4
В имение графа пришли ранним утром. Расположились около беседки, где уже собрались другие просители. Ожидали выхода графа.
Вдруг откуда-то выбежали графчуки. Миша и Сандрик, увидев Ванюшу, бросились к нему, шумно его приветствовали, трясли руку, обнимали. Дорик, в военной форме кадета, шел степенно и медленно. Ванюша с нетерпением ждал его приближения и широко раскрытыми глазами смотрел на не виданную ранее форму. По своему простосердечию он хотел тепло поздороваться и с Дориком. Но не тут-то было. Дорик остановился на почтительном расстоянии в недоступной, гордой позе и только поклонился, процедив:
- Здравствуйте.
При этом он обращался как бы ко всем, совершенно не выделив из толпы Ванюшу и словно даже не заметив его, потом вообще отвернулся в сторону приближавшегося графа.
"Ах ты, шкура!" - вскипела в Ванюше старая обида. Он сразу помрачнел и забыл даже поклониться графу, пока Варвара Николаевна не толкнула его в шею и не заставила оказать почтение их сиятельству.
Миша и Сандрик удивленно поглядывали то на отца, то на Дорика. В глазах у них стоял немой вопрос: "Папа, почему Дорик не поздоровался с Ванюшей?"
Но граф как бы не замечал их удивления, одобряя тем самым поведение старшего сына. Ванюша весь горел от обиды. Он не понимал, что детская непосредственность бросила к нему в объятия Мишу и Сандрика, заставила их ласково поздороваться с Варварой Николаевной. Они еще не знали, что их отделяет от Ванюши и его мамы настоящая бездна. А Дорик это уже понял. Его научили ценить свое беспредельное превосходство над мужиками в кадетском корпусе, с чего, собственно, и начиналось там обучение и воспитание.
Просители один за другим, низко склоняя головы, излагали графу свои просьбы. Их сиятельство, Александр Федорович Гейден, снисходительно прищурившись, напустив на себя личину доброты и щедрости, удовлетворял нужды просителей. Ведь все просьбы были заранее ему известны, они уже прошли через канцелярию управляющего имением рыжего немца Карла Карловича. Что же касается просьб, которые граф не хотел удовлетворить, ответ на них давал управляющий от своего имени.
Варвара Николаевна попала на прием к графу по протекции герра Отто, ибо Карл Карлович, разумеется, ее не пустил бы, помня старые счеты и нелады. Когда подошла ее очередь, она наклонила голову и стала излагать графу свою просьбу: устроить Ванюшу куда-нибудь учиться, ведь он так хорошо закончил церковно-приходскую школу, с похвальным листом.
Граф подумал, посмотрел на Ванюшу и на садовника герра Отто, который стоял рядом с ним.
- Ваше сиятельство, Ванюша - способный мальчик. Он прилежно работал в саду, умеет даже деревья колировать, - промолвил садовник с достоинством.
- А не послать ли нам его в сельскохозяйственное училище, Отто? - произнес граф. - По окончании его он вернется к тебе на работу в сад, вот ты и будешь иметь образованного помощника.
- Ни в какое сельскохозяйственное училище я не пойду, а пойду только в военную школу! - неожиданно для всех отрезал Ванюша.
Варвара Николаевна испугалась этой дерзости:
- Ты что, обезумел?
- Ничего я, мама, не обезумел, - продолжал Ванюша тем же тоном, - а в сельскохозяйственное училище не пойду.
В нем клокотала обида, нанесенная ему Дориком.
Граф недоуменно улыбался. Дорик высокомерно посмотрел на Ванюшу и, обращаясь к отцу, сказал:
- Папа, - он сделал ударение по-французски, на последнем слоге, - не хочет ли он, чтобы ты его определил в кадетский корпус?
- Ну, в кадетский корпус я его не могу определить, - будто не замечая явной насмешки Дорика, сказал граф, - а вот в Жмеринке есть военно-фельдшерское училище, куда принимают мальчиков. Ты можешь обратиться в это училище, Варвара Николаевна, а я сообщу туда начальству, чтобы его приняли, - милостиво заключил граф.
- Покорнейше благодарю, ваше сиятельство, - проговорила Варвара Николаевна, радуясь, что инцидент исчерпан и все закончилось благополучно.
