Что делать, если твоя сестрёнка Сара больна? Можно складывать с ней пазлы, рассматривать комиксы, просто глядеть в окно. А можно сыграть ей на старинной скрипке, и играть так красиво, что господин Смерть заслушается и забудет о времени. Ему придётся вприпрыжку убегать из комнаты. Одному, без Сары.
Ульф Старк
Чёрная скрипочка
Моя сестрёнка Сара уже давно не вставала с кровати. Я просидел с ней весь день. Сначала мы складывали пазл, но она уронила его на пол. Потом мы просто сидели молча. Я не знал, что сказать.
Мы смотрели в окно. С неба падали большие белые снежинки. Белки, играя, носились по сосновым ветвям.
- Видишь? - спросила Сара.
- Да, - ответил я.
На самом деле я смотрел в сторону. Разглядывал узоры инея на запотевшем от нашего дыхания стекле.
- Мы с тобой тоже скоро будем играть, - сказала сестрёнка.
- Конечно, - ответил я.
- Вот только поправлюсь, - продолжала она. - Будем делать ангелов на снегу. Я тебя всего изваляю.
- Сейчас, как же! - ответил я, улыбнувшись изо всех сил.
До чего тяжело разговаривать с человеком, который по-настоящему болен. Так сложно подобрать нужные слова. А то и вовсе сморозишь какую-нибудь глупость или скажешь что-то не то.
- Может быть, притащить комиксы? - спросил я. - Я бы тебе почитал про того смешного солдатика.
Саре всегда нравились старые комиксы. Там такие добрые картинки.
- Давай, - согласилась она.
Но когда я вернулся, она уже спала.
В тот вечер ворон уселся на верхушке нашей ели.
Папа и мама уже попрощались с нами перед сном. Сара выпила свои таблетки. Папа немного задержался. Он потрогал её лоб, пока я надевал свою синюю пижаму.
- Выключи, пожалуйста, свет, - сказал он. - Если что, позови меня.
- Как это "если что"? - спросил я.
- Не знаю, - ответил папа и вышел из комнаты.
Мне не хотелось ложиться. Я сел на стул рядом с кроватью сестрёнки и стал слушать её дыхание. Она дышала совсем как обычно. Я прислушивался к тиканью часов на стене и знал, что сегодня необычная ночь.
Немного погодя на небе взошла луна и осветила лицо Сары. Щёки у неё были румяными, но не потому, что она была здоровой. Всё из-за температуры.
- Ты спишь? - прошептал я.
- Нет, - ответила Сара.
- Хочешь поболтать?
- У меня нет сил. Может быть, просто что-нибудь вспомним?
Тогда мы стали молча вспоминать, что с нами было.
Мы вспоминали, как весной пускали лодочки из древесной коры по лесному ручью. И как однажды вечером улизнули из дому на поле, чтобы посмотреть на летучих мышей, которые носились над нами, словно серые тени.
- Помнишь? - спросила она.
- Да, - сказал я.
Сколько же их там было!
Ещё мы вспоминали те дни, когда мы, лёжа на спине, качались в красной отцовской лодке и любовались на облака. Сара уже была больна, и сил у неё оставалось немного. Потом наступила осень, а дальше я и вспоминать не хочу.
Сара тихонько лежала, глядя в потолок так, будто по нему проплывает последнее облачко.
Я подошёл к окну и подышал на стекло. Затем написал на нём пальцем: "Нет".
Тогда я увидел, что на верхушке ели сидит ворон.
- Сыграй мне, пожалуйста, - прошептала Сара.
На часах было четверть первого. Кажется, я заснул, сидя на стуле. Сестрёнка дотронулась до меня своей горячей рукой.
- Пойду позову папу, - сказал я.
- Не надо, - попросила она. - Сыграй мне на скрипочке.
Тогда я снял со стены скрипку. Это был старинный инструмент, когда-то купленный папой в Германии. Он не играл на ней очень давно. Всё это время скрипка молча висела на стене в нашей комнате. Лишь изредка папа снимал её и бренькал струной.
- Берегите эту скрипку, - говорил он.
- Почему? Потому что она очень ценная?
- Ну, это зависит от того, кто на ней играет. И от того, кто слушает.
Я взял скрипочку в руки. Отверстия рядом со струнами напоминали буквы С, как в имени Сара или в слове "сестра". ""С" как в "совсем скоро"", - подумал я, покачав головой. Я уже пробовал на ней сыграть, но всякий раз результат был ужасным.
- Ничего не получится, - сказал я. - Ты же знаешь, что я не умею играть.
- А вот и нет, умеешь, - возразила Сара.
- Тогда пеняй на себя.
Я прижал скрипочку к подбородку. В ту ночь мне не хотелось Саре ни в чём отказывать.
Раздались те же ужасные звуки, что и всегда.
Струны жалобно заскрипели, как только я дотронулся до них смычком. Затем скрипка сипло закашляла. Ну вот и всё, от таких звуков только мурашки по коже пошли.
- Хватит, сама видишь.
- Продолжай, - попросила Сара. - Просто закрой глаза и играй.
Зажмурившись, я наудачу прижал струны пальцами. И тогда скрипка зазвучала совсем по-другому. Звуки походили на шелест ветвей в еловом лесу, на взмахи птичьих крыльев.
Когда я снова раскрыл глаза, Сара уже спала.
Она лежала, свернувшись калачиком. Лоб её был покрыт потом, она тяжело дышала.
- Сара, - прошептал я.
- Дай ей поспать, - сказал чей-то голос.
В лунном свете возле окна стоял незнакомец. Нос его был острый, как клюв. На нём было длинное чёрное пальто с широкими рукавами, а на голове - чёрная беретка.
- Уходи! - заплакал я. - Пожалуйста, уходи!
Я сразу понял, кто этот господин.
Но в ответ он лишь покачал головой.
- Уговаривать бесполезно. Я должен сделать свою работу. Но сначала мне надо немного отдохнуть, что-то ноги устали.
Господин Смерть сел в ногах у сестрёнки.
Разувшись, он потёр свои холодные ступни.
Тогда я снова взялся за скрипочку - только бы не слышать его сиплых вздохов. Я едва касался струн, но с каждым взмахом смычка в комнате становилось всё тише.
Подняв глаза, я увидел, что мы находимся в саду. Кругом цвела белая сирень. На полянке лежал красный мяч, который Сара любила подбрасывать к солнцу. А на яблоне тихонько покачивались её качели.
Мелодия, раздававшаяся из скрипки, была такой грустной, что господину, сидевшему под берёзой в шезлонге, пришлось достать носовой платок.
- Прекрати, - взмолился он, вытирая свой острый нос. - Что это за тоскливая музыка?
Я взглянул на чёрные отверстия в скрипочке.
- Это Скорбь и Страдание, - ответил я. - Ты сам принёс их сюда.
- А можешь сыграть что-нибудь другое? - поинтересовался он. - Нет ли мелодии повеселее?
- Нет, - сказал я.
- Не желаю тебя больше слушать, - сказал господин Смерть. - У меня сердце болит от такой музыки.
И он потянул себя за костлявые пальцы так, что они затрещали.
И я вспомнил, как весело нам было когда-то.
Вспомнил, как летом мы бегали друг за другом по траве в солнечном свете. И смычок запиликал как оголтелый, моя рука еле за ним поспевала. Из скрипочки доносилось птичье чириканье, жужжание шмелей и пение сверчков.
- Иди сюда, соня, в салки будем играть! - кричала сестрёнка.
Она стояла посреди сада в своём жёлтом платьице.