* * *
Уж коль скоро зашел разговор о булгаковской этике, то, пожалуй, самое время сказать слово и о проявлении этики по отношению к самому Булгакову со стороны уважаемых (или теперь уже просто модных?) критиков.
Полагаю, что изложенные в этой главе выкладки вряд ли могут вызвать по-настоящему аргументированные возражения – по крайней мере, со стороны здравомыслящих людей. После появления в "Литературном обозрении" статьи М.А. Золотоносова я по наивности направил Михаилу Анатольевичу письмо, в котором в сжатой, но достаточно ясной и подчеркнуто уважительной форме изложил приведенные выше соображения. Возможно, редакция журнала не выполнила свой долг и не переслала своему автору отклик читателя, поскольку через год критик развил эту же тему на страницах другого издания:
"Мастер и Маргарита" растет […] из бульварной литературы начала ХХ века. Всю жизнь сознательно стремившийся к славе, успеху, Булгаков писал роман, на успех как бы обреченный. Это выразилось не только в особого рода упрощении основных линий романа, заставляющих вспомнить о технологии изготовления экспонатов "масскульта", но и в упрощении центральных образов до схем, лишенных глубины и психологии, до знаков. Булгаков использовал готовые бульварные жанры в качестве строительного материала, отбирая лишь то, что уже доказало свою несомненную способность поражать и увлекать читателя".
Характерно, что это обвинительное заключение, составленное в кондовых традициях Массолита, мастер гильдии критиков предварил заглавием, сформулированным по образцам, характерным для ставшего таким привычным за 70 лет жанра политического доноса: "Булгаков грех. Неюбилейные размышления о итогах "булгаковского года". Что ж, в "упрощении до схем, лишенных глубины и психологии, до знаков" М.А. Золотоносову не откажешь. Что есть, то – есть. И, казалось, появившаяся после этого краткая, но емкая реплика М. Панина (цитирую только часть: "Пора, по-моему, ставить уважаемому критику диагноз. У психотерапевтов, долгое время имевших дело с сумасшедшими, часто развивается так называемая наводящаяся шизофрения. Тотальная война с антисемитизмом, которой некоторые литераторы посвящают всю свою жизнь без остатка, переходит порой в "охоту на ведьм" и не менее опасна для такого боевика, чем наводящаяся шизофрения") поставила не только диагноз, но и последнюю точку в этом затянувшемся разговоре.
Но как оказалось, битому неймется: "Я с удовольствием изучаю СРА […] "Мастер и Маргарита" вырос из бульварной литературы, я это доказываю, и это многих огорчает" .
Нет, Михаил Анатольевич, огорчает не это, а то, что под своим "доказываю" маститый критик подразумевает прозрения более чем сомнительного достоинства – "возможно", "на наш взгляд", "не исключено", "можно подозревать", "видимо", "весьма вероятно", которые даже при наличии самого пылкого воображения нельзя признать "вереницей прочно упакованных силлогизмов", если уж пользоваться определениями персонажей романа. И уж если "на наш взгляд", то все это выглядит так же доказательно, как, скажем, и набор сентенций гоголевского персонажа, закончившего свои "Записки" глубокомысленным вопросом о наличии шишки под носом у алжирского бея. Тем более что свой диагноз, причем без скидок на "наводящуюся", Гоголь вынес в название.
Вывод о наличии в культуре русского народа некоей антисемитской "субкультуры" был бы не так страшен, если бы его не подхватили с бездумной готовностью весьма солидные издания, предоставляющие Вам возможность изгаляться на своих полосах. Страшно то, что работники этих изданий не понимают или не хотят понять того, что такие измышления распространяются на всю русскую культуру и всех ее носителей. В том числе и на Льва Толстого, создавшего по просьбе Шолом Алейхема целый цикл произведений, чтобы помочь пострадавшим от погромов в Кишиневе. Таких примеров можно привести сколько угодно. Вспомнили бы Горького, ненавидимого черносотенцами за его антипогромные памфлеты. А ведь это – русские люди, столпы нашей культуры. Здесь не грех привести мысль проницательного Ю. Айхенвальда, высказанную им еще в 1911 году: "… Кто не умеет читать, не должен заниматься историей литературы" .
Кстати, о каком народе так уважительно писал Нестор-летописец (конец 12 – начало 13-й стр. Ипатьевского списка)?.. И почему в былинах, восходящих к дохристианской эпохе, уже фигурирует число "сорок"? Сопоставили бы это с до сих пор не объясненными лингвистическими парадоксами в древнерусском языке; похоже, уже тогда отношение наших предков к этому народу вряд ли ограничивалось одним лишь уважением… Или: символизирующую мировую катастрофу булгаковскую черную тучу, накрывшую Солнце в Москве, с описанием битвы Игоря с половцами: и там черные тучи, символизирующие врагов Руси, идут с самого моря, хотят прикрыть четыре солнца. Нет, истоки закатного романа следует искать, скорее, в памятниках древнерусской культуры, чем в творчестве полуграмотных антисемитов.
Примечания к восьмой главе:
1. М. Золотоносов. Булгаков грех. Неюбилейные размышления о итогах "булгаковского года". "Смена", СПб, 18.07.1992.
2. В. Максимов. Марш веселых ребят. "Литературная газета", 19.2.1992 г.
3. Нагорная проповедь. Евангелие от Матфея, 5-47.
4. "Слово", с 4-й по 9-ю книжку за 1991 год.
5. "Слово", № 4-1991, с. 16.
6. Михаил Булгаков. Избранные произведения. Киев, "Днiпро", 1990 г.
7. Там же, с. 45.
8. Фредерик В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. М., "Прометей", 1991, с. 55.
9. Например, повторы типа "Появилась статья критика Аримана, которая называлась "Враг под крылом редактора", в которой говорилось, что Иванов гость,.."; "в другой" – "другая", и т.п.
10. В.В. Петелин. Михаил Булгаков. Жизнь. Личность. Творчество. М., "Московский рабочий", 1989, с. 450, 459, 462.
11. Фредерик В. Фаррар. Указ. соч., с. 99.
12. М.А. Булгаков. Князь тьмы, с. 246.
13. Наличие в созданном Мастером романе апологетических моментов в отношении еврейского народа однозначно указывает на личность основного прототипа этого образа – А.М. Горького, "антипогромные" памфлеты которого получили наибольшую известность.
14. Михаил Панин. Вот такая СРА. "Литературная газета", 28.10.92.
15. Из жизни карандашей. Критик М. Золотоносов в беседе с обозревателем "ЛГ" С. Тарощиной. "Литературная газета", 21.7.93.
16. Ю. Айхенвальд. Силуэты русских писателей. М., "Республика", 1994, с. 25.
Глава IX. О парадоксах в романе
– Ну, Тверскую вы знаете?
Фраза из романа
Двенадцать тысяч лун за одну когда-то, не слишком ли это много?
Маргарита
Вынесенная в эпиграф рядовая на первый взгляд фраза из романа на самом деле парадоксальна в том смысле, что в беседе двух москвичей такой вопрос о центральной улице звучит просто нелепо. И внесение ее в текст романа могло преследовать только одну цель: побудить догадливого читателя вспомнить, что эта улица с 1932 года носила имя Горького. Таким образом, хотя это имя в романе не звучит, оно все же присутствует, причем довольно явственно, появляясь в подсознании читателя независимо от его воли. Здесь Булгаков демонстрирует прекрасное владение приемами психологии, используя их для провоцирования неконтролируемых ассоциаций.
Поскольку о ходе творческого процесса Булгакова при создании романа известно мало, данный пример представляет интерес еще и тем, что дает возможность заглянуть в творческую лабораторию писателя.
Далее. В фабулу романа включены факты, на первый взгляд не соответствующие действительности и воспринимаемые как просто нелепые. Понятно, что толкование каждого из них в отдельности затруднительно; однако в совокупности они дают повод задуматься, поставить вопросы, искать на них ответы.
… В соответствии с фабулой, Мастер нашел выигрыш в сто тысяч рублей в корзине с бельем. Как бы ни толковался образ Мастера – в общепринятом, исключительно позитивном, или в более характерном для творческой манеры Булгакова диалектическом плане, вряд ли можно отрицать, что данный эпизод никак не вписывается в этот образ: такие люди в житейских вопросах всегда остаются в проигрыше. Это парадоксальное обстоятельство не только находит свое объяснение при определении прототипа образа Маргариты, но и служит ключом к идентификации в топографии Москвы "дома Маргариты" – того самого, поиски которого другими путями на протяжении вот уже двадцати пяти лет успеха не дали.
Или вот такая "неточность": описывая "дом на Садовой", Булгаков почему-то приводит номер 302-бис, что не соответствует реальной системе нумерации улиц Садового кольца. Оказывается, что до революции Садовое кольцо Москвы имело сквозную нумерацию, которая заканчивалась номерами 447-448. В частности, описанный в романе дом И.Д. Пигита, в котором когда-то жил писатель, имел номер 166. Так что номер 302-бис (то есть, 302-а) вполне естественно вписывается именно в эту систему, что дает основание рассматривать этот факт как сигнал о том, что описываемые в романе события связаны с чем-то, происходившим еще до революции. К такому же выводу приводит и реконструированное М.О. Чудаковой начало первой редакции, где обыгрывается дата по старому и новому стилям.
Намек на сплошную нумерацию Садовых улиц Москвы вынуждает обратиться к адресным книгам дореволюционного периода, и тогда обнаруживаются два чрезвычайно интересных момента.
Первый, шокирующе неожиданный, особенно для тех почитателей творчества Булгакова, которые безуспешно занимаются поиском "дома Маргариты" в так называемых "арбатских переулках". Оказывается, что в том, дореволюционном временном измерении "арбатские переулки" – вовсе не то, что подразумевается под этим понятием в наши дни. Арбатом (Арбатской частью) называли район Москвы между Садовым и Бульварным кольцами, ограниченный с одной стороны улицей Пушкинской, с другой – Дурновским переулком и Собачьей площадкой (сейчас их нет, это – северная сторона проспекта Калинина с многоэтажными домами). В эту Арбатскую часть входил Патриарший пруд (!), часть Тверской (Горького) от площади Пушкина до площади Маяковского, дом Пигита с "нехорошей" квартирой и многое другое, но только не улица Арбат и не район Сивцева Вражка, где ведутся поиски дома. Это уже – Пречистенская часть.
Деление Москвы на 18 "частей" и один "участок" сохранилось вплоть до тридцатых годов, причем оно официально сочеталось с введенным после революции делением Москвы на шесть районов.
Путаницу, возникающую при различном толковании понятия "Арбат", можно проиллюстрировать таким примером. В недавно изданном полном тексте воспоминаний Ф.И. Шаляпина есть такие интересные строки:
"Я помню характерное слово одного из купеческих тузов Москвы – Саввы Тимофеевича Морозова. Построил он себе новый дом на Арбате(выделено мною – А.Б.) и устроил большой праздник, на который, между прочим, был приглашен и я. В вестибюле, у огромной дубовой лестницы, ведшей в верхние парадные залы, я заметил нечто, похожее на фонтан, а за этим большие цветные стекла, освещавшиеся как-то изнутри. На стекле ярко выступала чудесная лошадь, закованная в панцырь, с эффектным всадником на ней – молодым рыцарем, которого молодые девушки встречали цветами".
Комментаторы книги Е. и В. Дмитриевские подправили Шаляпина: "В доме на Арбате жил А.И. Морозов, а С.Т. Морозов построил себе особняк на Спиридоньевской улице (ныне улица Алексея Толстого). Именно этот дом в "готическом" стиле имеет в виду Шаляпин".
Комментаторы правильно дают адрес готического особняка С.Т. Морозова. Но Шаляпин, именно его имея в виду, прекрасно знал, что дом находится именно на Арбате, у Патриаршего пруда, то есть, в Арбатской пожарной части Москвы. Кстати, титулярный советник учитель А.И. Морозов, о котором они упоминают, жил не совсем на улице Арбат, а в прилегающих переулках – вначале в доме Никулиной-Дмитриевой по Калошному, 12, позже – купца Юдина по Староконюшенному, 21.
Второй момент, извлеченный из факта сплошной нумерации Садового кольца, – дом 302 находится на Сухаревской площади, в Мещанской части. Дома с номером 302-бис (302-а) не было в природе. Ближайший с такой структурой номера – 308-а по Садово-Спасской (Сретенская часть). Этот дом ничем не примечателен кроме, пожалуй, того, что в соседнем, 310-м, жил знаменитый покровитель театрального искусства Савва Иванович Мамонтов, о котором принято упоминать, когда идет речь о Савве Морозове.
Еще один парадокс, служащий в качестве ключевого, содержится в реплике Маргариты, комментирующей слова Воланда о том, что Пилат каждое полнолуние испытывает беспокойство: "Двенадцать тысяч лун за одну когда-то, не слишком ли это много?". Броская парадоксальность этой фразы заключается в том, что с момента казни Христа до описываемых в романе событий прошло не двенадцать тысяч лунных месяцев, а почти вдвое больше – примерно 23500, если принять разницу в датах в 1900 лет. Но всеведущий Воланд не поправил Маргариту в ее ошибке; механическая ошибка со стороны Булгакова исключена, поскольку из работ М.О. Чудаковой видно, что Булгаков придавал исключительно важное значение изучению движения Луны именно в связи с написанием романа . Можно предположить, что эта ошибка введена в текст преднамеренно.
Действительно, писателем была учтена астрономическая тонкость: в любой точке земного шара все полнолуния подряд наблюдать невозможно. Дело в том, что полнолуние – это не период, а миг, определяемый астрономами с точностью до минуты. Поэтому, когда оно происходит, то его можно видеть только на той стороне земного шара, которая обращена к Луне. Поскольку длительность синодического месяца не кратна земным суткам , каждое последовательное полнолуние наблюдается в разных частях Земли; в целом же за длительный период времени в каждой конкретной точке, в том числе и в той, где отбывает наказание Пилат, можно наблюдать только половину от всех полнолуний.
Как видим, Маргарита не ошиблась. Более того, такая ошибка в романе не может выйти из-под пера писателя непреднамеренно, как бы "вдруг", сама-по-себе. Такую "ошибку" нужно тщательно готовить, – ведь специфика жанра не позволяет использовать в диалогах многозначных цифр; она требует округления до целого числа тысяч. Однако даже при таком вынужденном округлении истинная ошибка не вышла за пределы двух процентов, что является поразительной (если хотите – астрономической) точностью.
Хотя этот ключ непосредственно никакой информации по фабуле не раскрывает, он выполняет не менее важную функцию: сигнализирует о достоверности всех включенных в текст временных меток, позволяющих определить подразумевающиеся в романе события по зашифрованным датам. Иными словами, ключ это особый; я назвал бы его "ключом достоверности".
Но вот, наконец, Л.К. Паршин приводит в своей книге текст полученной им из архива транспортного ведомства бумаги, где говорится, что "движение трамваев по интересующим Вас улицам организовано не было", и предлагает исключить воспоминания Левшина из рассмотрения. Казалось бы, это – действительно окончательная точка; вопрос предельно ясен. Но на то, очевидно, и вовлекла этот трамвай в орбиту своей нечистой деятельности воландовская шайка, чтобы вносить неожиданные повороты именно в предельно ясные вопросы: Б.С. Мягковым, из всех исследователей наиболее полно проработавшим эти вопросы, обнаружена помещенная в газете "Вечерняя Москва" от 28 августа 1929 года заметка, из которой следует, что в ноябре того же года планировалось завершить прокладку трамвайных линий как раз на Малой Бронной и Спиридоновке (Алексея Толстого), то есть, у самого пруда !
Облекая "ключи" в форму парадоксов и противоречий, Булгаков последовательно доводит до читателя скрытый подтекст. Анализ таких аспектов позволяет убедиться, с какой тщательностью писатель подходил не только к подбору материала для ключей, но и к их органическому включению в сюжетные линии без видимых "стыков".
Примечания к девятой главе:
1. Федор Шаляпин. Страницы из моей жизни. Маска и душа. М., "Книжная палата", 1990, с. 307.
2. "Шестая (вторая полная) редакция, составившая 6 толстых тетрадей рукописного текста, была закончена 22-23 мая 1938 г. […] К этой редакции примыкают две тетради материалов для намеченной "отделки" романа: выверка календаря фабулы, […] зарисовки положения Луны над Пречистенкой, видной из окна квартиры писателя в Нащокинском переулке (ул. Фурманова), а также подробные описания вида небосклона, делавшиеся регулярно с 10 марта 1938 года до ночи с 8 на 9 октября 1938 г. Записи о луне от 29 и 30 марта 1939 года были последними в этой тетради" – М.О. Чудакова. Архив М.А. Булгакова, с. 131.
Как видно из приведенного отрывка, наблюдения за Луной велись писателем почти в течение года после окончания романа. Этому есть объяснение: приведенные в основном тексте романа астрономические детали давали двоякое решение задачи определения стороны света, на которую выходит фасад дома Маргариты. Видимо, обнаружив это после завершения окончательной редакции, Булгаков в написанный в мае 1939 года эпилог включил и дополнительные сведения о Луне, что устранило неопределенность.
3. "Каждая луна имеет дней, 29. И пол дня, и пол часа, и пятую часть часа" – Псалтырь, "Лунное течение" (используется при вычислении дат Пасхи ).
4. Наталья Кончаловская. Круасаны и черный хлеб. "Дружба народов", № 1-1989 г.
5. В. Левшин. Садовая 302-бис. Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., "Советский писатель", 1988, с. 173.
6. Л.К. Паршин. Чертовщина в американском посольстве, или 13 загадок Михаила Булгакова. М., "Книжная палата", 1991, с. 132.
7. Б.С. Мягков. Булгаковская Москва. М., "Московский рабочий", 1993, с. 98, 99, 214.
Глава X. О календарях и Пасхах
Повторяя чью-то недостаточно обоснованную сентенцию, Б.В. Соколов утверждает, что "В редакции 1929 г. действие ершалаимских сцен … разворачивается в июне… Булгаков подчеркивал таким образом несоответствие событий своего романа евангельской традиции" . Это не совсем так. Та сцена, которую Булгаков описывал в первой редакции, никакого отношения к Пасхе не имеет. Ведь там, судя по описанию М.О. Чудаковой, речь идет не о казни, а о искушении Христа лукавым. Это полностью соответствует каноническим Евангелиям, описывающим случай, когда Иисусу было предложено доказать свое божественное происхождение и броситься вниз с козырька храма: