* * *
В "Москвитянине" и "Русском вестнике" напечатан "Гороскоп Петра Великого". Редактор последнего журнала упрекает в небрежности, с которою "Москвитянин" перевел с латинского этот будто бы драгоценный памятник старины. Мало того: он обвиняет в неуважении к этой "редкости" почтенного московского профессора и астронома Д. М. Перевощикова, который сказал о гороскопе, что "нельзя делать примечаний на бред, заслуживающий одно только презрение", и что "всякое рассуждение о гороскопах унижает тех людей, которые занимаются таким вздором". Редактор "Русского вестника" говорит по этому случаю: "Так может думать астроном и математик, но отнюдь не поэт, не историк и не философ". Мы, с своей стороны, долгом считаем вступиться за честь поэзии, истории и философии, к области которых напрасно относят такие нелепости, как гаданье на святках и всякое колдовство и гороскопы. Правда, поэзия прежде, с юношескою мечтательностию, любила эти заблуждения младенчествующего человеческого ума; с тех пор, как она подросла и возмужала, она почитает себе за честь быть органом разума, а не слабоумия, не невежества. История тоже смотрена с уважением, как на что-то таинственное, на все, в чем не было смысла; но это было давно, когда еще история походила на легенду и на сказку. О философии нечего и говорить: заставлять ее интересоваться плодами невежества и дикости, вместо того чтоб уничтожать их, значит не иметь ни малейшего понятия о содержании и цели философии. Скажут, что, может быть, у "Русского вестника" своя философия: а! в таком случае, нет и спору – всякому свое; только зачем же было не оговориться, что-де нашей поэзии, нашей истории и нашей философии? Против ваших – мы ни слова…
Продолжение
Русская журналистика и капустные кочерыжки. (Материал для будущего историка русской литературы.)
Нынешний год ознаменован в русской журналистике великим событием – войною, происшедшею из гибельного раздора между друзьями. Что перед нею вражда Агамемнона с Ахиллом? Там дело завязалось из пленницы Бризеиды, здесь – из кочерыжек!
Пролог к знаменитой войне из-за кочерыжек была небольшая стычка из-за плохой "Истории Петра Великого" г. Ламбина. В "Русском вестнике" была напечатана статья, где было сказано, что текст "Истории Петра Великого" плох донельзя, а картинки к ней еще хуже. Статья была написана хорошо, основания ее были дельны и доказательны; с нею согласились все читавшие и не читавшие ее, потому что мнение о внутреннем и внешнем безобразии компиляции г. Ламбина и спекуляции г. Эльснера установилось тотчас же по выходе первых тетрадей этого чудовищного издания. Кажется, тем бы делу и надобно кончиться, но не тут-то было! Издание успело приобрести себе жаркого защитника в г. Булгарине. И вот в фельетоне "Северной пчелы" начались выходки против статьи "Русского вестника", но не против, однако ж, самого "Русского вестника": о нем прямо сказано, что это едва ли не лучший из современных русских журналов (хороши же должны быть прочие русские журналы!), что и злейший враг г. Полевого не упрекнет его в корыстных видах, но что г. Полевой неправ, судя по одному введению о целой истории, хотя и прав, называя картинки решительно дурными, и что ему, г. Булгарину, гораздо больше нравятся "Параша-сибирячка" и "Уголино", чем "Елена Глинская" (№ 69 "Северной пчелы"). Не знаем, до какой степени помогла эта защита предприятию г. Эльснера; но дело тем, то есть ровно ничем, и кончилось. Должно думать, что обе стороны остались довольны, а известно, что нужно большое искусство, чтоб угодить и нашим и вашим… Но вот в 75 № "Северной пчелы" является фельетонная статья, где, между прочим, г. Ф. Б. взглянул на русские журналы и газеты с политико-экономической точки, доказывая, что нашу журналистику губит будто бы совместничество. Из этого видно, что г. Ф. Б. держится системы запретительной и принадлежит к приверженцам монополий (единоторжий, по переводу г. Шишкова). Затем следуют жалобы на то, что как прежние журналы передразнивали, формою и содержанием, "Московский телеграф", так нынешние передразнивают, в этом отношении, "Библиотеку для чтения". Разумеется, при сей верной оказии всех более достается "Отечественным запискам", в которых г. Ф. Б. видит подделку под "Библиотеку для чтения"… "Но, – говорит он, – то, да не то! Федот, да не тот!" И мы, вслед за ним, повторим с гордостию: "То, да не то! Федот, да не тот!.." Впрочем, снисходительный г. Ф. Б. прощает "Отечественным запискам" их подражание "Библиотеке": "Откуда же им выдумать что-нибудь свое?" – восклицает он в полноте своего критического одушевления. "Но (продолжает он), право, непростительно Н. А. Полевому…" Теперь – слушайте, слушайте! Дело в том, будто "Русский вестник" так же передразнивал "Эконома", как "Отечественные записки" "Библиотеку", "Ну, как же не изменить программы (говорит г. Ф. Б. о "Русском вестнике"), когда и смиренный "Эконом" имеет успех!.. Сем-ка пойдем тем же путем, авось найдем! И вот в 3 № "Русского вестника" на сей 1842 год читатели этого журнала получают то, что им не было обещано в программе, а именно хозяйственные заметки"! А! вот в чем дело! вот к чему клонились тонкие намеки г. Ф. Б. на вред журнального совместничества, на выгоды единоторжия и все эти толки об иностранных и русских журналах И газетах!.. Понимаем! В хозяйственной заметке "Русского вестника" говорилось о новом средстве заменять дрова там, где они, по безлесию, слишком дороги, сушеными кочерыжками и стволами земляных груш, Если бы эта мысль была и неосновательна, можно было бы это заметить в нескольких строках "Эконома" или, пожалуй, и "Северной пчелы"; но писать особую статью, заводить дело издалека, начав его если не с яиц Леды, то с иностранных журналов и газет, потом перейти ко вреду совместничества и к пользе единоторжия и наконец представлять из себя обиженного, оскорбленного, и чем же? – хозяйственною заметкою, помещенною в "Смеси" журнала, где обыкновенно помещается всякая всячина: – воля ваша, а это могло произойти только из слишком глубокого проникновения философским убеждением о вреде совместничества и пользе единоторжия!.. Г-н Ф. Б. до того огорчился хозяйственною заметкою "Русского вестника", что заключил свою декларацию следующею вдохновенною выходкою: "Допускаю один, много два энциклопедические журнала, но все журналы на одну стать, по одному плану, перебивающие один другому дорогу, – это, воля ваша, невыносимо! Публика подтвердила мое мнение, и на нынешний год подписка на все журналы жестоко понизилась! Tu l'as voulu, George (s) Dandin!Ф. Б.". Не можем знать, до какой степени верно это статистическое известие о понижении подписки на все журналы нынешнего года, – не знаем, потому что не имели ни возможности, ни охоты поверять хозяйственные счеты других редакций, а в счетах своей собственной видим нынешний год значительное против прошлого приращение числа подписавшихся; но удивляемся промаху, который дал г. Ф. Б. утверждением о понижении подписки на все журналы, тогда как несколько строк выше он говорит о благосклонном принятии публикою "Репертуара", соединенного с "Пантеоном", и "Эконома" – трех журналов, издаваемых им же самим, Ф. Б.!..
В IV № "Русского вестника" воспоследовал ответ "Северной пчелы". В нем было очень ловко, и даже не без силы, замечено:
1) Что слово concurrence лучше перевести словом соревнование, чем словом совместничество, и что только одно соревнование может поднять наши журналы, вместо того чтоб уронить их, как думает г. Ф. Б.
2) Что "Библиотека для чтения" не имеет ничего общего, по своему плану, с английским reviews, но скопирована с одного московского журнала (известного, по словам автора статьи, но не поименованного им; – можно, впрочем, догадываться, что он разумеет "Телеграф"), что г. Сенковский нисколько не содействовал успеху "Библиотеки", а, напротив, "вскоре заставил отказаться от участия в ней всех литераторов", что монополия "Библиотеки" была вредна русской литературе и что теперь "Библиотека для чтения" самый плохой из всех русских журналов (стр. 49).
3) Что "Русский вестник" никогда и не думал изменять своей программы, никогда не завидовал успеху "Эконома" и всегда ему радовался: в коммерческом отношении – славно идет: смеются, а покупают!
