Глупые птицы даже не пытались вслушиваться в столь неотразимые аргументы. Самое обидное состояло в том, что любой уважающий себя милиционер, увидев ночью Пономарева на территории московского зоопарка – в порванных штанах и с разбитым лицом, – ни за что бы не поверил его рассказам о благородной цели подобной экспедиции. Однако, вопреки опасениям, у этой истории случился счастливый конец. Перья были найдены в лебедином лежбище, доставлены домой, и к утру макет обложки был готов.
Приключение с зоопарком, как выяснилось позднее, оказалось лишь увертюрой к тем катаклизмам, которые ожидали группу в процессе готовившейся презентации. Сложностей в ее подготовке было немало, и одна из них состояла в отсутствии у группы не только "черной кассы", предназначенной для презентации, но даже потенциального спонсора.
Приходилось попросту выворачиваться. "Россию" "Наутилус" осилить не мог – по излюбленному выражению Бутусова – ни физически, ни химически. Место для концертов во многом было выбрано исходя из того, что администрация московского Дворца молодежи смогла взять на себя большую часть финансовых расходов. Но даже это не до конца спасало ситуацию. К примеру, появление на концерте второго барабанщика объяснялось не только выигрышным визуальным эффектом, но и финансовыми причинами. Помимо того, что Андрей Шатуновский являлся единственным ударником, с которым Алик Потапкин мог сыграть синхронно, он, в случае приглашения на крупные концерты "Наутилуса", предоставлял свою вторую барабанную установку (для Потапкина) бесплатно.
Экономить приходилось буквально на всем.
Единственный реальный спонсор – компания "Battery Team", занимающаяся реализацией батареек, была найдена незадолго до начала концертов типично-авантюрным способом. Кто-то из знакомых рассказал Пономареву, что видел на рекламных плакатах батареек до боли знакомые слова: "Эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки". Воодушевленный подобным стечением обстоятельств Пономарев вскоре "нарыл" не только заповедный плакат, но и саму батареечную компанию. Несмотря на то что компания оказалась небогатой, люди в ней работали просто золотые.
Вспоминает Пономарев:
Спонсоры бывают разные. Попадаются такие, которые готовы отдать все во имя того, чтобы помочь другим именно в тот момент, когда те в этом действительно нуждаются. Люди из "Battery Team" не могли глобально исправить положение, но, прочувствовав ситуацию, отдали нам последние деньги. Когда я забирал у них коробку из-под батареек, наполненную деньгами, то чувствовал себя натуральным сборщиком налогов.
Концертам также предшествовало два "мини-ЧП", связанных с выпуском тиража кассетных альбомов и продажей билетов в городских театральных кассах. И если проблему с кассетами в режиме аврала все-таки удалось решить (первая часть тиража была привезена за час до начала первого концерта), то с билетами произошла невообразимая путаница. По чьей-то нерасторопности около тысячи билетов прозаично оказались запертыми в сейфе и в продажу попросту не поступили. В результате зал был заполнен процентов на 70, зато у входа в МДМ спекулянты подняли цены на билеты в несколько раз.
За два дня до начала презентации в здании МДМ произошла пресс-конференция, на которую представители массмедиа прореагировали крайне своеобразно – начиная от уровня задаваемых вопросов и заканчивая ее последующим освещением в прессе. Из всего общения были выделены только два момента: новая прическа Бутусова и заявление Кормильцева о том, что "мы не можем вас чем-нибудь заинтересовать, так как не являемся ни наркоманами, ни педерастами". О музыке, естественно, не было написано ни слова.
Непосредственно перед концертом возникли проблемы, связанные с озвучиванием Русского филармонического оркестра под управлением Игоря Кантюкова. Дело в том, что при любом расположении микрофонов звук электрических инструментов заглушал звучание оркестра. Крайним в этой ситуации оказался Потапкин, которого решили посадить на площадку пятиметровой высоты. Увлекшись симфонизацией концерта, организаторы позабыли о том, что в свое время Алик попал в землетрясение в Молдавии и с тех пор откровенно недолюбливал высоту.
Рассказывает Потапкин:
Звукооператоры заревели рогом, что мои барабаны лезут в микрофоны симфонического оркестра и я их безнадежно заглушаю. Это был дурдом. Я до сих пор с ужасом вспоминаю выстроенную на сцене архитектуру. Это образец того, как не надо проводить презентации. Нас всех распихали по ярусам различной высоты, словно по кустам. Такой дизайн вообще нельзя делать, поскольку у группы пропадает чувство локтя.
