20 марта 1941 года Коротков решился на шаг беспрецедентный: в нарушение всех существовавших тогда (и существующих поныне) правил, он послал, минуя резидента и свое непосредственное начальство в Москве, включая даже наркома госбезопасности Меркулова, личное письмо Берии. Пойти на это он мог лишь при одном условии: имея на то санкцию, полученную еще до поездки в Берлин, самого адресата - заместителя Председателя Совнаркома СССР, курировавшего, кроме прочих центральных ведомств, и НКГБ. Письмо, написанное от руки, опубликовано впервые мною.
"Тов. Павлу - лично.
Разрешаю себе обратить Ваше внимание на следующее: В процессе работы с "Корсиканцем" от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Сов. Союза на весну текущего года. Общая сводка этих сведений коротко дает следующую картину.
1. В октябре 1940 г. "К." сообщил: в ближайшее время предстоит военная оккупация немцами Румынии. Эта оккупация явится предварительным шагом для акции против С. С. С. Р., целью которой является отторжение от Сов. Союза территории западнее линии Ленинград - Черное море, создание на ней полностью находящегося в немецких руках правительства. В остальной части Сов. Союза должно быть образовано дружественное Германии правительство. Эти сведения исходили от одного из руководителей фирмы… входящего в группу "Корсиканца". Тот в свою очередь почерпнул их из разговора со своим другом, работающим в верховном командовании немецкой армии. Последний эти данные - из разговора со своим начальством.
2. "Икс" -…рассказал "Корсиканцу", что он получил задание подготовить расчеты, какой бы был экономический эффект от оккупации сов. территории немцами. При этом приводилось мнение начальника генерального штаба сухопутной армии Гальдера о неспособности Кр. Армии оказать длительное сопротивление, о возможности оккупации Украины в чрезвычайно короткий срок при неожиданном, молниеносном ударе и взятии даже Баку.
3. По словам человека "Корсиканца", работающего в хоз. управлении верховного командования армии, там было получено точно такое же задание.
4. Знакомый "Корсиканца"… имеющий связи в военных кругах, заявил ему, что подготовка удара против С. С. С. Р. стала очевидностью. Об этом свидетельствует расположение сконцентрированных на нашей границе немецких войск. Немцев очень интересует ж. дорога Львов-Одесса, имеющая западноевропейскую колею.
5. Другой знакомый "Корсиканца"… связанный с бюро Риббентропа и службой безопасности С. С., ссылаясь на свой разговор с двумя фельдмаршалами, заявил, что Германия в мае выступает против С. С. С. Р.
6. "Старшина" сообщает об активно проводимой акции по аэрофотосъемке нашей приграничной полосы.
7. Сотрудник статистического института, работающего по заданиям военного командования, рассказал "Корсиканцу" также о готовящемся выступлении против С. С. С. Р.
8. От других лиц "Корсиканец" получил данные аналогичного порядка. Напр., немцы подготовляют карты расположения наших промышленных районов, лица, знающие русский язык, получили извещения, что в случае их мобилизации они будут использоваться в качестве переводчиков при военных трибуналах. Двоюродный брат "Корсиканца" заявил, что у его группы (…и др.) в процессе зондажа почвы о настроениях к Гитлеру военного руководства, также сложилось впечатление о подготовке против С. С. С. Р. Упомянутый… недавно заявил, что выступление против Союза является решенным вопросом. Правда, подробнее "Корсиканец" в связи с этим с ними еще не говорил. Далее следует упомянуть разговор "К." с уполномоченным "Форшунгсамта" в мин. хоз., в котором последний заявил (как свое личное мнение), что операции против британских островов отсрочены, сначала последуют действия в районе Средиземного моря, затем против С. С. С. Р. и только тогда против Англии. Как теперь сообщает "К", царит общее мнение, что операции против Англии отложены.
Все эти данные с указанием источников и обстоятельств их получения "Корсиканцем" уже сообщались и их рассмотрение в полном виде, (слово неразб.) больше возможностей для анализа, чем этот краткий перечень.
Насколько мне известно по линии военных, от одного их агента поступили сведения, которые чуть ли не буква в букву совпадали сданными "Корсиканца", а именно: в прошлом году к военным поступили сведения о том, что немцы планируют выступить в мае против С. С. С. Р. и отторгнуть от С. С. С. Р. территорию западнее линии Ленинград - Одесса. Этот агент доносит, что Гитлер заявил, что скоро Сов. Союз может стать слишком сильным. Такие же данные поступают от "Корсиканца". Сейчас агент военных вновь сообщает о готовящемся выступлении против С. С. С. Р. в мае месяце.
В прошлом году от "Лесовода" были получены данные: работник группы атташе немецкого командования… заверил "Лесовода", что Германия выступит весной против С. С. С. Р. Сведения косвенного порядка поступили в этом направлении также от… "Брайтенбаха".
