уже было много того, что сделало Брюса героем дня многих миллионов китайцев. Он ласкал их шовинистические чувства, отчего они еще более поднимались в своих глазах. Такой метод труднообъясним для жителей преуспевающих западных стран.
Фильм начинался смертью учителя одной из китайских школ воинских искусств в Шанхае, в 1908 году. На его похороны представители японской школы каратэ принесли с собой надгробную доску, на которой было написано: [Слабому мужчине из Азии].
Брюс не только был ужасно оскорблен поведением японцев, но также, будучи уверен в том, что в смерти учителя виновны именно они, решил им отомстить за все унижения. Он один пришел в японскую школу и жестоко избил всех, кто был в то время в ней. В свою очередь японцы решили ему отомстить за это с помощью русских наемников. В конце фильма Брюс вызвал на поединок лучшего японского мастера, которого он убивает, а заодно и великана русского. Когда в одной из сцен Брюс прокричал с экрана:
[Китайцы – не слабые мужчины], зрители мгновенно вскочили со своих мест.
Сам по себе фильм представлял собой только действие и насилие. Китайцы традиционно любят всевозможные проявления насилия, сам же Брюс думал следующим образом: [Восхваление насилия, что может быть хуже? Вот почему я настоял на том, чтобы герой, которого я играл, погиб в конце фильма. Он убил много людей и должен был заплатить своей жизнью за это]. Китайская аудитория возненавидела смерть героя, и многие, особо ярые сторонники жестокости, требовали наказать Брюса.
Сам Брюс, в интервью журналисту Г. К Стэндарду, попытался пролить свет на причины, побудившие его принимать в процессе съемок те или иные решения. [Я разочарован тем, как понимают смысл и цели кинематографического искусства здесь, в Гонконге. Я уверен в том, что уже пришло время, когда кто-то должен серьезно разобраться с таким безрадостным положением дел. Но сейчас еще нет таких актеров, которые обладали бы душой, могли бы воспитывать аудиторию и в то же время быть в своей работе настоящими профессионалами. Аудитория нуждается в просвещении, и я верю, что у меня будет необходимая для этого роль. Аудитория, к которой мы обращаемся с экрана, огромна, и мы обязаны работать, постоянно помня о том, к кому мы обращаемся со своими идеями. Мы должны воспитывать ее шаг за шагом. Мы не в состоянии сделать это за одну ночь. Именно этим я сейчас и занят. Сумею ли я справиться с этой задачей?.. Время покажет… Но я не только чувствую то, что я сумею, нет, я просто уверен в этом. Он также высказал свое отношение к насилию и жестокости: […не я создал этого монстра – вся эта кровь, прежде всего, на совести китайского кинематографа. Все это уже было еще до моего появления на экране. В конце концов, я не расширил рамки существовавшего насилия. Я не называю сцены с драками в своих фильмах насилием. Я называю это действием. Кинематографическое действие находится между реальностью и фантастикой. Если бы все, что я делаю на экране, было реальностью, то вы вправе были бы назвать меня бездушным убийцей. Но в таких случаях я бы кончал своих противников, разрывая их на части и вырывая из них кишки. И вряд ли я смог бы все это делать так артистично. Все дело в том, что чтобы я ни делал на экране, я делаю [только так эмоционально, что зрители верят в то, что я делаю, потому что я сам верю в то, что я делаю. А все это происходит потому, что все мои действия лежат между реальностью и фантазией]. В этом же интервью он признался в своем желании сыграть несколько совершенно отличных друг от друга ролей, но все это невозможно сделать в Южной Азии, так как здесь он слишком специфичен. Кроме того, я не могу полностью выразить себя в фильмах, так как, если я постараюсь это сделать, то зрители большую часть фильма даже не будут понимать, о чем я им говорю. Вот почему я не могу остаться в Южной Азии. Каждый день я открываю для себя что-то новое. Если с вами не происходит то же самое, то, значит, вы законсервировались и следовательно…] – и тут Брюс сделал рассекающее движение рукой по своему горлу.
[Я собираюсь в будущем сделать несколько совершенно разных фильмов, некоторые из них будут серьезными, философскими фильмами, другие чисто развлекательными. Но в любом случае я не собираюсь проституировать].
Это было время, когда китайцы бредили Брюсом, однако в этом диком животном, способном убивать и калечить своих противников сколько бы их ни было, от самого Брюса было очень мало В Китае его прозвали [Трехногий Брюс]. И каждый молодой парень в Гонконге хотел соперничать с ним, и каждая девушка хотела, если уж не выйти за него замуж, то хотя бы сфотографироваться с ним. Он с сожалением обнаружил, что все более и более теряет свою независимость, хотя все это он воспринимал философски, считая это необходимой платой за свою популярность. [Величайшим неудобством, – признался он в интервью журналу [Блэк Белт] после того, как первые три его фильма побили все ранее существовавшие рекорды и начали проникать на Запад, – я считаю потерю своей независимости.
Вся ирония заключается в том, что мы рвемся из кожи вон, чтобы стать богатыми и известными, но стоит нам только добиться этого, как мы вдруг обнаруживаем, что наша жизнь усыпана не только одними розами. Вряд ля найдется хотя бы одно место в Гонконге, куда бы я мог прийти и где бы на меня не глазели и не просили автограф Это одна из причин, почему я большую часть своего времени провожу дома. В настоящее время мой дом и мой офис – единственные места, где я могу спокойно существовать]. Он сказал также, что избегает, где только ему это удается, все многолюдные сборища (вообще он их никогда не любил). [Я не этого типа кот. Я не пью и не курю, тем более что большинство из этих вечеринок совершенно бессмысленны. Я не люблю одевать церемониальные туалеты. "Он купил себе прекрасные рубашки и костюмы – ему нравилось покупать красивые вещи. В то же время в Голливуде он был назван [хуже всех одевающемся актером года], частично потому, что он любил одевать повседневную одежду и быть в ней в тех самых местах, где каждый присутствующий считал своим долгом [убить] всех своим [гардеробом] и тому подобными вещами".
Брюс говорил: [Поймите меня правильно, – это совсем не значит, что я такой скромненький, что мне больше по душе быть в кругу своих друзей и разговаривать с ними на такие темы, как бокс, каратэ, кунг-фу и т д. Но если я иду в ресторан, то я стараюсь прошмыгнуть туда так, чтобы меня никто не узнал. Я направляюсь сразу к дальнему столику и быстро сажусь лицом к стене, спиной к окружающим. Во время еды я стараюсь держать голову как можно ниже. Нет, я совсем не сумасшедший. Я только похож на него со стороны. Послушай, ведь если меня узнают – я погиб, потому что я не могу есть и писать автографы одновременно. Тем более что я не отношусь к той породе парней, которые всем сердцем отшивают своих почитателей, отсылая их ко всем чертям.]. Однажды какой-то билетер внезапно ослепил в темноте кинотеатра его лицо своим фонариком и потребовал у него автограф. [Теперь я прочувствовал на себе, почему такие звезды, как Стив Мак Квин, избегают людных мест. Вначале я не возражал против такой популярности, но вскоре это все переросло в какую-то непрекращающуюся головную боль. Мне приходилось постоянно отвечать на одни и те же вопросы, позировать перед объективом, вымучивать улыбку].