Ночью перед концертами в номере Алика раздавались беспрерывные телефонные звонки с уговорами пересесть с ударной установкой на самый верх. В тот момент оркестр казался важнее. Но Алик упрямо стоял на своем и битву за место на сцене все-таки выиграл.
Презентация "Крыльев" состояла из двух частей и проходила следующим образом. Концерт открывался увертюрой-фантазией на тему суперхитов "Наутилуса" в исполнении оркестра. После "Прогулок по воде" и "Я хочу быть с тобой", словно гимн с нарастающим крещендо, шла "Гуд-бай, Америка".
Вспоминает Коля Петров:
Впечатление из-за кулис было такое, что хотелось встать и стоять по стойке смирно.
"Прямо Григ какой-то..." – пробормотал Бутусов и вышел на сцену. Он сильно нервничал – еще с утра его жена уехала в город за покупками и к началу концерта так и не вернулась. Случиться могло всякое, но Бутусов взял себя в руки и открыл программу исполнением песни "Крылья" в сопровождении оркестра. Следующим шло "Дыхание", на котором к шоу подключились музыканты "Наутилуса".
Пока оркестр играл без рок-группы, все инструменты в зале были слышны, словно в Лондонском Королевском Альберт-холле. Но когда филармонический оркестр заиграл одновременно с "Наутилусом", получилось уникальное представление под названием "фонограмма наоборот". Симфонисты играли на виолончелях, флейтах и ксилофонах, водили смычками по скрипкам, но со стороны это напоминало немое кино. Оркестра почти не было слышно – на первый план на пульте был выведен "Наутилус".
Эксперименты по спариванию рок-музыки с симфоническими оркестрами редко дают откровенно выдающиеся результаты. Чаще всего это происходит в студии, но здесь была не "Abbey Road", да и "Наутилус" был далек от пика собственной формы. В скобках заметим, что, когда после презентации зашел разговор о том, чтобы выпускать концертную запись "Крыльев", на эту идею сразу же было наложено вето. Одним из поводов для подобного решения явился тот факт, что на фоне симфонического оркестра даже на записи "Наутилус" звучал малоубедительно.
На концерте Копылов, Потапкин, Петров и Могилевский были разбросаны по ярусам МДМ-овской пирамиды, словно новогодние игрушки на иголках предпразднично разукрашенного кактуса.
Вспоминает Могилевский:
На презентации "Титаника" у меня присутствовало чувство праздника. Тут все было по-другому. Возможно, это оказалось связано с тем, что мы знали, как Хип лазил щипать лебедей. Ланда и Месхи не баловали нас своими проблемами. Я до сих пор не знаю, скольких сил стоило найти для "Титаника" этих барабанщиц и бэк-вокалисток. А здесь каким-то образом нас посвятили во все проблемы – как финансовые, так и организационные, и я не думаю, что это нас веселило и грело. На протяжении всего концерта мы испытывали дикий дискомфорт и чувствовали какую-то свою вину.
Оторванные от земли музыканты держались, словно стойкие оловянные солдатики, но озарение в те три октябрьских вечера находилось явно в другом месте. Со сцены шел холод, куда-то пропали энергия и драйв. Белизна бутусовской макушки и его приблизительный вокал усиливали настроение всеобщей безысходности, а полумандражное состояние группы превратило и без того пессимистичный по настроению материал альбома в 50-минутный похоронный марш. Одиннадцать новых композиций воспринимались из зала как один непрерывный и долгий собачий вой на луну. И публика, которая и без того не испытывала недостатка в отрицательных эмоциях и меланхолии, добровольно усугубила это состояние до полной апатии – с последующим впадением в кому.
Вспоминает Потапкин:
Все планировалось сыграть с "живинкой", а "живинки" не получилось. Мы выступали в кромешной темноте, и нас спасало только то, что мы более или менее нормально слышали себя в мониторах. Если бы "Наутилус" сыграл этот же концерт в ДК Горбунова, мы бы просто разорвали зал на куски. Мы хотели врезать так, чтобы мало не показалось – ни нам, ни публике. Но не получилось.
Финал концертов состоял из песен "Я хочу быть с тобой" и "Гуд-бай, Америка", причем во время саксофонного соло Могилевского в воздухе а-ля "Форест Гамп" плавно вальсировали лебединые перья, медленно засыпавшие сцену. В качестве завершающего штриха это была неплохая режиссерская находка. Она была воплощена в жизнь шофером "Наутилуса", купившим несколько корейских подушек, и работниками сцены, которые, сидя на осветительной рампе, потрошили их с 12-метровой высоты.
После бала
Мне неинтересны чужие слабости.
