Интересно, что, заручившись поддержкой немцев, уже 14 февраля 1918 года Центральная Рада решила начать мирные переговоры с Советской Россией, наивно надеясь, что "призвания" немцев еще можно избежать, что большевики отдадут все свои завоевания только из страха перед "немцем". В качестве основы для переговоров Центральная Рада предлагала признание Россией полного суверенитета УНР, вывод всех советских и чешских войск с Украины, возвращение всех контрибуций, наложенных большевиками на население Украины, возвращение исторических украинских реликвий, компенсацию Россией разрушений во время большевистско-украинского конфликта. Центральная Рада требовала явно невозможного - передачи Украине Черноморской, Ставропольской губерний России, Кубани, Крыма, Таганрогского округа, 4 уездов Воронежской и 1 уезда Курской губерний, также всего Черноморского флота!
На съезде большевистской партии горячую дискуссию вызвал вопрос о "мире с Украиной". Коммунисты потребовали отказаться от любого предложения мира. Урицкий неистовствовал: "Разве это возможно, что мы предадим Украину и подпишем мир с Петлюрой?!" Петлюра уже два месяца был руководителем только нескольких сотен бойцов, но его имя втемяшилось в головы лидеров ленинской партии.
17-18 февраля республиканские части начали наступление на "красных", которые засели в Бердичеве. Однако встречный бой за Бердичев между "красным" отрядом Киквидзе (7-я армия) и частями Запорожской бригады не принес республиканцам ожидаемой победы.
Далее война развивалась уже при активном участии немецко-австрийских войск, силы которых стали решающим фактором в этой войне. Украинским войскам нужно было теперь обязательно согласовывать с немецким командованием все свои военные операции.
Немецкие и австро-венгерские части, численностью более 300 тысяч, начиная с 19 февраля стали переходить украинский участок линии фронта и наступать в глубь Украины. На Волыни появилось два немецких корпуса, которые направились по железным дорогам на Коростень и Бердичев.
В Житомир, где находился штаб Запорожской бригады, для военной корректировки операций прибыли немецкие порученцы и украинские генералы Бронский (представитель при немецком штабе) и Натиев.
Украинское командование решило самостоятельно, силами только Запорожской бригады в 900 человек, все же разбить отряд Киквидзе в Бердичеве. Борьба с ним была "вопросом чести" республиканцев, нужно было взять город до прихода немецких частей и показать военную мощь УНР. Однако первые атаки не принесли успеха. Не принес успеха и подоспевший на помощь Запорожской бригаде из-под Ровно отряд Петлюры в 320 штыков. 23-26 февраля шли затяжные кровавые бои за Бердичев. Киквидзе удалось опрокинуть наступавших и успешно контратаковать позиции "запорожцев". Только с приближением к Бердичеву немецких частей Киквидзе спешно покинул Бердичев и отошел оборонять Киев.
После боев под Бердичевым части Петлюры были отведены к Коростеню. Петлюра был недоволен тем, что немцам достаются лавры победителей и, несмотря на то, что с "красными" воюют республиканцы, немцы пользуются результатами их боев. Узнав, что немцы готовят наступление на Киев, Петлюра потребовал от украинского командования дать возможность гайдамакам первым войти в Киев. В Малине на совещании командиров возник острый конфликт между Петлюрой, Голубовичем и Жуковским.
Премьер и военный министр пытались угодить немцам и были категорически против предложения Петлюры, считая, что в Киев первыми должны войти немцы. Как вспоминает очевидец этих событий Смовский, Жуковский стал кричать на Петлюру, ставя ему в вину, что на фронте петлюровцы постоянно нарушают дисциплину и самовольничают. В момент выяснения отношений между бывшим и нынешним военными министрами в министерский вагон ворвался Волох с криком: "Батько министр, прошу отвечать за слова, потому что гайдамацкие пулеметы стоят около министерского поезда!" Действительно, Волох развернул пулеметы прямой наводкой на окна министерского вагона, и Жуковский, выглянув в окно, понял, что гайдамаки не шутят и вот-вот может произойти "военный переворот". Жуковский решил не рисковать и уступил "пальму первенства" в захвате столице Петлюре.
