Изъ нихъ шесть суть имена существительныя: Дао, бэнь, юанъ, тьхянь, синь, цзяо, a пять суть глаголы: минъ, юэ, янь, чжи, вей (все это по-Китайски существенныя письмена). Пять суть дополнительныя части рѣчи: ся, й , го, цзѣ, хэ, и три буквы сутъ грамматическіе знаки: чжи, и, ху (Все это называютъ по-Китайски пустыя письмена).
Разберемъ всѣ сіи слова по порядку, какъ они находятся въ приведенной нами рѣчи:
Цзы-сы, имя собственное Китайскаго мудреца.
Минъ, глаголъ, объявлять, объяснятъ.
Дао, имя сущ., значащее: путь, законъ естественный.
Чжи, частица, показывающая, что предшествующее ей имя поставлено въ родительномъ падежъ.
Бэнь, имя сущ., значащее: пень дерева, корень, начало вещи.
Юань, имя сущ., значащее источникъ.
Юэ , глаголъ, говорить, сказывать.
Точка показываетъ здѣсь конецъ первой части періода. Поставимъ слова рядомъ, помня, что имена y Китайцевъ не имѣютъ измѣненій по падежамъ, a измѣненіе глагола узнается по связи словъ.
Цзысы минь (объяснять), дао чжи (естественнаго закона), бэнь (корень), юань (источникъ), юэ (говорить).
Явно, что смыслъ слѣдующій: "Цзысы, обьясняя естественнаго закона корень и источникъ, говори тъ (или говори лъ )."
Пройдемъ вторую часть фразы.
Тьхянъ, имя сущ., значащее небо.
Ся, частица, означающая нарѣчіе, подъ (sous), поставляемая всегда послѣ именъ существительныхъ.
Цзѣ , частица, значащая всѣ, все.
Янъ, глаголъ, повѣствовать, повѣдать, вѣщать.
Синь, имя сущ., значащее; природа, свойство.
Дао, имя сущ., значащее, какъ выше сказано, путь, законъ естественный.
Цзяо, имя сущ., значащее ученіе.
И , протяжно произносимое, частица, показывающая окончаніе рѣчи – родъ нашей точки. Здѣсь кончится вторая часть періода.
Тьхянь ся (небо, подъ), цзѣ (все), янь (повѣствовать), синь (природа), дао (естественный законъ), цаяо (ученіе) и .
Явный смыслъ: "подъ небомъ все повѣдуетъ природу, естественный законъ, ученіе."
Третья часть фразы:
Й , произносимое кратко, частица, значащая союзъ, и такъ, также (ainsi).
Чжи , глаголъ, знать, вѣдать.
Синь (см. выше).
Дао (см. выше).
Цзяо (см. выше).
Го, частица, значащая нарѣчіе, подлинно, дѣйствительно.
Хэ, частица, значащая вопросительное мѣстоименіе, кто? что?
Вэй, глаголъ, называть, нарицать.
Ху, частица, которая, находясь въ концѣ рѣчи, значитъ вопросительный знакъ.
И (и такъ), чжи (знать – отсутствіе имени показываетъ безличное наклоненіе), синь (природа), дао (ест. законъ), цзяо (ученіе), го (подлинно), хэ (что?), вэй (называть), ху (какъ выше сказано, знакъ вопроса).
Явный смыслъ: "И такъ знать надлежитъ: природою, естественнымъ законо мъ , ученіе мъ, что подлинно называть (называется)?
Составимъ полную фразу изъ трехъ ея частей: "Цзы-сы, объясняя естественнаго закона корень и источникъ, говорилъ:" Подъ небомъ все повѣдуеть природу, естественный законъ, ученіе." И такъ знать надлежитъ: "природою естественнымъ закономъ, ученіемъ, что подлинно называть?"
