* * *
Энн Флеминг
17 февраля 1960 Кум-Флори-Хаус
Дорогая Энн,
надеюсь, это письмо придет до Вашего отъезда. Только что получил Ваше веселенькое послание. Наслаждался жизнью за счет "Дейли мейл". Сначала вместе с Лорой прожил три недели в Венеции, которую в январе видел впервые: печально, туманно, пусто, тихо, ни одного американца. Намного прелестнее, чем летом. Потом отправились в Монте-Карло: прохладно, солнечно, опять же ни одного янки, зато сколько угодно приличного вида европейцев. Эсмонда встречал дважды в день: суетлив, как кролик. Похож как две капли воды на Кауарда из "Нашего человека в Гаване" <…> Объявился Рэндольф [Черчилль. - А. Л.] "Ты что здесь делаешь?" - "Освещаю алжирский мятеж".
Ведет себя паинькой - давит отцовский авторитет. Лора купила книгу "Подводные камни в азартных играх, и как их избежать", и после этого каждый вечер выигрывала небольшие суммы, причем в "новых франках", что особенно ценно. После чего отбыла домой к своим коровам. Я же отправился в Рим, где только и разговоров что о фильме "Сладкая жизнь". <…> А потом поспешил домой, так как газеты писали, что будет забастовка, и мне вовсе не улыбалось закончить свои дни в Кале, подобно красавчику Бруммелю. Только добравшись до Дувра, я узнал, что забастовка отменилась. А потому продолжил путешествовать - отправился с Маргарет в Афины. <…>
* * *
Дэвиду Райту
21 апреля 1960 Кум-Флори-Хаус
Дорогой мистер Райт,
спасибо за последний номер "X" и за Ваше сопроводительное письмо, столь вежливое и трогательное, что я счел своим долгом объяснить, почему я вынужден отказаться от сотрудничества с Вами.
Я не видел статьи в "Критикал куотрели", не слышал и о журнале. Мало того, листая Ваш журнал, я обнаружил: абсолютное большинство молодых писателей, о которых говорится в превосходной степени, мне совершенно неизвестны. Что свидетельствует о том, сколь плохо я ориентируюсь в сегодняшней литературе. Не думаю, впрочем, что это можно поставить в вину пожилому писателю. Всегда найдутся болтуны и сплетники, которые, несмотря на свой солидный возраст, исправно посещают международные культурные конгрессы и силятся не отстать от новейших культурных веяний. Немногие из таких литераторов сумели обратить на себя внимание критики. Писатель должен себя найти до пятидесяти лет. После этого он читает исключительно для удовольствия, а не из желания узнать, что пишут другие. Говорю это вовсе не из пренебрежения молодыми, не из зависти к ним. Все гораздо проще: их вкусы и достижения для творчества состоявшегося писателя несущественны.
Часто говорят о "сложностях", которые приходится преодолевать начинающим авторам. Быть может, Вам было бы небезынтересно услышать о "сложностях", которые выпадают на долю писателей пожилых (в этом случае Вы вправе опубликовать это письмо). Писатель среднего возраста хорошо знает свои достоинства и недостатки и, как правило, хорошо представляет, что ему предстоит написать. Наряду с этим он, случается, пишет актуальные статьи в газеты и журналы. Он может сотрудничать либо с популярными изданиями, либо с малотиражными. В первом случае его статья будет до неузнаваемости изуродована редактором и переназвана самым непотребным образом - но зато ему заплатят в двадцать раз больше, чем заплатил бы человеколюбивый заказчик. Немолодой писатель вынужден выбирать между тщеславием и жадностью. Жадность не всегда эгоистична. У пожилых людей много домочадцев. И их не стоит резко критиковать, если они решают пожертвовать своим тщеславием.
Следует помнить, что многие писатели решают не только литературные задачи - бывают задачи политические, локальные, религиозные и так далее, и эти задачи они также должны в своем литературном труде учитывать.
Время от времени немолодой писатель хочет высказать свое мнение на какую-то общую тему - тогда он пишет письмо в "Таймс". Если же он желает поделиться своим мнением о книге, то пишет рецензию в одну из еженедельных газет; рецензию, которую прочтут его друзья и знакомые, ведь обращается он, прежде всего, именно к ним.
Вот почему я искренне желаю Вам успеха, однако сомневаюсь, чтобы наше сотрудничество было плодотворным. Будем откровенны, Вы ведь писали мне вовсе не потому, что Вас интересовало мое мнение, а потому что надеялись, что имя человека, печатающегося больше тридцати лет и, стало быть, известного читателям, которые при прочих равных не стали бы покупать "X", могло бы, появившись на обложке, привлечь их внимание.
Искренне Ваш Ивлин Во.
* * *
Мюриэл Спарк
11 октября 1960 Кум-Флори-Хаус
Дорогая мисс Спарк, и как Вам это удается? Я потрясен "Холостяками". Большинство прозаиков (особенно юмористов) считают, что написать они способны книги только одного типа - и сочиняют одно и то же до самой смерти. Ваш же ресурс поистине неистощим. "Холостяки" - умнейшая и изящнейшая из всех Ваших умных и изящных книг. Совершенно себе не представляю, каким был Ваш путь к успеху. Подозреваю, что Вы и по сей день принадлежите к той категории авторов, которых читают в основном друзья и знакомые, после же "Холостяков" путь к славе Вам открыт. И пусть эта слава доставляет Вам радость. Если Ваш издатель хочет Вас разрекламировать до появления рецензий, он может процитировать меня на обложке: "Я потрясен "Холостяками"" или же поместить любой другой панегирик по своему усмотрению.
Искренне Ваш Ивлин Во.
* * *
Редактору журнала "Спектейтор"
18 ноября 1960 Кум-Флори-Хаус
"Леди Чаттерлей"
Сэр, мистер Левин признается, что запамятовал, какова судьба картин Лоуренса. Возможно, он точно так же забыл, что на этих картинах изображено. А может, и вообще их никогда не видел?
Я же некоторые картины запомнил. Прекрасно помню выставку Лоуренса, ибо именно тогда я убедился, что как живописец Лоуренс никуда не годится. Книги его мне никогда не нравились, но в те дни я с большим уважением относился к моде, чем теперь, и готов был признать, что в своих суждениях недальновиден. Тогда-то я и увидел эти жалкие картины. Бедняга совсем не владел кистью, о чем даже не подозревал, те же, кто аплодировал его книгам, с не меньшим энтузиазмом превозносили его живопись. Вот тогда я и начал понимать, что произведение искусства - это не распрекрасные идеи или глубокие чувства (хотя и то и другое - его сырой материал); это ум, мастерство, вкус, пропорции, знания, дисциплина и усердие; дисциплина - прежде всего. Сколько бы у автора ни было учеников, компенсировать эти качества они не смогут.
Преданный Вам Ивлин Во.
* * *
Нине Бурн
6 сентября 1961 Кум-Флори-Хаус
Дорогая мисс Бурн,
спасибо за "Поправку-22". Жаль, что книга произвела на Вас столь сильное впечатление. В ней найдется немало мест, не пригодных для женских глаз. Книга не только мало пристойна, но и излишне многословна; она бы только выиграла, если бы автор сократил ее вдвое, и, прежде всего, это касается деятельности Мило: эти страницы следовало бы убрать вовсе или безжалостно сократить.
Вы напрасно называете "Поправку" романом. Это собрание набросков, часто повторяющихся и бессистемных.
Диалоги по большей части и в самом деле смешны.
Можете меня процитировать: "Разоблачение коррупции, трусости и грубости американских офицеров шокирует всех друзей вашей страны (в том числе и меня) и доставит несказанное удовольствие вашим врагам".
Искренне Ваш Ивлин Во.
* * *
Нэнси Митфорд
2 февраля 1963 Отель "Ройял Вестминстер", Ментона
Дражайшая Нэнси,
"Дьявол! - скажете Вы (или на Вашем космополитическом наречии - "Merde!"). - Опять он пишет! Ну сколько можно! Вот ведь зануда!"
Не беспокойтесь, это письмо в ответе не нуждается. Пишу от ощущения неизбывного одиночества, которое перестанет меня терзать, когда Вы получите сие послание и вернется Лора. С тех пор как она отбыла в Неаполь, я ни с кем не произнес ни слова.
Я, как Вы знаете, никогда не был особенно словоохотлив, однако 30 лет назад я мог прислушиваться к тому, о чем судачили лягушатники, и даже произнести несколько маловразумительных слов. Теперь же я нахожусь как будто среди китайцев. С трудом подбираю слова, в том числе и английские, - мой запас слов трещит по швам. <…>
Отель весьма недурен, но я дохну от скуки и бесплодия. Ходил в кино и понял, что Вы имели в виду, когда по совсем другому поводу сказали: "Хуже нет, чем сидеть на краю". Я не разобрал тогда Вашего почерка и прочел: "Хуже нет, чем сидеть в раю". Прочел и удивился. Из фильма "Офелия" не понял ни единого слова. Героиня - хуже не бывает.
Сегодня собираюсь в Salle de marriages, он находится в городской ратуше и расписан Кокто.
В казино заняты все стулья. Я же, когда играю, люблю сидеть, но ставлю немного. Терпеть не могу выкрикивать крупье свои ставки, стоя за спинами многочисленных старух, обступивших стол в несколько рядов.
Не отвечайте.
И.
* * *
Энн Флеминг
7 августа 1963 Кум-Флори-Хаус
Дорогая Энн,
…каждый день выжимаю из своей прошлой жизни несколько капель отчаянной скуки. Одновременно пишу предисловие к американскому изданию "Собственника" Голсуорси. Читали? Не читайте. Это был последний английский прозаик, получивший всеобщее признание. В действительности же он нестерпимо скучен. Я-то надеялся, что презирал его из-за своего юношеского снобизма. Но нет. Он никуда не годится.
Я ведь дал Вам совет относительно Вашего родового поместья. Вы им пренебрегли. И теперь потерпите финансовый крах и станете жертвой клаустрофобии. <…>
* * *
Маргарет Фиц-Герберт
9 августа 1964 Кум-Флори-Хаус
Дорогая Свинка,
Пруста я читал только в переводе. По-моему, начинал он неплохо, но со временем спятил, как и Дж. Джойс в "Улиссе". Никакого плана. Нэнси [Митфорд. - А. Л.] говорит, что все им написанное невероятно смешно и что только англичане и американцы ставят его выше П. Г. Вудхауза.
Молись за меня.
И. Во.
* * *
Леди Диане Купер
17 сентября 1964 Кум-Флори-Хаус
Дорогая Диана,
это печальное письмо. Когда мы молимся, мы не просим, а даем. Даем свою любовь Богу и ничего не просим взамен. И принимаем всё, что Он дарует нам Своей милостью. Не "Пожалуйста, Господь, даруй мне счастливый день", а "Пожалуйста, Господь, удостой меня чести принять все мои сегодняшние страдания". Господь в подачках не нуждается. Вы когда-нибудь каялись? Сомневаюсь. Ничего удивительного, что Вы хандрите. Вы верите в Инкарнацию и Искупление так же, как верите в исторический факт битвы при Эль-Аламейне? Это важно. Вера - не настроение.
Получил от Кэтрин нагоняй за непристойный отрывок в "Недоучке". На рецензентов мне наплевать. Вы и она - вот чье мнение я ценю.
С любовью, Бо.
* * *
Энн Флеминг
10 ноября 1964 Кум-Флори-Хаус
<…> Меня Испания необычайно утомила, Лору же, наоборот, взбодрила. По правде сказать, у меня нет больше никакого желания путешествовать. Я слишком стар для приключений с верблюдами и каноэ, а туристический бизнес сделал все цивилизованные места на свете неотличимыми друг от друга. Разумеется, в Испании сколько угодно великолепных произведений искусства и архитектуры, но для человека, который не говорит на их языке, тамошняя жизнь очень пресна. Больше одного произведения искусства в день человеческому рассудку не усвоить. Еда перестала быть аппетитной или несъедобной. Она - по крайней мере, на туристических курортах - стала такой же гигиенической и безвкусной, как отрава под целлофаном, которую разносят на подносах и ставят нам на колени в самолетах. <…>
* * *
Энн Флеминг
27 января 1965 Кум-Флори-Хаус
Дорогая Энн,
наши с Вами последние письма встретились в пути.
Я являюсь обладателем зубной щетки, но при отсутствии зубов щетка - вещь необязательная, она подобна диадеме, которой владеет дама, никогда не покидающая порога собственного дома. По счастью, в Лондоне нашелся человек, который вставляет зубы, я ему написал и заказал себе искусственную челюсть. Сомневаюсь, чтобы он успел все сделать за один раз, поэтому в Лондоне в ближайшее время буду бывать часто и, надо надеяться, Вас увижу. В это время года я обычно езжу за границу, но ехать никуда не хочется. Может быть, коль скоро у меня теперь будет, чем есть, стоит заказать гастрономический тур. Когда-то я был знаком с одним стариком, который, поужинав, закрывал лицо салфеткой, долго давился, а потом поднимал голову и беззубым ртом шамкал, что не может отведать портвейн, когда во рту у него искусственные зубы. Я смотрел на него с нескрываемым ужасом.
Последние две недели мою подъездную аллею истоптали мальчишки-почтальоны с чрезвычайно выгодными предложениями от газет прокомментировать кончину сэра Уинстона Черчилля. Я, конечно же, отвечал отказом. Черчилль был не тем человеком, к которому я питал уважение. Он вечно нес ахинею, окружил себя мошенниками, был никуда не годным отцом - не более чем "радиознаменитостью", пережившей свою славу. Вот уж действительно "сплотил нацию"! В 1940 году я служил в действующей армии, и как же мы все ненавидели его выспренные речи! <…>
Скорее всего, среди редакторов газет, которые хотели, чтобы я описал похороны сэра Уинстона, прошел слух, что когда-то я написал книгу о похоронах в Калифорнии.
Здоровье мое с нашей последней встречи поправилось, и, если Вы готовы совершить утомительное путешествие в дом без прислуги и без парового отопления, Вам будет оказан самый теплый прием.
Надеюсь, Вы по своей опрометчивости еще не вышли замуж?
Всегда преданный Вам И. В.
* * *
Алеку Во
6 марта 1966 Кум-Флори-Хаус
Дорогой Алек,
спасибо за письмо. Газеты, как водится, все переврали. Я действительно весь прошлый год бездельничал и хандрил, но галлюцинаций у меня не было. По глупости, подписал контракты на четыре книги (а не на одну), и эта задача представляется мне теперь абсолютно невыполнимой. Кроме того, мне вырвали много зубов, а жевать твердую пишу искусственными особого удовольствия на доставляет. Перспектива угодить в объятия международного туризма меня не прельщает, поэтому свою деревню покидать не собираюсь. Но рассудок я не потерял и серьезно болен не был.
Все мы кончим тем, что будем учить американцев. Помнится, когда-то я видел пьесу про Оклахому. По-моему, они не слишком разборчивы. В то же время, насколько я понимаю, американские старшекурсники заражены мятежным духом. <…>