- До свидания, Варвара Николаевна, - сказал граф. - Желаю успеха твоему сыну. - И с улыбкой добавил: - Вишь он какой крепкий и мускулистый. И хочет быть военным, это похвально. - Граф похлопал Ванюшу по плечу.
От дворца Варвара Николаевна и Ванюша шли по садовой дороге вместе с герром Отто. Немец не преминул пожурить Ванюшу за дерзость, нанесенную их сиятельству, но все-таки согласился, что Дорик действительно сильно возгордился, став кадетом, и неудивительно, что Ванюшу это задело и обидело. Он успокаивал расстроенную Варвару Николаевну, а потом незаметно вернулся к разговору с графом:
- Напрасно Ванюша не хочет идти в сельскохозяйственную школу: быть агрономом, да еще садоводом, - это самая чудесная профессия в мире.
- Все равно я туда не пойду, - твердил свое Ванюша.
А герр Отто не отступался:
- Ты знаешь, Ваня, военная профессия - тяжелая, плохая профессия. Все умение военного человека - это убивать людей.
"Вот и хорошо, - думал про себя Ванюша, - я бы с удовольствием убил Дорика".
Поездка Варвары Николаевны и Ванюши в Жмеринку совпала с совершенно неожиданным появлением там Василия Антоновича Гринько, давно пропавшего родного брата умершего деда. Выяснилось, что он где-то на Дальнем Востоке был на каторге и, отбыв срок, разбогател на поставках в действующую русскую армию, воевавшую с японцами. В Жмеринку явился богачом. Привез молодую жену, красивую, цыганского типа, которую отбил у какого-то владивостокского вельможи. У нее от этого вельможи было двое детей и маленькая дочка от Василия Гринько, с которой все носились как с писаной торбой.
Дед Василий купил дом и зажил на широкую ногу, одаривая богатыми подарками всю родню. Правда, Варваре Николаевне перепало очень немного: она быстро уехала в Клищов, так и не решившись отдать Ванюшу в военно-фельдшерскую школу. Нужно было подписать контракт, что она отдает сына в учение на девять лет, а потом он обязан отслужить действительную службу сроком четыре года и только после этого ему будет предоставлено право уволиться с военной службы или остаться на сверхсрочную службу военным фельдшером в унтер-офицерском звании.
Нужно сказать, что это не прельщало и самого Ванюшу.
Варвара Николаевна уехала, Ванюша остался вместе с тетей Наташей у деда Васи, как они называли Василия Антоновича. Тетя Наташа была за кухарку, а Ванюша таскал воду, колол дрова и был на побегушках - куда пошлют. Пиры в доме устраивались почти каждый день, так что работы хватало. Когда не было гостей, Ванюшу иногда приглашали к столу. А как-то собрались дети его возраста и танцевали под граммофон. Ванюшу пригласила потанцевать старшая девочка деда Васи. Он с радостью принял приглашение, но начал танцевать по-клищовски, приплясывая и выделывая разные коленца ногами. Вдруг девочка сконфузилась и отскочила от Ванюши:
- Мама, - вскрикнула она, - он прыгает, как козел, разве так танцуют? Он не умеет танцевать.
Ванюша оторопел, покраснел и опустил глаза. Действительно, остальные мальчики и девочки танцевали плавно, старательно выполняя каждое па. Да, "школа" была не клищовская!
Этот случай навсегда отбил у Ванюши охоту танцевать.
Дед Василий был с виду здоровый, крепкий человек лет пятидесяти, но еще в Сибири привязалась к нему одна хвороба: он страдал радикулитом, и у него часто болела поясница. Когда деду было невмоготу, он заставлял Ванюшу натирать ему спину нашатырным спиртом. Ванюша старался изо всех сил, а тот кряхтел от удовольствия и все покрикивал:
- Покрепче, Ваня, жми, покрепче!
И Ваня тер, тер досуха, хотя сильно болели руки. Дед Василий был доволен. Ваня возвращался из спальни на кухню, хотя и весь потный, но тоже в хорошем настроении.