Голословный, слово въ слово сдѣланный, но совершенно понятный для насъ переводъ. Переложимъ его въ нашу чистую Русскую форму, и онъ явится въ слѣдующемъ видѣ:
"Объясняя корень и источникъ естественнаго закона, Цзы-сы говорилъ: "Все подъ небесами повѣдаетъ намъ природу, естественный законъ и ученіе." И такъ надобно знать, что такое подлинно называть должно природою, естественнымъ закономъ и ученіемъ?" -
Мы не выдумываемъ – беремъ и разсказываемъ сокращенно то, что подробно и вполнѣ нашли мы въ новомъ сочиненіи О. Іакинѳа, и узнали изъ бесѣды его о предметѣ, столь занимательномъ. Гдѣ-же здѣсь неизобразимыя трудности языка нашихъ юговосточныхъ сосѣдей? Ихъ раждали только невниманіе наше, и спутанная система, въ какой передавали намъ законы Китайскаго языка и Китаиской графической системы. Честь и слава нашему Русскому хинологу, который разсѣкъ Гордіевъ узелъ, и оказалъ изданіемъ грамматики своей Европейскую услугу, имѣвши случай многолѣтнею практикою на мѣстѣ изслѣдовать и узнать предметъ, столь маловѣдомый до него!
Когда и какъ составилась эта система письменности, столь отличная отъ гіероглифической и азбучной? Весьма естественно раждается такой вопросъ при ея соображеніи.
Китайцы сохранили преданіе, смѣшанное съ миѳичсскимъ разсказомъ о началѣ своихъ письменныхъ знаковъ. Выписываемъ его изъ предисловія къ грамматикѣ О. Іакинѳа.
Что касается до изобрѣтенія Китайскихъ письменъ, Китаецъ Шенъ-си-минъ представляетъ намъ одно изъ древнѣйшихъ свидѣтельствъ по сему предмету. Нѣкогда, пишетъ онъ, читая Индѣйскія уложенія, я нашелъ въ нихъ, что изобрѣтателей письменъ было трое: Фань, Цзялу, Цапъ-цзѣ. Первый сообщилъ свое открытіе Индіи. Его буквы пишутся отъ лѣвой руки къ правой. Второй жилъ въ Западныхъ странахъ. Его буквы пишутся отъ правой руки къ лѣвой. Послѣдній былъ въ Китаѣ (Чжунъ-ся). Его буквы пишутся сверху внизъ. Очевидно, что Шенъ-си-минъ подъ первыми разумѣетъ Санскритскія, подъ вторыми Арабскія, подъ третьимъ Китайскія письмена.
Предоставляя гг. оріенталистамъ изслѣдованіе начала буквъ Санскритскихъ и Арабскихъ, мы обратимъ вниманіе на одно Китайское письмо.
Цаяъ-цзѣ, которому Китайцы приписываютъ изобрѣтеніе своихъ буквъ, имѣлъ пребываніе въ нынѣшней Китайской губерніи Шаньси. Повѣствованіе объ немъ любопытно. Въ одно время, спустившись съ Сюань-ху на сѣверный берегъ рѣки Ло, увидѣлъ онъ черепаху, спина которой имѣла по красной землѣ темныя черты. Разсматривая сіи черты, и вмѣстѣ съ тѣмъ наблюдая слѣды разныхъ животныхъ и птицъ, онъ падалъ на счастливую мысль изображать условными знаками самыя понятія о вещахъ. Сей Цанъ-цзѣ, по древнимъ преданіямъ, жилъ въ такія времена, когда первобытные обитатели Китая находились еще въ полудикомъ состояніи, укрывались въ берлогахъ и норахъ, не знали ни одѣянія, ни огня, питались сырымъ мясомъ и растеніями. Въ слѣдъ за нимъ, нѣкто Суй-жинь-шы открылъ употребленіе огня, и первый ввелъ способъ замѣчать общественныя дѣла узелками на веревочкѣ. Изъ сихъ преданій съ полною вѣроятностію можно заключить, что Цанъ-цзѣ первый открылъ способъ чертить на немъ либо изображенія видимыхъ вещей, и не болѣе какъ въ семъ самомъ состояло его изобрѣтеніе Китайскаго письма. По прошествіи нѣкотораго времени, государь Фу-си-шы выдумалъ восемь Гуа, изъ коихъ каждый состоитъ изъ шести чертъ, трехъ цѣльныхъ и трехъ ломаныхъ [1] . Сіи самыя черты привели Фу-си-шы къ изобрѣтенію Китайскаго письма, т. е. условныхъ знаковъ, которые онъ ввелъ для замѣчавія общественныхъ дѣлъ, вмѣсто веревочныхъ узелковъ. Сей Фу-си-шы, по счисленію, основанному на предположеніи вѣроятности, жилъ въ концѣ 39, или въ началъ 38 столѣтія до Р. X. Слѣдовавшій за нимъ государь Ю-сюнъ-шы уже въ состояніи былъ положить прочное основаніе гражданскому образованію въ народѣ. Онъ раздѣлилъ Китай на области, и учредилъ шесть министерствъ, доселѣ удержанныхъ въ Китайскомъ управленіи; изобрѣлъ ноты для музыки, и написалъ первую врачебную книгу, донынѣ существующую подъ названіемъ Нэй цзинъ; сдѣлалъ небесную сферу, и сочинилъ мѣсяцесловъ [2] . Шунь, первый законодатель Китая, въ 3385 году по Р. X., предписалъ своимъ астрономамъ повѣрить прежнія астрономическія выкладки, и сдѣлалъ новую небесную сферу. Все сіе ведетъ васъ къ заключенію, что хотя точное начало Китайекаго письма неизвѣстно, но весьма достовѣрно, что оно существовало до государя Шунь, и совершенствовалось на ряду съ постепеннымъ возвышеніемъ гражданскаго устройства въ Китаѣ.
