- Сколько тебе надо?
- Не более того, что я смогу унести с собой, - отвечал бретонец.
- Счастлив же ты, что не просишь больше, - отвечал ему демон. - Ступай в эту пещеру, ты в ней найдешь то, что тебе нужно.
Ивон вошел и широко раскрыл глаза. Повсюду лежало золото, серебро, бриллианты, изумруды. Их было так много, как песка на дне морском. Юный Кервер наполнил мешок, взвалил его себе на плечи и спокойно пошел обратно к дому великана.
По окончании работы наш бретонец уселся на скамью у входа в дом. Как только он заметил великана, он стал смотреть в небо и заболтал ногами, напевая родную песенку.
- Ходил ты в преисподнюю за моими процентами? - спросил великан, хмуря брови.
- Да, хозяин, - отвечал Ивон, нимало не смущаясь, - мешок перед вами, вот расчет.
- Это мы сейчас увидим! - взревел великан и развязал мешок, который был полон золота и серебра.
- Ты видел мою Финетту! - крикнул он. - Не своими же мозгами ты додумался до этого!
- Хозяин, - отвечал Ивон, зевая и закрывая глаза, - у тебя одна песня и один припев: моя Финетта, да моя Финетта! Раз и навсегда, покажи мне эту штучку!
- Ладно, ладно, - отвечал великан, краснея от бешенства, - подожди до завтра, я тебя с ней познакомлю.
- Спасибо, хозяин - отвечал Ивон, - это мило с вашей стороны, но по вашему веселому лицу видно, что вы шутите со мною.
III
На другой день великан ушел из дому, не дав Ивону никакого поручения, что обеспокоило Финетту. В полдень он вернулся без стада и, жалуясь на усталость, сказал молодой девушке:
- Ты найдешь у входа малыша, моего слугу. Отруби ему голову и свари ее в большом котле. Когда бульон будет готов, позови меня.
Затем он растянулся на постели и заснул. Он храпел так громко, что можно было подумать, что гром сотрясает горы.
Финетта приготовила плаху, взяла большой нож и позвала Ивона. Она слегка порезала ему мизинец, и три кровинки упали на плаху.
- Этого достаточно, - сказала молодая девушка, - теперь помоги мне наполнить котел.
Они начали бросать в него все, что только могли найти: старые платья, старые башмаки, старые ковры. Затем Финетта взяла Ивона за руку, повела его в три передние комнаты, отлила три золотых шарика, два серебряных и один медный. Спрятав шарики в кошелек, они выбежали из дому, направляясь к морю.
- Вперед, Керверы! - воскликнул Ивон, почувствовав себя на свободе. - Объясни, дорогая Финетта, какую комедию мы играем с тобой в эту минуту?
- Бежим! Бежим! - отвечала она. - Если до заката солнца мы не покинем этот проклятый остров, мы погибли.
- Вперед, Керверы! - отвечал Ивон, смеясь. - Да сгинет великан!
Прохрапев с добрый час, великан открыл один глаз и, сладко потягиваясь, спросил:
- Скоро сварится?
- Только закипает, - отвечала с плахи первая кровинка.
Великан повернулся к стене и снова захрапел, сильнее прежнего. Проспал он часа два, потянулся, открыл один глаз и крикнул:
- Послушай! Скоро ли готово?
- Уже кипит, - отвечала с плахи вторая кровинка. Великан повернулся на другой бок и проспал еще час.
Затем он вытянул свои громадные ноги и вскрикнул:
- Неужели еще не готово?
- Готово, - отвечала ему третья кровинка. Великан поднялся, сел на постели, протер глаза и стал искать того, кто с ним говорил, но никого не увидел.
- Финетта! - заревел он. - Почему не накрыт стол?
Ответа не последовало. Взбешенный великан вскочил с постели, схватил свою ложку, походившую размерами на котел, насаженный на вилы, и стал пробовать суп.
- Финетта! - заревел он. - Ты забыла положить соли! Что это за бульон? Я не вижу в нем ничего мясного!
Но зато он увидел в нем свой ковер, который еще не успел как следует вывариться. При виде его великан пришел в такую ярость, что еле удержался на ногах.
- Злодеи! - воскликнул он. - Насмеялись надо мной, поплатитесь же вы за это!
Он вышел из дому с дубиной в руке и зашагал так, что ровно через четверть часа увидел обоих беглецов на порядочном расстоянии от берега. От радости он испустил крик, разбудивший эхо на двадцать миль в округе.
Финетта, задрожав, остановилась. Ивон прижал ее к своему сердцу.
- Вперед, Керверы! - сказал он. - Море недалеко, мы достигнем его раньше нашего врага.
