…Между прочим, историки до сих пор спорят, что это был за документ, который обе стороны (начальник штаба Мюрата генерал Бельяр и генерал-адъютант русского царя барон Винцингероде) подписали: то ли "текст предварительного перемирия между русскими и французскими войсками", то ли все же "капитуляция, предложенная русской армией"?! В первом случае Мюрат выглядел бы полным идиотом, если бы он пошел на подписание такого документа, максимально выгодного для русских, у которых главной целью было любой ценой максимально долго задерживать французов на месте. Не исключено, что он попался на "крючок", который для него – человека невероятно тщеславного – был крайне выгоден: "Он, Иоахим Мюрат…, а не кто другой вынудил всю русскую армию капитулировать!" Вероятно, руководствуясь этим моментом, Мюрат так и не отдал приказ корпусу Сульта немедленно подтянуться к Шенграбенским позициям, а позволил ему остаться в 10 км от них – у Голерсдорфа. Если все это так, то получается, что он рассчитывал на победоносное завершение им – Иоахимом Мюратом – всей кампании 1805 г.! Он сам в своем письме к Наполеону пишет по этому поводу следующее: "Мне объявили, что прибыл господин Винцингероде. Я принял его. Он предложил, что его войска капитулируют. Я посчитал необходимым принять его предложение, если Ваше Величество их утвердит. Вот его условия: я соглашаюсь, что не буду больше преследовать русскую армию при условии, что она тотчас же покинет по этапам земли Австрийской монархии (выделено мной. – Я. Н.). Войска останутся на тех же местах до того, как Ваше Величество примет эти условия. В противном случае за четыре часа мы должны будем предупредить неприятеля о разрыве соглашения". В тексте нет ни слова о капитуляции. По крайней мере, так считает большинство отечественных историков. Так, отечественный исследователь Наполеоновских войн В. М. Безотосный полагает, что "думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винцингероде – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат, даже при наличии у него всем известного тщеславия. Скорее всего, шурин Наполеона сам попался на уловку, подобную той, которую он сотворил с австрийцами при взятии Вены. Но, по мнению О. В. Соколова (отечественный историк полководческого наследия Наполеона Бонапарта. – Я. Н.), коварные русские обманули Мюрата, заявив о капитуляции, причем на полном серьезе ими сравнивается "болтовня, которой французы ввели в заблуждение австрийских генералов", с официально подписанной капитуляцией. Поэтому, мол, русские ее поскорее постарались забыть. Во-первых, наверно, не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким "недоумком", если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого "простачка", а император всех французов все-таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях. Во-вторых, самое главное, не русские расторгли перемирие, а французы, и тогда даже с юридической точки зрения их вины здесь нет никакой и поведение русского командования в этом случае даже нельзя сравнивать с откровенным обманом французскими маршалами австрийцев у стен Вены. Мюрата никто не зомбировал, он в здравом уме принимал решение о перемирии. Если это был промах, то допустили его сами французы, а русские тут ни при чем – на войне легче всего списывать ошибки на коварство и хитрость противника (просто не надо их допускать)" - заключает М.В. Безотосный.
С многоопытным Кутузовым Таборско-Шпицкий "трюк" у наглого гасконца не прошел: спеша увести свою армию максимально далеко, тот ничего не отвечал на предложение Мюрата в течение 20 часов! За это время русские ушли на целых два солдатских перехода от французов! Видно, что Мюрат забыл простую истину: "а la guerre comme la guerre" то есть "на войне, как на войне"! Так бывает! А вот Наполеон все сразу понял! Взбешенный промахом своего самонадеянного маршала – Мюрат не имел полномочий заключать какие-либо "перемирия" без санкции на то своего императора, – Бонапарт приказал ему тут же атаковать неприятеля. Он отослал Мюрату со своим адъютантом генералом Лемаруа гневное письмо, после получения которого тот предпочел развернуть боевые действия, не дожидаясь условленных четырех часов после прекращения перемирия! Более того, Наполеон сам помчался в Голлабрунн исправлять ошибки своего слишком доверчивого зятя-бахвала!
В 16 часов вокруг Шенграбена закипело сражение: ок. 35 тыс. французов приготовились обрушиться на 7 тыс. русских, за время "перемирия" уже опорожнивших… вместе с замирявшимися с ними французами все окрестные винные погреба.
…Между прочим, примечательный факт! Знаменитый Шенграбенский бой начался на самом деле не в 16 часов, а в 17 часов (с учетом сдвига часовых стрелок в ХХ в. на час вперед). Закат в тех местах в это время года наступает в 16.20, а в 17 уже темно, а в 18 часов вокруг стоит кромешная тьма! Следовательно, для полноценного боя оставалось очень мало времени…
Пытаясь выбить русских с их позиций еще до наступления ночи, французы очень спешили и не стали разворачивать все свои немалые силы для охвата малочисленного врага. Маршал Сульт попытался было образумить коллегу-маршала: не гробить солдат в ночном бою, а дождаться утра, чтобы правильно организовать охват неприятельских позиций. Но амбициозный Мюрат, получивший очередной заслуженный гневный нагоняй от своего венценосного шурина (в выражениях в его адрес Бонапарт никогда не церемонился), уже "закусил удила" и вводил войска в бой поэтапно. Стоявшая ближе всего к врагу гренадерская дивизия Удино пошла в атаку первой и… единственной, без какой-либо поддержки на узком 800-метровом фронте, который очень умело перекрыл своими небольшими силами Багратион. В результате в стремительно сгущающихся сумерках кавалерия не имела места для обходного маневра, а артиллерийским батареям и вовсе негде было развернуться. 6-й егерский полк русских пошел в контратаку и опрокинул французских гренадер. А русская батарея, засыпав Шенграбен гранатами, очень вовремя зажгла его, еще более затруднив французам наступление.
И все же, несмотря на стремительно сгущающийся мрак и пересеченную местность, французам удалось силами Удино обойти горящий Шенграбен с двух сторон и при поддержке драгун Вальтера атаковать русскую пехоту. Следом двигались дивизии Сюше и Леграна – соответственно, против левого и правого флангов неприятеля. Многоопытный Багратион очень вовремя понял, чем ему грозит столкновение с такими массами вражеской пехоты, и тут же отдал приказ о немедленном отступлении. Наибольшая заминка случилась лишь на левом крыле русских, где солдаты генерала Селихова (Селехова), отпущенные во время "перемирия" за дровами и водой, так и не успели вернуться на свои позиции и почти все попали в плен.
Примечательно, что Багратион успел отразить лишь самую первую атаку неприятеля – еще при дневном свете, а потом не стал искушать судьбу и попытался раствориться в ночной тьме. Бой в потемках принес мало толку (порой обе стороны стреляли не только наугад, но и в… своих, убивая "однополчан"!), и противники вступали в соприкосновение лишь время от времени. Ввести в ночной бой все свои силы Мюрат уже не мог никак, и в деле принимали участие лишь его передовые полки и батальоны. Кавалерия в таких условиях была бесполезна. В основном случались короткие, но ожесточенные штыковые схватки пехотинцев, перераставшие в рукопашные. Особенно жестокое побоище произошло в деревеньке Грунд, где французов поджидали два русских "заслонных" батальона: после нескольких залпов в упор обе стороны принялись резаться насмерть!
Постепенно русских "отжали" в деревню Гунтерсдорф, лежавшую в 5 км позади их первой позиции. Здесь в точности повторилась картина боя за Грунд: опять два "заслонных" батальона русских подпустили неприятеля на убойную дистанцию ружейного залпа и потом дружно ударили в штыки. Ночную тьму разрывали лязг штыков и тесаков, ругань, крики и стоны раненых – в общем, все то, что так характерно для смертельной штыковой схватки, где пленных не берут, тем более ночью!
Дикая резня, в ходе которой солдаты Багратиона отступили на 6 км, продолжалась до 11 ночи! Потрепанные французы прекратили преследование, и обескровленные русские полки ушли в ночной марш догонять свои главные силы.
…Между прочим, так или иначе, но свою задачу отряд Багратиона выполнил с лихвой! Сначала он очень умело заморочил самонадеянно-амбициозному Мюрату голову "псевдокапитуляцией", а затем так выстроил отступление с постоянным "огрызанием" подобно раненому льву, что в ночной тьме французам уже было невозможно реализовать свой огромный численный перевес. С их стороны в постоянном боевом контакте с 7 тыс. русских могло находиться не более 16 тыс. человек: пехота Удино и Леграна, часть драгун Вальтера. Французы по достоинству оценили как военное хитроумие Багратиона, так и его полководческое мастерство. Один из участников Шенграбенской "замятни" потом писал: "Умелой хитростью он выиграл время, его войска, атакованные превосходящими силами, доблестно сражались, затем он сумел так ускользнуть от нас, что мы не смогли его нагнать, он не оставил ни артиллерии, ни обозов. Я начинаю думать, что куда более славно сражаться с русскими, чем с австрийцами". Пожалуй, эта фраза раскрывает суть всего, что случилось в столь почитаемом в России Шенграбенском бою…
Вопрос о потерях сторон до сих пор остается нерешенным, что, впрочем, весьма понятно: во все времена противники не любят афишировать "цену победы"! Каждая из них предлагает свои цифры: если французы – до тысячи человек, то русские – несколько более чем 3 тыс. человек, из которых не менее половины пленными, и 8 пушек. Так или иначе, глубокой ночью из страшных штыковых схваток Багратион сумел вывести примерно треть своих израненных, окровавленных солдат! Кое-кто из историков даже называет точную цифру – 2402 бойца. Если это так, то другая часть навсегда осталась лежать под Шенграбеном. Кутузов, не без оснований ожидавший полной гибели арьергарда, был рад и этому: "О потере не спрашиваю: ты жив, для меня довольно!" Отечественные исследователи пишут, что даже враги называли отряд Багратиона "дружиной героев", повторивших бессмертный подвиг царя Леонида и его 300 спартанцев у Фермопил.
…Кстати, все оставшиеся в живых участники Шенграбенского боя были затем награждены специальным знаком, на котором красовалась надпись: "5 против 30" (по уточненным данным – 6–7 тыс. против 16–20 тыс.)! Багратион за этот бой был награжден орденом Святого Георгия (минуя III класс!) сразу II класса и произведен государем императором в генерал-лейтенанты, а австрийский император пожаловал русскому генералу командорский крест ордена Марии-Терезии. Примечательно, что ор. Св. Георгия I класса (высшую награду полководческого уровня!) Петр Иванович так никогда и не получил! Не судьба…
На следующий день Наполеон лично обозревал поле боя. Увиденное насторожило его: русские сражались… остервенело! А ведь у него и так было отвратительное настроение: он только-только получил известие о разгроме франко-испанского флота британским под Трафальгаром! Тем более что австрийский император Франц II не спешил заключать сепаратный мир! Кроме того, Кутузов уже успел соединиться с корпусом Буксгевдена в Вишау! Отступление русских прекратилось. Соотношение сил теперь стало не в пользу французов. Моральный дух в русской армии заметно поднялся. Российский и австрийский императоры встретились в Ольмюце, где принялись обсуждать свои стратегические планы…
Глава 23
"О, эта старая лисица севера!"
Авангард Великой армии продолжал наступать: драгуны Вальтера уже были в Брюнне – столице Моравии. Вскоре там оказался и французский император. Здесь он приказал сделать очередную операционную базу для своей уже изрядно уставшей от постоянных маршей и боев армии, благо запасы в Брюнне были найдены огромные. Тем временем 3-тысячная французская кавалерия Мюрата (1,5 тысячи драгун, остальные – гусары и конные егеря) уже скакала на Ольмюц. Неподалеку от него – под Рауссеницей – их встретила примерно такая же масса русской конницы генерал-майора Чаплица.
…В 9 утра начались первые конные сшибки. Поначалу удача улыбнулась драгунам Себастиани, конным егерям Мильо и гусарам Трейяра, которые помчались прямо по шоссе к Ольмюцу, но у Позоржицкой почты на них налетели превосходящие силы русских гусар, драгун и казаков и уже французы после отчаянной кавалерийской рубки покатились назад. Если бы не своевременный ввод в дело тяжелой французской кавалерии в лице кирасирской дивизии д’Опуля и гвардейских конных гренадер с конными егерями под началом маршала Бессьера, то легкоконным французам пришлось бы несладко. А так русские оказались опрокинуты тяжелыми гвардейско-кирасирскими конями и настал черед уже русским всадникам галопом понестись в сторону Рауссеница…
Скоротечная и беспорядочная кавалерийская "карусель" (рубка) на Ольмюцком шоссе под Рауссеницем закончилась без больших потерь с обеих сторон (примерно по 200 человек убитыми, ранеными и пленными), но французы все же продвинулись вперед на 12 км и встали биваком у Позоржицкой почты. Важно другое! Наполеон появился на поле сражения в самом его конце, пересек эту всхолмленную равнину и, по воспоминаниям очевидцев, предрек своей свите, что именно здесь он даст неприятелю генеральное сражение.
Так, отбиваясь с помощью своих самоотверженных арьергардов, "старая лисица севера", как прозвал Кутузова обозленный неудачами своих маршалов и генералов Наполеон (тем самым очень емко и доходчиво определив суть военного дарования Михаила Илларионовича), увел от гибели русскую армию. Скажем сразу, Кутузов с честью выполнил свою задачу: за 29 дней он с боями, выдерживая натиск превосходящих сил опытного и сверхинициативного врага, прошел 417 км и избежал поражения, потеряв лишь 6 тыс. человек. В начале кампании 1805 г. Наполеон проявил себя бесспорно как мастер маневра, но захлопнуть мышеловку и поймать в свои сети Кутузова он так и не смог.
…Кстати, коллеги по ремеслу, в частности спешивший ему навстречу генерал от инфантерии Ф. Ф. Буксгевден, высоко оценили то, как ловко "старая лисица севера" уходил из-под носа у самого Бонапарта, в ту пору считавшегося чем-то вроде мессии Бога Войны на земле. А один из лучших генералов в истории российской армии, Алексей Петрович Ермолов, между прочим, отнюдь не поклонник военного таланта Михаила Илларионовича, так выразил свое восхищение: "Сия ретирада по справедливости поставляется в числе знаменитых военных событий нынешнего времени". Напомним лишь, что отступление во все времена было одним из самых сложных видов боя. Умение сманеврировать и уйти от навязываемого ему противником боя – краеугольный камень полководческого дарования Кутузова: он не любил "больших драк", предпочитая брать маневром, маневром и еще раз маневром, и выходил в открытое поле "помахаться", лишь "семь раз отмерив". Можно сказать, что Михаилу Илларионовичу очень импонировал полководческий стиль знаменитого военачальника 1-й половины XVIII в. маршала Морица Саксонского (де Сакса) (1696–1750), внесшего свой вклад в историю военного искусства XVIII в. Он особо прославился в Войне за австрийское наследство, одержав победы под Фонтенэ, Руко и Лаффельдом. Мориц де Сакс был незаконным сыном известного ловеласа курфюрста саксонского и короля Польши Фридриха-Августа Сильного и графини Марии-Авроры Кенигсмарк (1668–1728) – совершенной красавицы-блондинки. Блестяще образованная, она бегло говорила по-немецки, по-шведски, по-французски и по-итальянски. Аврора читала в подлиннике древние латинские стихи. Современники высоко ценили ее как поэтессу, сочинявшую и комедии, переложенные на французский язык стихами, и оперетты на немецком языке. Она прекрасно разбиралась в истории, географии, музыке. Сочиняла последнюю для виолы и лютни. Мария-Аврора не только бесподобно пела и танцевала, занималась живописью и рисовала, но обладала одним очень ценным качеством – покладистым характером. Уже в 16 лет из-за ее прелестей случались дуэли со смертельным исходом. Его отец Фридрих-Август Сильный воевать не умел. Зато в "будуарных баталиях" он был неповторим и непобедим! Как писали завистливые мужчины-современники, после встреч с ним все "одалиски" без исключения выходили ко двору со счастливо-рассеянным, блуждающим взором, красноречиво свидетельствовавшим об исключительных интимных возможностях Августа Сильного. Он играючи гнул подковы и сминал пальцами в трубочку золотые талеры! Недаром о нем ходили слухи, что за свою жизнь он сумел осчастливить своей благосклонностью тысячи дам разного возраста, национальности, сословия и вероисповедания (не брезговал даже обычными потаскухами) и даже стать отцом нескольких сотен детей! Одного из них и назвали Морицем в память о незабываемых днях любви его матери и отца в замке Морицбург. Впервые понюхав пороха в 13 лет на поле сражения при Мальплаке в 1709 г., Мориц де Сакс очень рано начал теоретизировать на тему военного искусства, создав свои знаменитые "Мечтания", наделавшие в Европе немало шума из-за своей полемичности. Михаил Илларионович был с ними знаком и, судя по всему, во многом ими руководствовался: "… нет смысла в генеральных сражениях, особенно в начале войны"; "… частые малые бои рассевают силы противника, и, в конце концов, он вынужден отступить"; "… умение атаковать – в природе французов <…> их первый удар ужасен"; "… можно воевать, не оставляя ничего на волю случая. И это высшая точка совершенства полководческого искусства". Кутузов сделал для себя однозначный вывод: имея дело с французами, не следует с горячностью вступать во встречный бой, где они сильны; надо во что бы то ни стало остановить их наступательный порыв! Более того, последствия битвы могут оказаться гораздо хуже самой битвы, а выигранные сражения и выигранная война – это далеко не одно и то же! Очень точно определил суть полководческой доктрины Михаила Илларионовича Кутузова – большого поклонника главного принципа всех полководцев всех времен и народов "делать противное тому, чего неприятель желает" – известный советский историк Е. В. Тарле: "…лучше с известным промедлением победить, чем безотлагательно быть поколоченным…"