Въ древности, пока еще не были изобрѣтены въ Китаѣ кисть, тушь и бумага, [3] писали вырѣзывая буквы на бамбуковыхъ доскахъ, или рисуя оныя на шелковыхъ тканяхъ. Трудности и вмѣстѣ съ тѣмъ медленность такого письма, поставляли писателей въ необходимость выражать свои мысля съ чрезвычайною краткостію и силою. Такъ писали отъ династіи Ся до династіи Цинь (2205-202 до Р. X.), и государственные люди и частные ученые. И какъ въ сочиненіяхъ первыхъ сохранились значеніе письменъ, и первыя уложенія Китая, въ послѣдствіи принятыя за основаніе словесности и законодательства, то оныя уже и во время славнаго мудреца Кхунъ-фу-цзы (Конфуція) почитались основными, Цзинъ, т. е. классическими, или священными. Со временъ династіи Хань до династіи Юань (съ 202 года до Р. X. до 1264-го по Р. X.), Китайская словесность поощряемая правительствомъ, безпрерывно шла къ совершенству. Но какъ сей періодъ слѣдовалъ непосредственно за древними временами, то писатели, увлекаемые подражаніемъ, болѣе руководствовались духомъ древности. Въ лучшихъ ихъ твореніяхъ господствуетъ та же краткость въ словахъ, та же выразительность въ мысляхъ, и хотя сіи творенія, по мнѣнію новѣйшихъ Китайскихъ критиковъ, уступаютъ древнимъ, какъ въ краснорѣчіи, такъ въ правильности и силѣ мыслей, но за всѣмъ тѣмъ считаются образцовыми, и на ряду съ ними составляютъ, такъ называемую, древнюю словесность, Гу-вынь. Съ паденіемъ дома Сунъ начинается третій періодъ Китайской словесности. Въ сіе время потомки Чингисъ-Хановы, овладѣвъ престоломъ Китая, окружили себя смѣсью народовъ цѣлой Азіи. Гордый Китаецъ, изнемогшій подъ тяжестью желѣзнаго ига, наконецъ преклонился къ раболѣпству. Съ сего времени, вмѣсто прежней простоты и краткости въ слогѣ, появилась пышность въ наборѣ словъ, роскошь въ описательныхъ выраженіяхъ, и словесность, одѣтая блескомъ пустаго краснорѣчія, утратила тайну управлять волею и дѣйствовать на чувство. Таковъ былъ ходъ Китайской словесности въ продолженіе минувшихъ сорока вѣковъ. Но между тѣмъ, какъ ходъ ея измѣнялся съ ходомъ политическихъ перемѣнъ, языкъ, поддерживаемый законами, оставался неизмѣннымъ, ибо въ Китаѣ издревле существуетъ законъ, которымъ запрещено вводить новые условные знаки (буквы), безъ утвержденія оныхъ верховною властію.
Въ настоящее время (что долженствовало быть и прежде), Китайскій языкъ дѣлится на книжный и разговорный, изъ коихъ послѣдній отличается отъ перваго оборотами, ему одному свойственными. Первымъ пишутъ все вообще, a послѣднимъ только романы, повѣсти и пѣсни народныя.
