Но и некоторым другим авторам точно так же не слишком уютно вкомпании пламенных борцов с толерантностью, что приводит к таким же попыткамзапутать следы. Вот и Олег Дивов со своей криптоисторией "Междудьяволом и глубоким синим морем" обыгрывает идею "плана Даллеса наоборот":оказывается, феминисток и секс-меньшинства придумала советскаяразведка для разложения изнутри капиталистической системы. Правда,"план Даллеса" пресловутый здесь совершенно вторичен: еще в 1946 годуСМИ Великобритании опубликовали документ под названием "правила коммунистическойреволюции", якобы обнаруженный союзниками в Германииеще после Первой Мировой. Первыми среди правил следуют такие: "1. Развратить молодежь; отвести ее от религии. Внушить ей интерес к сексу. 2. Ложной аргументацией разрушить старые моральные ценности". Так что дивовский замысел совершенно не оригинален, в точностиповторяет мифы западного обывателя времен "холодной войны" и явноне попадает в цель - внушить читателю извращенную патриотическую гордость:мол, умирающий СССР все же смертельно укусил загнивающий Западв его самое мягкое место. Хотя, наверное, нельзя придумать картины смешнееи нелепее, чем "Товарищ Суслов изобретает секс, наркотики и рок-н-роллна погибель Америке". Впрочем, консервативный западный обывательтой эпохи вполне проникся бы, но для воспитания патриотических чувств всовременном российском мещанине все это слишком запутано и заумно -не спасает даже обилие таких толерантных слов, как "жиды" и "пидоры".
Леонид Каганов со своей сатирой "Далекая гейПарадуга" тоже определенночувствует себя в данном сборнике не очень органично. Тема рассказа- извечная российская административная дурость, то, что Достоевский ещеназывал "административным восторгом" - она достаточно богата, и материаладля нее в современной реальности предостаточно. Главгероиня Дурцева,работник гороно, которая пытается отменить законы электромагнитноговзаимодействия как "нетолерантные" (видите ли, притягиваются друг кдругу только противоположные полюса магнита, а одинаковые - отталкиваются)- это, возможно, и смешно, но начисто лишено какой-либо опоры вреальности. Такие Дурцевы в данный момент цензурируют "Сказку о попе иего работнике Балде" Пушкина, подбираются к Салтыкову-Щедрину, Чеховуи Толстому как к безнравственным и антипатриотичным писателям, наконец,намереваются запретить поцелуи в публичных местах, а так же оральныйсекс - в каждой постели. Они уже запретили "гей-пропаганду", даже не удосужившисьобъяснить, что же это такое. Дурцевы, разумеется, сразу меняютнаправление мысли при любом изменении линии партии - однако вероятностьситуации, в которой они будут защищать права геев, на сегодняшнийдень столь же велика, как и возможности российской науки сотворить чернуюдыру размером с Солнечную систему. Хотя сатиру на квасной патриотизми полицейское православие (каковой сатиры, умной и злой, Каганов написалнемало) сегодня много читают и хвалят в интернете, но сыт с нее небудешь, вот и приходится автору натягивать свой талант на глобус поповщиныи консерватизма. Смешнее же всего, что в данном случае сатирик сновапроигрывает реальности: совсем недавно нигерийский студент ChibuihemAmalaha, используя описанный эксперимент с магнитами, "доказал" ненормальностьгомосексуальности, чем снискал славу национального героя и надеждынигерийской науки. Снова, как мы видим, все происходит в точностинаоборот по сравнению с фантазиями авторов "Беспощадной толерантности".
Но вершиной сборника, его логическим завершением является, конечно,рассказ Игоря Куликова "300 оооновцев" - основанный на сюжете известного фильма "киносценарий" о том, как героические бойцы дивизииДзержинского остановили миллионный гей-парад в Москве ценой своих жизней.Что тут скажешь? Уже после выхода книги, 6 мая 2012 года, в Москвепроизошли известные события, вошедшие в историю как "массовые беспорядки на Болотной площади". В ходе этих беспорядков пострадали несколькоомоновцев, да так жестоко пострадали, что в скорейшем времени были засвои муки премированы отдельными квартирами. А вот люди, которые их такзверски избили, сидят сегодня в тюрьме или под домашним арестом, дожидаясьсуда. Среди этих грозных воинов (а кто еще может побить откормленныхомоновских мордоворотов?) - семнадцатилетняя на момент совершения"преступления" анархистка, полуслепой активист "Левого фронта", пенсионерка,инвалид второй группы, ну и (куда же без этого?) гей-активист. Такчто, думается мне, с миллионным гей-парадом наши героические защитникиправопорядка не сладят. И, верите ли, нет, особой печали это не вызывает.
Та часть, что посвящена "гостям дорогим", не столь интересна, к сожалению,хотя и изобилует демонстрацией взаимоисключающих утвержденийвроде спокойного соседства в одном городе секс-меньшинств, фанатов генетических модификаций тела и радикальных исламистов, которые скопомугнетают немногочисленных белых гетеросексуалов. Эпиграфом к первомурассказу ("Самец разумный", Наталья Егорова, Сергей Байтеряков) служитновость о том, что в Голландии теперь для получения гражданства необходимо продемонстрировать "терпимость" при просмотре видеоролика сцелующимися мужчинами и женщиной с обнаженной грудью на пляже. Это,правда, сильно противоречит другим представлениям о Европе как стонущейпод игом мусульман, запрещающих вывески с изображением свиной головыи выгул собак как противоречащие канонам ислама явления. Но стоит заметить,что данные видеоролики используются не с целью выявить пределытерпимости кандидата на гражданство, а с целью ознакомить иммигрантовиз малокультурных стран с особенностями жизни в стране. Выходцам из Сомали,Судана, Афганистана и России (да-да, в уютной компании оказалисьнаши соотечественники) помимо этого разъясняются базовые культурные иэтические нормы цивилизованных европейских стран - как следует приветствоватьпри встрече женщину, как реагировать на улице на просьбу незнакомцао помощи, и так далее. В чем суть претензий к голландцам - непонятно.Неужели в том, что своими видеозаписями они терроризируют и угнетаютисламских фанатиков? В тексте тема странного эпиграфа, увы, никакне раскрывается. Раскрываются только увлекательные подробности секса синопланетянами, описанные уже тысячу раз американскими фантастами серединыпрошлого века, но ничего внятного не сказано про взаимодействиецивилизаций.
А вот в рассказе Евгения Гаркушева "Социал-сублимация" уже представлена не "социальная антиутопия", а форменная утопия. Чтобы статьполноправным гражданином, надо знать Данте и Шекспира, а так же бытьпсихически адекватным (хорошая идея, кстати: представляю, сколько "истиннорусских" можно лишить по таким критериям паспорта). Разумеется,это противоречит убеждениям всяких унтерменшей... простите, выходцев сВостока, которые не хотят учиться и работать, а хотят исключительно заниматьсятерроризмом и живодерством. Что тут скажешь? Мечты о меритократии стары как мир. И мне вспоминается одна страна, очень похожая на описаннуюв тексте. Страна, в которой пришлые нацменьшинства успешно натурализуются,за исключением нескольких процентов национал-экстремистов,которые упорно не желают изучать государственный язык, считают оскорбительнымдля себя сдавать экзамен по истории приютившей их страны, называютпредставителей титульной нации "фашистами", даже устраивают беспорядкив столице. Да, как вы догадались, я об Эстонии - той самой болевойточке и объекте ненависти каждого русского патриота. Хотя эстонскиевласти уже много лет безупречно выполняют все заветы авторов "Беспощаднойтолерантности", самих авторов это не слишком-то радует. Потомучто не существует ни абстрактно-либерального "равенства перед законом",ни еще более абстрактного "равенства возможностей" при капитализме.Поэтому, рисуя образ страшных исламистов, душащих кошек по ночам, стоитли удивляться, что львиная доля ваших соотечественников в соседних странахпредстает в массовом сознании как внутренний враг, желающий иноземнойоккупации?
Но утопии бывают разные. Консерваторы-традиционалисты сегодня,плача о "старой доброй Европе", павшей под натиском геев и арабов, представляют себе обычно некий обобщенный образ жизни европейца-буржуаобразца девятнадцатого - начала двадцатого веков. Тут тебе будут и семейныеценности, и патриотизм, и при этом - почти никаких социалистов,феминисток и иммигрантов. Правда, эта лубочная картинка исчезает, еслиизучать историю соответствующего периода в комплексе - достаточно лишьпочитать "Положение рабочего класса в Англии" Энгельса или исследованияо нравах русской деревни - сразу станет понятно, что никакого благословляемогомещанами "потерянного рая" никогда не существовало. Поэтомумногие борцы с толерантностью более последовательны, и ищут свой общественныйидеал непосредственно в родоплеменном строе - как ДмитрийАхметшин в своем "Дезертире". Байка о том, что индейцы были слишком толерантны,и именно поэтому оказались истреблены (о разнице в уровне общественногоразвития борцы с толерантностью банально предпочитают забыть),стара как мир. Впрочем, всем боящимся "почернения" Европы и небоящимся исторических аналогий, предлагается поразмыслить: почемузавоеватели, находящиеся на более низкой стадии развития, нежели покоренные народы, в конечном счете всегда ассимилировались и принималивсе ценности завоеванных?
Без ответа на этот вопрос комплекс жертвы будет преследовать вас ещедолго. Авторы сборника обвиняют толерантность не только в истреблениииндейцев, но и в Холокосте (Егор Калугин, "Народ обреченный"). И уже непонимаешь, то ли автор всерьез обвиняет евреев в толерантности к немцам(?), то ли напротив, ностальгирует по тем временам, когда арийцы всех мастейбыли такими нетолерантными, что могли дать прикурить и неарийцам, идруг другу. Националисты вообще склонны завидовать своим лютым врагами брать с них пример - для русских наци-скинов стереотипированный кавказец, наглый и сильный бандит, давно уже стал образцом. Свою "белуюмощь" они показывают именно в таком диком виде, считая всех, кто не разделяетих примитивные ценности, "овощами", "шабесгоями" и "вырусью".
О перевоспитании подобного нациста, столкнувшегося в первом же карательномрейде по местам скопления "инородцев" с Венеры не с абстрактными"синими", а с живыми существами, мыслящими, боящимися, испытывающимиболь - рассказ Ольги Дорофеевой "С жемчужными крыльями".Этот текст - второй, столь резко выбивающийся из общей концепции сборника,что, в сущности, говорит лишь о том, что составители его и заказчики(фонд "Взаимодействие цивилизаций" который, что интересно, возглавляетчеловек с очень нетолерантным именем Рахамим Эмануилов) не слишком-торевностно следили за содержанием, да и вообще подошли к проекту соспущенными рукавами. То есть все, что сказано каждым из авторов - это отчистого сердца, а не заказное. Тем печальнее.
Завершает все это великолепие самый короткий из текстов - второйрассказ Олега Дивова "В Коньково мерзкая погода". Зарисовка о тяжелойжизни парочки бизнесменов, которым, при всем их материальном благополучии,невыносимо тяжко в России, не имеет никакого отношения к фантастикеи уж тем более - к несчастной толерантности (если отбросить национальностиэтих самых бизнесменов). Скорее, это камень в огород либерально настроенныхпредставителей московского среднего класса - потому рассказ,не самый, скажем так, выдающийся, и вызвал у либералов такое негодование.Дивову же, похоже, просто выдали задание срочно дополнить сборникпод занавес так, чтобы ясно было любому идиоту: не инопланетяне какие-тоаллегорические описаны в книге, а наш, здешний внутренний враг: геи и таджики.
Год прошел с момента публикации, и за этот год мы к миру "Беспощаднойтолерантности" не то что не подвинулись, а совсем напротив. Госдумой принятзакон о запрете "пропаганды гомосексуализма", открыто декларирующийнеравенство граждан по признаку сексуальной ориентации. В Москве вданный момент сотни иммигрантов сгоняют в концентрационные лагеря (будемуж называть вещи своими именами, как требуют от нас борцы с толерантностью). Идеологическая подготовка этой кампании проводилась неодин год, и писатели-фантасты вложили свою лепту в дело "национальноговозрождения". Да не одну лепту - вкладывали они заботливо и с любовьювсе свои утробные страхи, всю ксенофобию, все свое чувство неполноценности.Сегодня они, сытые и довольные, видят плоды своей работы - и готовыславить прекрасный новый мир, мир Милосердной Нетерпимости. И вряд листоит надеяться, что кто-то из них в ближайшее время раскается. Разве что,вдруг придавленный катком нетерпимости, который не разбирает, кто "за", акто "против" в агонии выдавит то, что сытому и целому признать никак невозможно.
"Не тех боялись."
Григорий Ревмарк
Розы и кровь
Хорошо выигранная война навсегда лишаетлюдей свободы, потому что выигрывает именновойна, а свобода всегда проигрывает.
Бруно Травен
Этой серии романов фатально не повезло со временем выхода. Еговеличество Контекст, обладающий весьма специфичным чувством юмора, втот раз проявил его в полной мере - схожие по обложке, месту в книжныхмагазинах и, главное, целевой аудитории, которая первыми вкусила все ихпрелести, они вскоре стали восприниматься как органичное дополнение другк другу. Речь идет о двух трилогиях - "Сумерках" Стефани Майер и"Голодных играх" Сьюзан Коллинз.
Меж тем они - как земля и небо. Если творение Майер - это апофеозсоциального эскапизма, с целевой аудиторией в виде Spirito Bogato Madama(духовно богатых дев), то в качестве характеристики ее антипода, на языктак и просится "Пособие для выживанию в тоталитарном государстве, длядетей и подростков".
Далекое будущее. Существующие ныне государства разрушены врезультате мировой войны. На месте современных США возникла военнаядиктатура Панем, представляющая собой пример самого несправедливогораспределения доходов по регионам - в то время пока столица утопает вроскоши и декадансе, провинции (дистрикты) живут в условиях,представляющих нечто среднее между Америкой времен ВеликойДепрессии, послевоенным СССР и современными потогонками Третьегомира. И все это - с администрацией, ведущей себя как заправскиеоккупанты.
Особо длинных экскурсов в историю писательница не дает,ограничившись отдельными штрихами - впрочем, владеющий логикой иисторией человек, общую картину достроит без труда.
Капитолий (столица государства) образовался из наиболее развитогообломка канувших в лету Штатов, выполнив впоследствии задачу собиранияземель и принесения цивилизации на одичавшие территории. Когда жегосударство было выстроено, жители периферии внезапно обнаружили -львиная доля доходов идет в жирующую метрополию, а они, без чьих усилийПанем никогда не был бы построен остались с носом. Мирная попыткарешения вопроса не удалась, и диспутанты предоставили слово пушкам.Ведущую роль в восстании занял Тринадцатый дистрикт, имевший к тому жевесомый козырь в виде самодельных "грязных бомб" (при разделении сферпромышленности по регионам ему досталась добыча графита ипроизводство ядерного топлива). Касательно самой междоусобицы авторподсказок практически не дает, но общий ход войны можно попытатьсявычленить: получив по своей территории массовый удар химоружиемТринадцатый дистрикт выбыл из войны, заключив с Капитолием перемирие,и коалиция рассыпалась как карточный домик - часть дистриктов,находившихся в привилегированном положении, сложила оружие сама,остальные были утоплены в крови.
Итого - распределение ресурсов получило 15 баллов из 10 по шкаленеравномерности, и в наказание за мятеж Капитолий стал проводитьежегодные Голодные игры (массовую резню подростков, отобранных по двоеиз каждого дистрикта путем жеребьевки: кто смотрел "Королевскую битву"- поймет).
Что выгодно отличает книгу - так это проработка деталей иперсонажей, а также их общая логичность (гармоничные сочетанияподобного рода в современной литературе редкость).
Игры - это не просто бессмысленная бойня, каким-то неведомымобразом делающая мир лучше (пример: к/ф "Судная ночь"), а весьмаизящное средство сеять вражду между покоренной провинцией идополнительно угнетать наиболее нищие и незащищенные слои населения.
Если вкратце - дистрикт, чей трибут (участник игр) уцелеет в ежегоднойрезне, получает помощь продовольствием весь следующий год, что делаетпобеду в них весьма лакомым кусочком для местечковых князьков,назначенных администрацией метрополии руководить внутреннимиколониями.
Для тех же кому на этом празднике жизни не перепало ничегосуществует система тессеров: "обмен свободы на еду", по выражениюодного из героев.
Суть их проста. Выбор трибута на Игры происходит путем жеребьевки- из Капитолия приезжает эмиссар и наугад вытаскивает две бумажки изурны. Когда человеку исполняется двенадцать, в урне появляется однабумажка с его именем, дальше - больше. Но поскольку население вбольшинстве своем голодает, многие идут на сделку - в обмен на талоны,дающие право получения на одного человека масла и зерна, количествобланков с именем подписанного на тессеры увеличивается. Посколькумногие, таким образом, кормят семьи - их шансы попасть на Игры,ежегодно увеличиваются в геометрической прогрессии. В группе риска такимобразом оказывается большинство, за исключением тонкой прослойкиприближенных к оккупационной администрации и миротворцев(выполняющих функции карателей).
Символично, что постапокалиптические пейзажи коллинзовскогоПанема заслужили весьма лестную оценку признанного мэтра ужасовСтивена Кинга, что невольно заставляет проводить параллели спиночетовским капитализмом "Бегущего человека". У них действительномного общего - сама концепция игры на выживание, призванной услаждатьвзоры публики (привет Ги Дебору с его "Обществом спектакля"),полицейский террор в духе Европы XIX века и "стадионов смерти" вСантьяго, и, несомненно, дичайшая социальная дифференциация, безумнаяроскошь одних и беспросветная нищета всех остальных.
Кинг в своей антиутопии отразил главный страх рядовых американцевэпохи наступающего неолиберализма и перманентных кризисов. Описавкруг, маятник общественного развития вернулся в ту же точку -фукуямовский конец истории так и не наступил, фридманомика прошла попланете маршевым шагом, оставляя на месте бывших welfare-stateобугленные руины, а лопнувший пузырь ипотечной недвижимости вновьвверг мир в пучину кризиса - и появился преемник кинговского романа (длялюбителей излишнего символизма - в 2008 году, прямо по заказу).
Крайне интересен Тринадцатый дистрикт - оказавшийся в полнойизоляции, он сумел выжить, превратившись в нечто очень напоминающеесовременную КНДР - аскетичный быт, милитаризм и непререкаемая волявождя. Его противостояние с Капитолием, которому посвященазаключительная часть трилогии, ни на минуту не дает читателю отвлечься отощущения, что перед ним переработанный вариант войны США с очередной"прогрессивной" диктатурой вроде северокорейской. Сорванная же главнойгероиней попытка Ким Чен Ира местного разлива устроить Голодные игрыдля детей Капитолия дает нам богатую пищу для двух безусловно важныхвыводов.
Во-первых - суть революции не в том, чтобы занять местонадсмотрщика за рабами, а в том, чтобы сокрушить институт рабства кактаковой.
Во-вторых - неважно, какими флагами и лозунгами прикрываетсярежим - его классовая структура и деяния скажут о нем куда больше…Психологизм в трилогии присутствует, и, как это часто бывает, он нескатывается в оторванные от жизни "страдания юного Вертера", аподчиняется весьма прагматичным реалиям. Перед нами предстает историясемнадцатилетней девушки из шахтерского городка, вынужденной послегибели отца кормить мать и младшую сестру, путем незаконной охоты иполучения тессеров. Любовные терзания присутствуют в книге в довольномалых объемах - в остальном ее поступки определяет великое множествомотивов - от заботы о близких, до желания выжить, от следованиянавязанному обстоятельствами образу несчастной влюбленной, до четкогоплана самопожертвования во имя грядущей революции.
Резюмируя: прочитать трилогию, безусловно, стоит - хотя бы потому,что на фоне химически чистого абсурда современного реализма и эскапистскихмечтаний, к которым так привыкла нынешняя фантастика, она выделяетсястоль непривычным для наших дней светлым пятном.
E-mail для связи - runagaterampant@yandex.ru
Иллюстрации - Алан Гриффит
Дизайн обложки - starbereg
РАСПРОСТРАНЕНИЕ - СВОБОДНОЕ
ТИРАЖ - НЕОГРАНИЧЕННЫЙ
АВТОРСКИЕ ПРАВА? - НЕТ, НЕ СЛЫШАЛИ
1
Опубликовано в Historical Materialism, vol. 10 (4), 2002
2
Капитал. Том 1, стр. 85.
3
Там же, стр. 82.
4
Там же, стр. 81
5
Капитал. Том 1, стр. 183.