- Вот он! Вот он! - крикнула Финетта, указывая на великана, который находился от них уже не более, чем в ста шагах. - Мы погибли, если нас не спасет этот талисман!
Она вынула медный шарик и кинула его на землю со словами:
- Медный шарик, выручай, и злодею помешай!
Тотчас же земля раскололась со страшным треском.
Огромная трещина, бездонная пропасть остановила великана, который уже протянул руку, чтобы схватить беглецов.
- Бежим! - воскликнула Финетта, увлекая за собой Ивона, насмешливо глядевшего на великана.
Великан принялся бегать вдоль бездны то в одну, то в другую сторону, как медведь в клетке. Наконец, в бешенстве, он вырвал с корнем огромный дуб и перекинул его через трещину. Дерево упало и чуть не задавило своими ветвями беглецов. Великан сел верхом на этот естественный мост, согнувшийся под ним. Повиснув таким образом между небом и землею, он начал осторожно продвигаться вперед, с трудом прокладывая себе путь среди ветвей. Когда он добрался до края пропасти, Ивон и Финетта были уже на берегу, перед ними волновалось море.
Увы, нигде не было видно ни барки, ни лодки. Беглецы попали в трудное положение. Ивон начал собирать камни, чтобы напасть на великана и дорого продать ему свою жизнь. Финетта в сильном волнении вынула один из серебряных шариков и кинула его в волны со словами:
- Серебряный шарик, спаси!
От злодея нас унеси!
Как только шарик утонул, появился прекрасный корабль, распускающий навстречу ветру свои паруса, словно лебедь белоснежные крылья. Ивон и Финетта взошли на корабль. Когда взбешенный великан подбежал к берегу, корабль уже удалялся на всех парусах, оставляя за собой длинную полосу света и морской пены.
Великаны не любят воды. Это факт, доказанный уже стариком Гомером, хорошо знавшим Полифема. Подтверждение этому можно найти во всех "Естественных историях", заслуживающих этого названия. Хозяин Финетты имел сходство с Полифемом, он побагровел при виде ускользающих пленников, бегал в бешенстве по берегу, кидал в корабль громадные глыбы скал, которые, к счастью, не долетали до него. Наконец, потеряв рассудок от гнева, он кинулся, очертя голову, в волны и поплыл за кораблем с ужасающей быстротой. С каждым взмахом руки он приближался на сорок футов, пыхтя и рассекая волны. Постепенно он настигал своих врагов. Оставалось приложить лишь небольшое усилие, чтобы схватить корабельный руль, и он уже протянул к нему свою косматую руку, но Финетта, обливаясь слезами, бросила в море второй серебряный шарик со словами:
- Шарик серебряный, нам помоги!
От злодея нас сбереги!
Из пенистых волн внезапно появилась гигантская рыба-пила. Она бросилась на великана, едва успевшего нырнуть. Она загнала его под самые гребни волн и заставила его плыть изо всех сил обратно к берегу. Несчастный достиг его с большим трудом и упал на песок мокрый, измученный, побежденный.
- Вперед, Керверы! - крикнул Ивон. - Мы спасены!
- Нет еще, - отвечала встревоженная Финетта. - У великана есть крестная мать - колдунья. - Боюсь, как бы она не вздумала отомстить за оскорбление, нанесенное ее крестнику. Благодаря моему знакомству с волшебными чарами, я узнала, что, если ты хоть на одну минуту покинешь меня, дорогой Ивон, я должна опасаться всего до тех пор, пока ты не дашь мне свое имя в дворцовой часовне Керверов.
- Клянусь единорогом моих предков! - воскликнул Ивон. - Дорогая Финетта, разве я не с тобою? Разве я тебя покидаю? Неужели ты думаешь, что судьба вырвала нас из когтей этого чудовища, чтобы утопить у берегов моей родины?
Он так весело засмеялся, сверкая своими белыми зубами, что и Финетта стала смеяться над своими страхами. О, юность, юность! Как быстро исчезают твои печали! Солнце так скоро проглядывает после дождя, что даже огорчения твои приятнее самых счастливых дней старости!
IV
Дальнейшее путешествие прошло благополучно. Казалось, невидимая рука направляла корабль к берегам Бретани. Двадцать дней спустя молодые люди высадились на берегу небольшого залива неподалеку от замка Керверов. Выйдя на берег, Ивон хотел было поблагодарить экипаж корабля, но никого уже не было видно. Судно исчезло в море, не оставив после себя никаких следов.
Ивон узнал то место, где он часто в детстве собирал раковины и охотился за крабами, прятавшимися в своих норах. Через полчаса он должен был увидеть своды и башни старого замка. Его сердце билось, он нежно взглянул на Финетту и впервые заметил ее причудливый наряд, совершенно неприличный для дамы, намеревавшейся вступить в благородный дом Керверов.
- Дорогое дитя, - сказал он ей, - барон, мой отец, важная персона, привыкшая к тому, чтобы его все уважали. Я не смею представить тебя в подобном цыганском наряде, и тебе не пристало идти пешком в наш величественный замок, это могут делать только мужчины. Подожди меня несколько минут, я вернусь с платьями и иноходцем одной из моих сестер. Я желаю, чтобы тебя встретили как даму знатного происхождения и чтобы при твоем появлении мой отец сам вышел на крыльцо и счел бы за честь помочь тебе сойти с коня.
- Ивон! Ивон! - воскликнула Финетта. - Не покидай меня, умоляю тебя. Как только ты вернешься в свой замок, ты меня забудешь, я это знаю.
- Забыть тебя! Если бы кто-либо другой, а не ты, нанес мне подобную обиду, я с мечом в руке научил бы его, что значит сомневаться в слове Кервера. Забыть тебя, моя Финетта! Ты не знаешь, что такое верность бретонца!
Бретонцы верны, никто не сомневается в этом, но они в гораздо большей степени упрямы. Как ни молила Ивона своим нежным голосом бедная Финетта, ей пришлось, в конце концов, уступить. Она сдалась против своей воли и сказала ему:
- Так ступай же без меня в свой замок, но оставайся там ровно столько, чтобы успеть лишь поздороваться со своими родными. Беги прямо в конюшню и возвращайся, как можно скорее. Тебя окружат со всех сторон, старайся ни на кого не смотреть и, главное, не ешь и не пей ничего, даже воды, иначе не миновать нам с тобою несчастья.
Ивон обещал и поклялся исполнить все, что говорила ему Финетта, но в душе он смеялся над ее женской слабостью. Он был спокоен за себя и горделиво размышлял о том, что истинный бретонец вовсе не походит на этих легкомысленных французов, слова которых, как говорят, уносятся первым же дуновением ветра.
Когда наш скиталец вошел в древний замок, он с трудом узнал его мрачные стены. Сверху донизу окна были украшены зеленью и цветами, двор замка был устлан свежей травой. На одном конце двора стояли столы, ломившиеся под тяжестью яств, вино лилось рекою. На другом конце двора музыканты, сидя на бочках, играли на своих инструментах. Вассалы с женами, в праздничных нарядах, плясали и пели, пели и плясали. В замке было большое торжество, даже барон улыбался. Он выдавал замуж свою пятую дочь за кавалера де-Кернавалена. Этот благородный союз прибавлял лишний цветок к блестящему гербу старика Кервера.
Ивона узнали и приветствовали, он был тотчас же окружен пирующими. Его целовали, хватали за руки.
Где он пропадал? Откуда явился? Завоевал ли королевство или герцогство? Привез ли он невесте драгоценное ожерелье какой-нибудь королевы? Покровительствовали ли ему феи? Сколько соперников сбросил он с коней на турнирах? Все эти вопросы задавали ему непрерывно. Ивон почтительно поцеловал руку своего отца и поспешил в комнаты своих сестер. Там он выбрал два самых лучших платья, пошел в конюшню, оседлал иноходца, вскочил на прекрасного испанского жеребца и только хотел было выехать из замка, как увидел перед собою своих родных, друзей, оруженосцев и вассалов с кубками в руках: все хотели чокнуться со своим юным господином и выпить по случаю его благополучного возвращения.
Ивон вежливо поблагодарил их, он приветствовал жестом эту дружественную толпу и прокладывал себе понемногу сквозь нее дорогу. Вдруг у выезда, близ опущенного подъемного моста незнакомая дама, быть может, сестра жениха, блондинка с гордым, надменным видом, приблизилась к нему, держа двумя пальцами румяное яблочко.
- Прекрасный рыцарь, - проговорила она с обворожительной улыбкой, - вы не откажете даме в ее первой просьбе? Отведайте, пожалуйста, это яблоко. Я полагаю, что после долгого путешествия, если даже вы не чувствуете ни голода, ни жажды, вы не забыли, по крайней мере, правил вежливости.
Такому вызову Ивон не осмелился отказать. Он сдался. Едва только попробовал он яблоко, как оглянулся вокруг, точно спросонок.
"Почему я сижу верхом? - подумал он. - Что означает этот конь, которого я веду за собой? Разве мое место не около отца, на свадьбе моей сестры? Зачем мне покидать замок?"
