В период боев за Киев осенью 1941 года начальником штаба Юго-Западного фронта был генерал-майор Василий Тупиков (1901–1941). До 22 июня 1941 года он служил военным апаше в Берлине (кодовый псевдоним в ГРУ ГШ - "Арнольд"), в марте 1941 года предупреждал о возможности нападения Германии в ближайшие месяцы, Уже то, что он по возвращении в СССР был назначен на такой ответственный пост, аттестует его соответственно.
Так вот, когда в районе Киева сложилась критическая обстановка. Тупиков 14 сентября направил на имя Сталина шифротелеграмму с просьбой разрешить оставить Киев и начать отвод войск на левый берег Днепра.
Через два часа Сталин вызвал к аппарату "Бодо" командующего фронтом Кирпоноса, члена Военного совета Бурмистенко, Тупикова и спросил Кирпоноса - согласен ли он с телеграммой Тупикова?
Вместо командующего ответил Бурмистенко, бывший также секретарем ЦК КП (б)У, и заявил, что он-де "и командующий" не согласны "с паническими настроениями Тупикова" и "готовы удерживать Киев любой ценой".
Далее разговор шел так:
"Сталин. Я требую ответа у Кирпоноса, командующего. Кто командует фронтом - Кирпонос или Бурмистенко? Почему за командующего отвечает член Военного совета, он что - больше всех знает? У Кирпоноса разве нет своего мнения? Что у вас случилось после нашего с вами разговора 8 августа? Отвечайте.
Кирпонос. Фронтом командую я, товарищ Сталин, С оценкой обстановки и с предложениями Тупикова не согласен, Разделяю мнение Бурмистенко… Вашу задачу выполним - Киев врагу не сдадим.
Сталин. Почему Тупиков паникует? Попросите его к аппарату. Вы, товарищ Тупиков, по-прежнему настаиваете на своих выводах или изменили свое мнение? Отвечайте честно, без паники.
Тупиков. Товарищ Сталин, я по-прежнему настаиваю на своем мнении. Войска фронта на грани катастрофы. Отвод войск на левый берег Днепра требуется начать сегодня, 14 сентября. Завтра будет поздно, План отвода войск и дальнейших действий разработан и отправлен в Генштаб. Прошу вас, товарищ Сталин, разрешить отвод войск сегодня. У меня все.
Сталин. Ждите ответа…"
Кончилось тем, что войска за Днепр не отвели.
19 сентября 1941 года Киев пал…
Трагедия?
Безусловно - да.
Еще и какая…
Но у этой трагедии (между прочим, Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков погибли) не один фактор и не одна причина…
Винят Сталина, реже - Кирпоноса, но это ведь война, все заранее не оценишь, тем более что командующий фронтом заверил - Киев удержим.
А Жуков?
Ну, что Жуков…
В своих "Воспоминаниях и размышлениях" он дает такое описание событий, которое, мягко говоря.
не подтверждается документами, а говоря точно - противоречит им.
Так, Жуков описывает, как он 29 июля 1941 года попросился на прием к Сталину с картами и стал докладывать в присутствии еще одного лишь Мехлиса.
Но 29 июля Жуков вообще не входил в кабинет Сталина - это мы после публикации "Журнала посещений кремлевского кабинета И.В. Сталина" можем установить точно.
Жуков был у Сталина на совещании 20 июля в числе других, однако Мехлиса там не было - он заходил к Сталину на 10 минут до совещания.
30 июля Жуков сдал командование Генштабом Шапошникову, но распоряжение об этом получил вряд ли в кабинете Сталина от Сталина, поскольку следующее после 20 июля появление Жукова у Сталина отмечено лишь 5 августа, и опять - на совещании с участием Тимошенко, Шапошникова, Щаденко, Василевского и начальника ГАБТУ КА Федоренко.
То есть день 29 июля 1941 года Жуков описывает в своих мемуарах недостоверно. А что касается Киева, то как раз 29 июля Жуков датирует свое предложение Сталину сдать Киев.
Но реально-то острота вопроса возникла почти на месяц позднее!