Затем следуют мнения хозяйственной статьи "Русского вестника"; но как это для нас не интересно, мы и пропускаем это, а лучше вполне выпишем следующие нотации статьи "Русского вестника" г-ну Ф. Б.:
1) Бесспорно, что "Репертуар" и "Эконом" журналы хорошие, потому что сам издатель их хвалит, но, по единогласным отзывам, "Репертуар" в нынешнем году далеко, однако ж, отстал от прошлогоднего. Спросите у кого угодно. Говорят, что выбор пьес в нем очень плох, что переводы в нем весьма небрежны, что он вовсе не выполняет своего обещания: быть зеркалом всемирной драматургии, наполняться лучшими пьесами и улучшаться в литературном и художественном отношении. Мнение не наше. Мы в восторге от "Репертуара", но – ведь другим рта не завяжешь.
2) Мы также в восхищении от "Эконома", но опять другие говорят – ведь мало ли дерзких таких судей, – говорят, что "Эконом" также далеко не исполняет своей программы; что будто бы самая интересная его часть та, где говорится о кухне; экономическая – собственно весьма, дескать, плоха, а технологическая так уже и очень плоха. Мы не смеем сами судить, но повторяем слова других. Мы слышали, например, как одни агроном смеялся над аксиомами, которые выставлены за основания сельского хозяйства на стр. 26-й "Эконома" (лист 56); как один фабрикант тоже подсмеивался над крашением шелка, шерсти и бумаги берлинскою лазурью ("Эконома" лист 53, стр. 3) и, наконец, как один гастроном хохотал, рассказывая о способе домашних поросят сделать дикими и поросячьему мясу придать вкус кабаньего ("Эконом", лист 63, стр. 88). Повторяем, что мы сами судить не смеем, но сказанное нами и еще много других замечаний слышали от знатоков ("Русский вестник", стр. 56).
Кроме этих двух нотаций, в остроумной и дельной статье "Русского вестника" находится еще следующее любопытное библиографическое известие:
Если все это правда, то остерегитесь, "почтеннейший" Ф. Б. – Знаете ли что? Если это правда и за "Репертуаром" и "Экономом" есть грешки, то здесь полагаем мы главную причину в том, что против "Эконома" и "Репертуара" нет теперь никакого совместничества. Не только вероятным, но достоверным почитаем мы, что совместничество заставило бы почтенного Ф. Б. еще старательнее и тщательнее заботиться о "Репертуаре" и "Экономе" и придать сим изданиям более положительного и прочного достоинства. Вот почему с удовольствием слышали мы известие, будто бы в следующем году появятся три повременные новые издания. Одно из них будет посвящено драматической словесности и сценическому искусству, а два другие, – одно под заглавием: "Практический журнал технологии и сельского хозяйства" обнимет технологию и сельское хозяйство, а другое под титулом: "Журнал русской хозяйки" заключит в себе статьи о кухне, прачечной, погребе, домашнем хозяйство, городском вообще, о огородах, садах, припасах, запасах и проч. и проч. – Все это только покамест слухи и предположения, но мы слышали, что драматического журнала редакцию принимает на себя какой-то опытный литератор, хозяйственного первого – практический агроном, а другого – опытный эконом, при пособии многих хозяев, экономок, поваров, кондитеров, прачек, ключниц, погребщиков, пивоваров, уксусников, дворников и проч. Такое известие должно порадовать почтенного Ф. Б., как "величайшего приверженца специальных журналов", заставляя его в то же время более заботиться о своих изданиях ("Русский вестник", стр. 59).
Прежде чем скажем, что и как возразил г. Ф. Б. на эту статью, мы должны заметить, что IV № "Русского вестника" необыкновенно счастливо задался г-ну Ф. Б. – В отделе "Новые русские книги", в разборе "Комаров" г. Булгарина, мы встречаем сии поразительные беспристрастием и истиною строки:
Нам не понравилось в "Комарах" одно: перепалки Ф. Б. с литературною братиею и беспрестанное толкование его о том, что на него все нападают; что все на него нападающие не правы; что большая часть из них очень глупы; что нападения их служат ему в пользу; что он их не боится. Не пора ли перестать? Все исчисленное нами повторяется Ф. Б. беспрестанно, и какая же песня не припоется, если беспрестанно петь ее? Дело очень простое: на Ф. Б. нападают – правда, а он разве никого не трогает? Как же требовать, чтоб задетые молчали, если еще не было примера, чтоб Ф. Б. оставил когда-нибудь без ответа самое невинное и кроткое замечание? Кто погрозит ему иголкой – он рубит того мечом, а кто бросит в него хлопушку – он отвечает из пушки, когда при том из десяти перепалок девять всегда начинает Ф. Б. Вопрос о том, все ли противники Ф. Б. не правы, думаем, и сам он по совести решит отрицательно. Совершенство не дано в удел человеку, а ошибки неизбежный удел его. Задачу о том, все ли соперники Ф. Б. дураки, невежды и негодяи литературные, опять почитаем мы бесспорно отрицательною. Если же нападки на Ф. Б. ему не вредны, а полезны, из чего же заводить споры и шум? А что Ф. Б. не боится нападок, пора публике увериться и без непрестанных о том напоминаний с его стороны. Скажем откровенно: замолчи Ф. Б., и никто не затронет его. Не угодно ли ему не заводить споров хоть полгода, хоть для опыта, для удостоверения в словах наших? Посмотрите, как все будет тихо и смирно ("Русский вестник", стр. 21).
Не правда ли, что теперь очень любопытно знать содержание той огромной, сильной, доказательной и остроумной статьи, которою г. Ф. Б. возразил на статьи против него в № IV "Русского вестника"? Вот она, эта огромная, сильная, доказательная и остроумная статья, вся, от слова до слова, со всею ее огромностию, силою, доказательностию и остроумием:
Помните ли, что в "Русском вестнике" напечатан был совет топить печи взамен дров кочерыжками и стеблями земляных груш? В "Северной пчеле" было скромно замечено, что это – небылицы. И вот "Русский вестник", издаваемый под главным надзором всезнающего Н. А. Полевого, вельми разгневался и выстрелил из всех своих батарей в одного из издателей "Северной пчелы", Ф. Булгарина, приняв за военный клик: Rira, qui rira le dernier! – Мы также принимаем этот девиз и будем иметь честь отвечать "Русскому вестнику" в отдельной литературной статье. Мало почтенному Н. А. Полевому литературной славы: он соблазнился славою изобретателя карболеина и изобрел кочерыжное топливо, от которого нас мороз по коже забирает! (видите ли – что значит страсть единоторжия!) – Итак, до свидания, милый "Русский вестник"! ("Северной пчелы" № 119),
И только? Да тут ничего нет, кроме того, что называется chute complete? – восклицает читатель. – Да чего же вы и хотите? – отвечаем мы. – Против правды, хорошо высказанной, нечего сказать… Тут поневоле придется отделываться словами: вельми, милый "Вестник" и т. п. А отдельная литературная статья? – Разумеется, ее не было, потому что не могло быть. – Но вместо ее было вот что:
В № 130 "Северной пчелы" извещается, в фельетоне, о представлении в Москве "Елены Глинской", драмы г. Полевого.
Дирекция (по словам фельетона) сделала все от нее зависящее, но не могла придать драме занимательности… Парашу-сибирячку, Парашу давайте нам, почтенный Н. А. Полевой! На что нам шекспириться – Параша, Иголкин нам по сердцу: мы не спрашиваем, откуда и как вы почерпаете сюжеты для ваших драм и как их кроите и сшиваете. Было бы хорошо, а мы всё прощаем! Пусть вас другие упрекают, будто вы, почтенный Н. А. Полевой, извлекаете много из чужих сочинений; мы никогда не станем упрекать вас в этом, когда пьеса ваша понравится публике. Нам до итого нет дела. Когда пирог хорош, мы не спрашиваем, из чьей муки он спечен, и благодарим того, кто нас накормит. Извините, это сравнение экономское, и хотя вы так жестоко разгневались на "Эконома" (когда же это?), а и он готов праздновать ваше торжество на сцене. Мы люди не злопамятные, правду скажем, а лгать, выдумывать и унижать никого не станем. – Сельского хозяина из вас никогда не будет, почтенный Н. А. Полевой; в критиках ваших, особенно в антикритиках, всегда более страсти, нежели правды, но для сцены вы человек золотой, и мы вам низко кланяемся!