Во мне сразу же пробудилась ненависть к этим фашиствующим молодчикам, я вскочил. Сколько полицейских агентов и всякого другого сброда мне удавалось перехитрить, так неужели я теперь с этими самозванцами не справлюсь! Но не следовало предпринимать поспешных действий. Я вовремя овладел собой и толкнул локтем Стоянчо, которого вот-вот могло покинуть самообладание.
- Оставь их! Послушайте, - сказал я, - мы живем в двух шагах отсюда, зачем же вы делаете вид, что не узнаете нас. Ну что вы к нам пристали?
- Прежде всего предъявите свои документы, а там посмотрим, - огрызнулся один из них и подошел к нам, пытаясь рассмотреть наши лица.
- Ну тогда подойди и возьми их сам, если посмеешь, - процедил сквозь зубы Стоянчо.
- А ну-ка, ребята, шагайте отсюда! Вас никто не трогает, ну и идите своей дорогой, оставьте нас в покое, - миролюбиво заговорил я, чтобы предотвратить стычку.
Те двое помедлили еще немного, отошли в сторонку, посовещались между собой и ушли.
Я достал сигареты и предложил Стоянчо.
- Спасибо, не курю.
Я начал тревожиться. Прошло почти полчаса, а товарищ, с которым мне предстояло встретиться, все не появлялся. Что могло случиться? Да и те легионеры в фуражках не выходили из головы. Они могли вернуться и сорвать нам встречу с товарищем из районного комитета. Я поделился своими опасениями со Стоянчо:
- Нужно соблюдать осторожность. Эти молокососы могут принести нам массу неприятностей. Кто знает, что это за типы. Пожалуй, нам лучшее уйти отсюда.
- И мне так кажется, - повернулся ко мне Стоянчо, нервно сжимая пальцы.
Но уйти мы не успели. Предчувствия нас не обманули. Вскоре из темноты появилось несколько человек, быстро приближавшихся к нам. Когда они подошли, мы насчитали человек десять. Впереди шагали два знакомых нам легионера и оживленно размахивали руками. Одни из них - высокий, сутулый, с узкими плечами, другой - низкорослый, коренастый, с выпяченной грудью. Их торопливая речь и резкие жесты подсказывали, что они замышляют что-то недоброе. Подойдя к нам, они остановились. Вперед вышел крупный, широкоплечий парень и вызывающе встал перед нами, не вынимая рук из карманов.
- Вы что за птицы? - пробурчал он, глядя из-под нависших на лоб волос.
Он произнес эти слова начальственным тоном. В них улавливалось непомерно раздутое высокомерие. Вероятно, он был уверен, что является хозяином положения. Бросалось в глаза, что именно он здесь главный, так как все то и дело посматривали на него и с нетерпением ждали, что же произойдет. Очевидно, они предполагали, что их шеф вот-вот расквасит нам носы. Я невольно улыбнулся. Они нас не боялись. Наш внешний вид не производил внушительного впечатления: темные брюки, простые рубашки, потертые пиджаки, галстуков мы не носили - одним словом, своей одеждой мы не могли похвастаться. Я был худощавым юношей среднего роста и издали едва ли выглядел солидным. Стоянчо производил более внушительное впечатление: высокий, широкоплечий, здоровый, с мускулистыми руками и кудрявыми русыми волосами. Он вырос на пыльных улицах пловдивских окраин, с малых лет привык к труду, очень рано прошел суровую школу жизни и резко отличался от этих маменькиных сыночков, которые сейчас угрожают нам. Но нас-то было всего двое, и это придавало им смелости.
- А что, может быть, вы язык проглотили? Почему не отвечаете, когда вас спрашивают? - процедил главарь. - Чего шляетесь здесь?
Стоянчо насупился:
- Не тебя ищем! Чего ты пристал к нам?
Вожак подошел и резким движением вынул руки из карманов.
- Сейчас увидим, кого вы ищете. Предъявите свои документы или…
Я тоже подошел к нему. Бросил сигарету. Схватил Стоянчо за локоть.