Лайма Вайкуле
Несмотря на промелькнувшие по телевидению клипы"Кто еще" и "Крылья", а также транслировавшиеся в "Программе А" фрагменты сравнительно удачного второго концерта в МДМ, ни презентация, ни сам альбом не были восприняты в массах как нечто чрезвычайно значимое или интригующее. Вообще этот период в истории "Наутилуса" прошел в обстановке сильного недружелюбия со стороны средств массовой информации. Для этого существовал ряд причин. И одна из них – принципиальное желание новой прессы похоронить возрожденный "Наутилус" под обломками "Наутилуса" десятилетней давности.
Тенденция атаковать рок-ветеранов существует в мире с незапамятных времен. Нападкам периодически подвергаются "Аквариум" и "Машина времени", подобных наскоков не удалось избежать и рок-музыкантам на Западе, где ведущие музыкальные издания периодически покусывают то Коллинза (сравнивая его музыку с ранним "Genesis"), то Стинга (в контексте "Police"), то Клэптона и Маккартни. Возможно, эти "наезды" обоснованы неудовлетворенной потребностью в смене имен и в узости музыкального рынка – в особенности постсоветского. Но в отечественном варианте подобное поведение прессы носило определенно вульгарный оттенок. В самом начале девяностых всесоюзная рок-пресса здорово помогла группе, вытащив "Наутилус" из того места, в котором он находился. Но в дальнейшем массмедиа исчерпали свой энтузиазм.
Кормильцев:
Сегодня наши журналисты чувствуют себя особенно хорошо, только кого-то похоронив, поплясав на его могиле и пописав на нее. Без этого они считаются как бы несостоявшимися. Большая часть их не верит ни во что, кроме денег, да и в те не особенно верит.
Но, как известно, дыма без огня не бывает. Другой вопрос, в какую сторону и с какой силой дует при этом ветер. Почву для беспрецедентных нападок на "Наутилус" (названия статей: ""Крылья" есть, а не летится", "Рок здесь больше не живет", "Усталость") создали сами музыканты, сыгравшие далеко не лучшие концерты.
Попадание в различные хит-парады "Дыхания" и "Одинокой птицы", а также первое место альбома в чартах "Музыкального Олимпа" не могли повлиять на общее настроение внутри коллектива. Словно продолжение химической реакции, в группе начался болезненный процесс осмысления происходящего. Бутусов впал в прострацию средних размеров и даже немногочисленные интервью давал словно под наркозом. Находясь под впечатлением тотальной критики "Наутилуса" в прессе, он все чаще стал высказываться о том, что "не реализовал себя полностью", "реализовал на десять процентов" или начинал выдавать перлы о том, что "занимается не своим делом". При этом Бутусов прекрасно понимал, что оценки его творчества могут быть разными и как автор он не имеет права вмешиваться в их шкалу. "Мы должны сидеть тихо и скромно", – сказал он тогда в одной из телепередач.
Настроение Кормильцева в те дни было не намного лучше.
Спустя несколько месяцев Кормильцев вспоминал:
Как это часто бывает с затянутыми альбомами, с выпуском "Крыльев" мы опоздали. "Крылья" давались очень тяжело – как никакой другой альбом. Честно говоря, материал "Крыльев" достаточно достоверно отражал тогдашнее полуистерическое состояние – и Славино, и мое.
Презентационные концерты "Крыльев" стали похоронным аккордом в малологичной попытке "Наутилуса" заигрывать со стандартами промоушн-кампаний, принятыми в постсоветском шоу-бизнесе. Это был финальный аккорд помпезного, ориентированного на столичные нравы периода, начало которого формально можно отсчитывать со времен презентации "Титаника" в "России". В определенном плане презентация "Крыльев" закрывала собой период уже второго по счету возрождения группы, достигнутого за счет некоторого компромисса с массовым вкусом.
Основной вывод, сделанный после вышеупомянутых компромиссов 1994–1995 годов, был на удивление прост: рок-группе не по пути с поп-исполнителями не только в идеологическом смысле, но и в использовании коммерческих приемов. Это был по-своему трагический опыт, который, исчерпав себя, открывал перед "Наутилусом" новые горизонты свободы.
Кормильцев:
Мы ошибочно поддались инерции, заставлявшей до этого все наши группы проводить презентации в Москве и открывать с них тур. Эта традиция была создана попсовиками, у которых фонограмма звучит совершенно одинаково на первом концерте и на тридцатом, в Перми и в Москве. Мы наконец-то поняли, что не должны оглядываться на этих людей и можем позволить себе идти своим путем. И ничего страшного после этого не произойдет – ни разорения, ни голода, ни вареного риса с уксусом.
