ПОДКИДЫШ
Мальчишки разорили гнездо каменки, разбили её яички. Из разбитых скорлупок выпали голые, слепенькие птенчики.
Только одно из шести яичек мне удалось отобрать у мальчишек целым.
Я решил спасти спрятанного в нём птенчика.
Но как это сделать?
Кто выведет его из яйца?
Кто вскормит?
Я знал неподалёку гнездо другой птички – пеночки-пересмешки. Она только что отложила своё четвёртое яичко.
Но примет ли пересмешка подкидыша? Яйцо каменки чисто голубое. Оно больше и совсем не похоже на яички пересмешки: те – розовые с чёрными точечками. И что будет с птенцом каменки? Ведь он вот-вот должен выйти из яйца, а маленькие пересмешки выклюнутся только ещё дней через двенадцать.
Станет ли пересмешка выкармливать подкидыша?
Гнездо пересмешки помещалось на берёзе так невысоко, что я мог достать его рукой.
Когда я подошёл к берёзе, пересмешка слетела с гнезда. Она порхала по ветвям соседних деревьев и жалобно посвистывала, словно умоляла не трогать её гнезда.
Я положил голубое яичко к её малиновым, отошёл и спрятался за куст.
Пересмешка долго не возвращалась к гнезду. А когда, наконец, подлетела, не сразу уселась в него: видно было, что она с недоверием разглядывает чужое голубое яйцо.
Но всё-таки она села в гнездо. Значит, приняла чужое яйцо. Подкидыш стал приёмышем.
Но что будет завтра, когда маленькая каменка выклюнется из яйца?
Когда утром на следующий день я подошёл к берёзе, с одной стороны гнезда торчал носик, с другой – хвост пересмешки.
Сидит!
Когда она слетела, я заглянул в гнездо. Там было четыре розовых яичка и рядом с ними – голый слепенький птенчик каменки.
Я спрятался и скоро увидел, как прилетела пересмешка с гусеничкой в клюве и сунула её в рот маленькой каменке.
Теперь я был уже почти уверен, что пересмешка выкормит моего подкидыша.
Прошло шесть дней. Я каждый день подходил к гнезду и каждый раз видел торчащие из гнезда клювик и хвост пересмешки.
Очень меня удивляло, как она поспевает и каменку кормить и высиживать свои яйца.
Я скорей отходил прочь, чтоб не помешать ей в этом важном деле.
На седьмой день не торчали над гнездом ни клювик, ни хвост.
Я подумал: "Всё кончено! Пересмешка покинула гнездо. Маленькая каменка умерла с голоду".
Но нет, в гнезде лежала живая каменка. Она спала и даже не тянула вверх головку, не разевала рта: значит, была сыта.
Она так выросла за эти дни, что покрывала своим тельцем чуть видные из-под неё розовые яички.
Тогда я догадался, что приёмыш отблагодарил свою новую мать: теплотой своего тельца он грел её яички – высиживал её птенцов.
Так оно и было.
Пересмешка кормила приёмыша, приёмыш высиживал её птенцов.
Он вырос и вылетел из гнезда у меня на глазах.
И как раз к этому времени выклюнулись птенчики из розовых яичек.
Пересмешка принялась выкармливать своих родных птенцов и выкормила их на славу.
КУЗЯ ДВУХВОСТЫЙ
Сергейке очень хотелось поймать какую-нибудь птичку, особенно кузю – большую белощёкую синицу. Уж очень они – кузи – весёлые, бойкие, смелые.
Клетка у Сергейки была, а западню ему дали товарищи.
На три дня дали. И в первый же день Сергейке попался в западню кузя.
Сергейка принёс его домой и стал пересаживать из западни в клетку. Но кузя так бился, дрался и клевался, что Сергейка ненарочно выдрал у него несколько перьев из хвоста. И стал кузя двухвостый: сзади по бокам торчат перья вилочкой, а посредине ничего нет.
Сергейка подумал: "Куда мне двухвостого! Мальчишки засмеют, скажут: "Общипанный, в суп его надо".
И решил кузю выпустить и наловить других птиц. Два дня ещё оставалось у него. А кузя прыгает себе с жёрдочки на жёрдочку, перевёртывается вниз головой, как обезьяна, и долбит своим крепким клювиком зёрна. Солнце в комнату заглянет, он запоёт:
– Зин-зи-вер, зин-зи-верр! – так весело, звонко. Будто никогда и на воле не был, всегда жил в клетке.
Сергей стал его выгонять из клетки, – кузя как крикнет:
– Пинь-пинь-черрр! – как зашипит на него!
Пришлось выставить клетку в окно и открыть дверцу. Улетел кузя. Сергейка опять западню поставил.
Утром приходит и ещё издали видит: захлопнута западня, кто-то попался. Подошёл, а в западне кузя сидит. Да не какой-нибудь, а тот самый: двухвостый!
– Кузенька! – взмолился Сергейка. – Ты же мне мешаешь других птиц ловить. Один только день и остался мне ловить их.
Он взял западню с кузей и пошёл прочь от дома. Шёл-шёл, пришёл в середину леса и там выпустил кузю. Кузя крикнул:
– Пинь-пинь-черрр! – И скрылся в чаще.
Сергейка вернулся домой и опять поставил западню.
На другой день приходит, – опять кузя двухвостый в западне!
– Пинь-пинь-черррр!
Чуть не расплакался Сергейка. Выгнал кузю и отнёс западню хозяевам.
Прошло несколько дней, Сергейка скучал и уже стал думать: "Зачем я кузю выгнал? Хотя и двухвостый, а какой весёлый".
Вдруг за окном:
– Пинь-пинь-черррр!
Сергейка открыл окно, и кузя сейчас же влетел в избу. Прилепился к потолку, перелетел на стену, увидал таракашку, тюкнул его носом и съел.
И стал кузя жить в избе у Сергейки. Захочет – в клетку залетит, зёрнышек поклюёт, выкупается в ванночке и опять вылетит: Сергейка клетку не закрывал. Захочет – по всей избе летает, тараканов ищет.
Склевал всех тараканов, крикнул "пинь-пинь-черр!" и улетел.
КАК МУХА МЕДВЕДЯ ОТ СМЕРТИ СПАСЛА
Повадился медведь на овсы. Каждую ночь приходит, да не столько съест овса, сколько помнёт его и потопчет. Чистое разоренье колхозу!
Колхозник к охотнику:
– Так и так, Сысой Сысоич, выручай.
Сысой Сысоич – охотник старый, заправский. Он взялся за дело умело.
Овсы были в лесу. Сысой Сысоич выбрал опушку и сделал себе лабаз: несколько жердинок на ветки положил, на чём сидеть. Днём ружьё почистил, ствол смазал маслом: чтобы блестел под луной, видней было бы стрелять. И ещё с вечера засел в засаду – на лабаз.
Отлично. Сидит на дереве, ждёт.
Вот смерклось. Пошли по лесу шелесты, шорохи, шёпоты. Всё кажется: вот идёт медведь, – тут сучком треснул, тут в овсе зашелестел… А темно, ничего не видать.
Наконец взошла луна. Овсяное поле сразу заблестело серебряным озером. И видит Сысой Сысоич: вот он, медведь! Прямо под ним лежит, колосья лапами загребает и запихивает себе в пасть. Сладкое овсяное молочко сосёт, чавкает от удовольствия – так вкусно!
Вот ладно.
Сысой Сысоич тихонько поднимает ружьё и наводит его на зверя. И уж совсем было нацелился, – вдруг летит что-то большое, чёрное – прямо Сысой Сысоичу в глаза!
И село на ружьё.
Тут Сысой Сысоич понял: это муха.
Маленькая она, муха-то, а села перед самым носом, и кажется большущей, как слон. Заслонила собой медведя от Сысой Сысоича.
Вот уж это неладно.
Сысой Сысоич на неё тихонько:
– Кышш!
Сидит муха.
– Ффф! – дунул на неё.
Муха сидит.
– Фффы! – дунул покрепче.
Муху снесло. Но только Сысой Сысоич стал целиться, муха опять тут как тут.
Вот уж совсем неладно.
Сысой Сыроич ещё крепче дунул:
– Ффыф!
Слетела и опять села на ствол. Такая упрямая, никак не прогонишь. Ух, как рассердился Сысой Сысоич!
Вот уж это совсем из рук вон плохо.
Сысой Сысоич передвинулся вперёд сколько мог на своём лабазе, занёс над мухой кулак… да как треснет по ружью!
Трах, бах, треск и гром! Ружьё стреляет, жердинки под Сысой Сысоичем ломаются, Сысой Сысоич летит с дерева – прямо к медведю!
Бедный зверь спокойно сосал вкусное овсяное молочко и совсем не ожидал такого нападения.
Он так перепугался, что вскочил и, даже не взглянув, кто это кинулся на него с неба, – сломя голову в лес.
Сысой Сысоич не очень расшибся и скоро поправился. Медведь больше на овсы не приходил. А муха, которая спасла медведя от верной смерти, неизвестно куда делась.
ЛИС И МЫШОНОК
– Мышонок, Мышонок, отчего у тебя нос грязный?
– Землю копал.
– Для чего землю копал?
– Норку делал.
– Для чего норку делал?
– От тебя, Лис, прятаться.
– Мышонок, Мышонок, я тебя подстерегу!
– А у меня в норке спаленка.
– Кушать захочешь – вылезешь!
– А у меня в норке кладовочка.
– Мышонок, Мышонок, а ведь я твою норку разрою.
– А я от тебя в отнорочек – и был таков!
ПТИЧЬИ РАЗГОВОРЫ
Утро.
Поднялся Дед-Птицевед с петухами. Пошёл по деревне, стучит клюкой в окошки:
– Детишки, детишки, аль не слышите, петухи давно кричат:
"Ку-ку-ре-ку!
Полно спать на боку-у!"
Детишки глаза протирают, встают.
Вышли на улицу – куры кудахчут, утки крякают, гуси гогочут, индюшки пищат… Дед-Птицевед на птичьем дворе ворота отпирает, птиц выпускает.
Детишки: – Дед-Птицевед, а Дед-Птицевед! О чём это птицы меж собой разговаривают?
Дед-Птицевед: – Ишь беспонятные! индюшки со двора отправились, – так:
Куры им: – Куда? Куд-куда? Куда?
Индюшка: – Далеко-о идём! Далеко-о идём!
Индюшата: – И все босы! И все босы!
А индюк: – Где сапог наберу? Где сапог наберу?
Индюшата: – Пообедать бы! Пообедать бы!
Индюшка: – А у меня шубы нет, нет, нет, нет!
Индюк: – Куплю, куплю, куплю!
Запылило колхозное стадо по улице. Как взревёт бык, – детишки все к Деду шарахнулись.
– Это он что это, дедка?
– Да, вишь, не выспался, то ли сон плохой видел, – сердит на весь свет.
– Убью-у! – кричит.
Голуби с крыши спрашивают: – Кого-с? Кого-с?
А овцы с перепугу все сразу: – Меня-а! Меня-а! Меня-а!
Воробьи с плетня: – Чем? Чем? Чем?
Боров из лужи: – Рюхой! Рюхой!
Утки: – Вра-аг! Вра-аг! Вра-аг!
Гуси: – Га-ад! Гад!
Индюк: – Балда, балда, балда!
А пёс Полкан из будки: – Хам! Хам! Тррусы!
Детишки на Деда во все глаза глядят:
– Ты, Дед, и диких зверей и птиц понимаешь?
– Маленько могу понимать. Которые ясно выговаривают.