- Не торопись! - успел шепнуть ему. - Но будь готов!
Следовало держать их на расстоянии. Мне стали понятны их намерения. Они явно думали нас окружить. Я сказал:
- У вас что, нет другого занятия? Ну что вы к нам привязались?
- Мы вам не мешаем. Уж не хочешь ли ты сказать, что этот луг принадлежит твоему отцу?! - не выдержал Стоянчо.
Я локтем толкнул Стоянчо. В его глазах уже вспыхнуло раздражение, а взгляд точно говорил: "Павел, давай вытащим пистолеты, до каких пор будем с ними разглагольствовать?!"
- У тебя слишком длинный язык, мужлан! - Вожак сжал кулаки и добавил: - Я тебе зубы пересчитаю!
Положение действительно становилось опасным. Я знал обычаи этих бездельников. Мне неоднократно приходилось иметь с ними дело, и поэтому я пытался сдержаться, чтобы мирно разойтись, поскольку ни на минуту не забывал, зачем мы сюда пришли. Больше всего я опасался за товарища из районного комитета. Наверняка при нем есть документы, и, если он придет и его схватят, будет совсем плохо.
Группа гимназистов перешла в наступление, пытаясь нас окружить. Я потянул Стоянчо назад. Мы предприняли все, чтобы избежать стычки. Оба мы понимали, что они жаждут нас избить, чтобы этот "подвиг" занести в свой актив.
- Послушайте, ребята, легионеры вы или бранники - это ваше дело. Но смотрите, как бы вам не было плохо!
Мои слова, видимо, задели их. Вожак выругался и замахнулся. И сразу же, как это принято говорить на военном языке, обстановка резко изменилась. Голос Стоянчо прозвучал так неожиданно и властно, что даже я вздрогнул:
- Не шевелитесь, или я из вас решето сделаю!
Выхватив пистолет, Стоянчо направил его на вожака. Я последовал его примеру, держа в другой руке гранату.
Гимназисты оцепенели и смотрели на нас, вытаращив глаза. Вожак как замахнулся, так и остался с поднятой рукой, напоминая статую. Остальные же стояли неподвижно, словно мумии. У одного легионера упали очки, а он и не шевельнулся, не смел даже посмотреть, где они. Я едва удержался от смеха: настолько быстро испарился их воинственный пыл.
- Ну подойдите же поближе, нападайте! Ведь вы за этим пришли? - с издевкой подзадоривал Стоянчо перепуганных "вояк".
- Шевельнетесь - буду стрелять! - хладнокровно отрезал я.
Сняв предохранитель, я кивнул головой разгоряченному Стоянчо. Продолжая целиться в гимназистов, мы, пятясь, начали отходить. Шаг за шагом отдалялись от этой неподвижной группы. Воцарилась мертвая тишина. Никто не посмел проронить ни слова. Отойдя на значительное расстояние, мы спрятали пистолеты, повернулись и быстро зашагали по направлению к городу.
К счастью, товарищ из районного комитета так и не появился. Позже я узнал, что его задержала неотложная организационная работа. Когда мы подходили к старому мосту, раздались свистки полицейских и топот их сапог. Затарахтели моторы мотоциклов - полицейские спешили к поляне. Но мы уже находились вне опасности.
- Черт бы побрал этих гадов! - с облегчением вздохнул Стоянчо. - Дни их сочтены, но они этого так и не хотят понять. Сороки!
Я дружески похлопал его по спине:
- Что ни делается - все к лучшему!
Мы перешли на другой берег реки и затерялись в переулках старого Пловдива.
МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК В ШИРОКОПОЛОЙ ШЛЯПЕ
В обычные дни в Капане (в прошлом этот квартал заселяли ремесленники) стоял невыносимый шум. Сотни мастеров, подмастерьев и их учеников тяжелыми молотками били по меди и жести. И этот однообразный стук разносился по всему городу. Тесные, запутанные лабиринты улочек, извивавшихся между мастерскими, были всегда полны покупателей - в основном пестрым крестьянским людом.
Именно здесь в один из осенних дней мне назначили встречу с ответственным товарищем из Центрального Комитета РМС. Я пересек квартал Джумая, свернул за крытый рынок и очутился на углу, где находился магазин дяди Аспаряна. С большим волнением я ждал появления товарища из ЦК.
Им оказался Малчик. До этого я с ним никогда но встречался, но узнал сразу, потому что мне сообщили его приметы.
Он был какой-то особенный и отличался от всех других ответственных товарищей: маленького роста, худощавый, сутуловатый, с очень выразительным лицом и огромными, пронизывающими, умными глазами.
Голову его украшала черная мягкая широкополая шляпа. Никто не смог бы угадать профессию этого удивительного человека.
- Здравствуй, товарищ! - сжал мою руку Малчик и окинул меня сверху донизу внимательным взглядом. - Ну, пойдем!
Пошли. Долго кружили по улицам Капана и незаметно оказались на окраине города.
- Ну, рассказывай! Как ты оцениваешь создавшееся положение?
Малчик предложил мне сесть на большой камень, снял шляпу.
- После последнего провала мы постепенно приходим в себя, - начал я. - Мне удалось восстановить некоторые связи. Вчера был у ремсистов из сел Кричим и Голямо-Конаре. Люди надежные, смелые. Такие не подведут.
- Сейчас необходимо соблюдать полное спокойствие и проявлять мудрость, - прервал он, - нужно уметь мастерски уходить от ударов, которые готовит нам враг. Время требует быть еще более осторожными при встречах с молодежью, беречь людей. У тебя есть сведения о новых арестах?
- Вчера арестовали двух ребят из Нова-Махалы, но это крепкие парни, и думаю, что они выдержат. До сих пор ни один наш товарищ, попав в полицию, не стал предателем.
Малчик снова заговорил о законах конспирации и поставил передо мной несколько конкретных задач, связанных с укреплением организаций РМС.
- Если у нас не будет крепкой дисциплины, то не добиться нам успеха, - подытожил он. - Каждый вступивший в союз должен быть готов к борьбе за наше дело и, если понадобится, даже не пожалеть жизни. В РМС не должно быть трусов, ему нужны активные борцы, патриоты.
Время прошло незаметно. Зашло солнце. Вокруг нас легли темные тени. Малчик предложил отправиться на Бунарджик.
Там мы встретились с Морицем, который отвечал за деятельность ремсистов в квартале Мараша. Присели на скамью у подножия холма.
- Осталось мало времени, - начал Малчик, - а нам с вами предстоят важные дела. Наступает годовщина Октябрьской революции. Наш долг отметить эту дату, рассказать людям об ее значении и тем самым поднять боевой дух ремсистов. Это сейчас самое важное для пловдивской организации. - Он пристально посмотрел на меня и добавил: - А этот жалкий червяк - Апостол будет уничтожен. Враг должен знать, что наша организация существует и нас не запугает какой-то один провокатор. Этим вопросом займешься ты!
Затем он повернулся к Морицу:
- Принес книгу?
Мориц достал из внутреннего кармана пиджака книгу в мягкой обложке. Это была "История ВКП(б)". Малчик взял книгу, посмотрел на луну, озарившую все вокруг неверным светом, и продолжил:
- Сейчас мы напишем небольшое обращение, которое прочтут и обсудят во всех ячейках. Писать буду я, а вы постоите на посту.
Приступили к делу. Я и Мориц заняли свои посты. Малчик вынул, насколько я помню, небольшую черную записную книжку и не более чем за час написал статью, в которой пламенно превозносил дело Великого Октября. Могу восстановить на память лишь конец:
"Октябрь призывает нас последовать его примеру. Тот, у кого мужественное сердце, должен встать под красное знамя и бороться за жизнь, достойную человека. Молодежь, поднимайся на борьбу за дело Октябрьской революции! Смерть эксплуататорам!"
Пловдив затих. С холма Бунарджик мы видели почти весь город. В реке Марице отражались огни ночных фонарей, когда Малчик, всматриваясь в даль, сказал:
- А сейчас нам нужно расстаться.
Повернувшись ко мне, он спросил:
- Ты знаешь, где можно переночевать?
- Знаю несколько квартир, но мы пойдем в одно безопасное место.
Мориц ушел, и мы остались вдвоем.
- Эх, брат, посмотри, какой большой город! - воскликнул Малчик. - Сколько домов, а для нас нет ни одного спокойного местечка! В каждом доме много хороших людей, из-за которых мы готовы пойти на смерть, но они наверняка ничего не знают о нас.
И вдруг он начал читать "Молитву" Ботева:
О мой боже, правый боже,
Не тот, что на небесах,
А тот, что во мне, боже,
Во мне, в сердце и в душе.
Малчик великолепно читал эти стихи. Он выразительно выговаривал каждое слово, и в этих словах слышалась огромная скорбь и жажда справедливости.
Мы пошли через город. Решили обходить стороной опасные улицы и участки, но на первом же перекрестке нас остановил полицейский. Сразу же сообразив, что к чему, я решил схитрить:
- Этот господин - торговец шелковыми изделиями. Швед по национальности. Прошу…
Малчик прикоснулся к полям своей шляпы и представился. Полицейский козырнул и удалился. Долго после этого мы смеялись и обменивались комплиментами.
Мы оказались в Небеттепе и направились на квартиру Савы. Сава, добрый парень, предоставлял мне свою комнату в полное распоряжение. Мы пересекли дворик и подошли к дверям маленькой комнаты. Малчик остановил меня:
- Подожди! Мне здесь что-то не нравится.
Мы прислушались и убедились, что в доме происходит что-то необычное.
- Ты подожди, - прошептал он, - я посмотрю в окно. Не нужно торопиться!
Тихо и осторожно Малчик подошел к окну. Послушал минуту-другую и вернулся взволнованный.
- Мы не пойдем в этот дом!
Мы обошли старый мост через Марицу и к полуночи нашли безопасную квартиру.
- Там было опасно, - сказал Малчик. - Если бы мы вошли туда, могли попасть в ловушку. Видишь, как важно быть внимательным.
- Вижу, но с опозданием. Сава - наш товарищ, и я не верю, чтобы он нас предал. Эту кашу заварил какой-то подлец.
- Возможно, это и так, - согласился Малчик, - но независимо от этого мы должны быть настоящими конспираторами. Враг хитер и коварен.
На следующий день стало ясно, что Саву арестовали, а его квартиру полицейские превратили в западню: каждого, кто приходил к нему, сразу же арестовывали. Так в руки полиции попали трое наших ребят. Враг нанес нам удар.
Я долго размышлял о случившемся, чувствовал себя виноватым в том, что мог стать причиной гибели Малчика, а он смеялся:
- Не ставь себе этого в вину. Не может так легко пропасть маленький человечек в широкополой шляпе.
СОВЕСТЬ РЕМСИСТА
Маленькая комнатка Васко в Каршиаке заполнилась молодежью. Собрались почти все ремсисты из группы Тошко.
Тошко вышел во двор, несколько раз обошел вокруг дома, осмотрел улицу. Убедившись в том, что поблизости нет подозрительных лиц, вернулся в комнату и сообщил:
- Товарищи, на улице все спокойно, думаю, что можно начинать заседание. Хозяин еще не вернулся, но даже если он и появится, то это не опасно, он неплохой человек.
На заседании предстояло обсудить только один вопрос: поведение Стоянчо.
Стоянчо выполнял ответственные задания и являлся одним из активных ремсистов в городе. Он был портным, жил бедно, как и все подмастерья в квартале Капана: с утра до вечера сидел склонившись над портняжным столом в мастерской. Единственным его развлечением были встречи с товарищами, ужины в небольшом кабачке дяди Гошо или прогулки по берегам Марины и в Каршиаке, где собирались сельские ребята, недавно пришедшие в город. Сейчас нам предстояло обсудить его поведение. Стоянчо обвинялся в том, что злоупотребил доверием организации, растратил ремсистские деньги.