Кормильцев как в воду глядел, говоря о том, что "ничего страшного не произойдет". Благодаря FM-радиостанциям, немало сделавшим (в отличие от центральных каналов телевидения) для пропаганды рок-н-ролла, к лету следующего года в стране было продано более 25000 компакт-дисков и около 270000 кассет "Крыльев" – не считая пиратских перепечаток.
С подобными результатами и настроениями "Наутилус" вплыл в такой обнадеживающий для группы 1996 год.
Акустика
Скорее всего, отсчет событий, произошедших с "Наутилусом" в 1996 году, логичнее начать с презентационного концерта "Крыльев" в Санкт-Петербурге, состоявшегося в начале февраля. Если не учитывать последующих концертов в Красноярске, Вологде, Иваново и Ярославле, выступление в Питере ознаменовало собой окончание тура, приуроченного к выходу "Крыльев".
Необычность питерской акции состояла прежде всего в том, что по инициативе Бутусова принять участие в концерте были приглашены его друзья из театра "Лицедеи". Конечно, Слава рисковал. Кому как не ему было знать, что не привыкшая в основной своей массе к подобным экспериментам публика сочетание рок-группы и театра может не понять и не принять. С другой стороны, за годы своего существования "Наутилус" воспитал настолько закаленного в наутилусовских метаморфозах зрителя, что эксперимент с введением в концерт актеров из "Лицедеев" был по-своему необходим.
Питерская газета "Рок-Фузз" в рецензии на этот концерт писала:
Костюмированное шоу "Лицедеев": корявые старцы, роковые женщины, юродивые рыжие и пикантные сумасшедшие – выразительно проиллюстрировало мелодические и поэтические образы и возродило на сцене беспробудную тоску, неприкаянность, эмоциональную нестабильность и напряженность Времени великих перемен. Грамотно организованный концерт, аншлаги и овации...
Вскоре после питерской презентации "Крыльев" группа, прервав на две недели гастроли, заперлась на репетиционной базе, готовясь к презентации акустической программы в Москве. Обобщенное рабочее название акустических версий старых и сравнительно новых хитов "Наутилуса" первоначально выглядело как "Деревянные пески", но затем, не мудрствуя лукаво, программа получила свое исконное название "Акустика".
Это был один из первых проектов группы, который задумывался задолго до того, как был осуществлен. Еще в начале лета 1995 года музыканты решили выпустить концертный акустический альбом, в котором были бы подведены определенные итоги. Сама жизнь подталкивала "Наутилус" к подобному шагу. С одной стороны, этому способствовала не так давно вспыхнувшая на Западе эпидемия на unplugged, когда альбомы, записанные без электрических инструментов, стали выпускать буквально все – начиная от Дилана и Клэптона и заканчивая "Nirvana" и "Kiss". С другой стороны, уже несколько раз по прихоти судьбы "Наутилусу" приходилось играть акустику в импровизированных условиях: в эфире "Радио-101" (когда Бутусов на пару с Петровым в две гитары исполняли "Прогулки по воде"), на Би-би-си, во время периферийных выступлений, когда на сцене отсутствовала часть усилительной аппаратуры. После подобных концертов стало окончательно понятно, что в акустике возникла катастрофическая необходимость.
Вспоминает Могилевский:
Электрической программе всегда предшествует достаточно громоздкая подготовка. А нам хотелось быть более мобильными и более подвижными. Мы занялись акустикой с гораздо большим азартом и интересом в сравнении с тем настроением, с которым мы возились с "Крыльями".
Музыканты ощущали необыкновенный прилив сил, репетируя старые вещи. Похоже, они наконец-то осознали, что можно достаточно свободно относиться к материалу и нет никакой необходимости с серьезными лицами "мочить мейнстрим".
Вспоминает Коля Петров:
Было очень легко работать. За первые четыре дня мы собрали двадцать песен, а за неделю их в общей сложности набралось около тридцати.
Вспоминает Копылов:
Все происходило на одном дыхании. Песни шли прямо пачками, одна за другой, особенно старые.
Небывалый душевный подъем ощущал Алик Потапкин. Во-первых, для него от большинства песен веяло воспоминаниями той поры, когда он впервые пришел в группу. Во-вторых, именно на репетициях "Акустики" он впервые начал петь в "Наутилусе".
Вспоминает Потапкин:
Мы репетировали "Падал теплый снег", и во втором куплете хотелось, чтобы Слава пел на октаву выше. Когда он попробовал, оказалось, что петь так высоко ему сложновато. И тогда я сказал ему: "Если ты не против, давай я попробую". На следующий день Бутусов предложил мне подпевать в унисон в припевах "Летучей мыши" и "Прогулок по воде".