В ответ на июльское предложение Жукова сдать Киев Сталин - по Жукову - вспылил, сказал, что это "чепуха". И теперь - по Жукову - вспылил уже Жуков, якобы сказал, что если-де "начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего", и попросил отставки и направления на фронт…
Может, так оно и было, но вот документы свидетельствуют об ином, достоверен лишь факт замены
Жукова Шапошниковым 30 июля 1941 года. Последний не появлялся в кабинете Сталина с 22 июня 1941 года, но начиная с 30 июля был там 31 июля, 2, 3, 4, 5 августа и т. д.
МОЖНО последовательно разобрать всю историю войны, обнаруживая, что Сталин действовал в ней совсем не так ошибочно, как это представляют, и даже действовал чаще наоборот - безошибочно.
Сталин был не просто формально Верховным главнокомандующим - и царь Николай им считался… Сталин был компетентным и адекватным верховным вождем России во время самой тяжелой и масштабной ее войны.
Да, факт наличия сталинской полководческой школы позднее ставил под сомнение даже один из неплохих представителей этой школы - маршал Соколовский, Но когда и где он высказался так? А в хрущевские времена - в 1962 году, в коллективной и нормативной монографии "Военная стратегия", вышедшей под редакцией Соколовского.
Увы, не один Соколовский оказался недостойным имени, памяти и гения своего Верховного… Однако сталинская школа полководческого искусства - несомненный факт общей и военной мировой истории!
Причем суть этой школы даже не в разработке тех или иных методов стратегических операций и т. д., а в том принципе, который Сталин, как творческий марксист, внедрил и в военное дело: "Военная наука - не догма, а руководство к действию, а военная стратегия - творческое, постоянно развивающееся учение"…
Вершиной военного искусства и планирования
Сталина, причем планирования не только фронтовых операций, но и системного комплекса тылового, народно-хозяйственного обеспечения этих операций, стали некогда знаменитые, а нынче забытые, замолчанные десять сталинских ударов.
"Десять сталинских ударов" - это непрерывная серия нередко параллельных стратегических наступательных операций одного лишь 1944 года… В свое время была издана книга, которая так прямо и называлась, и хотя это строго документальный труд, он читается как величественная поэма!
Сталин лично написал или внимательно отредактировал многие из приказов Ставки Верховного главнокомандования, и прежде всего таких, которые обобщали фронтовой опыт и на этом основании определяли боевые принципы руководства войсками и организации боевых действий разных видов и родов войск.
Особенно велик, как я понимаю, личный вклад Сталина в разработку идеи и принципов артиллерийского наступления - "фирменного" "ноу-хау" Красной Армии во Второй мировой войне.
Все это можно показать, но я ведь пишу книгу не о войне, а о Сталине, а война в жизни Сталина, хотя и стала высшим испытанием, не была основным событием.
Основными были Большой Ферганский канал, горящие глаза детишек в Артеке, Магнитка, Турксиб, Днепрогэс, фильм "Чапаев", объятия Чкалова, совхоз "Гигант", первый советский (он же и первый русский!) подшипник, московское метро и московские "высотки", а в целом - ставшая одной сплошной стройкой страна…
НЕЛЬЗЯ понять крупную историческую личность, не обладая чувством историзма, во-первых, и хорошим знанием его времени, во-вторых.
Под чувством историзма я понимаю умение и способность посмотреть на события глазами современника той эпохи, которую историк описывает и анализирует. Юная девушка XXI века, восхищенно наблюдающая за натуралистическим процессом казни, безусловно должна быть отнесена к натурам развращенным и бездушным.
А юная девушка XVI, скажем, века, увлеченная повешением или четвертованием на Гревской площади Парижа?..
Для нее-то это было всего лишь вполне привычным зрелищем, и присутствие на нем не лишало ее нормального восприятия других явлений жизни тогдашнего общества.
Или - лишение человеческого существа жизни… Это - тяжелейшее испытание для любого нормального человека.
Но вот дважды Герой Советского Союза, командир партизанского соединения и секретарь подпольного обкома Федоров-Черниговский приводит в своей книге "Подпольный обком действует" удивительный диалог, обнаруженный им в дневнике погибшего командира роты агронома Громенко.