Заседание открыл Васко, предоставив слово Стоянчо.
Стоянчо не решался даже взглянуть нам в глаза. Смущенный и расстроенный, он все время смотрел в землю. Он так и не сказал нам ничего в свое оправдание.
Ему поручили распространить среди подмастерьев в квартале Капана марки на сотню левов, а принес он меньшую сумму. И сейчас бедный подмастерье не мог объяснить, куда делись остальные деньги.
Одни предполагали, что он их пропил, другие - что потратил на девушек.
Стоянчо питался тем, что получал из родного села в дни, когда оттуда кто-нибудь приезжал в город на базар или по делам. Самая большая роскошь, которую он себе позволял, - это фасолевый суп в кабачке дяди Гошо или кусок белого хлеба, купленного в пекарне. То ли ему пришлось заплатить какой-то долг дяде Гошо - содержателю кабачка, то ли он купил себе что-нибудь на базаре, Стоянчо не признавался. Опустив голову, он только твердил:
- Товарищи, судите меня, я виноват! У меня нет этих денег, и все тут! Но должен сказать, что я не вор, что я честный человек. Решайте, как хотите.
Первыми высказали свое осуждение Васко и Тошко. Осудили Стоянчо и другие товарищи. Все сошлись на том, что Стоянчо виноват и должен быть исключен из организации.
Так мы и поступили. Исключили Стоянчо из РМС. Он больше не встречался с нами, да и мы сторонились его. Об этом узнали все наши ребята, и кое-кто даже намекал:
- Смотрите, как бы он не стал провокатором. Что тогда будем делать?
Прошло несколько недель с того дня, как Стоянчо исключили из РМС. Кроме нас, он не имел друзей. Наши ребята из города отворачивались от него. Сторонились его и ремсисты из сел, которым тоже стало известно об его исключении из организации.
Стоянчо и сам стал избегать встреч с ремсистами. Перестал посещать и кабачок дяди Гошо. Куда он ходил, где питался - никто не знал.
Однажды Иисус, секретарь окружного комитета РМС, спросил меня:
- Что стало с парнем, которого вы исключили?
- Мы потеряли его из виду! С тех пор он нигде не показывался.
До этого мы с Иисусом часто встречались на квартире у Стоянчо, проводили заседания, оставались ночевать. Стоянчо знал, что мы находимся на нелегальном положении, и, несмотря на это, предоставлял свою комнатку в наше распоряжение и всегда готов был услужить нам, чем мог.
- Послушай, Моисей, ошиблись вы с тем парнем. Стоянчо честный человек. Нужно глубже вникнуть в суть вопроса. Может быть, в данном случае с его стороны не было сознательного злоупотребления деньгами. Давай-ка сходим к нему.
- Я-то согласен с твоим мнением, но так решили товарищи. Однако, если ты предлагаешь, давай сходим. Уверен, что он обрадуется, увидев нас.
Мы застали Стоянчо одного. Он встретил нас, не скрывая радости, но все время смотрел в землю. Мы чувствовали, что он страдает, но не находит в себе сил признаться во всем. Всю ночь мы обсуждали события в стране, говорили о политике, но вопроса о его исключении не касались.
Через несколько дней мы снова решили его навестить, но хозяйка вышла к нам во двор озадаченная:
- Вот уже больше недели, как он не показывался. Даже не сказал, куда уходит. Может, он отправился к себе в село? Где он, даже его сосед по квартире не знает.
Мы расспросили мастера, у которого он работал, зашли в кабачок дяди Гошо - никаких следов. Некоторые предупреждали нас, как бы он не выдал всю организацию, другие уверяли в том, что он стал агентом полиции.
Прошло еще несколько недель.