В той же главе он наставляет Санчо: "Так вот, Санчо, в том, что мне надобно от Дульсинеи Тобосской, она не уступит благороднейшей принцессе в мире. Да ведь и не все дамы, которых воспевают поэты и которым они дают имена по своему хотению, существуют в действительности. Неужели ты думаешь, что разные эти Амарилис, Дианы, Сильвии, Филисы, Галатеи, Филиды, коими полны романы, песни, цирюльни, театры, что все они и правда живые существа, возлюбленные тех, которые их славили и славят поныне? Разумеется, что нет, большинство из них выдумали поэты, чтобы было о ком писать стихи и чтобы их самих почитали за влюбленных и за людей, достойных любви. Вот почему мне достаточно воображать и верить, что добрая Альдонса Лоренсо прекрасна и чиста, а до ее рода мне мало нужды, - ведь ей в орден не вступать, значит, и незачем о том справляться, - словом, в моем представлении это благороднейшая принцесса в мире". И Дон Кихот заключает: "Надобно тебе знать, Санчо, если ты только этого еще не знаешь, что более, чем что-либо, возбуждают любовь две вещи, каковы суть великая красота и доброе имя, а Дульсинея имеет право гордиться и тем и другим: в красоте она не имеет соперниц, и лишь у весьма немногих столь же доброе имя, как у нее. Коротко говоря, я полагаю, что все, сказанное мною сейчас, - это сущая правда и что тут нельзя прибавить или убавить ни единого слова, и воображению моему она представляется так, как я того хочу: и в рассуждении красоты, и в рассуждении знатности, и с нею не сравнится Елена, и до нее не поднимется Лукреция и никакая другая из славных женщин протекших столетий, - равной ей не сыщешь ни у греков, ни у латинян, ни у варваров. А люди пусть говорят, что угодно, ибо если невежды станут меня порицать, то строгие судьи меня обелят".
В ходе безумных приключений нашего рыцаря с его воспоминаниями об Альдонсе Лоренсо что-то происходит, конкретные детали выцветают и образ Альдонсы растворяется в романтическом обобщении, зовущемся Дульсинеей, поэтому в девятой главе второй части, когда в поисках дамы сердца Дон Кихот вместе с Санчо прибывает в Тобосо, он довольно раздраженно заявляет своему оруженосцу: "Послушай, еретик, не говорил ли я тебе много раз, что я никогда не видел несравненную Дульсинею и не переступал порога ее дворца и что я влюбился в нее только по слухам, ибо до меня дошла громкая слава о красоте ее и уме?" Образ Дульсинеи пронизывает всю книгу, но, вопреки ожиданиям, читатель никогда не встретится с ней в Тобосо.
СМЕРТЬ
В Барселоне Самсон Карраско, переодевшись Рыцарем Белой Луны, с легкостью одерживает победу над Дон Кихотом и берет с него обещание вернуться на год в родное село. Описав дону Антоньо Морено свой план, который теперь, после первого поражения, увенчался успехом, Карраско приводит дополнительные заверения: "А как он строго придерживается законов странствующего рыцарства, то, разумеется, во исполнение данного им слова не преминет подчиниться моему требованию <…> но только я вас прошу: не выдавайте меня, не говорите Дон Кихоту, кто я таков, иначе не осуществится доброе мое намерение возвратить рассудок человеку, который умеет так здраво рассуждать, когда дело не касается всей этой рыцарской гили".
Дон Кихот и Санчо Панса покидают Барселону, Дон взволнован и огорчен. Он едет без оружия, в дорожном одеянии, а Санчо идет пешком, потому что на осла навьючены доспехи. "Полагаю, однако ж, не лишним заметить, что никакой Фортуны на свете нет, - говорит он Санчо, - а все, что на свете творится, доброе или же дурное, совершается не случайно, но по особому предопределению Неба, и вот откуда известное изречение: "Каждый человек - кузнец своего счастья". Я также был кузнецом своего счастья, но я не выказал должного благоразумия, меня подвела моя самонадеянность: ведь я же должен был понять, что тощий мой Росинант не устоит против могучего и громадного коня Рыцаря Белой Луны. Словом, я дерзнул, собрал все свое мужество, меня сбросили с коня, и хотя я утратил честь, но зато не утратил, да и не мог утратить, добродетели, заключающейся в верности своему слову. Когда я был странствующим рыцарем, дерзновенным и отважным, я собственною своею рукою, своими подвигами доказывал, каков я на деле, ныне же, когда я стал обыкновенным идальго, я исполню свое обещание и тем докажу, что я господин своему слову. Итак, вперед, друг мой Санчо: мы проведем этот год искуса у себя дома, накопим сил за время нашего заточения и вновь устремимся на бранное поприще, вовеки незабвенное".
Неужели Дульсинея так никогда и не появится?
По пути домой, в семьдесят второй главе, Дон Кихот встречает - не мнимого Дон Кихота, как можно было бы надеяться, а одного из персонажей подложного продолжения, а именно дона Альваро Тарфе, играющего в книге Авельянеды приблизительно ту же роль, которую в оригинале играют герцог или дон Антоньо. Выведенный Авельянедой Дон Кихот - мой ближайший друг, говорит дон Альваро настоящему Дон Кихоту. "<…> это я вытащил его из родного края, во всяком случае я подвигнул его отправиться на турнир в Сарагосу, куда я собирался сам. Признаться, я оказал ему немало дружеских услуг, и только благодаря мне палач не разукрасил ему спину за чрезмерную дерзость". Решив покончить с этим делом раз и навсегда, Дон Кихот нотариально заверяет документ о том, что настоящие Дон Кихот и Санчо Панса не имеют никакого отношения к персонажам книги Авельянеды. "Весь этот день, равно как и следующую ночь, они провели в пути, и за это время с ними не случилось ничего такого, что заслуживало бы описания, за исключением разве того, что ночью Санчо выполнил свой урок, чему Дон Кихот возрадовался несказанно, - он с нетерпением стал ожидать рассвета, оттого что днем, казалось ему, он непременно должен встретить уже расколдованную владычицу свою Дульсинею; и, продолжая свой путь, он не пропускал ни одной женщины без того, чтобы не поглядеть: уж не Дульсинея ли это Тобосская, а что Мерлин мог не исполнить своего обещания - это представлялось ему невероятным. Занятый этими мыслями и мечтами, он вместе с Санчо въехал на холм, с вершины которого открывался вид на их родное село <…>"
Дон Кихота тревожат дурные предзнаменования: спор мальчишек из-за клетки со сверчками и заяц, который, спасаясь от борзых, спрятался под брюхо осла и которого Санчо изловил и преподнес Дон Кихоту. "Маlum signum! Malum signum! - бормочет про себя рыцарь - Заяц бежит, за ним гонятся борзые, - не увижу я Дульсинею". В доме Дон Кихота они встречают священника, цирюльника, бакалавра Карраско и всех остальных: "Не дав никому опомниться, Дон Кихот тотчас заперся с бакалавром и священником и в кратких словах рассказал им о своем поражении и о том, что он принял на себя обязательство в течение года не выезжать из села, каковое обязательство он-де намерен выполнять буквально, не отступая от него ни на йоту, как подобает странствующему рыцарю, свято соблюдающему свой устав, и что он собирается на этот год стать пастухом и уйти в безлюдные поля, где можно дать полную волю своим любовным думам, подвизаясь на поприще добродетельной пастушеской жизни; и он-де просит священника и бакалавра, если только они не очень заняты и им не помешают более важные дела, к нему присоединиться <…>".
И вновь мне вспоминается та особая интонация в "Короле Лире", когда Лир утешает Корделию (V, III):
…Так вдвоем и будем
Жить, радоваться, песни распевать,
И сказки сказывать, и любоваться
Порханьем пестрокрылых мотыльков.
Кончина Дон Кихота последовала совершенно для него неожиданно. "<…> может статься, он сильно затосковал после своего поражения, или уж так предуготовало и распорядилось Небо, но только он заболел горячкой, продержавшей его шесть дней в постели, и все это время его навещали друзья: священник, бакалавр и цирюльник, добрый же оруженосец Санчо Панса не отходил от его изголовья.<…> Друзья послали за лекарем; тот пощупал пульс, остался им недоволен и посоветовал Дон Кихоту на всякий случай подумать о душевном здравии, ибо телесному его здравию грозит, мол, опасность.
<…> Дон Кихот попросил оставить его одного, ибо его, дескать, клонит ко сну. Желание это было исполнено, и он проспал более шести часов подряд, как говорится, без просыпу, так что ключница и племянница уже забеспокоились, не умер ли он во сне".
Проснувшись, он громко возблагодарил Бога за явленную ему милость. И прибавил, что говорит "о том самом милосердии, племянница, которое в этот миг, невзирая на мои прегрешения, проявил ко мне Господь <…>. Разум мой прояснился, теперь он уже свободен от густого мрака невежества, в который его погрузило злополучное и постоянное чтение мерзких рыцарских романов. Теперь я вижу всю их вздорность и лживость, и единственно, что меня огорчает, это что отрезвление настало слишком поздно и у меня уже нет времени исправить ошибку и приняться за чтение других книг, которые являются светочами для души. Послушай, племянница: я чувствую, что умираю, и мне бы хотелось умереть так, чтобы люди удостоверились, что жил я не напрасно, и чтобы за мной не оставалось прозвание сумасшедшего, - пусть я и был таковым, однако же смертью своей я хочу доказать обратное".
Он говорит своим друзьям: "я уже не Дон Кихот Ламанчский, а Алонсо Кихано, за свой нрав и обычай прозванный Добрым". Трогательная сцена, становящаяся еще более пронзительной.
"- Ах! - со слезами воскликнул Санчо. - Не умирайте, государь мой, послушайтесь моего совета: живите много-много лет, потому величайшее безумие со стороны человека - взять да ни с того ни с сего и помереть, когда никто тебя не убивал и никто не сживал со свету, кроме разве одной тоски. Полно вам в постели валяться, вставайте-ка, одевайтесь пастухом - и пошли в поле, как у нас было решено [любоваться порханьем пестрокрылых мотыльков]: глядишь, где-нибудь за кустом отыщем расколдованную сеньору Дульсинею, а уж это на что бы лучше! Если же вы умираете от огорчения, что вас одолели, то свалите все на меня: дескать, вы упали с Росинанта, оттого что я плохо подтянул подпругу <…>". Дульсинея расколдована. Она - смерть.
Дон Кихот составил завещание, затем, "лишившись чувств, вытянулся на постели. Все в испуге бросились ему на помощь; и в течение трех дней, которые Дон Кихот еще прожил после того, как составил завещание, он поминутно впадал в забытье. Весь дом был в тревоге; впрочем, это отнюдь не мешало племяннице кушать, а ключнице прикладываться к стаканчику, да и Санчо Панса себя не забывал: надобно признаться, что мысль о наследстве всегда умаляет и рассеивает ту невольную скорбь, которую вызывает в душе у наследников умирающий".
Последний болезненный укол, под стать безответственному, инфантильному, жестокому и варварскому миру книги.
ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ
В известном эссе о Сервантесе один из критиков заметил, что в длинной череде битв "[Дон Кихот] никогда и ни при каких условиях не одерживает победу". Разумеется, чтобы писать о книге, нужно ее прочесть. Мы ее прочли и в состоянии опровергнуть непостижимое утверждение нашего критика.
И не только опровергнуть. Подробно рассмотрев все сорок эпизодов, в которых Дон Кихот выступает в роли странствующего рыцаря, я намерен доказать, что в них обнаруживаются некоторые любопытные особенности художественного построения романа; определенное равновесие и определенное единство; если бы все поединки кончались поражением, то впечатление от романа было бы другим.
В своих сорока поединках Дон Кихот сталкивается с самыми разнообразными существами и предметами:
Животные: львы, дикий кабан, быки, овцы, коты.
Всадники и пастухи: погонщики мулов, погонщики волов, козопасы и овцепасы.
Путники: священники, студенты, преступники, бродяги и несколько девиц.
Механизмы: ветряные мельницы, сукновальни, водяные мельницы и летающий конь.
Странствующий рыцарь Дон Кихот выступает как Защитник страждущих влюбленных, в двух сражениях:
Тридцатый эпизод: часть вторая, главы 25–26, "Кукольное представление".
Тридцать четвертый эпизод: часть вторая, глава 41, "Летающий конь".
В двух сражениях Дон Кихот действует как покоритель королей и королевств:
Пятый эпизод: часть первая, глава 7, "Обретение оруженосца".
Шестнадцатый эпизод: часть первая, глава 21, "Мамбринов шлем".
В двух сражениях он действует как победитель чудовищ:
Двадцать восьмой эпизод: часть вторая, глава 17, "Львы".
Тридцать третий эпизод: часть вторая, глава 34, "Дикий кабан".
В четырех сражениях он действует как защитник своей чести:
Первый эпизод: часть первая, глава 3, "Бдение над оружием".
Восьмой эпизод: часть первая, глава 8, "Поединок с бискайцем".
Десятый эпизод: часть первая, глава 15, "Погонщики".
Двадцать седьмой эпизод: часть вторая, главы 14–15, "Первая битва с Карраско".
В пяти сражениях он действует как миротворец:
Двадцатый эпизод: часть первая, главы 37–38, "Ужин".
Двадцать второй эпизод: часть первая, глава 44, "Непрошеные гости".
Двадцать третий эпизод: часть первая, глава 45, "Драка на постоялом дворе".
Двадцать девятый эпизод: часть вторая, глава 21, "Распри на свадьбе".
Тридцать первый эпизод: часть вторая, главы 27–28, "Ревучие деревни".
В пяти поединках он действует как покровитель обиженных девиц:
Седьмой эпизод: часть первая, глава 8, "Бегство монахов".
Девятый эпизод: часть первая, глава 14, "Марсела".
Девятнадцатый эпизод: часть первая, главы 35 и 37, "Вторая воображаемая битва".
Двадцать шестой эпизод: часть первая, глава 52, "Процессия молящихся о дожде".
Тридцать седьмой эпизод: часть вторая, главы 54–56, "Лакей-гасконец".
В шести сражениях Дон Кихот действует как избавитель Дульсинеи и других принцесс:
Третий эпизод: часть первая, глава 4, "Встреча с купцами".
Восемнадцатый эпизод: часть первая, глава 24, "Обносившийся рыцарь".
Двадцать четвертый эпизод: часть первая, глава 46, "Заключение Дон Кихота в клетку".
Тридцать восьмой эпизод: часть вторая, глава 58, "Быки".
Тридцать девятый эпизод: часть вторая, глава 60, "Битва с Санчо".
Сороковой эпизод: часть вторая, главы 64–65, "Вторая и последняя битва с Карраско".
В девяти сражениях Дон Кихот действует как борец с неправдой:
Второй эпизод: часть первая, глава 4, "Избиение мальчугана".
Четырнадцатый эпизод: часть первая, глава 19, "Разгром похоронной процессии".
Семнадцатый эпизод: часть первая, глава 22, "Освобождение каторжников".
Двадцать второй эпизод: часть первая, глава 44, "Непрошеные гости".
Двадцать третий эпизод: часть первая, глава 45, "Драка на постоялом дворе".
Двадцать девятый эпизод: часть вторая, глава 21, "Распри на свадьбе".
Тридцатый эпизод: часть вторая, главы 25–26, "Кукольное представление".
Тридцать четвертый эпизод: часть вторая, глава 41, "Летающий конь".
Тридцать седьмой эпизод: часть вторая, главы 54–56, "Лакей-гасконец".
В восемнадцати сражениях Дон Кихот действует как враг чародеев, это почти половина от общего числа сорок:
Четвертый эпизод: часть первая, глава 7, "Первая воображаемая битва".
Шестой эпизод: часть первая, глава 8, "Ветряные мельницы".
Седьмой эпизод: часть первая, глава 8, "Бегство монахов".
Одиннадцатый эпизод: часть первая, главы 16–17, "Ревнивый погонщик".
Двенадцатый эпизод: часть первая, глава 17, "Стражник".
Тринадцатый эпизод: часть первая, глава 18, "Овцы".
Четырнадцатый эпизод: часть первая, глава 18, "Разгром похоронной процессии".
Пятнадцатый эпизод: часть первая, глава 20, "Сукновальни".
Двадцать первый эпизод: часть первая, глава 43, "Дыба".
Двадцать четвертый эпизод: часть первая, глава 46, "Заключение Дон Кихота в клетку".
Двадцать пятый эпизод: часть первая, глава 52, "Битва с козопасом".
Двадцать седьмой эпизод: часть вторая, главы 14–15, "Первая битва с Карраско".
Тридцатый эпизод: часть вторая, главы 25–27, "Кукольное представление".
Тридцать второй эпизод: часть вторая, глава 29, "Водяные мельницы".
Тридцать четвертый эпизод: часть вторая, глава 41, "Летающий конь".
Тридцать пятый эпизод: часть вторая, глава 46, "Коты".
Тридцать шестой эпизод: часть вторая, глава 48, "Щипки".
Тридцать седьмой эпизод: часть вторая, главы 54–56, "Лакей-гасконец".
Прежде всего нам надо помнить: главные враги Дон Кихота - чародеи.
Теперь рассмотрим по порядку все сорок сражений. Они по большей части - результат иллюзии, обмана чувств. Иллюзия заканчивается либо победой, либо поражением, победа же нередко бывает нравственной. За иллюзией стоит реальное событие. По мере продвижения вперед мы будем подсчитывать потерянные и выигранные очки. Матч начинается. Посмотрим, кто выиграет: Дон Кихот или его враги.
Сорок эпизодов, составляющих книгу, охватывают 175 дней, включая перерыв длиною в месяц посередине, то есть происходят с начала июля по середину декабря - согласно подсчетам одного испанца.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД: БДЕНИЕ НАД ОРУЖИЕМ (ГЛ. 3)
Иллюзия: Защитник своей чести. Попав на постоялый двор, который он принимает за замок, Дон Кихот совершает обряд бдения над оружием и готов уничтожить любого, кто ему помешает.
Результат: Его первая победа - в преддверии рыцарства.
Реальность: Пока он вышагивает по постоялому двору в лунном свете, два погонщика сбрасывают его доспехи с корыта, чтобы напоить своих мулов. Дон Кихот дает им отпор и жестоко избивает.
Счет 1:0.