Почитаемъ любопытнымъ выписать еще критическое обозрѣніе изданныхъ донынѣ Европейцами Китайскихъ грамматикъ, тѣмъ болѣе, что при малоизвѣстности предмета, о которомъ идетъ рѣчь, книга О. Іакинѳа не поступитъ въ продажу, слѣдовательно, останется въ рукахъ весьма немногихъ читателей, будучи напечатана въ небольшомъ числѣ экземпляровъ.
Европа еще недавно познакомилась съ языкомъ и письменами Китайскими. Въ половинѣ XVI столѣтія, Католическіе вѣропроповѣдники первые проникли въ сіе государство, съ благочестивымъ намѣреніемъ, посѣять тамъ сѣмяна Евангельскаго ученія. Изученіе Китайскаго языка было необходимо для достиженія сей цѣли, и многіе изъ нихъ съ успѣхомъ упражнялись въ немъ. Въ послѣдствіи, нѣкоторые изъ ученыхъ, по страсти къ наукамъ, начали заниматься Китайскимъ языкомъ въ самой Европѣ, и также пріобрѣли, хотя не полныя, но довольно основательныя свѣдѣнія въ ономъ. И тp3; и другіе занимались между прочимъ изложеніемъ самыхъ правилъ Китайскаго языка, и составили грамматическія системы. Къ первымъ изъ нихъ преимущественно причисляются Варо, Маршманъ, Премаръ, Морриссонъ и Гонзальвъ, a къ послѣднимъ Байеръ, Фурмонъ и Абель Ремюза.
Первую Китайскую грамматику написалъ, сколько намъ извѣстно, О. Варо на Испанскомъ языкѣ, и расположилъ оную по порядку частей рѣчи, примѣняясь къ правиламъ Латинской грамматики. Онъ старался объяснить, какимъ образомъ, при неизмѣняемости словъ въ Китайскомъ языкѣ, можно выразить на немъ измѣненія, свойственныя Европейскимъ языкамъ, a сіе самое воспрепятствовало ему раскрыть подлинныя свойства Китайскаго языка. Сверхъ сего Грамматика О. Варо написана только для общенароднаго, a не для ученаго языка, да и Китайскія слова въ примѣрахъ писаны Латинскими же буквами, почему можетъ она служитъ только для тѣхъ, которые желаютъ обучаться разговорному Китайскому языку, и при томъ въ самомъ Китаѣ [4] .
Вторая Китайская Грамматика, появившаяся въ свѣтъ послѣ Варовой, есть твореніе Байера, который обучался Китайскому языку въ Европѣ, въ такое время, когда Европейцы имѣли очень недостаточныя свѣдѣнія о самомъ Китаѣ, не говоря уже о Китайскомъ языкѣ. Къ чести Байера должно сказать, что онъ получилъ, хотя очень неполное, но довольно правильное понятіе о механизмѣ языка. Сей ученый написалъ свою Грамматику на Латинскомъ языкѣ, и даже Китайскій текстъ въ примѣрахъ писанъ Латинскими же буквами. Нѣтъ сомнѣнія, что Байеръ матеріалы для сей книги получилъ отъ Европейцовъ, долго жившихъ въ Китаѣ, по совсѣмъ тѣмъ, его Китайская Грамматика также содержитъ въ себѣ правила только для одного разговорнаго языка, и, какъ первое въ Европѣ произведеніе въ семъ родѣ, носитъ на себѣ тяжелый отпечатокъ несовершенства, по недостатку правилъ, и по неисправности буквъ Китайскихъ [5] .
Въ слѣдъ за Байеровою Грамматикою показалась третья Китайская Грамматика, изданная Фурмономъ, подъ названіемъ: Чжунъ-ю-гуань-хуа , что отъ слова въ слово значитъ: "Китайскій разговорный языкъ высшаго сословія". Изъ самаго названія книги можно видѣть, что Фурмонъ написалъ свою Грамматику для одного разговорнаго языка, которымъ Европейскіе вѣропроповѣдники, проникшіе въ Китай, занимались преимущественно передъ книжнымъ, и который, какъ мы выше сказали, отличенъ отъ книжнаго. Сія Грамматика раздѣлена на двѣ части. Въ первой изъ нихъ, кромѣ нѣсколькихъ правилъ Китайскаго языка, помѣщены склоненія именъ и спряженіе глаголовъ, по формамъ Европейскихъ грамматикъ составленныя, a во второй изложено словосочиненіе, котораго самую большую часть составляютъ не правила, a учтивыя выраженія, употребляемыя при свиданіи. Въ концѣ книги приложенъ любопытный реэстръ Китайскихъ книгъ, находившихся въ то время въ Парижской Королевской Библиотекѣ. Это была первая Грамматика, въ которой Китайскій текстъ въ примѣрахъ писанъ Китайскими буквами. Нѣкоторыя правила въ оной изложены довольно хорошо, но вообще не полны; въ примѣрахъ встрѣчаются выраженія нетерпимыя въ чистомъ разговорномъ языкѣ, и самый переводъ мѣстами ошибоченъ. Все сіе достаточно показываетъ, что сочинитель учился Китайскому языку не въ Китаѣ, a во Франціи, по Грамматикѣ О. Варо, и написавъ собственную Грамматику, не имѣлъ средствъ повѣрить оной съ людьми, основательно знавшими Китайскій языкъ [6] .