Он бросил повод коня одному из слуг, ловко соскочил на землю и предложил руку блондинке, которая с этой минуты выбрала его своим кавалером и в знак своего особого расположения дала ему свой букет цветов.
К вечеру в замке Керверов было двумя обрученными больше. Ивон поклялся в верности незнакомке. Финетта была забыта.
V
Сидя на берегу моря, Финетта целый день напрасно поджидала Ивона. Солнце утопало в багровых волнах, когда Финетта со вздохом поднялась с места и направилась к замку. Немного пройдя по пустынной дороге, окаймленной диким терном в цвету, она очутилась перед убогой хижиной, у входа в которую беззубая старуха готовилась доить корову. Финетта подошла к ней и, вежливо поклонившись, попросила дать ей убежище на ночь.
Старуха оглядела незнакомку с головы до ног. В своих полусапожках, опушенных мехом, длинной юбке тёмно-красного цвета, голубом корсаже, обшитом янтарем, и в диадеме Финетта скорее походила на египтянку, чем на христианку. Старуха нахмурила брови и, грозя бедной сироте кулаком, воскликнула:
- Убирайся вон, колдунья! Нет тебе места в этом честном жилище!
- Бабушка, - сказала Финетта, - дайте мне хоть уголок в хлеву!
- Вот как? - возразила старуха, улыбаясь во весь рот и обнаруживая единственный свой зуб, который выглядывал изо рта в виде клыка. - Ты просишь уголок в хлеву? Ты получишь его, если наполнишь мне золотом это ведерко.
- Согласна, - спокойно отвечала Финетта.
Она открыла висевший на поясе кошелек, вынула оттуда золотой шарик и кинула его в ведерко со словами:
- Шарик, шарик золотой, помоги мне, дорогой!
Тотчас на дне ведерка послышался звон монет. Они поднимались все выше и выше, подпрыгивая, как рыбки в сетке, в то время как изумленная старуха подскочила, просунула руку под дужку ведра и, кланяясь Финетте, воскликнула:
- Сударыня, все ваше, дом, корова и остальное! Я ухожу в город и заживу там барыней, ничего не делая! Ах! Если бы только я была моложе лет на шестьдесят!
И вот, опираясь на свой костыль и не оглядываясь назад, старушка поковыляла к замку Керверов.
Финетта вошла в хижину. Это была ужасная лачуга, темная, низкая, сырая, зловонная, полная пыли и паутины. Печальное убежище для девушки, привыкшей жить в доме великана! Хладнокровно приблизилась Финетта к очагу, где дымилось несколько полусырых веток терновника, вынула из кошелька второй золотой шарик и бросила его в огонь со словами:
- Шарик, шарик золотой, помоги мне, дорогой!
Тотчас же золото расплавилось, закипело и разлилось по всему дому, как вода. И вот весь домик, стены, крыша, деревянное кресло, скамья, сундук, кровать, коровьи рога, даже пауки в углах - все превратилось в золото. Можно было подумать, что это сказочная китайская беседка.
При свете луны, сквозь чащу деревьев домик блестел, как звезда во мраке ночи. Когда Финетта подоила корову и напилась молока, она, не раздеваясь, бросилась на кровать и, усталая от дневных невзгод, заснула, вся в слезах.
Старухи не умеют держать язык за зубами, особенно в Бретани.
Добравшись до деревушки, находившейся недалеко от замка Керверов, старуха побежала к дворецкому. Это было важное лицо, которое не раз заставляло трепетать старуху, когда та ненароком заходила на барскую кухню. Дворецкий выслушал сообщение старухи, покачал несколько раз головою, заявив, что все это вздор и пустяки. Затем незаметно он взял весы, взвесил старухины монеты, которые оказались отличной чеканки и высокой пробы, оставил у себя самую лучшую, какую только смог найти, и, в заключение, посоветовал своей собеседнице никому не говорить об этом странном приключении.
- Если в это дело вмешается судья или господский управляющий, - сказал он, - то, самое меньшее, что с тобою может случиться, это то, что ты никогда не увидишь этих маленьких золотых кружочков. Эти господа не любят дележа: без долгих размышлений и разговоров они берут себе всё.
Старуха поблагодарила дворецкого за совет и решила ему последовать. Поэтому в тот же вечер она никому не рассказала своей истории, кроме двух соседок, своих самых лучших подруг. Обе поклялись ей головами своих маленьких деток хранить все в тайне. Клятва была так торжественна и так свято хранима, что на другой день в полдень в деревне не было мальчишки, который не указывал бы пальцем на старуху. Даже собаки, лая на нее, казалось, говорили на своём языке о золоте.
Не каждый день можно встретить девушку, которая занималась бы наполнением ведер золотыми монетами.