Отдавая себе полностью отчет о пробелах и недостатках в сведениях "Корсиканца", тем более когда речь идет о вопросе такой серьезности, я коротко разрешил себе перечислить все его данные и сделать ссылки на другие источники, с тем чтобы отдел представил Вам полный анализ всех подобных материалов в этой области "Корсиканца" и других источников.
Одновременно с этим считаю необходимым выдвинуть следующие вопросы.
В моих глазах "Корсиканец" заслуживает полного доверия, и мне кажется, что данные о том, что немцы с полной серьезностью взвешивают вопрос о нападении в скором времени на Сов. Союз, полностью соответствуют действительности. По вопросу о том, решена ли эта акция или нет, от "Корсиканца" не поступило еще достаточно сведений для каких-либо выводов. Далее, поскольку сведения от других источников скудны, и я их зачастую знаю только поверхностно, моя личная оценка сведений "Корсиканца" происходит на основе впечатлений от него, логики и даже разворота событий вообще. Тем более у меня все это может привести к ошибкам. Хотя "Корсиканец" и ссылается на целый ряд лиц, в конечном итоге это все же один и тот же источник. Поэтому мне кажется, что личные впечатления от него играют большую роль в оценке его как агента вообще, в особенности, когда перекрытие его сообщений недостаточно.
В силу этого я считал бы целесообразным, если бы с ним встретился тов. Кобулов. Как более опытный товарищ он мог бы, с одной стороны, вынести подтверждающее или обратное впечатление о нем, с другой, поскольку мне "Корсиканец" кажется весьма и весьма интересной фигурой, такая бы встреча повела бы к активизации агента. Все вопросы работы с "Корсиканцем" я обсуждаю с т. Кобуловым. Его личное знакомство с "К." и получение представления о нем не только с моих слов, облегчило бы задачу для меня и тов. Кобулова и дачу советов и корректировку со стороны последнего. Поскольку время не терпит, прошу дать указание о телеграфном сообщении нам Вашего решения.
Считал бы целесообразным также выяснить, кто такой упомянутый выше агент военных. Мне кажется, что поскольку его сведения иногда так совпадают с данными "Корсиканца", они вращаются в одном и том же кругу и вполне возможно даже знакомы.
Мы дважды писали в Москву, что было бы хорошо сделать "Корсиканцу" продуктовый подарок. Однако кроме совета дать ему карточки, которых у нас нет, мы ничего не получили. Отношениям с "К." мы стараемся придать характер, помимо всего прочего, личной дружбы, и такая внимательность с нашей стороны была бы только на пользу дела.
В Москве, по-видимому, материалы "Корсиканца" не сконцентрированы в одном месте. В одном письме нам сообщают, что человек "Корсиканца"… не известен, в другом же - просят выяснить, где… сейчас находится и что делает - он, оказывается, был нашим агентом до 1938 года.
Примерно два месяца тому назад мы просили сообщить решение о нашем быв. агенте "Эразмусе", с которым на чисто нейтральной почве связан "Корсиканец", однако ответа нет до сих пор.
Степанов".
Письмо приведено полностью, многоточием отмечены только пропуски псевдонимов источников, что в данном случае не имеет никакого значения.
Когда автор закончил перепечатку этого любопытнейшего во всех отношениях документа, его осенила догадка: "Степанов" имел не санкцию "Павла", а прямой приказ писать ему время от времени.
Немного комментариев. Ничего нового Коротков Берии по существу не сообщил: почти вся информация уже излагалась в шифровках в Центр. Но кое-что все же привлекает внимание. Широко издаваемый сейчас в России писатель Виктор Суворов (псевдоним бежавшего на Запад много лет назад офицера ГРУ Виктора Резуна) в своих книгах утверждает, что Сталин готовился первым нанести удар по Германии, и Гитлер, зная это, 22 июня 1941 года лишь опередил советского лидера. Это - слово в слово повторение аргументов нацистской пропаганды того времени. Примечательно, что в информации, полученной "Корсиканцем" и "Старшиной", отраженной не только в шифровках берлинской резидентуры, но и в этом личном письме Короткова Берии, нет ни малейшего упоминания о "предотвращении советской угрозы". Речь идет именно о планируемом и ничем не спровоцированном нападении Германии на СССР.
Не должен вводить в заблуждение читателя пассаж Короткова о желательности помощи со стороны "более опытного старшего товарища" Кобулова. Это уже чистая дипломатия. Коротков прекрасно знал, что Амаяк - креатура Берии, и потому по отношению к нему следует соблюдать пиитет. Но знал и то, что к серьезным оперативным делам тот же Берия Кобулова не подпускал, потому как знал цену его "опыту".
К весне ситуация настолько обострилась, что получение информации от Шульце-Бойзена и Кукхофа через посредничество Харнака стало процессом недопустимо затяжным. 15 марта Центр дал указание Короткову установить непосредственную связь со "Старшиной" и "Стариком", хотя было ясно, что контакт с офицером, работающим в центральном аппарате люфтваффе, следовательно, секретоносителем, дело чрезвычайно сложное и опасное. К тому же, на "Степанова" теперь ложилась бы запредельная физическая нагрузка, поскольку даже самая короткая встреча с учетом времени на выход и возвращение занимала самое малое четыре-пять часов. Но Центр настаивал, чтобы резидентура установила прямой выход на обе группы, Коротков вызвал на связь Харнака, постарался как можно тактичнее (Арвид был достаточно самолюбив) объяснить ему, что обстоятельства требуют как бы раздробления организации. Нельзя дальше замыкать все контакты на него одного. Стоит ему попасть под подозрение спецслужб, все группы утратят связь с Москвой. Это в лучшем случае. В худшем - гестапо выйдет не только на ближайшее окружение его, Харнака, но и на людей, концентрирующихся вокруг Шульце-Бойзена и Кукхофа. Под ударом окажутся десятки патриотов.
Харнак все понял и устроил Короткову его первую непосредственную встречу с Шульце-Бойзеном.
25 марта в условленный час в одном из укромных уголков Тиргартена навстречу Короткову вышел высокий, стройный офицер в летней форме, сидящей на нем как-то особенно элегантно. По легкой, быстрой походке, хорошо координированным движениям Коротков мгновенно опознал в нем классного спортсмена. Никакой ходульности, подчеркнутой до карикатурности выправки, столь характерной для кадровых, тем более потомственных прусских офицеров от юных лейтенантов до седовласых фельдмаршалов.
Лицо Шульце-Бойзена с неправильными чертами, было, в общем-то, некрасивым, но тем не менее от него так и веяло обаянием, а мягкая улыбка была просто неотразимой. Наверняка он чрезвычайно нравился женщинам.
С первых же минут разговора Коротков ощутил к Шульце-Бойзену не только искреннюю симпатию, но и полное доверие. Он сразу понял, однако, что этот человек не только отважен, но и склонен к отчаянному, порой гусарскому безрассудству, вовсе не свойственному немцам вообще, военным - тем более. "Может быть, это у него от спорта?" - подумал Коротков. Известно, яхтсмены - ребята рисковые… 31 марта Коротков докладывал в Москву:
"…в прошлый четверг "Корсиканец" свел нас со "Старшиной"… "Старшина" отлично понимает, что он имеет дело с представителями Советского Союза, а не по партийной линии. Впечатление такое, что он готов полностью информировать нас обо всем ему известном. На наши вопросы отвечал без всяких уверток и намерений что-либо скрыть. Даже больше того, как видно, он готовился к встрече и на клочке бумаги записал вопросы для передачи нам…
Но "Корсиканец" предостерегал о необходимости полностью избегать того, чтобы у "Старшины", этого, как он характеризует, пылкого декабриста, не оставалось чувства того, что его партийная работа, которую он, "Старшина", обоготворяет, превращается в простой шпионаж. В противовес "Корсиканцу", который строит большие планы на будущее и подготавливает своих людей на то время, когда к власти придут коммунисты, "Старшина" нам кажется более боевым человеком, думающим о необходимости действий для достижения того положения, о котором мечтает "Корсиканец".
Довольно сложно будет обстоять дело со связью. "Старшина" находится на казарменном положении, в город может вырываться в неопределенные, непредвиденные заранее дни, в большинстве случаев еще засветло, иногда, возможно, в форме, как это было в первый раз. Так что придется варьировать, в том числе использовать иногда квартиру "Корсиканца"…"
Последнее, разумеется, было крайне нежелательно и вообще не укладывалось в жесткие каноны конспирации. Однако обстоятельства складывались так, что и "Эрдбергу", и "Старшине", и "Корсиканцу" приходилось идти на риск.
1 апреля Коротков снова встретился со "Старшиной" и убедился в правильности своих первых выводов об этом человеке. Шульце-Бойзен и в самом деле был гораздо более экспансивен и горяч, нежели расчетливый, суховатый, немного педантичный Харнак. Но в то же время в отличие от своего сугубо штатского единомышленника Шульце-Бойзен был настоящим военным, постоянно вращающимся в военной среде, со складом ума именно военным. А потому при всем своем пылком "декабризме" куда реалистичнее, нежели Харнак, понимал, что сломать набиравшую ход машину гитлеровской агрессии способна только вооруженная сила.
19 апреля также через Харнака Коротков провел личную встречу и со "Стариком" - Адамом Кукхофом. Он также произвел на "Степанова" самое благоприятное впечатление. Это был очень спокойный, даже тихий, в разговоре несколько застенчивый человек, внешне скорее похожий на русского "чеховского" интеллигента, нежели на немецкого философа. В нем ощущался и природный ум, и глубокая образованность, и своеобразие мышления. Это первое впечатление более окрепло, когда Коротков прочитал подаренные ему автором книги - роман "Немец из Байенгкура" и пьесу "Тиль Уленшпигель".
Мягкий, стеснительный в повседневной жизни Кукхоф всего год спустя оказался одним из самых твердых орешков для следователей гестапо. Они так и не вышли через него на главного идеолога антигитлеровской оппозиции иного толка - Карла Фридриха Герделера. Бывшего бургомистра Лейпцига арестовали и казнили лишь после и в результате провала заговора 20 июля 1944 года.
Жена и единомышленница Кукхофа Маргарет (оперативный псевдоним "Кан") в конце двадцатых годов также училась в США, где и познакомилась с Милдред и Арвидом Харнаками. В Берлине знакомство переросло в дружбу. К этому времени она уже вышла замуж за Адама. По иронии судьбы Грета одно время работала в пропагандистском аппарате НСДАП, где занималась переводами на английский язык опусов Геббельса и даже книги "Майн кампф" самого Гитлера.
Теперь через "Степанова" - "Эрдберга" Москва имела прямые контакты со всеми тремя основными конспиративными группами: "Корсиканца", "Старшины" и "Старика". Вообще-то держать связь с тремя достаточно многочисленными группами одному сотруднику, тем более еще и заместителю резидента, не полагалось. При нормально поставленной оперативной работе такое считается не только опасным, но и физически почти невозможным. Но тут уж ничего нельзя было поделать. Надвигавшаяся война диктовала свои правила игры…
В Центре прекрасно понимали, что такая сверхнагрузка на "Степанова" - дело временное. Там уже готовились к худшему - началу боевых действий, следовательно, утрате личных контактов разведчиков резидентуры с агентурой. Иначе говоря, требовалось загодя предусмотреть прямую радиосвязь со всеми берлинскими группами, и не только с ними.
Сегодня много пишут о том, что задолго до начала войны следовало заложить надежные каналы связи, внедрить глубоко законспирированных и как бы "законсервированных" сотрудников, должных приступить к работе лишь в час "X", снабдить их достаточно мощными рациями, не бывшими еще в употреблении шифрами и кодами, денежными средствами в твердой валюте и рейхсмарках, словом, всем необходимым. Французы такое вежливо называют "лестничным умом" - то есть, правильное решение приходит в голову, когда уже спускаешься по лестнице, уходя. В России говорят грубее: "Мужик задним умом крепок".
Все это можно было сделать, если бы…
Если бы высшее руководство страны дважды за короткий промежуток времени не отдавало строгого распоряжения активную деятельность разведки в Германии прекратить. И если бы, возможно, это главное, не были истреблены в 1937–1940 годах кадры с поставленными задачами в условиях военного времени.
Как бы то ни было, 12 апреля 1941 года в Берлин поступила шифровка из Москвы:
"Создавшаяся обстановка требует принятия немедленных мер по переводу основной, наиболее ценной агентуры на прямую связь с нами, т. е. создание нескольких нелегальных резидентур, могущих осуществлять связь с нами по радио.
В первую очередь этот вопрос касается группы "Корсиканца". На первой же встрече с "Корсиканцем" т. Степанов должен поговорить с ним не в порядке дискутирования этого вопроса, а в порядке практического его осуществления. "Корсиканец" должен понять необходимость таких мероприятий, что вытекает из его же собственных сообщений о готовящейся германской акции против СССР.
Перед "Корсиканцем" нужно поставить вопрос, что уже сейчас он должен стать нашим нелегальным резидентом, стоящим во главе группы отобранных Вами людей, на которых он может вполне положиться и которые могут снабжать его интересующей нас информацией. "Корсиканец" должен указать абсолютно надежного человека, который может быть использован в качестве радиста, а также указать нам связника, через которого он будет осуществлять связь с радистом. Связь и руководство всей группой, в том числе и со "Старшиной", "Корсиканец" будет осуществлять сам. Проработайте с "Корсиканцем" вопрос, кто может заменить его в случае, если бы "Корсиканец" попал под подозрение и не мог осуществлять с нами связь.
На первой же встрече подробно расспросите о каждом человеке, входящем в группу "Корсиканца", чтобы не было такого положения, когда мы знаем людей как иксов и игреков.
Со своей стороны мы обеспечим "Корсиканца" как в смысле материальном, а также радиоаппаратурой, шифром и другой техникой.