Не теряя времени, Петлюра со своим Гайдамацким кошем и куренем сечевых стрельцов начал наступление по железной дороге в направлении Коростень-Киев. Первый бой за столицу произошел у станции Бухтеевка, результатом которого был отход "красных" на станцию Ирпень. Бои у станций Ирпень и Буча вновь свели Петлюру с отрядом Киквидзе, который, используя огонь тяжелой артиллерии, пытался контратаковать. Но гайдамаки сумели выстоять и опрокинуть наступавших. Последний бой за Киев закончился победой Петлюры.
29 февраля в киевском пригороде Святошино Петлюру уже встречали члены городской Думы: Рафес (представитель Бунда) и Чикаленко (украинский социал-демократ). Поздравив Петлюру с победой, Рафес поднял "болезненный" еврейский вопрос. Дело в том, что во время отступления солдаты-республиканцы обижали и убивали отдельных евреев в Сарнах, Коростене, Бердичеве, Бородянке. Солдаты обвиняли евреев в помощи "красным" войскам и в участии в восстании на киевском Подоле, вымещая злобу на ни в чем не повинных евреях волынских местечек. Рафес просил Петлюру не допускать в Киеве "подобных эксцессов". Петлюра пообещал ввести свои войска в Киев не через еврейский Подол, а через украинский пригород Куреневку. Вместе с тем атаман предупредил, что не может полностью гарантировать еврейскому населению Киева, что проявлений антисемитизма среди солдат не будет.
Штаб обороны советского Киева во главе с Примаковым в ночь на 30 февраля бежал из города. Заблаговременно исчезли из Киева Народный секретариат, главком Антонов-Овсеенко и все управленческие "красные" структуры, передав власть городской Думе и грузинской вооруженной дружине.
Следующим утром отряды гайдамаков Петлюры, сечевиков, запорожцев вступили на западные окраины Киева.
ГЛАВА 10 ГАРАНТ ДЕМОКРАТИИ - НЕМЕЦКИЙ ШТЫК 2 марта-29 апреля 1918 г.
Март 1918 года принес Украине переход на новый европейский календарь и несколько дней оглушительной и скоротечной славы для Симона Петлюры. Именно его гайдамаки, но не как части Центральной Рады, а как "добровольцы-партизаны", первыми ворвались в Киев, рассчитывая на громкий военный триумф. Уже второго марта Петлюра устроил грандиозный парад на Софийской площади Киева, по которой маршем прошли гайдамаки, галичане-сечевики, запорожцы. Парад закончился проведением по площади колонны пленных "красных" солдат. Сам Симон Васильевич и глава сечевых стрельцов Евгений Коновалец выехали на площадь на шикарном черном автомобиле. При большом скоплении народа епископом был проведен молебен в честь изгнания большевиков.
Петлюра пытался провести чванливых немцев и представить дело так, что возвращение украинских республиканских войск в Киев произошло не по воли "немца", а явилось исключительно заслугой войска УНР и лично самого атамана гайдамаков. Симон Петлюра еще надеялся вернуться в "большую политику", возглавить армию или военное министерство УНР.
Но торжествовать победителю пришлось только несколько дней... Слишком много было у него врагов и завистников... Так, Винниченко позднее писал, что Петлюра, "мастер по части... декоративно-рекламного, дутого дела", раздувал представление о том, что Киев был захвачен гайдамаками. Даже после гражданской войны не мог простить Петлюре его "друг", тоже уже отставной премьер, Винниченко того мартовского киевского парада, "с попами и звоном, со всей декорацией".
Резкое недовольство "антантовских кругов" и "французских братьев" вызвал "петлюровский парад" в Киеве и сам факт вступления Петлюры в Киев в авангарде австро-немецкого воинства. Посыпались несправедливые обвинения в том, что "Петлюра привел в Киев немцев", что "Петлюра освободил Киев для немцев". О таких последствиях своего "триумфа" Петлюра не мог и подумать. Очевидно, "вступление в Киев" было ошибкой Петлюры, оно аукнется уже в 1919 году, когда на этих зыбких основаниях французы будут его обвинять в "связях с немцами".
Голубович, Жуковский, Грушевский опасались возрастания популярности Петлюры в украинских кругах, особенно после обороны и взятия столицы. Они рассматривали Петлюру как явного конкурента в борьбе за власть, оппозиционера в отношении к власти эсеровского кабинета и возможного "украинского Наполеона". Кичащиеся своей "левизной" эсеры снова обвиняли Петлюру "в военном заговоре с целью установления правой диктатуры", а его гайдамаков - в антисемитизме и еврейских погромах. В то же время более "правые" офицерские круги уличали гайдамаков как "большевиков", "распущенный и вредный элемент".
Но кроме личной неприязни отдельных политиков чувствовалась в травле Петлюры и тайная "немецкая рука". Немецкая разведка была хорошо осведомлена о тесных контактах Петлюры с французской миссией, о его антантовских симпатиях. В Петлюре немцы видели неуправляемого и опасного тайного врага, который может спутать все их дальнейшие планы. Еще в феврале 1918-го немцы добивались от Голубовича немедленного удаления Петлюры, этого "авантюриста, пользующегося большой популярностью".
А тут еще вступление гайдамаков Петлюры в столицу и парад. Это окончательно вывело немцев из себя. Нужно было полностью скомпрометировать и навсегда отстранить Петлюру от военного и политического руководства.
Очевидно, план компрометации был разработан еще до "киевского триумфа". Гайдамакам Петлюры начали настойчиво приписывать антисемитизм, погромы, убийство евреев как в местечках Волыни, так и после захвата Киева. Хотя трудно было понять, кто собственно совершает насилие над евреями. Какая конкретно часть войск УНР (а может, просто бандиты в солдатских шинелях, а может отступающие фронтовики) совершает погромы?
Гайдамакам Петлюры уже через четыре дня после захвата Киева стали приписывать самочинные расстрелы коммунистов и евреев в парковой роще Владимирской горки, что возвышалась над Подолом. Дело в том, что гайдамаки в Киеве разместились в кельях Михайловского монастыря, который выходил своим задним двором на Владимирскую горку. В кустах Владимирской горки в начале марта 1918-го стали находить трупы расстрелянных, преимущественно евреев. Так, 6 марта там были обнаружены сразу три трупа евреев, всего же в первые девять дней по городу было найдено 22 трупа евреев, в том числе и труп члена Центральной Рады бундовца Сухоровича-Линтама.
Была создана специальная комиссия киевской городской Думы по расследованию самочинных расстрелов. Она регистрировала трупы, однако так и не объяснила причины тайных расстрелов и не могла определить их исполнителей. Никто так и не доказал, что трупы на Владимирской горке - дело рук именно гайдамаков и что именно Петлюра отдавал приказы на расстрелы. Но киевская Дума была давно настроена против Петлюры, еще с инцидента с расстрелом Пятакова. Дума, а также ряд прогерманских, проэсеровских газет развернули компанию в прессе против гайдамаков. Она была настолько резкая, что представители гайдамаков обратились в Центральную Раду с требованием прекратить постоянную газетную травлю гайдамаков.
В Киеве немцы и правительство Голубовича опасались выступления бывших офицеров, которых в городе сохранилось еще около шести тысяч, считая, что такое выступление будет направлено против немецкого присутствия на Украине и против Рады. Для страховки от всяких неожиданностей было решено отстранить Петлюру от командования гайдамаками, а генерала Присовского от командования Запорожской дивизией - "по причине недоверия", провести разоружение Киева, в четыре дня зарегистрировать всех живущих в городе офицеров (под угрозой высылки с Украины) и выдворить подданных стран Антанты из Украины как "шпионов".
