Содержание:
ГЛАВА ПЕРВАЯ, - в которой в мои руки попадает волшебный платок 1
ГЛАВА ВТОРАЯ, - в которой я начинаю творить чудеса 1
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, - в которой я ссорюсь со своими приятелями 3
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ, - в которой мы попадаем в плен к пиратам 4
ГЛАВА ПЯТАЯ, - в которой все оборачивается самым неожиданным образом 5
ГЛАВА ШЕСТАЯ, - в которой Кошачий Зуб предлагает мне быть капитаном пиратов 6
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, - в которой выясняется, что мой волшебный платочек исчез 7
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, - в которой мы пытаемся найти выход из трудного положения 7
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, - в которой я начинаю понимать смысл одной пионерской песни 7
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, - в которой я узнаю, кем похищен волшебный платок 8
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, - в которой пираты осаждают нашу пещеру 9
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, - в которой раскрывается секрет узелка 10
Виталий Георгиевич Губарев
Трое на острове
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
в которой в мои руки попадает волшебный платок
Это случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги…
Океан. Шторм. Парусный корабль под названием "Калоша Дьявола" терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается чёрный лоскут с белым черепом и скрещёнными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом кричит:
- Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото!
Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрёпанные страницы старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, услышав её голос:
- Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится!
- Что? - спросил я, не поднимая головы от книги.
- Я говорю, что это никуда не годится!
- Это ты, мама? - пробормотал я, все ещё не в силах оторвать глаз от страницы.
- Нет, это не я! - сердито сказала мама.
- Ты уже пришла с работы?
- Нет, я не пришла!
- То есть как? - растерялся я и сел на диване. - Ах, ты шутишь…
- Наоборот, я очень рассержена, Боря!
- Чем, мамочка? - сладким голоском спросил я и постарался сделать удивлённые глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна.
Мама стояла посреди комнаты, сокрушённо покачивая головой.
- Ты обещал мне подмести квартиру?
- Я не успел… Я подмету, мамочка…
Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание:
- Какое безобразие!
- Где, мамочка?
Она вернулась в столовую с небольшим синим платком в руке.
- Ты сегодня был в школе?
Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака, и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно - недели две назад или даже больше.
- Ты был в школе? - повторила мама.
- Конечно.
- А я думала, что ты весь день пролежал в кровати. Почему ты не убрал постель?
- Я не успел, мамочка… Понимаешь, я немного проспал… и я боялся опоздать в школу.
- С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах.
- Да зачем же, мамочка? - взволновался я. - Ведь я учусь во второй смене.
- Ступай! - строго проговорила она.
- Куда? - захныкал я. - Стелить кровать? Да зачем же? Ведь всё равно нужно будет опять ложиться спать.
- Боря! - повысила мама голос.
И я, мрачный, двинулся в спальню.
- Погоди минутку, - остановила она меня. - Ты обедал?
- Да…
- А посуда?
- В кухне…
- Чистая?
- Мамочка… - замялся я.
- Даже перед соседями стыдно, - вздохнула мама. - Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать!
- Все работай да работай! - наконец не выдержал я. - Ни минуты покоя!
- Ни минуты покоя? Это у тебя-то?
Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверно, для того чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу.
- Эх, - продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, - изобрести бы такую машину, которая сама и подметать, и посуду мыть!..
- И стелить кровать! - иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. - А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване.
- Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение. У них был главарь по кличке Рыжий Пёс.
- Ну вот что, Рыжий Пёс, - сказала мама, - мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты… постели кровать - раз, - она начала загибать пальцы, - подмети пол - два, вымой посуду - три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу?
- Искал чистые носки.
- Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке!
- Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным?
- Да, - кивнула мама, - так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место. А уроки ты сделал?
- Сделал, - сказал я, позевывая и рассматривая синий платок.
- Все уроки?
- Все… Нет, алгебра осталась… Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут.
- Тогда поскорей все прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свидания, мой Рыжий Пёс… Нет, мой Рыжий Поросёнок! - Мама поцеловала меня в щеку и пошла к двери.
- Мама, а зачем на этом платке завязан узелок?
- О, в этом узелке, говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! - загадочно проговорила она и скрылась за дверью.
"Шутит со мной, как будто я маленький, - недовольно подумал я, ощупывая узелок. - Разумеется никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, - рассуждал я. - Но почему же бабушка называла его волшебным? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки". Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шелка чуть-чуть попахивало нафталином.
Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу сделалось грустно.
Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду - и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне все это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников!
Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело. Махнуть бы этим платком и сказать… Я задумался: что бы такое сказать?
- Диван, поднимись в воздух, - сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком.
И вдруг, к моему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух…
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой я начинаю творить чудеса
- Ай-ай! - закричал я, цепляясь за стену. - Что такое? Кто меня поднимает? Ай-ай! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришёл?
Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно и так прочно, словно стоял на ножках.
- Хватит валять дурака! - сердито сказал я. - Опусти, пожалуйста, диван!
В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель. Мне стало жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, что синий платок действительно волшебный! Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда её не видел…
Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, оступился, больно ударившись о пол коленкой, и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком…
И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком.
- Диван, опустись на место, - строго сказал я и махнул платком.
Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь придумать? Какое совершить чудо?
Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:
- Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда помыта!
Что-то ярко блеснуло, лёгкий вихрь прошёл по квартире, шелохнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотёров не смогла бы так великолепно натереть пол.
Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.
Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама!
Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.
У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жёсткие седые волосинки. Я всегда её немножко побаивался.
- Странно, - сказала она густым басом, - что случилось с вашей посудой?
- А что? - спросил я, делая рассеянное лицо.
- Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?
- Ну, конечно, - соврал я без зазрения совести.
- Странно, - недоверчиво покачала она головой. Но тут в передней раздался звонок, и я побежал открывать дверь. Это пришла Мила Улыбкина, худенькая девочка с толстой светлой косой и маленьким острым носом. Все ребята считали её самой красивой в нашей школе, но я никогда не находил этого.
- А Белов ещё не пришёл? - спросила она, входя в комнату, и сощурилась. - Ох, как блестит пол!
- Мила! - торжественно заговорил я. - Скажи, ты во мне ничего не замечаешь?
- Что именно? - удивилась она.
- Я не изменился? Может, глаза у меня не такие…
- Глаза как глаза, чуть зеленоватые, как у лягушки. Я взволнованно глотнул воздух:
- Мила! Я стал волшебником! В ту минуту, кажется, мои слова не произвели на неё никакого впечатления. Она посмотрела на меня, как на дурака, села на диван и, подышав на замёрзшие пальцы, начала поправлять бантик на своей косе. Я повторил:
- Мила, я волшебник!
Она неопределённо фыркнула, перебросила через плечо косу и неторопливо расправила на платье чёрный передник.
- Слышишь, что я говорю? - рассердился я.
- Я не люблю, когда мне говорят глупости, - ответила она спокойно.
- Я не шучу!
- Не дури, Борис!
- Честное слово!
Она иронически сморщила свой маленький нос.
- Волшебник, а решать задачи по алгебре не умеешь.
- Я уже решил! - воскликнул я.
- Покажи!
- Вон на столе тетрадка…
Она подошла к столу, а я тем временем махнул платком и прошептал: "Хочу, чтобы все задачи были решены".
Мила открыла тетрадку, и я увидел, как она вздрогнула. Её лицо все больше вытягивалось, брови все выше поднимались на лоб, а серые глаза стали совсем круглыми.
- Просто удивительно! - пожала она плечами. - Кто тебе помог? Мне кажется, что у тебя изменился почерк… Ты никогда не писал так аккуратно.
- Я теперь все могу! - быстро сказал я, даже не взглянув в тетрадку, которую удивлённая Мила рассматривала очень внимательно. - Я же сказал тебе, что я стал волшебником!
- Бессовестный врун! - Она закрыла тетрадку и снова села на диван. - Ну, хорошо, если ты стал волшебником, сделай так, чтобы… - Она задумалась, не зная, как уличить меня во лжи. - Сделай так, чтобы в этой комнате пошёл снег!
- Пожалуйста! - Я отвернулся и махнул платком. Что тут началось! Со всех сторон на нас с пронзительным свистом обрушился ледяной ветер.
Комнату затянуло мглой, в лицо с силой ударили колючие дробинки снега, и я почувствовал, что у моих ног растёт сугроб. Снег набивался за шиворот и в рукава, метель слепила глаза, и я с трудом разглядел Милу, которая с ногами забралась на диван. Гремящий, хлещущий ветер валил Милу с дивана. Одной рукой она судорожно держалась за валик, а другой прикрывала голову. Словно издалека услышал я слабый, жалобный голосок:
- Довольно, Боря… Довольно!
Мне самому было не по себе. Я махнул платком, и в одно мгновение все успокоилось. Лампа в люстре горела ровно и ярко, нигде не виднелось ни одной снежинки, и только в ушах немного звенело.
- Ага! - закричал я. - Что ты теперь скажешь?
- Я ничего не понимаю, - призналась она, зябко потирая плечи.
- Хочешь, я ещё что-нибудь сделаю? Она спрыгнула с дивана и испуганно замахала руками.
- Нет, нет, не хочу!.. Слушай, как ты делаешь этот фокус со снегом?
- Это не фокус, а настоящее волшебство!
- Не верю… - совсем неуверенно сказала Мила и, услышав в передней шаги, быстро прибавила: - Вот, кажется, идёт Юрик Белов… Если ты волшебник, сделай так, чтобы он… превратился в негритёнка!
Почему ей захотелось, чтобы Юрка стал черным, я не знаю. Она все проверяла меня и придумывала задания потрудней. Я расхохотался. Должен признаться, что мне очень понравилась эта мысль - превратить Юрку в негритёнка. Я незаметно махнул платком и уставился на дверь, силясь представить себе, как будет выглядеть мой приятель.
Но когда он, как всегда стремительно, ворвался в комнату и поскользнулся на паркете, я ахнул и растерянно опустился на стул. Он был черным как смола, белели только зубы.
- Вы чего на меня так уставились? - спросил он подозрительно.
- Ты… ты сам на себя посмотри… - пролепетала Мила, указывая на зеркало. Юрка сделал шаг к зеркалу - и отшатнулся.
- Тьфу ты! Где это я так вымазался? - захохотал он и начал вытирать носовым платком лицо.
- Не три, Юрка, не поможет, - покачала головой Мила. - Тебя заколдовал Борис.
- Заколдовал? Враки!
- Я сама не верила, только это правда, Юрик!
Я сказал, не сводя с него глаз:
- Ты теперь не Юрий Белов, а Юрий Чернов ! Совсем неожиданно он вдруг заплясал и весело проговорил:
- Ребята, а это здорово! Мне всегда немножко хотелось побыть негритёнком!
Он был так доволен, что даже не спросил, каким образом я превратил его в чернокожего. Меня это даже чуточку обидело. Уж слишком много Юрка был занят собственной особой и совсем не удивился, что я стал волшебником. Как будто я только и делал всю жизнь, что творил чудеса!
- Я могу тебя расколдовать, - сказал я.
- Потом… Мне так нравится. Очень симпатичное лицо, правда. Мила?
- Да, конечно… - нерешительно согласилась она. - Только я не привыкла видеть тебя вот таким.
Юрка потирал чёрные руки.
- Завтра в школе все мальчишки полопаются от зависти, когда меня увидят. Только ты, Борька, больше никого не делай негритёнком, а то будет неинтересно. Пусть я буду один негр на всю школу!
- Ладно, - согласился я. - Вообще я могу сделать всё, что угодно!
- Например, что? - заинтересовался он.
Я задумался.
- Например… например, перенестись на необитаемый остров!
- Очень хорошо! - захлопала в ладоши Мила. - Только не на север, я не люблю, когда холодно.
- В жаркие страны, - предложил Юрка. - На какой-нибудь остров посреди океана!
Я мечтательно сказал:
- Поживём всласть! Так, чтобы совсем не нужно было работать! А то мама каждый день пилит: постели кровать, подмети пол, вымой посуду! Все работай да работай! Хорошо бы без всякой работы пожить!
- А мы можем вернуться? - спросила Мила.
- В любую минуту, как только нам надоест. Поехали?
- Поехали! - решительно сказал Юрка. - А на чём?
- Я и сам не знаю… Закройте глаза! Эй, чур, не подсматривать!
Увидев, что они зажмурились, я махнул платком. Что-то загремело и заскрежетало, и сразу наступила полная темнота. Потом какие-то огни - красные, жёлтые, синие, зелёные - вихрем закружились вокруг нас. Наконец огни исчезли, и всё смолкло. В тишине я отчётливо услышал нарастающий шум морского прибоя. Ослепительный луч солнечного света ударил мне в лицо. Я заслонился от солнца ладонью и вдруг увидел, что справа и слева от меня покачиваются какие-то ветки. В ту же секунду я услышал рядом восторженные крики моих приятелей.
- Океан! - задыхаясь от волнения, пищала Мила.
- Пальмы, лианы! - вторил ей Юрик.
- Ананасы!
- Бананы!
Мы стояли, окружённые пышной тропической растительностью. Невидимые птицы свистели и щёлкали в зелени. Пахло какими-то цветами и сыростью. А глубоко внизу, под обрывом, клубилась пелена океанских волн. Зеленоватые валы накатывались на скалы и с шумом разбивались о камни. По временам ветер доносил до нас прохладный туман брызг.