Впереди этого странного шествия ехал на коне перс, судя по одежде - один из военачальников Дария.
"Или это сам сатрап? - старался догадаться Парменион. - Неужели? Но что же это он затеял?"
Перс поднял голову и словно только сейчас увидел стоящую перед ним вражескую конницу.
Он дико закричал, хлестнул коня и помчался куда-то в сторону. Воины, сопровождавшие толпу, в панике прянули врассыпную. Только что грозно сверкавшие копья летели в снег, сброшенные с плеча колчаны со звоном ударялись о мерзлую землю. Бросились бежать и гангамы-носильщики. Кто мог, уносил свою ношу. А кому было не под силу - бросал ее по дороге. Пурпур, лиловый и желтый шелк, золото чаш и кувшинов, ларцы, окованные золотыми пластинами, и множество разных вещей остались лежать на снежной равнине. Караван остановился.
Не стараясь разгадать, что произошло, Парменион дал команду к бою, и конница его, только и ждавшая этого, ринулась на безоружную толпу. Никто не сопротивлялся. Парменион приказал отвести пленных обратно в Дамаск и собрать разбросанные сокровища.
Ворота города были открыты.
- Что же тут случилось? - недоумевал Парменион. - Ведь это сокровища Дария. Почему их выкинули мне под ноги?
Парменион ревниво следил за тем, чтобы ларцы с деньгами, драгоценные украшения, золотые и серебряные сосуды, золотая сбруя и все огромные богатства персидского царя были собраны и остались в сохранности. Сразу сосчитать все, что захватил Парменион, было невозможно.
- Да еще сколько царской одежды порвали - вон клочья на кустах, - ворчал Парменион, укладывая добро, - да разбросали по снегу… Да еще и затоптали… Куда они все это тащили? Спрятать хотели от меня, что ли? Видно, сила Дария кончилась - тащат его богатства и не боятся!
До царских сокровищ он не дал дотронуться никому.
- Это - нашему царю, - сказал он фессалийцам, помня наказ Александра, - а у вас целый город в руках, там и возьмете свою долю. Мы ведь не в гости пришли!
В городе начались грабежи. Воины врывались в дома богатых горожан, тащили все, что попадалось под руку, дали полную волю своей жадности и жестокости - ведь сам военачальник разрешил им это.
- Что же у нас там за пленники? - вспомнил Парменион, закрыв сокровищницы и поставив сильную стражу. - Надо разобраться.
Пленники, окруженные македонскими конниками, стояли на площади, оцепенев от холода. Парменион, прямой, высокий, властно вошел в их круг. Он внимательно оглядел их. Молодые женщины с детьми на руках… Кто такие? Жены царских сановников. Три девушки стояли, тесно прижавшись друг к другу. Кто? Дочери погибшего царя Оха - Артаксеркса, а рядом с ними их мать. А кто эти, так богато одетые? Это - дочь Оксафра, брата Дария… Это - жена Фарнабада, который сейчас командует войском на побережье… Эти три - дочери Ментора, брата Мемнона. А это - его жена…
- Чья жена?
- Мемнона.
- Мемнона?!
Парменион остановился перед молодой женщиной. Она стояла молча, опустив ресницы. Ни жалости, ни сочувствия к ней не было. Мемнон умер, жена Мемнона в плену. Судьба расплатилась с ними за измену родине!
Эллины, все пятеро, стояли в стороне, гордые, надменные, с ироническим выражением лица. Парменион хищно усмехнулся, горбатый тонкий нос стал похож на клюв орла.
- Союзники Дария?
- Послы Эллады к царю Дарию, - надменно ответил спартанец Эвфикл.
- Изменники и предатели, - поправил Парменион.
Мы только послы, - попробовал смягчить разговор афинянин Ификрат, - наша родина поручила нам…
- Поручила вам договориться с врагами, как погубить Элладу? - прервал Парменион. - Расскажете царю Александру, кто вы такие. А я вас и слушать не хочу!
Он гневно отвернулся и, приказав разместить пленных, ушел.
Позже Парменион узнал, чтó произошло в городе. Правитель Дамаска, оставленный здесь Дарием, испугался Македонянина и решил сдать ему город. А чтобы заслужить милость Александра, он предал Пармениону людей - жен и детей персидских вельмож, которых должен был охранять, и все сокровища Дария, доверенные ему.
- Но почему вы все вышли навстречу мне? - спрашивал Парменион у пленных дамаскенов. - Почему вывезли сокровища из города?
- Сатрап задумал обмануть всех нас и нашего царя Дария, - отвечали дамаскены, - он сделал вид, что хотел спасти все это, но будто бы не мог: дескать, македоняне напали и всё отняли! А теперь как увидит, что царя Дария ему бояться нечего, то и явится к тебе!
- Значит, надо думать, что он явится ко мне?
- Придет, придет! - уверяли дамаскены.
А были люди, которые в это время мрачно молчали. Им уже было известно, что воины, преданные Дарию, везут ему в мешке голову сатрапа, предавшего его.
Парменион снарядил гонцов к Александру. И написал письмо. Вернее, это было не письмо, а отчет, сколько взято богатства в Дамаске. Захвачена военная казна Дария, одной только чеканной монеты на две тысячи шестьсот золотых талантов. Много дорогих сосудов, серебра на пятьсот фунтов весом. Множество украшений - золотые цепи, кольца, драгоценные пряжки и лихниты - "светящиеся камни" с темно-малиновым светом, и "камни карфагенские", желтые, как кошачьи глаза… Тюки дорогой, шитой золотом одежды, обитые золотыми пластинами и украшенные тонкой резьбой ларцы.
И пленные. Тридцать тысяч пленных. Среди них женщины и дети, семьи знатных персов, оставленные в Дамаске для безопасности. И огромная толпа царских прислужников…
"Я нашел триста двадцать девять рабынь царя, знающих музыку и пение, - писал Парменион, - сорок шесть служителей для плетения венков, двести семьдесят семь поваров для приготовления кушаний, двадцать девять поваров у плиты, тринадцать молочников, семнадцать слуг для приготовления питий, семьдесят для согревания вин и сорок для приготовления ароматов…"
И в конце письма сообщил, что среди пленных он нашел эллинов, которые только что прибыли к Дарию послами от своих государств договариваться о союзе против Александра.
Получив письмо, Александр приказал Пармениону захваченные сокровища хранить в Дамаске, а эллинских послов тотчас доставить к нему. Парменион, оставив в Дамаске крепкий гарнизон, сам привез пленников к Александру.
Александр ждал этой встречи с волнением. Сейчас они войдут в его шатер, люди, предававшие его отца Филиппа, предающие теперь его, Александра. В то время как он с такими трудами, не щадя сил и самой жизни, завоевывал для Эллады новые земли, Эллада направляет послов к своему извечному врагу - персу, стремясь погубить Александра. Видно, сильны еще люди в Афинах, которые не терпят македонского владычества!
Он сидел и ждал, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие, но в больших глазах его сверкали молнии, и красные пятна горели на лице.
- Где они? Пусть войдут!
Эллины вошли и задержались у входа: афинянин Ификрат, сын стратега Ификрата, фивяне - Фессалиск и Дионисодор, победитель на Олимпийских играх. И спартанец Эвфикл. Они не знали, как примет их македонский царь и как он с ними поступит. Стояли хмуро, не поднимая глаз.
Александр встал. Афины, Спарта, Фивы… Множество событий, заполнивших последние годы, сделало далеким то время, когда Александр ходил по их земле то послом, то полководцем.
- Почему эллины изменили мне, - сказал он, и голос его дрогнул, - почему вы предали меня персу? Разве мы не одной крови с вами, разве не одни у нас боги? И разве не в отмщение за ваши обиды пошел я воевать с Дарием?
- Мы никогда не признавали тебя, - дерзко ответил спартанец Эвфикл, - и договора с тобой не заключали.