С отставкой Петлюры от командования гайдамаками многое до сих пор неясно. Некоторые источники говорят о его отстранении, некоторые о самоустранении - самостоятельном уходе в отставку по причине его нежелания "играть нынешнюю комбинацию".
Так или иначе, с 12 марта Петлюра уже не командовал гайдамаками и превратился в частное лицо. С этого времени и до середины апреля Петлюра "звучит" только как публицист, автор заметок, рецензий, обзоров в журналах и газетах. Определенный отклик среди украинских политиков имела лишь его специальная статья "Потребности украинской военной литературы". Многим тогда казалось, что Петлюра уже сыграл свою роль в "украинской драме".
Гайдамаки-петлюровцы были сведены в 3-й Гайдамацкий пеший полк, переведены под командование бывшего царского полковника Сикевича и выведены подальше от Киева - на большевистский фронт.
Второй период пребывания Центральной Рады и правительства УНР в Киеве, пожалуй, один из самых загадочных и запутанных эпох в украинской истории XX столетия. Центральная Рада продолжила издавать демократические и даже социалистические законы, надеялась укрепить свою власть в среде трудящихся, в то же время поддерживая режим с помощью австро-германской армии. Несмотря на германские штыки и свою "революционность", Рада с каждым днем теряла популярность и, главное, возможность активно влиять на происходящие в стране события. Практически уже к 20 апреля 1918 года власть в стране перетекла к иноземным военным комендантам, а Центральная Рада, неожиданно для себя, оказалась в роли демократической ширмы для жестокого режима оккупации.
Хотя внешне все выглядело иначе... Украинские войска вместе с австро-германской армией (34 дивизии количеством 350 тысяч штыков и сабель) громили большевиков на всех "фронтах", быстро продвигаясь по линиям железных дорог. В авангарде австро-германских войск на "полтавском направлении" шла Запорожская дивизия УНР (около 8 тыс. штыков). Советское правительство в панике бежало из Киева в Полтаву, но уже 10 марта двинулось еще дальше на юг - в Екатеринослав.
Несмотря на горячие призывы большевиков добровольно записываться в советские части по защите революционного отечества, жители Украины практически полностью проигнорировали этот грозный приказ. На Украине собрано было всего около семи тысяч "защитников Октября", в основном из красногвардейцев-рабочих, из партийных дружин левых русских эсеров, большевиков, анархистов, из отрядов интернационалистов: венгров и китайцев.
Мобилизация на Советской Украине трех возрастов провалилась, так и не дав никаких результатов. К цифре в 7 тысяч штыков добровольцев-красногвардейцев можно было прибавить только 5 тысяч из армии Муравьева, которая с февраля 1918-го действовала в Приднестровье, пытаясь не допустить войска Румынии в Причерноморье.
Ничтожные советские силы (11 - 12 тысяч человек) не представляли никакой реальной преграды для наступления австро-немецких войск. Командующий войсками Советской Украины Антонов-Овсеенко и новый глава советского правительства Николай Скрипник думали "притянуть" на Украину советские войска из России, но смогли добиться отправки в помощь Украине лишь отрядов Сиверса и Саблина, что составило еще около трех с половиной тысяч бойцов. Однако и эти, уже побывавшие в серьезных боях отряды всячески стремились не вступать в бои с немцами и австрийцами.
Трудности в изгнании большевиков заключались, прежде всего, в преодолении больших пространств, а не в вооруженном сопротивлении "красных" частей, разделенных на пять мелких и небоеспособных революционных армий. Отдельные частные столкновения происходили только на железнодорожных магистралях или вблизи них. Практически продолжалась "эшелонная война", только на этот раз страдали от нее уже "красные".
К 12 марта немцы заняли Жмеринку, Черкассы, Золотоношу, Чернигов, грозя окружением армии Муравьева, что находилась у Одессы. В планы немцев входило отрезать "красных" на Украине от России и, сбив к центру Украины, уничтожить. Муравьев, бросив войско на произвол судьбы, бежал в Москву, а командование 1, 2 и 3-й "армиями" "красных" принял на себя Егоров. Эти "армии" обороняли подступы к новой "столице" Советской Украины - Екатеринославу.