– Расскажи, Дед, те о чём меж собой разговаривают?
И Дед-Птицевед им рассказывает.
Разговор птиц весной
Маленькая сова-сплюшка из дупла: – Сплю! Сплю! Солнца нет, а свет – не люблю! Всё сплю, сплю…
С большого мха, за лесом, объявляют журавли трубными голосами: – Ут-рро! Ут-рро!
Красногрудая заряночка Терентию-Тетереву, заснувшему под кустом:
– Терентий! Терентий!
Проснись! Проснись!
С ружьём идут -
Убьют, убьют, убьют!
Терентий-Тетерев: – Проспал, пропал, пропал!
Загремел крыльями, перелетел в лес, сел – и: – Уд-ррал! Удрал!
Чечевица краснопёрая у всех спрашивает: – Никиту видел? Тришку видел?
Соловей:
– Мужик, мужик
Сало
Пёк, пёк, пёк!
Тянул, тянул -
тррр!
Ешь, ешь, ешь,
Гор-рячо!
Лесной голубь-витютень:
– На дубу сижу, витютень,
На красу гляжу, витютень!
А бекасы, небесные барашки, падая из-под облаков:
– Теки, теки, теки, теки, ручей, ме-елень-кий!
Черныш-кулик носится над лесом, кричит:
– Жгите сено, жгите сено, жгите сено!
Новое поспело!
Терентий-Тетерев:
– Чу-шшь! Чушь!
Продам шубу, продам шубу, – куплю…
А филин из тёмного леса:
– Шубу-у!
Терентий-Тетерев:
– Чу-шшь! Чушь!
Куплю балахон, балахон, балахон!
Филин: – Шубу-у!
Синица: – Синь кафтан, синь кафтан!
Тетерев: – Балахон, балахон, балахон!
Певчий дрозд с вершины ели:
– Пришла весна!
Пришла весна!
Всем, всем, всем!
Ликуй, ликуй, ликуй!
Все!
А сплюшка из дупла:
– Сплю! Сплю!
Когда же ночь?
Когда же мышей-то ловить?
Тьмы нет. – Всё свет!
Сплю! Сплю!
Разговор птиц в конце лета
Жёлтенькая пеночка-теньковка с пожелтевшей ветки:
– Тё-тень-ка!
Пе-ноч-ке
День-день-ской
Тень!
Пёстрый хохлатый удод: – Худо тут! Худо тут!
Снегирь: – Жуть! Жуть!
Горихвостка: – Жить! Жить!
Воробей: – Чуть жив! Чуть жив!
Вороны прилетят на помойку, кричат:
– Харч! Харч!
Ласточки щебечут:
– Пеки калачи,
Жарь на печи
Яи-ишенку!
Бекасы – небесные барашки, падая из-под облаков:
– Пеки, пеки, пеки, пеки,
Бэ-ээ-эээ!
Журавли:
– Трогай, трогай!
В поход!
За горы, за моря;
Летим не зря
Мы да орлы -
Курлы! Курлы!
Дикие гуси, пролетая: – Го-лод-но! Хо-лод-но!
Терентий-Тетерев: – Чу-шшь! Чушь! Продам балахон, продам балахон, куплю…
Филин из леса: – Шу-буу!
Тетерев: – Куплю шубу! Куплю шубу!
Чижик:
– Чулки, чулки, ва́ленки!
Чулки, чулки, ва́режки!
Небесные барашки:
– А ну, купи́, купи́, купи́, -
Бэ-ээ-эээ!..
Пеночка-теньковка:
– Тё-тень-ка!
Пе-ноч-ке
День-день-ской
Тень-тень-тень!
Вечер.
Закатилось солнце, примолкли птицы и звери.
Овцы, коровы спят.
Куры, утки, индюшки спят.
Дед-Птицевед запер ворота на птичьем дворе, сел на завалинку отдохнуть.
Лягушки в сумерках завели разговор.
Разные лягушки по-разному урчат и квакают.
Взгрустнулось детишкам, и жмутся они к деду.
– Дед-Птицевед, чего лягушки плачут?
– А ну их в болото! Нудные они, глупые.
– Расскажи, дединька!
– Говорю: вовсе без ума эти твари. И разговор у них самый глупый.
Одна говорит: – Был кум.
Другая: – На Дону.
Третья: – Где кум?
Четвёртая: – Утонул!
Пятая: – Ну плакать?
И все хором: – Ну-нуу!..
Эти жерлянки – мелкие желтопузые лягушки.
А золотистая квакша-древесница знай одно твердит, глядя с ветки в озеро: – Дуррра! Дуррра!
А из озера ей зелёная лягушка, надув пузыри за ушами:
– Са-ма ка-ко-ва!
Са-ма ка-ко-ва!
Смеются детишки.
Дед на них:
– Ишь расшумелись! Или не слышите, что перепел с поля кричит?
– Слышим, дедка, слышим. Перепел-то понятно кричит.
– Спать пора! Спать пора!
– То-то же! Это он вам. Марш по домам!
КАК ЛИС ЕЖА ПЕРЕХИТРИЛ
Жил в лесу Лис. Хитрый-прехитрый – всех проведёт и обманет. Уж на что Ёж мастер защищаться. На нём тулуп – куда как хорош, – Ежа и руками не возьмёшь. А Лис схитрил и взял.
* * *
Вот идёт Ёж по лесу, похрюкивает, ножками-коротышками по корешкам постукивает.
Лис на него.
Ёж брык! – и стал шариком. Поди-ка, сунься к нему, – кругом колючки.
Лис обошёл его кругом, вздохнул и говорит:
– Ну, раз ты теперь шарик, надо тебя покатать.
И лапой – осторожно, одними когтями, – покатил его по земле. Ёж – тук-тук-тук-фык! – сердится. А сделать ничего не может: развернись только – разом Лис зубами схватит!
– Катись, катись, шарик, – Лис говорит. И вкатил его на горку. Ёж – тук-тук-тук-фык-фык! – сердится, а сделать ничего не может.
– Катись, шарик, под горку, – Лис говорит. И столкнул его вниз.
А внизу, под горкой, яма была. А в яме-то – вода.
Ёж – тук-тук-тук, фык-фык-фык! – да бух в яму!
Тут уж хочешь не хочешь, пришлось ему развернуться и к берегу вплавь пуститься.
А Лис уж тут как тут – и хвать его из-под низу за пузечко!
Только Ежа и видели.
ХИТРЫЙ ЛИС И УМНАЯ УТОЧКА
Осень. Хитрый Лис думает:
"Утки в отлёт собрались. Дай-ка схожу на речку – утятинкой раздобудусь".
Подкрался из-за куста, видит: правда, целая стая уток у берега. Одна Уточка стоит под самым кустом, лапкой перья в крыле перебирает.
Лис хвать её за крыло!
Со всех силёнок рванулась Уточка. Оставила перья у Лиса в зубах,
"Ах ты! – Лис думает. – Вырвалась как…"
Стая всполошилась, поднялась на крыло и улетела.
А эта Уточка осталась: крыло у неё сломано, перья вырваны.
Она спряталась в камышах, подальше от берега.
Ушёл Лис ни с чем.
* * *
Зима. Хитрый Лис думает:
"Замёрзло озеро. Теперь Уточка моя, никуда от меня не денется: по снегу куда ни пойдёт, – наследит, – по следу её и найду".
Пришёл на речку, – верно: лапки с перепонками наследили на снегу у берега. А сама Уточка под тем же кустом сидит, распушилась вся.
Тут ключ из-под земли бьёт, не даёт льду намёрзнуть, – тёплая полынья, и пар от неё идёт.
Кинулся Лис на Уточку, а Уточка – нырк от него! – И ушла под лёд.
"Ах ты!.. – Лис думает. – Утопилась ведь…"
Ушёл ни с чем.