Въ тоже самое время, когда Фурмонъ въ Европѣ трудился надъ сочиненіемъ Китайской Грамматики, О. Премаръ, находясь въ Китаѣ, писалъ свою, подъ названіемъ: Notitia linguae Sinicae. Сей миссіонеръ, много занимавшійся Китайскимъ языкомъ въ самомъ Китаѣ, совершенно постигъ свойства сего языка, и съ большою точностію показалъ оныя въ своей Грамматикѣ, не привязываясь къ грамматическому порядку Европейскихъ языковъ, какъ неимѣющихъ никакого сходства съ Китайскимъ языкомъ. Въ первой части своего творенія, О. Премаръ кратко излагаетъ основныя понятія о языкѣ и письменахъ Китайскихъ; во второй изображаетъ обороты разговорнаго, въ третьей обороты книжнаго, или ученаго языка. Въ обѣихъ послѣднихъ преимущественное даетъ мѣсто словамъ, имѣющимъ многообразное употребленіе, и употребленіе оныхъ объясняетъ многими прекрасными примѣрами, изъ которыхъ, впрочемъ, самая большая часть суть выраженія, принадлежащія въ словарю, и не составляющія существенныхъ правилъ языка. Примѣры вообще писаны Китайскими буквами средственнаго шрифта. Жаль только, что въ Notitia linguae Sinicae, твореніе единственномъ въ семъ родѣ по чистотѣ слога, находится общій высшимъ Грамматикамъ недостатковъ въ правилахъ, на которыхъ основывается управленіе словъ въ разговорѣ и письмѣ, свойственное Китайскому языку. По сей, кажется, причинѣ, самъ О. Премаръ не назвалъ своего сочиненія Грамматикою, хотя въ ономъ изобильно находятся матеріалы, потребные къ составленію полной Грамматики [7] .
Англійскіе миссіонеры, жившіе въ Кантонѣ, также издавна упражнялись въ Китайскомъ языкѣ, но поздно начали обнаруживать свои свѣдѣнія въ ономъ. Г-нъ Маршманъ издалъ Clavis Sinica (Ключъ къ Китайскому языку), въ 1814 году. Я не имѣлъ случая видѣть сей книги, и потому не могу произнести сужденія ни о расположеніи, ни о внутреннемъ достоинствѣ оной. Абель-Ремюза, въ Введеніи къ своей Китайской Грамматикъ пишетъ, что Clavis Sinica не есть грамматика, но длинное разсужденіе о слогѣ, которымъ писанъ Лунь юи, составляющій третіе отдѣленіе Четырекнижія [8] .
Черезъ годъ по напечатаніи Clavis Sinica, Мориссонъ издалъ Китайскую Грамматику на Англійскомъ языкѣ, въ которой примѣры писаны Китайскими буквами. При долговременномъ пребываніи въ Кантонѣ, онъ пріобрѣлъ хорошее знаніе въ Китайскомъ языкѣ, но при сочиненіи своей Грамматики, приспособляя употребленіе оной для своихъ соотечественниковъ, старался изложить правила болѣе для разговорнаго слога, и выразить на Китайскомъ языкѣ всѣ грамматическія измѣненія, свойственныя Англійскому языку, a сіе самое заставляло его иногда составлять примѣры изъ выраженій мало употребительныхъ въ Китайскомъ языкѣ. Отсюда каждый можетъ заключить, что такая учебная книга недостаточна къ прямому познанію даже самаго общенароднаго Китайскаго языка, ибо она не въ точности показываетъ отличительныя свойства сего языка [9] .