- Я знаю, - холодно ответил ему Александр, - вам, спартанцам, никогда не была дорога земля Эллады, кроме вашего города. Но золото персидское вы уже давно научились ценить.
И, отвернувшись от Эвфикла, он подошел к Фессалиску и Дионисодору, фиванским послам. Несколько секунд Александр молчал. Вспомнились Фивы, охваченные огнем, стены, лежащие в развалинах, жители, идущие в рабство… Много, слишком много наделал там беды царь македонский!
- Вы оба, граждане фиванские, можете вернуться домой. Ты, Фессалиск, сын благородного человека Исмения, и ты, Дионисодор, победитель в Олимпии, - я отпускаю вас.
Фивяне, не веря себе глядели на него изумленными глазами. Они знали, как жесток бывает к изменникам македонский царь, - они ждали самой страшной кары.
Но они не знали, как нужно было македонскому царю добиться благоволения Эллады, благоволения великого города Афин!
- Да, я отпускаю вас, - повторил Александр, видя, как они потрясены, - вы свободны… А ты, Ификрат, - обратился он к афинянину, - останешься со мной. Я глубоко уважаю твоего отца, полководца Ификрата, чье имя ты носишь. Я почитаю Афины, твой город, город эллинской славы. Ты останешься со мной, но не как пленник, а как друг, и как друг царя македонского ты будешь окружен всеми почестями. Если ты согласен.
Молодой Ификрат стремительно подошел к царю, протянув к нему руки:
- Благодарю тебя, царь. Я заслужу твое доверие!
Эвфикл ждал, не сводя с Александра острого взгляда. Царь презрительно посмотрел на него.
- Ты тоже ждешь моей милости? Теперь, когда твой царь Агис начал против Македонии открытую войну, когда он рыщет вместе с персами по островам Эгейского моря и добивается моей гибели, я должен щадить тебя, его посла? Нет. Спарта воюет со мной. Ты - спартанец, значит, ты военнопленный. Военнопленным и останешься. Стража, возьмите его!
Эвфикл побледнел, хотел крикнуть что-то злое. Но стража вывела его из шатра.
ПИСЬМО ДАРИЯ И ОТВЕТ АЛЕКСАНДРА
Македонское войско двигалось к Финикийскому побережью, к древним торговым городам. Обрывистые горы Ливана поднимались все выше и круче, отгораживая македонян от внутренних областей Азии.
На пути к Триполису Александра встретило пышное посольство. Это были послы большого города Арада. Сын правителя Стратон вручил Александру золотой венец. Вместе с золотым венцом он отдавал во власть Александра и всю Арадскую область.
Александр собирался въехать в Арад на коне. Но оказалось, что город стоит на острове, в двадцати стадиях от материка.
"Кругом скалы, - думал Александр, с любопытством оглядываясь по сторонам, - и сам остров - скала. Однако домов на нем немало".
Ему захотелось осмотреть город. Несколько триер перевезли его туда с отрядом телохранителей.
Арад показался странным. Узкие улицы, высокие, из-за тесноты, дома. Дома глядели в глаза друг другу, окна в окна. Ни садика, ни клочка зеленой луговины - нет места.
- А где у вас река или озеро? - спросил Александр. - Откуда же вы берете воду?
- У нас нет ни реки, ни озера, - ответил Стратон, - а воду мы привозим с берега. Кроме того, у нас есть водохранилище для дождевой воды.
- А если война? К берегу же не подступиться?!
- Тогда добываем из пролива.
- Соленую?
- Нет, царь. У нас есть для этого воронки.
Царь захотел посмотреть и воронки. Свинцовые, с широким раструбом и кожаной трубкой вроде кузнечных мехов воронки опускались к источнику пресной воды, который был на дне пролива. Они нагнетали этими воронками воду. Сначала шла соленая, морская вода, а потом чистая вода источника. Так и добывали воду для питья, если нельзя было сойти на берег.
Все это было интересно и удивительно. Кругом о скалы острова плескалось море, шум его днем и ночью наполнял узкие улицы.
В каких только местах не живут люди!
Не задерживаясь в Араде, Александр прошел дальше по белым пескам побережья. В Марафе, богатом арадском городе, где были и вода и зелень, Александр остановился на отдых.
И тут он получил от персидского царя Дария письмо.
"Царь Дарий - Александру" - так начиналось это письмо. В письме было много упреков. Царь Филипп с царем Артаксерксом сохраняли дружбу. Но Александр к нему, к царю Дарию, никого не прислал, чтобы утвердить с ним дружбу, а вторгся с войском в Азию и много зла сделал персам. Он, царь Дарий, защищает свою землю, спасает свою, унаследованную от отцов, власть. Но кому-то из богов угодно было решить сражение так, как оно решено. Он, царь Дарий, просит отпустить его мать, жену и детей, взятых в плен. Он, царь Дарий, желает заключить дружбу с Александром и стать Александру союзником.
Александр возмущенно отшвырнул свиток. Письмо было и жалкое и дерзкое. "Персы ничего плохого не сделали"! Дарий забыл, как персы разоряли Элладу и Македонию, как жгли Акрополь в Афинах, как он сам, Дарий, подкупал убийц Филиппа! Ничего плохого, еще бы!
- И как обращается ко мне? Я разбил его. Я иду по его земле, его царство в моих руках. И все-таки он - царь Дарий! А я - просто Александр! Он все еще не понимает, кто из нас царь. Хорошо, я ему отвечу!
Александр диктовал письмо в сильной запальчивости:
"Царь Александр - Дарию.
Дарий, имя которого ты принял, разорил эллинов, занимающих берег Геллеспонта, а также их ионические колонии. А затем, объявив войну Македонии и Элладе, с большим войском переправился через море. Потом пришел Ксеркс в нашу страну с полчищами грубых варваров. Потерпев поражение в морской битве, он все же оставил в Элладе своего полководца Мардония, чтобы разорять города и выжигать поля. Кто не знает, что отец мой Филипп был убит людьми, которых вы соблазнили надеждой получить огромные деньги? Вы начинаете нечестивые войны и, хотя имеете оружие, покупаете за деньги предателей, как и ты, имеющий такое войско, хотел недавно нанять убийцу против меня за тысячу талантов! Я пошел на тебя войной, потому что враждебные действия начал ты. Я победил тебя и твое войско и владею этой землей, потому что боги отдали ее мне… Я теперь владыка всей Азии. И хотя не следовало бы оказывать тебе никакого снисхождения, все же обещаю, что если ты придешь ко мне с покорностью, то получишь без выкупа и мать, и жену, и детей. Я умею побеждать, но умею и щадить побежденных.
А когда будешь мне писать, не забудь, что ты пишешь не только царю, но своему царю. Если же ты собираешься оспаривать у меня царство, то стой и борись за него, а не убегай, потому что я дойду до тебя, где бы ты ни был".
Александр отправил послов Дария обратно. А вместе с ними с ответным письмом поехал его посол Ферсипп. Ферсиппу было сказано:
- Отдай письмо Дарию, но ничего с ним не обсуждай.
Из Марафы Александр направился к Сидону. Это было шествие победителя. Сирийские цари встречали Александра в священных повязках на голове и приносили свою покорность. Он без боя взял старый город Библ. А Сидон сам призвал Александра.
Сидоняне вышли ему навстречу с приветствиями и дарами, они благодарили его за то, что он разбил ненавистных им персов. Персы когда-то разорили сидонскую землю и сожгли их город. Город снова отстроился, но ненависть к персам была все так же сильна.
ГОРОД ТИР
В Сидон пришло письмо из Пеллы от Антипатра. Спартанский царь Агис собрал восемь тысяч войска. Агису нет покоя. Нет покоя и в Элладе. Демосфен все еще пытается поднять афинян против Македонии. Но пока что воевать собирается только Агис. Он, Антипатр, конечно, разобьет Агиса и защитит Македонию. Однако не пора ли и царю возвращаться домой? И еще: он, Антипатр, не понимает, почему царь не догонит Дария за Евфратом и не покончит с ним? Ведь тогда и войне наступит конец!
Это письмо расстроило и рассердило Александра. Не столько известие о Спарте взволновало его, сколько высказывания Антипатра о его действиях, действиях царя и полководца. Не понимают! Не понимает Парменион, не понимает Антипатр. И многие друзья не понимают. Уже и в войске удивляются, что Александр идет по финикийскому побережью и захватывает финикийские города, вместо того чтобы захватить Дария.
А ведь все так просто. Сначала необходимо взять Финикию, покорить и освоить Египет, чтобы противник не мог зайти с тыла. И только тогда можно идти в глубь Азии и сражаться с Дарием. Только тогда!
Впрочем, Антипатр, кажется, так же как и Парменион, считает, что Александру совсем незачем догонять Дария, а надо вернуться и укрепить власть Македонии на побережье Срединного моря?..
Пока что покончено и со всей Сирией и с Северной Финикией. Здесь все земли во власти македонского царя. Но впереди - Тир, самый сильный, самый укрепленный город финикийского побережья. Если тирийцы не сдадутся, взять его будет нелегко. А взять надо: ни слабого, ни сильного противника нельзя оставлять у себя в тылу.
Снова затрубили походные трубы. Снова двинулись фаланги, сверкая копьями. Снова пошла конница, пошла пехота, загрохотали осадные машины, заскрипел повозками обоз…
Войско Александра устремилось на Тир.
Идти было трудно, ноги утопали в прибрежном песке. С обрывистых гор Ливана, с желтых склонов и снежных вершин, сползали тяжелые холодные тучи, летел снег, из ущелий дули зимние ветры. Снег тут же таял, превращаясь в пронизывающую сырость… Но все-таки вскоре наступил день, когда в сером мареве неба и моря македонцам явился остров, на котором стоял город Тир.
Недалеко от города Александра встретили тирийские послы. Как всегда, македонского царя встречали самые богатые и знатные люди города. Они поздравили Александра с победами, сказали, что очень рады его видеть, и принесли ему в дар тяжелую золотую корону.
Сын тирийского правителя, который был среди послов, молодой лукавый финикиец, сказал царю, сладко улыбаясь:
- Тирийцы счастливы видеть тебя, царь македонский. Мы готовы исполнить все, что ты прикажешь и что ты пожелаешь!
Александр, не менее лукавый, ответил, не задумавшись:
- Благодарю вас, граждане Тира, за вашу доброту. Я много хорошего и славного слышал о вашем городе. А желание у меня только одно - откройте ворота города, чтобы я мог принести торжественную жертву Тирийскому Гераклу. Я веду свой род от Геракла, и эта жертва мне предписана оракулом.
Наступило внезапное замешательство. У сына правителя словно отнялся язык. Тирийцы вовсе не собирались впускать Александра в свой новый город, где жили самые богатые и знатные люди Тира, где стояли их божества и где они хранили свои сокровища.
Тогда вперед вышел один из послов, роскошно одетый тирийский вельможа. Он улыбался, белые зубы казались еще белее под черными завитыми усами. Черная, как черный шелк, борода лежала у него на груди.
- Гораздо лучше будет, царь, если ты принесешь жертву Гераклу в Старом Тире, что стоит на берегу. Зачем же тебе переправляться на остров? Мы будем польщены, если ты почтишь нашего бога в старом храме!
- И все-таки я переправлюсь на остров.
- Мы будем счастливы, царь, сделать все, что ты прикажешь. Но город на острове останется закрытым для всех - и для персов, и для македонян…
Александр гневно прервал его - он уже не выносил даже мысли, что кто-то смеет сопротивляться ему:
- Так вы, тирийцы, думаете, что если живете на острове, то можете презирать мое сухопутное войско? Ну, я скоро покажу вам, что вы живете на материке. Или вы впустите меня в город - или я войду в него силой.
И тут же отослал тирийских послов обратно.