Но вскоре веселая жизнь в доме деда Василия кончилась. Пиров он стал давать меньше и уже не осыпал родственников подарками. Пошли у него с ними нелады. Те, кто недавно превозносил его, начали поносить и даже гадости делать своему недавнему кумиру: то окна ему в доме побьют, то оправятся на парадном крыльце.
Пошли у деда Василия раздоры и в семье. Вельможа, у которого он увез жену, узнал, что "молодые" в Жмеринке, и стал требовать возврата супруги. Та, судя по всему, начала склоняться к мысли о возвращении. Как-то дед Василий стал колотить свою благоверную под плач и крик детей; он рванул ее за волосы, прическа развалилась, и оттуда посыпались золотые монеты. Это было явным доказательством, что она действительно собралась удрать к старому мужу, и ссора приняла более ожесточенный характер.
Тетя Наташа, посовещавшись на кухне с Ванюшей, решила тоже убраться от деда подобру-поздорову.
Финалом всей этой истории явился отъезд Василия Антоновича Гринько из Жмеринки - такой же неожиданный, как и появление. Никаких следов от него не осталось. Говорили, что только одному своему дальнему родственнику он оставил адрес под большим секретом и запретил кому бы то ни было его сообщать.
Уже в разгаре зимы Ванюша опять появился в фольварке Шендерово. Зимой редко берут поденщиков, но Ванюшу знали постоянные рабочие имения и походатайствовали за него перед управляющим. Он положил Ванюше три рубля в месяц и харч.
Всю зиму Ванюша вывозил навоз на поля, управляясь с тремя санями сразу: на головных, в которых шли его старые знакомые Ляшко и Соловей, сидел сам, а вторые и третьи привязывал налыгачом за свои сани. Иногда ездил на сахарный завод за жомом.
Весной на фольварке опять появились поденщики и поденщицы, и пошел своим чередом весь цикл весенних и летних работ с тяжелым, напряженным трудом и порой со своими радостями и весельем.
К осени Ванюша получил письмо от тети Елены из Одессы, написанное ее мужем - весовщиком. Дядя Миша настоятельно требовал, чтобы Ванюша написал ему ответ собственноручно. По этому-то ответу он будет судить о грамотности и красоте почерка Ванюши, а стало быть, и решать: сможет ли Ванюша приехать в Одессу, чтобы устроиться на какую-нибудь службу или работу. Чувствовалось, что тетя Наташа его об этом просила.
Ванюша старательно начинал писать письмо, потом срывался, делал какую-нибудь ошибку или сажал кляксу и начинал второе, потом третье... Наконец письмо было готово. Арсенько прочитал написанное и одобрил, заявив, что ошибок нет и почерк довольно хороший.
Долго ждали ответа. И вот он пришел: приезжай. Далее шло объяснение, как добраться до Одессы. В письме сообщалось также, что может быть удастся устроить Ванюшу на службу к одному комиссионеру, который часто получает в товарной конторе у дяди Миши разные грузы. Ванюша стал собираться в дорогу, но решил сперва побывать у тети Наташи в Юрковке и заехать к дяде Яше в Бирзулу, авось он поможет с ученьем.
Мечта учиться дальше не покидала Ванюшу, хотя, собственно, надо было учиться не дальше, а сначала: три зимы церковно-приходской школы - это маловато для того, чтобы выйти в люди.
Глава третья
1
Пасмурным осенним днем Ванюша добрался до станции Гнивань со своим зеленым сундучком, который он сам смастерил, когда еще помогал по столярному делу Сергею. Сундучок был добротный, сделан "на клею в замок". Он имел даже кое-какие секреты: боковой внутренний ящичек для всякой мелочи и двойное дно для хранения денег. Этот фокус с двойным дном Ванюша сам придумал, поэтому он и решил взять сундучок с собой, хотя нести его целых семнадцать верст было неудобно, углы больно резали плечо. Упрямство, свойственное Ванюше, помогло ему преодолеть тяжелую дорогу.
Купив билет до станции Юрковка, Ванюша отправился в путь. Поезд, весь состоявший из серых пассажирских вагонов четвертого класса, набитых простым людом, еле двигался. Тянул его товарный паровозик типа "Овечка". Он тяжело пыхтел, преодолевая подъемы. "Максим Горький", как народ звал этот поезд, вез людей на юг - на заработки.
В Юрковку поезд прибыл на рассвете; еще было темно, когда тетя Наташа с сыном встретили Ванюшу на полупустом перроне. Ванюша очень любил тетю Наташу, любил и Женечку, горбик у которого уже обозначился. Встреча была теплой. Оживленные и радостные, все трое отправились в село, раскинувшееся тут же около маленькой, чистенькой железнодорожной станции.
Время, проведенное у тети Наташи, было сплошным праздником. Она накопила продуктов: сала, масла, сметаны, творога, фруктов и овощей, которые юрковские девчата несли ей в уплату за сшитые блузки и платья. Тетя Наташа все время хлопотала у печки, чтобы накормить Ванюшу вкусными пирогами, гречневой кашей с салом и шкварками, приговаривая:
- Пусть дытына наистся досыта.
А вечерами начинались воспоминания и разговоры про житье-бытье. Ванюша принимал в этих разговорах горячее участие, хотя прожил на свете всего двенадцать лет. Ему казалось, что это очень много. К тому Же вся его жизнь была тесно связана с такой сердечной, славной, кристально чистой тетей Наташей, и темы для разговора находились. Ванюша чутко прислушивался к советам и поучениям Натальи Николаевны/ старался подражать ей.
- Самое важное в жизни, Ванюша, - поучала его тетя Наташа, - быть честным всегда и во всем, тогда легко будет на свете жить. А потом, - продолжала Наталья Николаевна, - никогда не давай себя в обиду, не пресмыкайся перед всякой дрянью, которой так много среди людей. Плюй на богатого и знатного, всегда держись простых людей, они куда лучше богатых и намного честней, с ними не пропадешь.
Тетя Наташа говорила эти слова твердо, с глубокой внутренней убежденностью, рассекая воздух своей короткой ладонью с натруженными, исколотыми иголками пальцами.
Ванюша все это жадно впитывал в себя. Тут же сидел голубоглазый, с тонкими чертами лица Женя. Рот у него был слегка полуоткрыт, дышал он тяжело: горбик давал о себе знать - сжимал грудь.
Так они коротали вечера около теплой печи. У всех было как-то удивительно светло на душе. Мальчики с любовью глядели на раскрасневшееся, красивое лицо Натальи Николаевны, на ее пышные волосы, покрытые легонькой голубой косынкой. Ростом Наталья Николаевна не вышла, но сложения была крепкого. Энергия, здоровье сквозили во всех ее движениях.
Через неделю, счастливо проведенную у тети Наташи, отдохнувший и начитавшийся "Кобзаря", Ванюша тронулся дальше в путь. Поехал он к дяде Яше, получив от Натальи Николаевны письмо и подробные наставления, как вести себя при встрече с ним. Словом, с ее стороны было сделано все, чтобы убедить Якова Николаевича в необходимости устроить Ванюшу куда-нибудь учиться.
Тот же "Максим Горький" привез Ванюшу на станцию Бирзула. По описанию тети Наташи Ванюша быстро нашел аккуратный одноэтажный кирпичный домик с садиком и на крылечке увидел дядю Яшу. Ванюша знал его только по фотографиям, но сразу же понял, что это именно он. Тот крепко обнял и поцеловал Ванюшу, как будто обрадовался его приезду, но зато молодая жена дяди Яши - Ядя - встретила мальчика холодно и обдала каким-то пронзительным и колючим взглядом.
- А-а, это тот самый Ваня, о котором ты говорил... Какой он большой, сильный, вполне может работать грузчиком, - и протянула Ванюше свою небольшую холеную руку.
Ваня сразу почувствовал, что здесь ему не очень рады, а тетя Ядя, или Ядвига Казимировна, как звали ее все, была явно огорчена появлением непрошеного гостя. Ванюша уже немало пожил среди родственников и научился понимать, где его принимают с открытым сердцем, а где на него смотрят как на обузу, на бедняка, нуждающегося в какой-нибудь помощи, и относятся с обидным снисхождением. Кстати, так же примерно почти все родственники смотрели на тетю Наташу и Женю - их чурались.
