В традиционной рубрике "Литературный гид" - "Полвека без Ивлина Во" - подборка из дневников, статей, воспоминаний великого автора "Возвращения в Брайдсхед" и "Пригоршни праха". Слава богу, читателям "Иностранки" не надо объяснять, кто такой Ивлин Во. Создатель упоительно смешных и в то же время зловещих фантазий, в которых гротескно преломились реалии медленно, но верно разрушавшейся Британской империи, и в то же время отразились универсальные законы человеческого бытия, тончайший стилист и ядовитый сатирик, он прочно закрепился в нашем сознании на правах одного из самых ярких и самобытных прозаиков XX столетия, по праву заняв место в ряду виднейших представителей английской словесности, - пишет в предисловии составитель и редактор рубрики, критик и литературовед Николай Мельников. В подборку, посвященную 50-летию со дня смерти Ивлина Во, вошли разделы "Писатель путешествует" и "Я к Вам пишу…". А также полные и едкого сарказма путевые очерки "Наклейки на чемодане" (перевод Валерия Минушина) и подборка писем Во (составление и перевод Александра Ливерганта) - рассказ о путешествиях в Европу, Африку и Южную Америку, а также о жизни британского общества между войнами.
Рубрика "Статьи, эссе" тоже посвящена Ивлину Во - в статьях "Медные трубы" (перевод Николая Мельникова), "Я всюду вижу одну лишь скуку" (перевод Анны Курт), "Человек, которого ненавидит Голливуд" о фильме "Месье Верду" Ч. Чаплина (перевод Анны Курт) раскрывается пронзительный, глубокий и беспощадный ум критика, а интервью Ивлина Во Харви Брайту из "Нью-Йорк Таймс" (перевод Николая Мельникова) показывает, насколько яркой, своеобразной и неоднозначной личностью был писатель.
В рубрике "Ничего смешного" - одна из самых забавных юморесок "Непростое искусство давать интервью" (1948), где в абсурдистской манере воссоздается беседа Ивлина Во с настырной, плохо говорящей по-английски репортершей, проникшей в гостиничный номер рассказчика (перевод Анны Курт).
В традиционный раздел "Среди книг" Ивлин Во рецензирует своих коллег: Эрнеста Хэмингуэя, Грэма Грина и Мюриэл Спарк (ее роман "Утешители", о котором пишет Во, был как раз опубликован в октябрьском номере "ИЛ" 2015 года, так что у читателя есть уникальная возможность сравнить свое мнение с мнением великого писателя).
В разделе "В зеркале критики" от рецензентов достается уже самому Ивлину Во. Не менее заслуженные писатели Эдмунд Уилсон, Джордж Оруэлл, Десмонд Маккарти, Гор Видал и Энтони Бёрджесс разбирают творчество и личность коллеги буквально по косточкам - жестко, пристрастно и весьма неожиданно.
Все произведения Ивлина Во и об Ивлине Во иллюстрированы собственными рисунками писателя, оказавшегося в придачу ко всем его талантам еще и одаренным карикатуристом, а также его современниками.
Содержание:
Знакомый незнакомец - Н. Мельников 1
Ивлина Во - Наклейки на чемодане - © Перевод В. Минушин 4
"О себе писать особенно нечего…" - Из писем Ивлина Во - © Составление и перевод А. Ливергант 20
Статьи, эссе 35
Зрительный зал 38
Интервью 39
Ничего смешного 42
Среди книг с Ивлином Во 44
Писатель в зеркале критики 46
Примечания 53
Полвека без Ивлина Во
Знакомый незнакомец
Н. Мельников
К 50-летию кончины Ивлина Во
Слава богу, читателям "Иностранки" не надо объяснять, кто такой Ивлин Во. Создатель упоительно-смешных зловещих фантазий, в которых гротескно преломились реалии медленно, но верно разрушавшейся Британской империи и в то же время отразились универсальные законы человеческого бытия, тончайший стилист и ядовитый сатирик, он прочно закрепился в нашем сознании на правах одного из самых ярких и самобытных прозаиков XX столетия, по праву заняв место в ряду виднейших представителей английской словесности. Скромно заметим: он вошел в культурный обиход русских книгочеев сразу после публикации в нашем журнале повести "Незабвенная" . С той поры его произведения (в первую очередь, конечно же, романы) вполне приличными тиражами издавались в СССР и продолжают издаваться в постсоветской России, по-прежнему пьяня читателей и перечитывателей диковинной смесью фарса, черного юмора и элегической грусти.
Пятьдесят лет со дня смерти - печальная и в то же время знаменательная дата, позволяющая не только с полным основанием судить о высоком статусе писателя в литературной табели о рангах, но и дополнить наше представление о его эстетических воззрениях, эмоционально-психологическом облике и, главное, творческом наследии, которое отнюдь не исчерпывается художественной прозой - романами, повестями и рассказами. Прославленные романы и повести Ивлина Во, к настоящему времени более или менее благополучно переведенные на русский язык, - всего лишь вершина айсберга, значительная часть которого еще скрыта от отечественного читателя. Между тем, будучи истинным man of letters, Ивлин Во проявил себя едва ли не во всех разновидностях нон-фикшн (критика, эссеистика, путевая проза, биография и автобиография), опробовал едва ли не все существующие критические и публицистические жанры: рецензия, обзор, эссе, памфлет, полемическое письмо, юмореска, фельетон.
Некоторые из образчиков документальной прозы Во - избранные письма , дневники , наконец, незаконченная автобиография - уже опубликованы по-русски. И все же об адекватном восприятии его литературного канона в России говорить, конечно же, не приходится. Нам почти не известен Во-эссеист, публицист и критик, а ведь на этом поприще он был известен своим современникам не меньше, чем автор романов.
Выпущенный в 1983 году Донатом Галлахером шестисотстраничный том статей и эссе Во , представляющий его в качестве критика и публициста, включает в себя лишь половину его газетно-журнальной продукции: набранный убористым шрифтом перечень публикаций, не вошедших в книгу, занимает десять страниц. Быть может, львиная доля этих текстов представляет ограниченный интерес лишь для историков-англистов, однако, уверен: без знакомства с основным корпусом критических статей и эссе (среди которых попадаются истинные жемчужины) нам до конца не понять ни характер писателя, ни его мировоззрение, ни его роль в англоязычном литературном мире 1920–1960-х годов.
Не имея, подобно американским собратьям по перу, университетской синекуры (что неудивительно, ведь прогуляв и провеселившись несколько лет в Оксфорде, будущий классик английской литературы с позором провалил экзамены и вылетел из университета с дипломом "третьей степени"), Ивлин Во зарабатывал на жизнь исключительно литературным трудом, сотрудничал едва ли не во всех периодических изданиях Британии и США, включая солидные журналы, вроде консервативного "Спектейтора" или католического "Тэблет", глянцевые издания типа "Вог" и "Лайф", а также таблоиды, исчадия пресловутой "Флит-стрит": "Дейли экспресс", "Дейли мейл" и т. п. Причем писал он, как наш Боборыкин, "много и хорошо", писал о всякой всячине: тематика варьируется от шутливых советов молодым людям, как дешево, но модно одеваться всего за 60 фунтов в год , до апологии кубизма (в юности ярый архиконсерватор и реакционер, естественно, придерживался "передовых" взглядов на искусство, и в литературе, кстати, начинал как ультрамодернист: прочтите хотя бы рассказ "Равновесие" (1926) с его кинематографическим повествованием и монтажной композицией).
Вплоть до сенсационного успеха в Америке ностальгического романа "Возвращение в Брайдсхед" (1944), принесшего автору не только мировую известность, но и материальный достаток (а значит, и свободу от журнальной поденщины), Ивлин Во в равной степени мог считать себя и беллетристом, и журналистом, причем еще неизвестно, какой род деятельности занимал бо́льшую часть его времени и сил, и обеспечивал популярность у читательской аудитории двадцатых-тридцатых годов.
Сразу после публикации дебютного романа "Упадок и разрушение" (1928) начинающий литератор (совсем недавно подумывавший о карьере мебельного дизайнера) связал свою судьбу с журналистикой: вел колонку в газете "Дейли мейл" и питал рецензиями более солидную "Обзёрвер", а затем, после успеха "Мерзкой плоти" (1930), стал желанным гостем на страницах модных иллюстрированных газет и журналов ("График", "Джон Буль" "Харперс Базар" и т. п.). В тридцатые годы Во - сначала корреспондент "Таймс", а потом "Дейли мейл" - побывал в Эфиопии (тогда - Абиссинии): в 1930-м присутствовал на коронации абиссинского императора Хайле Селассие (она подробно описана в книге "Далекие люди" (1931), а в 1935-м освещал итало-эфиопскую войну. Последняя поездка породила не только серию корреспонденций, но и нашла отражение в документальной книге "Во в Абиссинии" (1936), воспринятой левыми и либеральными критиками как "фашистская брошюра" - из-за явной симпатии автора к итальянцам; позже абиссинские впечатления преобразились в очередном комическом шедевре, романе "Сенсация" (1938).
Потчуя "глотателей пустот" легковесными фельетонами и книжными обзорами, молодой литератор не забывал и об утверждении собственной писательской репутации. В частности, на страницах иллюстрированного еженедельника "График" откликнулся на выход книги путевых заметок "Наклейки на чемодане"… Ивлина Во. Я не читал рецензию, но подозреваю, что получилась она не слишком придирчивой.
Свое же мнение о первом "травелоге" Ивлина Во читатель может составить по представленному в нашем "Литературном гиде" переводу сокращенной версии, вошедшей в авторизованный сборник 1946 года "Когда ездить было не грех".
Это произведение, отмеченное суховатым юмором, интересно не столько описаниями шаблонных туристических достопримечательностей и красот Средиземноморья, сколько зарисовками быта и нравов туземцев, так или иначе вовлеченных в туристический бизнес, и эскизными портретами спутников повествователя. "Мои попутчики и их поведение в разных местах, которые мы посещали, куда более увлекательны для изучения, нежели сами эти места", - чистосердечно признается он читателю.
Книга писалась в кризисный, даже переломный для писателя период: после расставания с первой женой, Ивлин Гарднер, и до его обращения в католичество. Верный себе и традиции британской сдержанности, автор "Наклеек на чемодане" избегает лирических излияний и медитаций, раздваивая свое "я" между повествователем, играющим роль холодного, по чайльдгарольдовски пресыщенного, несмотря на молодость, наблюдателя, и "беднягой Джеффри", блеклым персонажем, который во время свадебного путешествия вынужден расстаться с молодой женой, Джулиет, заболевшей пневмонией и попавшей в госпиталь: сюжет, повторяющий жизненные обстоятельства автора книги.
* * *
Болезненный разрыв с женой, обращение в католичество - события, повлиявшие на характер писателя и обозначившие важный рубеж в его жизни. С этого времени праздный гуляка, как и положено представителю "золотой молодежи", весело прожигавший свою жизнь в кутежах и на вечеринках, аполитичный эстет и модный журналист постепенно перерождается в правоверного католика, ярого консерватора и традиционалиста, который в равной степени не приемлет левизну в искусстве и политике, искренне ненавидит идолов тогдашней либеральной интеллигенции, а свой идеал видит в образе жизни английских джентри доиндустриальной эпохи.
Наметилась эволюция и в его творчестве. После череды первоклассных, но в общем-то однотипных по трагикомической тональности и хоггартовской стилистике произведений в нем обозначился переход и к новой манере, и к новому, более объемному изображению человека и погрязшего во грехе мира. Эта тенденция проявилась сначала в макабрическом шедевре "Пригоршня праха" (1936), а затем, уже в годы военного лихолетья, увенчалась романом "Возвращение в Брайдсхед", исполненным щемящего лиризма и светлой грусти по разрушенному войной жизненному укладу, ушедшей юности, увядшей дружбе, угасшей любви.
Роман, ставший бестселлером, завоевал своему создателю репутацию одного из ведущих английских писателей и привлек к нему внимание широкой читательской публики, а значит, и предприимчивых кинодельцов, всегда рассчитывающих заработать на экранизации "выстрелившей" книжной новинки, а также собирателей автографов, диссертантов и, разумеется, журналистов, во все времена питающих слабость к знаменитостям. Последних он притягивал не столько как автор бестселлеров (последовавшая за "Возвращением в Брайдсхед" сатирическая повесть "Незабвенная" (1948) также стала литературным событием в Америке и Британии), сколько как колоритный медиаперсонаж: гуру консерватизма, называвший марксизм "опиумом для народа", ниспровергавший с пьедесталов мэтров авангардного искусства и проклинавший "век обычного человека", его идеалам - Свободе, Равенству, Братству - противопоставлявший иную триаду: Свобода, Неодинаковость и Уединенность.
Несмотря на то что последние двадцать лет своей жизни преждевременно одряхлевший писатель жил анахоретом (сначала в загородном доме в Пирс-Корт, затем в Кум-Флори), редко выбираясь оттуда в Лондон или в очередное путешествие, он вынужден был поддерживать интерес к своей персоне общением с представителями СМИ, которых недолюбливал, но с которыми мирился как с неизбежным злом. Денег, вырученных за романы, по-прежнему не хватало. Дворянское гнездо новоявленного джентри - добротный каменный дом с подвалом для вина, коллекция картин, куча детей, прислуга - поглощало массу средств; опять же грабительские, с его точки зрения, налоги никто не отменял, поэтому именитый автор поддерживал сотрудничество с массмедиа: это давало дополнительный доход. Каждый раз, когда к нему поступали предложения дать интервью, он просил за них кругленькую сумму. Впрочем, даже приличный гонорар не мог служить гарантией того, что затворник из Кум-Флори удовлетворит все чаяния охочих до скандалов и курьезов журналистов и как следует сыграет роль главного брюзгозавра английской литературы, каким к началу пятидесятых успел зарекомендовать себя благодаря скандальным выступлениям в прессе: политическим памфлетам и сердитым письмам в редакции различных периодических изданий. (Наибольший резонанс, пожалуй, вызвала его статья "Наш бесчестный гость", приуроченная к официальному визиту в Лондон югославского диктатора Тито: она едва не спровоцировала дипломатический скандал между Югославией и Великобританией).
Ивлин Во никогда не отличался ангельским характером. И уж тем более его нельзя назвать "душой нараспашку". При встрече с теле- и радиожурналистами он чаще всего замыкался, отвечал сухо и односложно, так что интервьюерам приходилось всячески исхитряться, чтобы вытянуть из него развернутое высказывание на интересующую их тему. Подобно своему автобиографическому герою, мистеру Пинфолду, чувствуя, что собеседники видят в нем лишь забавный анахронизм и хотят "загнать в угол и развенчать, точными вопросами обозначив заведомо известное позорное пятно", писатель умел управляться с "нахалами": "давал краткие и резкие ответы, по пунктам сбивая спесь с противников" (вспоминаем первую главу "Испытания Гилберта Пинфолда").
Неслучайно, что одна из самых забавных юморесок Ивлина Во, "Непростое искусство давать интервью" (1948), где в абсурдистской манере воссоздается беседа с настырной, плохо говорящей по-английски репортершей, проникшей в гостиничный номер рассказчика, по сути, - не что иное, как остроумная пародия на халтурные интервью, какими его донимали репортеры в "послебрайдсхедовский" период жизни. Например, во время рекламного тура по скандинавским странам в августе 1947 года. "После обеда дал интервью молодой туповатой толстушке, - пишет он в своем дневнике после встречи с шведской журналисткой. - На следующий день раскрыл газету и прочел название интервью: ‘У обезьяны Хаксли новое хобби - кладбища’".
Примечательно и описание, оставленное в дневнике Во по горячим следам беседы с американским интервьюером (запись от 23 мая 1947 г.). "Темы, которые он затрагивал, вызывали у меня такую скуку, что я только и говорил: ‘Нет-нет’.
- Как вы считаете, в эпоху демократии радио и кино могут стать большим искусством?
- Нет-нет.