Эти строки стоят того, чтобы читатель познакомился с ними:
"Февраль 1. Был разговор с командиром второй роты Балабаем (директор сельской школы, историк. - С.К.) Мы с ним дружим. Стоящий человек. Не погасила в нем война ничего человеческого. У него кинжал есть длиной побольше полуметра. Я видел, как этим кинжалом Александр Петрович протыкал фашистов насквозь, бил, как свиней. Спрашиваю: "Как ты считаешь, Александр Петрович, портит тебя война, ожесточает характер? Ведь раньше ты никогда не убивал людей". Улыбается. Улыбка у него добрая. Ответил так: "Я человека и сейчас не могу убить. Ты понимаешь?" Я попросил объяснить. Он подумал и прибавил: "Предположим, я окажусь в большой нужде. Бандитом и убийцей все равно не смогу стать. Или поссорюсь с товарищем, я ведь не кинусь на него с ножом, женщину из ревности тоже не убью, ребенка не обижу". Я продолжаю спрашивать: "В таком случае какое влияние оказала на тебя война, переменился у тебя характер?" - "Что за вопрос, конечно…" Разговор не кончили, его вызвали. Я потом думал сам, что в нас переменилось…"
Убивающий человек, не способный стать убийцей! Парадокс? В том-то и дело, что - нет. Напротив, это - высшая логика человечности и высший тип гуманизма - деятельный гуманизм.
Это ведь и есть то, что можно понять или оказавшись на месте Громенко и его товарищей - месте оскорбленных за свою Родину и свой народ народных мстителей, или…
Или - верно представив себя на их месте!
Сталин и Громенко не только жили в одно и то же историческое время. Они были - каждый на своем уровне и месте - творцами, создателями эпохи! Они не только чувствовали, но и действовали одинаково - каждый на своем месте.
Эта эпоха была названа именем Сталина, но создавалась она Сталиным вместе с Громенко и миллионами других сознательных строителей нового общества, воспитанных Сталиным…
Потому они и шли в бой не только за Родину, но и за Сталина]
Историк, не обладающий способностью понять все это профессионально, более чем регистратором фактов стать не может.
Показательный пример…
Ленинградский историк Алла Кириллина в 2001 году выпустила книгу "Неизвестный Киров" - честное исследование о Кирове, настолько же великолепное по фактам, насколько слабое по концепции, по проникновению в проблемы и дух эпохи Сталина и Кирова.
В разделе "Сталин и Киров" Кириллина сообщает, в частности, о выступлении Кирова на пленуме Ленинградского обкома ВКП (б) 17 декабря 1929 года, Пленум проходил накануне 50-летия Сталина, но, как подчеркивает Кириллина, он был плановым, а не собранным по поводу сталинского юбилея.
На пленуме обсуждались вопросы коллективизации сельского хозяйства, но Киров произнес там и речь о Сталине, где были и такие слова: "Если кто-нибудь, прямолинейно и твердо, действительно по-ленински, невзирая ни на что, отстаивал и отстаивает принципы ленинизма в нашей партии, так это именно товарищ Сталин… Надо сказать, что с того времени, когда Сталин занял руководящую роль в ЦК, вся работа нашей партийной организации безусловно окрепла… Пусть партия и впредь под этим испытанным, твердым, надежным руководством идет и дальше от победы к победе…"
По поводу этих слов Кириллина (как ей, очевидно, представляется, иронично и язвительно, а на самом деле - близоруко) замечает, что, мол, эта речь Кирова мало чем отличается от тостов и приветствий застойного времени, в дни юбилеев "дорогого Леонида Ильича Брежнева" или "дорогого Никиты Сергеевича Хрущева"…
Вот это я и называю отсутствием у историка чувства историзма!
Алла Кириллина как человек, как личность формировалась в пресловутые "застойные времена", в "эпоху" неискренних, казенных речей "вождей" и все более неискренних общественных чувств, И свое ощущение своей "эпохи" - "эпохи" в кавычках - Алла Кириллина некритически и антиисторично переносит на свою оценку совершенно иной эпохи - великой эпохи Сталина и Кирова.
Она не понимает, что Киров не просто был искренен, а говорил о Сталине, борясь за Сталина, а точнее - за дело Сталина как продолжателя дела Ленина!
Ведь это было время не "застоя", а бурного роста, причем роста в условиях острой борьбы старого и нового. Речь Кирова была поэтому не "дежурной" речью, а боевой.
К тому же масштаб Сталина и масштаб того же Хрущева соотносятся как масштаб сталинских "высоток" и хрущевских пятиэтажек.
Киров сказал о Сталине в Ленинграде и еще более ярко - в 1934 году, накануне XVII съезда партии:
"Товарищи, говоря о заслугах нашей партии, об успехах нашей партии, нельзя не сказать о великом организаторе тех гигантских побед, которые мы имеем. Я говорю о товарище Сталине, Я должен сказать вам, что это действительно всегранный последователь, продолжатель того, что оставил нам великий основатель нашей партии, которого мы потеряли вот уже десять лет тому назад.
Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин, а кто-нибудь другой. Вся основная работа - это должна знать партия - проходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина…
..Могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма…"
Но ведь и эта речь была не прославлением Сталина, а битвой за его линию, за ясный взгляд на ситуацию, суть которой выражалась простой формулой: "Без Сталина России не быть!"
Это понимали тогда все честные и умные люди России - от большевиков Кирова и Берии до беспартийного и не очень-то любящего большевиков академика Вернадского.
А говорил Киров о Сталине накануне того партийного съезда, на котором антисталинские (то есть антироссийские) силы намеревались дать хотя и скрытый, с кукишем в кармане, но антисталинский бой.
То есть это было время великих битв за социализм!
Сейчас иные времена… Сейчас в "карманном" энциклопедическом словаре "История Отечества", изданном в 2003 году научным (!) издательством "Большая Российская энциклопедия", в разделе "Хронология" можно найти дату: "1934, 26.1 - 10.2. 17-й съезд ВКП (б) - "съезд победителей". Утверждение директив 2-го пятилетнего плана. Фальсификация результатов выборов ЦК в пользу И.В. Сталина".
И это уже не отсутствие историзма, это - антиисторичная ложь, ибо здесь гнусные сплетни возведены в ранг "академически" заверенной исторической истины.
Алла Кириллина оценивает проникнутые глубокой партийностью слова Кирова в адрес Сталина так же, как написанные холуями-референтами "картонные" квазипартийные панегирики в адрес Хрущева и Брежнева… Но возможны ли были во времена этих двух последних "вождей" такие записи в личном дневнике, которые мы находим в уже знакомом читателю дневнике агронома и партизанского командира Сидора Романовича Громенко?
В записи за то же 1 февраля 1942 года есть и такие строки:
"Никогда не думал, что стану партизаном. Во-первых, с радостью узнал, что во мне нет труса. Во-вторых, могу подчиняться, признать авторитет старшего командира (это пишет якобы "сталинский раб". - С. К.)… А главная перемена вот в чем: мы все, даже и Федоров и комиссар, хотя они и партийные работники, стали еще больше коммунистами. Проходим практический курс политграмоты".
Мог ли сказать что-либо подобное о себе или о своих руководителях кто-либо из тех, кто славил "дорогого Никиту Сергеевича" или "дорогого Леонида Ильича"?
А?
Помянутый Алексей Федорович Федоров написал о Громенко: "Он не был ни партизаном, ни командиром по призванию. Он был агрономом, строителем жизни, И, конечно, не война, а именно мирный, творческий труд в полной мере раскрывал способности этого человека…"
Эти слова Федорова, при всей их внешней схожести с тем, что говорилось о людях в брежневские времена, тоже были не казенной "застойной" формулой, а правдой!
Коренное отличие эпохи Сталина от времен Хрущева и Брежнева (о временах Горбачева даже не говорю!) заключалось как раз в том, что лучшие люди сталинской эпохи все более становились коммунистами, а после наступления хрущевщины, переросшей в брежневщину, даже профессиональные партийные работники все менее становились коммунистами…
И постепенно к руководству страной приходили люди, которые вообще, изначально, не были коммунистами, а то и были скрытыми антикоммунистами.
Я не буду сейчас касаться вопроса о том, почему вышло так, Просто отмечу, что вышло именно так, и расхлебывать нам последствия этого придется…
Да, кстати, а долго ли нам придется их расхлебывать и расхлебаем ли мы их?
А это как посмотреть!
До тех пор, пока имя Сталина не займет положенное ему, то есть - первое, место в истории России, ни о каких положительных процессах в стране не может быть и речи.
Но если это произойдет, то процесс исторического, социального и экономического и нравственного выздоровления России пойдет все более быстрыми темпами…
Сталинскими темпами!