Бои для войск республиканцев - Запорожской дивизии - начались со столкновений с большевиками за станции Яготин, Гребинка, Лубны 8-16 марта, но теперь уже без участия Симона Петлюры и его гайдамаков. Гайдамаков (без Петлюры) присоединили к украинским войскам только в конце марта, когда фронт подошел к Харькову.
27 марта немецкая центральная колонна вместе с Запорожской дивизией ворвалась в Полтаву. Петлюра тогда переживал, что он не может участвовать в освобождении родного города и что он не в "военном деле". От Полтавы одна часть немецко-украинской колонны двинулась на Харьков и станцию Лозовая.
В это же время австрийские войска (25 и 27-й корпуса) захватывают Винницу, Одессу, Тирасполь, Николаев, Херсон и выдвигаются в тыл Екатеринославщины.
Северная колонна немцев (27-й корпус) в это время двигалась на Бахмач, Ворожбу. Южная колонна немцев (22-й корпус) рвалась к Знаменке-Екатеринославу (последний был захвачен 2 апреля). Для борьбы на востоке Украины и в Донбассе выдвигался 1-й резервный германский корпус, а на Крым наступала отдельная группа из 5 германских дивизий. 6 апреля немецкие и украинские войска выгоняют "красных" из Харькова, после чего немцы двинулись на границу с Россией, на Купянск и Белгород. 8 апреля они выходят к западным границам России. Украинская группа войск Петрива-Сикевича, куда влились гайдамаки, захватив 8 апреля Лозовую, двинулись в Донбасс. Уже 21 апреля правительство Советской Украины выехало из Таганрога в Москву, решив прекратить борьбу, а ЦИК Советской Украины самораспустился.
К середине апреля 1918 года Запорожская дивизия состояла уже из 20 тысяч штыков и сабель, у нее на вооружении было 5 бронепоездов, 12 броневиков, 64 пушки, 4 самолета. Примерно к 29 апреля вся территория Украины была освобождена от большевистских войск. Только в Восточном Донбассе еще 2-3 дня войска Советов оказывали вялое сопротивление.
В середине апреля 1918 года Центральная Рада и Совет министров УНР хотя и считали себя высшей властью на Украине, но практически уже не контролировали внутреннее положение в стране. Провинциальная администрация была разогнана большевиками, а та, которая еще оставалась верной УНР, утратила всякую связь с Киевом и оказалась полностью под влиянием австро-немецкого военного командования.
В то же время был утвержден полностью социалистический закон о денежных реквизициях у богатых и торговых классов в городах Украины. Еще два месяца назад, критикуя большевиков за реквизиции, деятели Центральной Рады не ведали того, что сами прибегнут к такой чрезвычайной мере. Наибольшую реквизицию наложили на Харьков - 50 миллионов рублей и Одессу - 40 миллионов рублей. Киев должен был собрать 35 миллионов рублей, Екатеринослав - 20 миллионов.
Уже с 5 марта в Совет министров УНР и в Центральную Раду начинают поступать жалобы на действия австрийских и немецких военных на Украине. Хотя военный договор с Австрией не был одобрен ни Центральной Радой, ни Советом министров УНР, министры-эсеры оправдывались тем, что австро-венгерские войска не были приглашены в Украину, а Австрии лишь предлагалось направить в Украину части из украинцев - галичан. Но вместе с галичанами - легионом Украинских сечевых стрельцов - в Украину вступили австрийские, польские и венгерские части австрийской армии, что "отличились" насилием над крестьянами, самосудами, реквизициями. Командование иностранных армий требовало восстановления частной собственности на землю и поддерживало помещиков в их желании вернуть себе поместья на Украине. Хлеборобская партия Полтавщины, Союз земельных собственников и буржуазные круги также настаивали на изменении закона Центральной Рады о социализации земли.