Дядя Яша, прочитав письмо Натальи Николаевны, потер переносицу и, достав носовой платок, отдававший запахом каких-то духов, быстро смахнул им появившиеся на лбу капли пота. Ванюша сидел зачарованный значительным видом своего дяди, одетого в ладно сидящую на нем тужурку-форменку техника-смотрителя зданий. На синих петлицах блестели перекрещенные молоток и французский ключ - техническая эмблема железнодорожника.
- Ну что ж, Ваня, давай выясним, что ты знаешь, - проговорил наконец дядя Яша и протянул чистый блокнот и новенький карандаш, приятно пахнущий смесью лака и вишневого дерева, как обычно пахнут хорошие новые карандаши.
О, карандаш был чудесный! Ванюша успел даже прочитать оттиснутые золотом по зеленому лаку буквы - Иоганн Фабер. А что увидел Ванюша на столе! Там в лоточке лежали цветные карандаши с золотыми полосами на гранях, покрытые пополам то красным, то синим лаком. А какие резинки - белые-белые, и на них отпечатан слон; а какие циркули и линейки!.. Вот что значит ученость!
Дядя Яша дал задачу: на тройное правило, с бассейнами и перекачиванием воды, как раз то, что так не любил Ванюша. Теперь пот выступил уже на лбу у него, а дядя Яша прохаживался по кабинету, ожидая решения. Кое-как Ванюша справился с этой задачей. На очередь появились куски сукна разной величины и разной цены, которые продавал купец, - опять проклятая задачка! То ли дело простое деление или умножение - такие примеры Ванюша щелкал, как семечки. А тут выискивай неизвестное. Справился Ванюша и с сукном. Дядя Яша сказал:
- Ну, ничего, с арифметикой у тебя неплохо, посмотрим, как ты читаешь, - взял с полки книгу - рассказы Чехова, наугад раскрыл ее на рассказе "Репетитор" и дал Ванюше.
Ванюша стал громко читать о том, как какой-то великовозрастный гимназист учил уму-разуму чиновничьего сынка, смущаясь присутствием на этом уроке самого чиновника. Опять ненавистное сукно и цена. Как выкручивался учитель - он сам не мог решить заданную задачу! А чиновник щелкнул на счетах пару раз, и все стало ясно. Дядя Яша взял счеты и показал, как это легко и быстро делается. Тут Ванюша совсем сник: вдруг дядя Яша заставит его решать задачи на счетах, а он ведь никогда не имел с ними дела.
- Ну, дроби ты, конечно, не знаешь? - спросил дядя Яша.
- Не знаю, - ответил безнадежным голосом Ванюша.
Он понял: дядя Яша старается доказать ему, что он не может быть определен на учебу, так как не подготовлен к поступлению в железнодорожное училище.
- Ну, давай напишем диктант.
Дядя Яша дал ручку с пером № 86. Ваня по привычке послюнил перо и, глубоко обмакнув его в чернильницу, сразу посадил большую кляксу на чистый лист бумаги, лежавший перед ним; но, воспользовавшись тем, что дядя Яша смотрит в окно и обдумывает фразу, быстро слизнул кляксу языком; на бумаге осталось только бледно-голубое, почти незаметное пятнышко.
- "Разразилась гроза, молния сверкала, и гром гремел..." - начал дядя Яша.
Ванюша задумался, как написать слово "разразилась" - вместе или отдельно. А, пан, или пропал! - и написал вместе. Но как быть со знаками препинания после "грозы" - точку ставить или запятую?.. И поставил точку, похожую на запятую. И опять заковыка: с какой буквы писать слово "молния" - с маленькой или большой? Написал с маленькой. Дошел до слова "гремел", а вот где поставить "ять", а где простое "е", в этом Ванюша был явно слаб и поставил "ять" после "р" в слоге "гре" и простое "е" в слоге "мел". Дядя Яша взглянул на написанное и, нахмурившись, продолжал:
- "Купец продавал сёдла..."
Ванюша так и написал, как слышится, простое "е" с двумя точками, а нужно было "ять". Была посажена еще одна клякса, а на слово "купец" упала капля пота с носа, и это слово расплылось большой голубой кляксой. Ваня совсем растерялся и покраснел. Дядя Яша взял листочек, посмотрел и рассердился: