Герой-любовник на экране всегда символизирует нечто важное в национальном кодексе времени. Появляется Олег Стриженов, и ясно – затосковала Советская Россия по белым господам, идет косяком Олег Янковский – интеллигенция в почете, пусть это и не афишируется особо. Глядя на Хэмфри Богарта, Джеймса Стюарта, Кларка Гейбла, Кэри Гранта и других заветных "мужчин в шляпах" золотой голливудской поры, можно сказать, что Америка, черт ее побери, осуществляет роскошный проект искусного отбора "моделей грез". Что в сороковые-пятидесятые годы буржуазное совпало с общечеловеческим и в то время, когда на многих континентах народы сходили толпами с ума, ведомые миражами национальных и социальных побед, Америка держала стандарт гуманизма: любимая девушка рука об руку да чемоданчик с долларами – вот что нужно настоящему мужчине.
(И вообще, избалованным американским зрительницам не подсунешь какого-нибудь мухортика. Не стали бы они терпеть, как русские страдалицы, с полдюжины лысых принцев за один сезон.)
От голливудских "мужчин в шляпах" ФСБ перенял стопроцентную самоуверенность, самоощущение желанного клиента в дорогих ботинках. Но эта самоуверенность не основана ни на внешних, ни на внутренних данных. Рост у ФСБ, правда, хороший, джеймс-стюартовский, можно сказать, рост: 182 см. Но это всё. Где глаза, увлажненные страстью, где красота осанки, где внятность черт лица, где чары, наконец?
Видно и понятно, что за властной повадкой ФСБ как героя-любовника (да и за его властной повадкой в принципе) должна стоять какая-то сила. Но эта сила непостижима.
Более того, до начала XXI века этой силы и в помине не было.
Возьмем что-нибудь наугад из фильмографии ФСБ – о, "Бесы" (1992) по Достоевскому, Игоря и Дмитрия Таланкиных, отлично. ФСБ – Федька Каторжный. Как раз у Игоря Таланкина начинал ФСБ учиться режиссуре, поступив во ВГИК. Потом, после армии, доучивался у Юрия Озерова.
Не так, чтоб очень повезло с учителями.
Озеров ("Освобождение", "Битва за Москву", "Сталинград" и др.) – чудовище большого госзаказа, а одаренного Таланкина погубили советские киноведы. Они изобрели на бумаге "поэтическое кино" и неутолимо жаждали хоть каких-то фактов, подтверждающих наличие этого "поэтического кино" в действительности. Нарыть удалось двух человек (Ильенко и Параджанова), тогда в пожарном порядке в поэтическое кино записали всех режиссеров, в чьих картинах существовал повышенный элемент невнятности и бессвязности, но при этом было ощутимо: объект много читал. Замучили Таланкина – с одной стороны, советская цензура, с другой – грезы киноведов. Вот тут и вертись! В результате "Бесы" покрыты черной мглой (реально – света нет), сюжета не разобрать и лиц актеров не видно. Из этого мрака секунд на десять выныривает ФСБ.
Вполне выразительный. И глаза еще живые…
(Занятно, что оба учительских начала – и озеровское эпохальное чучело кинематографа в натуральную величину, и псевдопоэтическая таланкинская невнятица – так или иначе есть в кино самого ФСБ.)
ФСБ впервые появился на экране в 1987 году, в картине Сергея Федоровича Бондарчука "Борис Годунов", где в качестве царевича Федора глядел на могучего папу снизу вверх, испуганно моргая детскими глазенками. Папа рассказывал ему, как надо управлять страной, а сын внимал, явно мало что понимая. Мысль о том, что он может стать преемником СФБ в режиссуре вряд ли приходила в голову ФСБ до начала XXI века. Иначе он, с его-то энергией, сразу бы застолбил место, а не снимал бы все девяностые годы клипы для "звезд". (Для несчастных людей, чье сознание затуманено специфическими галлюцинациями.)
Именно ФСБ – пишут нам в его биографии – создал знаменитый клип "Посмотри в глаза" для Натальи Ветлицкой.
Гм-гм, читатель благородный. Здорова ваша ль вся родня… "Посмотри в глаза" – это, конечно, была веха в истории страны. Во-первых, Ветлицкая (прообраз современных блондинок с ценником на бедре, первая ласточка, можно сказать) красовалась в интересном неглиже, во-вторых, пространство вокруг нее вращалось в динамическом экстазе с невиданной тогда скоростью, в-третьих, певица обещала невидимому мужчине – "я верну тебе всё, что ты подарил".
Дуня Смирнова, в те годы журналист с юмором, заметила по этому поводу, что это "всё" уже не бусы там или колечко, всё – это именно всё: машина, квартира, брюлики…
То есть наш ФСБ тогда обозначил некое "новое время", и речь шла о жизни абсолютно вразрез с прошлым. Иногда он забегал к приятелям посниматься для смеха и был достаточно артистичен, хотя никак нельзя было сказать, что вот – без него не обойтись. Играл, а мог бы и не играть. Понятно, что это так, плоды досуга. Про многих детей знаменитых кинематографистов было известно, что они усердно делают клипы (деньги) в стороне от любых сверхценных идей, то есть это (делать деньги) и есть их единственная сверхценная идея.
Вообще-то делание денег (не получение денег за работу, что нормально, а делание их) есть занятие, меняющее человека абсолютно. Оно выгрызает в нем такие дыры, которые уже ничем не заткнуть, разве – монастырь, но тогда уж навсегда. Можно еще заливать эти дыры в психике водкой или забивать чем похуже. По-любому из дыр, выжранных деланием денег, тянет бездной, и высовывается вечно веселое копыто. Для другого исхода событий надо иметь то великое простодушие, которое имеют потомственные буржуины в буржуйских странах, где делание денег – законное, многовековое, почтенное занятие. Там никаких копыт не просовывается, потому что все копыта давно встроены в фундамент (дворцов, замков и церквей).
А у нас совсем иная история рисуется, потому что имелись (имеются) отцы, которые гладили по головам своих сыновей, как Борис Годунов в картине СФБ, и думали о каком-то возможном наследовании. В нашем случае – советского кинематографа. А про "я верну тебе все, что ты подарил" с вихлянием чуть прикрытых бедер они никак не думали. Так что тут у нас бунт против отцов получается, граждане, а никакая не преемственность.
В XXI веке что-то происходит на "третьей планете" за гранью реальности. В дебрях метафизики и, как выражался Даниил Андреев, инфрафизики. Неслышно и невидимо, но затем – видимо и слышно. Люди преображаются. Очерчиваются незримой рукой силуэты и фигуры, наливающиеся все более очевидным могуществом. Все идет по плану, который нам никто предъявлять не собирается. На авансцену разных областей жизни выходят герои, которые многим непонятны до полного изумления.
Почему гарцует перед нами тот или этот всадник? Что, он добр, умен, благороден, прекрасен? Ответы сплошь отрицательные, а герою хоть бы хны. Он – носитель санкции, которую одни считывают моментально, а другие – нет.
Поэтому причина моей нелюбви к ФСБ – конечно, во мне самой. Я не считываю этой санкции, не воспринимаю этих излучений, я кому-то не подчиняюсь и даже не знаю кому. У этой силы власти надо мной нет. Однако тех, кто "считывает санкцию" и подчиняется этой силе, великое множество.
Только что наш герой придуривался в идиотском (по мотивам "Идиота" Достоевского) фильме Качанова "Даун хаус" (2001). Был в основном противен, но временами забавен. Еще человек, не символ. И вдруг он появляется в картине Валерия Рубинчика "Кино про кино" (2002) в роли продюсера Жильцова.
Продюсер этот – новая маска издевательства над творческими людьми, вместо чиновников Госкино. Черт после тюнинга и апгрейда новых времен, лощеный, скучающий, наглый. Издевается над киношниками вежливо и даже ласково. Не скажу, что ФСБ сыграл плохо – вовсе нет. Но не обладает он столь богатой природой дарования, чтоб перевоплощаться так убедительно. Тем более что манеру, которая впервые предъявлена в "Кино про кино", ФСБ потом многократно повторит. Тут что-то другое…
Сразу же – первая профессиональная премия "Созвездие", от гильдии актеров, за "лучшую мужскую роль второго плана". И "Ника" 2003 года за это же самое. Что-то сверкнуло в мир из экранного существования ФСБ в этой роли такое… эдакое… не изъяснишь даже. Как будто приказ поступил… звоночек прозвенел… кто там… а это ваш хозяин…
Кто-то пришел через ФСБ (или с ним? или вместо него?) – кто-то такой, что лучше бы ему побольше премий в зубы, золоченых статуэток в лапы и поклонов почтительных в СМИ.
(Похожая история начинается и с театральным режиссером Кириллом Серебренниковым – рекомендую сравнить их фотографии между собой, а потом с одной картой Таро. С какой именно, подскажу дальше.)
Со сверхъестественной легкостью на ФСБ полились потоки золотого дождя, причем немотивированно, без соблюдения приличий. Как говорится, кого люблю, того дарю.
"Широкую известность Бондарчуку принесло телевидение. С 2002 года по 2004 он появлялся на канале СТС в качестве ведущего игрового шоу "Кресло". За что в 2003 году был удостоен премии ТЭФИ в номинации "Ведущий развлекательной программы", а в марте 2004 года стал членом фонда "Академия российского телевидения"".
Матушка! Они льют мне на голову холодную воду! Но я все равно не могу вспомнить никакого игрового шоу "Кресло". Всего-то десять лет прошло, должна помнить, я же без труда могу восстановить в пространстве головы спектакль Льва Додина "Свои люди – сочтемся" в Ленинградском ТЮЗе (1972 год), по мизансценам.
Но на запрос "шоу "Кресло" интеллект выдает "ничего не найдено".
И пошло-поехало!
Лучшая роль…
Лучший ведущий…
Лучший фильм…
Лучшее… лучший… а я ничегошеньки не понимаю.
Дебютная картина ФСБ "9 рота" – "лучший фильм" 2006 года, так постановили обе "академии", и "Ника", и "Золотой орел". Что там было? Вроде Миша Пореченков наигрывал безбожно. Мишу помню…
Красивые молодые ребята. Пошли на афганскую войну брать высоту и погибли. Надо выполнять приказы без рассуждений, такой смысл, что ли? Но ведь это "лошади кушают овес". Причем тут творчество.
Не знаю, причем тут творчество, сказано же: не люблю и не постигаю. Вот мистики подпустила для красоты, чтоб не заскучать.
Но можно обойтись в наших рассуждениях и без мистики – даже, наверное, и нужно без мистики.
Тогда так: что есть "дух времени"?
2
"Духом времени" называется совокупность поступающих тому или иному обществу приказов – приказов неведомо кого неизвестно откуда. Эти приказы одни выполняют, другие нет, но в любом случае они витают в воздухе, ощущаются во всем, что в данном времени успешно, модно, хвалимо и превозносимо.
К тому или иному качеству искусства момент успеха, моды и хвалы не имеет однозначного отношения. "Дух времени" может быть благожелателен к прекрасным и ценным вещам. На "Дорогу" и "Ночи Кабирии" Феллини очереди стояли, таков был "дух" пятидесятых годов, когда пережившие Мировую войну люди с азартной жаждой призывали Мировую душу вернуться на опозоренную землю. Бешеный успех Высоцкого свидетельствовал, что в советском подполье семидестых уже не одни диссиденты, а миллионы обыкновенных людей, и сквозь социалистический бетон веет неминуемо грядущей свободой. Это я к тому, что не все успешное надо заранее относить к суете сует и пене дней.
Однако иной раз подозрения наши оправдываются: "дух времени" ищет жертв. Тех, кто доверится ему абсолютно. Выполнит все приказы точно и в срок.
Каков дух нашего времени? Что в нем самое успешное, модное, хвалимое и превозносимое? Ответ найти нетрудно: все то, что связано с новым витком технологического развития общества. И все те, кто двигает это развитие, способствуя невиданному облегчению коммуникации. Высокие технологии не предусматривают рефлексии насчет качества и смысла этих коммуникаций. Нет уже графа Толстого, раздраженно вопрошающего: "Телефон, чтоб говорить – что?" Телефон – чтоб говорить все равно что. А кино – чтоб смотреть все равно что, лишь бы оно было максимально пропущено через высокие технологии. Чтоб человек постоянно жил среди технологий и привыкал к миру, в котором все является технологией. Даже, к примеру, зачатие, беременность и роды.
(Бог-то, положим, давно умер, но природа, сука, все еще жива – и мешает свободному полету. Потеснитесь, мадам, справимся за вас и без вас!)
О технологии кино ФСБ может говорить, наверное, часами. Он тут дока и спец. Знает, понимает, умеет, любит. Область смыслов же для него как будто табуирована.
В Рунете есть свод цитат из ФСБ. Читать это неловко за "дух времени": нельзя же своего агента оставлять таким беззащитным, совсем без всякого прикрытия.
"Если ты знаешь, что ты должен делать в этой жизни, нужно просто тупо к этому идти: ежесекундно, ежедневно".
"Самое главное слово в кино для меня, как для продюсера, это ответственность".
"Внутренняя порядочность – вот что для меня важно".
"Все расставит на свои места только одна вещь – это время, и с этим нужно смириться и идти дальше".
Как в домино: пусто-пусто. Идти – куда? Ответственность – за что? За то, чтобы потраченные 38 миллионов долларов превратились в 138?
Предполагаю, что миссия ФСБ состоит в том, чтобы приравнять кино к новой технике кино и сделать это смелее, мощнее и безогляднее всех своих современников. (Конечно, локально, в русском изводе – потому что задачи мирового масштаба поручены фигурантам другого континента.) Скажем, у коллеги Валерия Тодоровского только и хватило духу, что сделать евроремонт советского кинематографа. Балабанов – вообще антиквариат, кустарь-одиночка без мотора. Никита Михалков шагу не может ступить без сверхценных идей и засовывает своего "господа" во все фабульные прорехи то миной, то воробышком (поймете меня, если смотрели его кино последних десяти лет). Бекмамбетов? Уже теплее. Но еще слишком много привязки к старой школе – большие роли, сюжет прочитывается и даже какой-то "след смысла" имеется (как в моче бывает след белка).
А уже ничего этого не надо.
Да, такова его миссия – но она на ФСБ возложена. Он сам ее не выбирал. Нет, он сопротивлялся. Он не хотел быть стопроцентной марионеткой "духа времени". Этот момент биографии нашего героя вызывает у меня смутную симпатию.
Речь, конечно, о первой части "Обитаемого острова", где пиршество технологий отсвечивает несомненными живыми чувствами. Где остались интонации братьев Стругацких, которые строптиво возразили от имени свободных людей – "неизвестным отцам", облучающим народ из башен. Где проглядывает иногда режиссер-автор.
Высунул он из золоченой клетки не только умелые руки, но и бедовую голову. Выкрикнул, что любит свободу, фантазию, игру! И стало видно, сколько в нем еще искреннего, мальчишеского, безрассудного.
Всего-то обломок смысла приплыл к ФСБ через Стругацких от имени и по поручению гордых инженеров шестидесятых, с надеждой смотревших в звездное небо. Но хватило на явный привкус вольнодумства, хоть и в оболочке фэнтэзи.
Получил за это наш ФСБ от "Гомеостатического мироздания" вразумление крепкое.
И обрушило оно на режиссера давление такой мощи, что глаза ФСБ подернулись непроницаемой пленочкой.
И в лексике нашего героя произошли значительные изменения. Сезонные, можно сказать.
Патрриотическое воспитание…
Молодежь должна знать прравду о войне…
Трр… прр… хрр… грр… брр…
Сталинград.
3
Сценарии у нас теперь пишутся бригадами, не то что прежде, когда какой-нибудь бравый сценарист Ежов, приняв литр на грудь в Доме творчества кинематографистов, писал про все на свете – и про бой, и про девушку, что ждала на рассвете. Теперь про бой пишет один, про девушку на рассвете другой, на немецкой теме кто-то специально отслеживает, чтоб не очень-то обижать Ангелу Меркель, особенный человек мониторит процент юмора и слезы, и совсем особенный – чтоб происходящее все ж таки было 12+. (Хотя какие там 12+ с таким количеством трупов и с зазнобой немецкого капитана в аппетитных чулочках!)
Поэтому сценария в старинном смысле слова нет. Начинается картина с землетрясения в Японии, куда направлена часть МЧС. Некто (лица не увидеть и не запомнить) начинает рассказывать девушке под завалом, что у него было пять отцов. И далее мы услышим голос ФСБ, который от имени этого пожилого спасателя повествует о Сталинграде. Он сообщает лишние сведения о довоенной жизни персонажей. Проникновенно говорит, что "моя мама тогда…", вызывая желание напомнить, что его мама – замечательная актриса Ирина Скобцева. Вместо того чтобы показывать, играть – рассказывают и обозначают. Потому что нечего досадными "флешбеками" перебивать бушующие ритмы кинематического дизайна. Для какой нужды углубляться в жизнь персонажей, которые буквально олицетворяют собой выражение "пушечное мясо"?
Отвечая критикам картины "Сталинград", Бондарчук заметил, что ему странно, как это люди не понимают, что И.Тилькин и С.Снежкин (участники сценарной команды "Сталинграда") с их-то квалификацией всё сделали безошибочно, именно так, как было нужно фильму.
Для него имена Тилькин и Снежкин звучат как священные названия фирм, производящих швейцарские часы. А я в толк не возьму, какие стороны деятельности Ильи Тилькина привели его в "Сталинград". Сценарии "Бандитского Петербурга-3" и "Бандитского Петербурга-10"? "Агентство "Золотая пуля""? Пьеса "Перезагрузка" – комедия о вселении души взрослого мужчины в тело младенца, в которой самоотверженно играл доблестный Юрий Стоянов? Пост главного режиссера петербургского филиала НТВ?
Сергей Снежкин – интересный, самобытный режиссер. Но он маниакально портит "исходный материал" своими безвкусными придумками, которые ему кажутся, наверное, гениальными – так он испортил "Похороните меня за плинтусом" Санаева и "Белую гвардию" Булгакова. (Кстати, в "Белой гвардии" у Снежкина сыграл наш ФСБ (Шполянский), и не оттуда ли вьется веревочка?) Почему я должна безоговорочно верить в уникальные драматургические способности Снежкина?
Вот это и называется "тусовка". Это у ФСБ началось не вчера и не в "Сталинграде", а еще в пору золотых клипов золотой молодежи, забившей на всякие надежды отцов насчет пресловутой "преемтвенности". Не отцы повлияли на эту молодежь, а она потихонечку развратила отцов, вписав их в свой круговорот, где не по хорошу мил, а по милу хорош. Не потому ищут знакомства с человеком, что он талантлив, а без затей назначают приятелей в таланты.
Что ж, эти старые песни о главном мы не переменим, но есть выход: отчего бы ФСБ не водиться с одаренными людьми? Вот Александр Сокуров: завел себе Юрия Арабова, и не придерешься. Или у нашего героя заглохли рецепторы, отличающие "сокола от цапли", как выражался принц Гамлет?
Были ли таковые, вот в чем вопрос. Или давно атрофировались за ненадобностью.
Не признается ФСБ, что суть не в том, плохи или хороши сценаристы Тилькин и Снежкин, – но в том, что плохи они или хороши, это не имеет значения.
Ведь давно утрачен "болевой порог ответственности", ничего не страшно, никакого трепета. Достоевского приспособить для нужд сериальной жвачки? Да без проблем. Вам про что – про пиф-паф, про любоff? Мы мигом. Патриотический заказ на Сталинград? Уно моменто, синьоре.
В "Бесах" Достоевского Степан Трофимович Верховенский спрашивает своего сына – "Петруша, неужели ты себя, такого как есть, людям заместо Христа предложить хочешь?" Так и нынешнюю кинематографическую тусовку хотелось бы спросить – она всерьез думает, что может предложить себя взамен великого кино XX века и никак и ничем за этот подлог не расплатиться?