Если мы вспомним вышеприведенное место из пермского письма Сперанского и затем цитированное нами сообщение барона Корфа, то не должны ли мы видеть в этих двух редакциях следов этих "перемен, дополнений и поправлений", сделанных Александром? В первой редакции Сперанский требует, чтобы помещики были немедленно лишены права наказывать крепостных без суда и сдавать их в рекруты без очереди, чтобы установлены были крестьянские суды и, наконец, чтобы повинности крестьян были определены особым законом. Во второй редакции учреждение сельских судов и точное определение повинностей не выражаются уже столь категорически, и вообще решение вопроса, слишком теоретическое, практически отодвигается на задний план. Достойно отметить, впрочем, что Сперанский высказывается против безземельного освобождения.
Таковы сообщаемые А. Н. Пыпиным и В. И. Семевским сведения об историко-теоретическом Введении, которое было предпослано Сперанским самому законопроекту, в сентябре 1809 года поднесенному Александру и в декабре того же года получившему одобрение последнего. Законопроект Сперанского известен в печати лишь в общих чертах и с большими пробелами, но и того, что уже известно, достаточно, чтобы судить об общем характере всего труда и чтобы признать за его автором замечательную теоретическую стройность мысли, строго выдержанной на всем протяжении плана. Нельзя не согласиться также с профессором Романовичем-Славатинским и г-ми Пыпиным и Филипповым, что план этот ставит Сперанского в число самых передовых политических мыслителей своего времени, то есть первого десятилетия XIX века.
Во главу реформы было положено строгое разделение власти на законодательную, административную и судебную и не менее строгое проведение принципа разделения властей на местные и центральные. Эти правильные, так сказать, вертикальные и горизонтальные деления всего государственного политического механизма создают замечательно отрадную и последовательную систему, начинающуюся в волостных учреждениях и кончающуюся высшими правительственными учреждениями империи. Волостное управление точно так же делится на органы законодательства, суда и администрации, как вслед за тем уездное, губернское и наконец государственное. С другой стороны, законодательная власть точно так же имеет четыре степени (волостное законодательство, уездное, губернское, государственное), как и судебная и административная. Каждая территориальная единица, совмещая в своих учреждениях все органы политической жизни, могла бы таким образом свои местные нужды, поскольку они не зависят от нужд, общих и другим территориальным единицам, удовлетворять и устраивать по своим желаниям и потребностям, не обременяя своими чисто местными делами ни центрального правительства, ни даже ближайших местных высших степеней. Эта децентрализация законодательства, суда и администрации должна была дать самой центральной власти возможность решить с должным вниманием те важнейшие государственные дела, которые сосредоточивались бы в ее органах и которые не были бы заслоняемы массой текущих мелких дел местного интереса. Эта идея децентрализации была тем замечательнее, что вовсе не стояла еще на очереди у западноевропейских политических мыслителей, которые больше занимались разработкой вопросов о центральном управлении. Это было время крайнего развития всепоглощающей бюрократической централизации во Франции, организованной первою республикою и достигшей крайнего своего выражения при первой империи. С другой стороны, и консервативная легитимная Австрия одобрила и все сильнее развивала ту же систему полицейско-бюрократической централизации, так что оба направления, демократическое и консервативное, боровшиеся в это время за господство в Европе, одинаково опирались на централизацию и одинаково развивали и усиливали бюрократическую опеку. Тем больше чести политическому творчеству нашего реформатора, что все эти западные примеры, пример самого Наполеона, не помешали ему установить более правильный взгляд на отношения центрального и местного управления.
Низшею единицею управления и самоуправления является, по плану Сперанского, волость, а затем последовательно – уезд и губерния свышеупомянутым подразделением властей в каждой из этих единиц.
Центральное государственное управление равным образом составляется из трех независимых учреждений: государственной думы (власть законодательная), сената (власть судебная) и министерства (власть административная). "В этих трех учреждениях, – говорит Сперанский, – заключаются все государственные власти или силы: законодательство вверено государственной думе; суд или судебная часть – сенату; администрация – министерству. Деятельность этих трех учреждений соединяется в Государственном Совете и через него восходит к престолу".
Сенат – высшее судебное учреждение империи. Он разделяется на департаменты уголовные и гражданские и имеет местопребывание в Петербурге и Москве (по два департамента).(В позднейшей редакции предполагалось даже четыре местопребывания: Петербург, Москва, Киев и Казань). Число членов его определено законом. Сенаторы занимают свои должности пожизненно, то есть не сменяемы. Заседания сената публичны, его решения печатаются. Все судебные дела подлежат ревизии сената, но из сведений, сообщаемых А. Н. Пыпиным, не видно, в каком порядке подлежат они ревизии, в кассационном или апелляционном. Имея в виду, что первою общею инстанцией является в плане судебной реформы уездный суд, а второю апелляционною – суд губернский, позволительно заключить, что под "ревизией" судебных решений проект разумел производство кассационное. Следует еще отметить, что председатели судов уездного и губернского, назначаемые правительством (члены, как сказано, избираются думами), не должны были быть председателями в судебных заседаниях, но лишь "блюстителями законных форм и производства". Не указывает ли и это на кассационное значение сенатской ревизии? Иначе куда же должен обращать свои протесты этот "блюститель законности" в судопроизводстве?.. Из этих, к сожалению, слишком кратких сведений, которыми мы располагаем о судебной реформе, все-таки видно, что самое главное из того, что было осуществлено через полвека в судебных уставах 20 ноября 1864 года, уже было в общих чертах намечено Сперанским в 1809 году: отделение мирового посреднического разбирательства (волостные судьи) от общего формального; три судебные инстанции общего судоустройства; суд присяжных для первой инстанции и частью для мирового суда; независимость суда (либо избрание, либо пожизненность); гласность и публичность, – все эти основные принципы судебной реформы 1864 года уже находим и у Сперанского. Отсутствует только состязательность процесса, но надо помнить, что мы имеем очень отрывочные сведения о плане судебного преобразования Сперанского и что сам этот план, именно во всем, что касается суда, постоянно ссылается на законы, призванные впоследствии определить подробности. Это только основные начала реформы.
Судебная иерархия дополняется верховным уголовным судом, состоящим при сенате и созываемым для суждения государственных преступлений, а также преступлений, совершенных министрами, членами государственного совета, сенаторами, генерал-губернаторами. Верховный уголовный суд составляется из членов государственного совета, государственной думы и сената.
Административная власть увенчивается министерством, как судебная – сенатом... Министерства, как упомянуто, были образованы еще в 1802 году, по плану неофициального комитета, но план этот страдал многими недостатками. К тому же, хотя, и неофициальный комитет имел в виду общую политическую реформу в том же направлении, как и Сперанский, тем не менее надлежало согласовать учреждения о министерствах со всем планом, выработанным Сперанским. По мнению последнего, эти учреждения страдали тремя недостатками, подлежавшими устранению и преобразованию: 1) Недостатком ответственности, которая "не должна состоять только в словах, но быть вместе и существенною"; 2) недостатком точности распределения дел, причем Сперанский указывает многочисленные примеры совершенного смешения ведомств и большой путаницы в делах, отсюда неизбежно происходящей; 3) недостатком учреждений, то есть самой организации: "Ни внутри министерств, ни в частях, от них зависящих, не сделано никакого правильного образования", – пишет Сперанский. Отсюда произошло, что дела, не быв разделены на свои степени, все по-прежнему стекаются в одни руки и, естественно, производят пустое многодеяние и беспорядок. Время главного начальника беспрестанно пожирается тем, что должен бы был делать один из низших его подчиненных; занятое же множеством текущих дел внимание не может обозреть их в целости и вместо того, чтобы остановиться на главных и существенных усмотрениях, беспрестанно рассеивается в мелком надзоре исполнения. На этих основах и был выработан проект учреждения министерств. Все остальное вошло в устав о министерствах, изданный в 1810 и 1811 годах, и в общих чертах действует и доныне. Мы уже знаем, что вся иерархия власти увенчивалась, по проекту, государственным советом, через который все должно было восходить к престолу. Сама организация государственного совета, предполагавшаяся в проекте 1809 года, была осуществлена в положении об его учреждении 1810 года. "В порядке государственных установлений, – гласит это положение, – совет составляет сословие, в коем все части управления в главных их отношениях к законодательству соображаются и через него восходят к верховной Императорской Власти". Уже это общее определение указывает на государственный совет, как на преимущественно законодательное учреждение, как бы на верхнюю палату, ревизующую при этом и деятельность министерства. Это видно из постановлений положения: "все законы, уставы и учреждения... предлагаются и рассматриваются в государственном совете и потом действием Державной Власти поступают к предназначенному им совершению". Эти отмеченные нами выражения "все" и "потом" ясно указывают, что по первоначальному положению никакая законодательная мера не могла быть издана, не рассмотренная и не одобренная государственным советом. Император, конечно, мог и не утверждать мнений и решений совета, но самая формула их утверждений ("вняв мнению государственного совета") показывала, что заменить эти мнения и решения иными было бы несогласно с положением. Законодательное значение, созданное таким образом для государственного совета, было очень важно, и едва ли совет мог бы некогда приобрести достаточный политический авторитет, чтобы стать на уровень этих политических задач. Как своего рода политический буфер между новыми учреждениями, еще не успевшими установить свои отношения, он мог быть полезен, но едва ли прерогативы, ему предназначавшиеся, не превосходили меру, соответственную такой задаче. Государственному совету сверх того предоставлялось: рассмотрение и одобрение общих внутренних мер (в порядке исполнительном) "в чрезвычайных случаях"; контроль за внешней политикой, "когда, по усмотрению обстоятельств, внешние меры могут подлежать общему соображению"; государственные бюджеты и отчеты всех министерств.
Члены государственного совета присутствовали бы в верховном уголовном суде. Важнейшие должности в административной и судебной иерархии, если они не были выборными, замещались бы министрами с утверждения государственного совета. Такова была по проекту, а частью и по положению 1810 года, компетенция государственного совета. Организация совета предполагалась та же самая, что осуществилась в положении 1810 года; совет был разделен на четыре департамента: 1) законов, 2) дел военных, 3) дел гражданских и духовных и 4) государственной экономии, из которых в каждом по особому председателю. В общем собрании председательство принадлежало императору или лицу по его назначению. Это назначение полагалось возобновлять ежегодно. Для производства дел совета была учреждена государственная канцелярия из статс-секретарей под главным управлением государственного секретаря, докладывающего в общем собрании, представляющего журналы совета на высочайшее усмотрение и заведывающего всей исполнительной частью.
Такой была в общих чертах политическая реформа, проектированная в 1809 году Сперанским и охватывающая собой весь государственный и общественный строй России того времени. Крепостное состояние, суд, администрация, законодательство, учреждения местные и центральные – все нашло себе место и разрешение в этой грандиозной работе, оставшейся памятником политических дарований, далеко выходящих за уровень даже высокоталантливых людей. Сперанского назвали бы гением, если бы его реформа получила осуществление и успех. Гений умеет не только проектировать, но и осуществлять или, по крайней мере, знает пути, ведущие к осуществлению. И единственно этот дефект громадной работы Сперанского, дефект ее неосуществления и неосуществимости при данных условиях и данными способами, и препятствует назвать Сперанского гением, хотя по силе умственного творчества, по быстроте и громадности работы, по ее законченности и логическому совершенству автор ее возвышается до черты гения.
Некоторые критики Сперанского упрекают его в том, что он недостаточно выдвинул крестьянскую реформу. Другие за то, будто он не сознавал, что политическая реформа, то есть перераспределение власти, осуществима лишь после того, как в национальном строе совершилось перераспределение политической силы; до того же новые формы не дадут нового содержания. Некоторые места из его второго "Введения", которым мы до сих пор не пользовались вовсе, свидетельствуют, что упреки эти неосновательны, поскольку они указывают на несознание Сперанским этих двух истин. "Отношения, в которые поставлены оба эти класса (крестьяне и их помещики), – читаем мы у Сперанского, – окончательно уничтожают всякую энергию в русском народе. Интерес дворянства требует, чтобы крестьяне были ему совершенно подчинены; интерес крестьян состоит в том, чтобы дворяне были так же подчинены короне... Престол всегда представляется крепостным как единственный противовес имуществу их господ". Сперанский, таким образом, вполне ясно сознавал, что крепостное состояние было несовместимо с политическою свободою, потому что интерес дворянства, нуждавшегося в сильном правительстве для подчинения крестьян, и крестьянства – видевшего в сильном правительстве единственный тормоз, обуздывающий произвол господ, – равно противоречили политической свободе. "Таким образом, – пишет дальше Сперанский, – Россия, разделенная на различные классы, истощает свои силы в борьбе, которую эти классы ведут между собою, и оставляет правительству весь объем безграничной власти. Государство, устроенное таким образом – то есть на разделении враждебных классов – если оно и будет иметь то или другое внешнее устройство, – те и другие грамоты дворянству, грамоты городам, два сената и столько же парламентов, – есть государство деспотическое, и пока оно будет состоять из тех же элементов (враждующих сословий), ему невозможно будет быть государством монархическим".
Сознание необходимости, в интересах самой политической реформы, упразднить крепостное право, а равно и сознание необходимости, чтобы перераспределение власти соответствовало перераспределению политической силы, совершенно явствует из этого рассуждения. Таким образом, Сперанский должен быть освобожден от вышеупомянутых упреков в несознании и непонимании значения крепостного права и распределения действительной политической силы в государстве. Как теоретик, он стоял вполне на высоте выпавшей на его долю задачи. Тем интереснее и загадочнее это совпадение такой ясной и смелой теоретической мысли с таким полным крахом всего дела гениального реформатора. Историю этого краха и тех тяжких превратностей, которые выпали на долю смелого творца реформы, мы изложим на следующих страницах.
Глава III. Проведение реформы и борьба
Всемогущества Сперанского и его отношение к своей власти и положением. – Его одиночество. – Его труды. – Гражданское уложение. – Организация духовно-учебного дела и устав духовных академий. – Лифляндское крестьянское дело. – Устроение Финляндии и Боргосский сейм. – Указы о придворных званиях и об экзаменах на чины. – Царскосельский лицей. – Финансовые планы Сперанского. – Таможенный тариф. – Отношение к контрольной системе. – Внешняя политика. – Первые шаги политической реформы. – Учреждение государственного совета. – Преобразование министерства. – Проект преобразования сената. – Рост оппозиции, колебания Александра, начало разномыслия и подготовление падения Сперанского