Наконец, эльф добрался до подбородка Канута. Тут он поднял дудочку как только мог выше и осторожно приложил к губам Канута.
- Теперь играй! - пропищал эльф.
Канут крепко зажал дудочку губами, дунул в нее, и дудочка затянула: ба-а-ай! баю-бай!
И сразу старая ель стала зевать, потягиваться всеми своими ветками и, наконец, с кряхтением растянулась на мягкой земле. А орел, медленно хлопая отяжелевшими крыльями, полетел прочь, так и засыпая на лету.
Когда Канут выкарабкался из-под веток, весь лес спал мертвым сном.
Маленького эльфа нигде не было видно. Да и немудрено! Ведь разглядеть его в траве так же трудно, как найти иголку в лесу.
- Прощай, маленький эльф! Спасибо тебе! - крикнул Канут и снова двинулся в путь.
Кажется, вырасти у него сейчас под ногами жареная картошка, он и то не прикоснулся бы к ней.
На его счастье идти теперь оставалось недолго, дорога была отличная, одно только было плохо - в лесу становилось всё холодней и холодней. Скоро повалил снег, всё кругом побелело, по обеим сторонам дороги намело высоченные сугробы.
"Вот это так чертовщина! - подумал Канут. - Ах, зачем я не послушался бабушки! Верно, из этого леса мне не выбраться живым".
Канут поднял воротник, нахлобучил шапку, засунул рули в карманы, но всё равно дрожал, как осиновый лист. Мороз всё усиливался, дорогу совсем занесло снегом, и Канут то и дело сбивался с пути.
И вдруг, - Канут сам не знал, как это случилось, - он провалился в глубокую яму.
Когда Канут стал на ноги, - ни леса, ни тропинки не было. Канут стоял в сверкающем зале. Все стены его были разрисованы ледяными узорами, потолок усыпан снежными звездами, а пол устлан сверкающим инеем.
По залу кувыркались неуклюжие снежные чучела, а в углу, на огромном ледяном троне, сидел сам снежный великан.
Борода у йего была из тонких длинных сосулек, мантия из пушистого снега, а сапоги из замороженного, ягодного сока.
- Здравствуй, Канут-музыкант! - сказал великан. - Что с тобой случилось? Ты совсем превратился в сосульку!
- Что же в этом удивительного, - сказал Канут, потирая замерзшие руки, - На то и зима. Впрочем, немудрено превратиться в сосульку и летом, если на обед у тебя нет ничего, кроме столетнего мха, комариной ножки и каленого железа.
- Ну, пожалуй, после такой жирной и горячей еды ты не прочь поесть чего-нибудь холодненького, - сказал великан. - Эй, обер-снежное чучело, дай ему кусочек замороженной ртути!
- Кажется, это совершенно лишнее, - сказал Канут, стуча зубами от холода. - А вот от кружки теплого молока я бы, пожалуй, нё отказался.
- Кто смеет говорить о тепле в моем присутствии! - закричал великан. - Обер-снежное чучело, окуни-кa этого мальчишку семь раз в ледяную воду да повесь на сучок, чтобы он немного остыл. А то больно уж горяч парень!
Наверное, Канут так бы и замерз, если бы у него не было волшебной дудочки Но он успел вовремя сунуть ее в рот и громко задудел: тра-та-та! тра-та-та!
И вдруг лицо великана сморщилось, и весь он затрясся от смеха. Сосульки со звоном посыпались у него из бороды, но он даже не замечал этого. Он просто покатывался со смеху, и дело кончилось тем, что он и вправду скатился со своего трона. Голова у него отдалилась, руки-ноги отскочили, и весь он рассылался на тысячу ледяных осколков.
И все его придворные чучела тоже катались со смеху до тех пор, пока совсем не развалились.
Самому Кануту и то стало смешно, и он едва удерживался, чтобы не расхохотаться.
Даже стены не могли устоять на месте, они тоже пустились приплясывать, и скоро от всего дворца остался только огромный снежный сугроб.
Поднялась метель. Страшный вихрь закружил столбом снег, подхватил Канута и куда-то понес его…
Когда Канут расскрыл глаза, он стоял на лесной тропинке. Снег растаял, быстрые ручьи бежали по всему лесу.
Опять настало лето, зазеленели деревья, защебетали птицы.
Не теряя времени даром, Канут снова пустился в путь.
"Кажется, я не много выгадал оттого, что пошел короткой дорогой", - подумал Канут, взглянув на небо. Солнце уже склонялось за вершины деревьев, было далёко за полдень.
Наконец, лес поредел, и Канут вышел на проселочную дорогу. Отсюда до усадьбы господина Петермана было уже совсем близко, Канут прибавил шагу. Но как он ни спешил, а всё-таки к обеду опоздал.
Когда Канут вошел в дом, все уже сидели в столовой за столом.
- Добро пожаловать, Канут-музыкант! - сказал господин Петерман, увидев его. - Что же это ты опоздал?
- Как же мне было не опоздать, когда я уже три раза был в гостях и успел попробовать каленого железа, замороженной ртути и комариной ножки, - сказал Канут.
- Ого, не слишком ли это много? Боюсь, как бы ты не объелся, - сказал господин Петерман. - Хорошо, по крайней мере, что мы тебя не ждали. После такого богатого угощения ты, конечно, откажешься от обыкновенной жареной утки. Но чтобы тебе не было скучно смотреть, как мы едим, поиграй нам на своей дудочке, Канут. Ты ведь отличный музыкант!
"Это будет похуже каленого железа и замороженной ртути" - подумал Канут. А вслух сказал;
- Извольте! Если вам хочется, - я поиграю.
Он вытащил свою дудочку и легонько дунул в нее.
"Ой-ой-ой!" - грустно затянула дудочка.
И сразу же у господина Петермана и его гостей опустились головы, губы задрожали, как у маленьких детей, когда они собираются плакать, а на глазах выступили слезы.
- Знаешь что, Канут, - громко всхлипывая, сказал господин Петерман, - лучше садись с нами обедать. Что-то твоя музыка не очень веселая!.. - И, уткнувшись лицом в салфетку, он залился слезами.
- Ну, что ж, если вы так просите меня, я могу составить вам компанию, - сказал Канут.
Он спрятал дудочку в карман и сел к столу.
Понемногу гости успокоились. Они вытерли слезы и, с опаской поглядывая на Канута, взялись за вилки.
А Канут, как ни в чем не бывало, принялся уплетать за обе щеки и суп, и пирог, и жареную утку.
И наверное он просидел бы за столом до сегодняшнего дня, если бы не вспомнил, что его ждет бабушка и что он обещал ей принести к ужину кусочек сыру.
ПОДАРОК МОРСКОГО ЦАРЯ
Жил когда-то рыбак по имени Матвей, по прозванию Лосось. Жил он на берегу моря. Да и где же рыбаку жить, как не на берегу моря? И была у него жена - Марья Лососиха. Да и как же ее иначе называть? Если муж Лосось, так уж, конечно, жена - Лососиха.
Ну, так вот. Зимовали они в маленькой хижине, которая глядела окошками прямо на море, а весной перебирались на крошечный островок, торчавший из воды, словно брошенный в море камень. Там была у них лачужка - еще меньше, чем на берегу. В ней даже выпрямиться во весь рост и то нельзя было. Вместо печки тут был очаг, сложенный из неотесанного камня, а вместо замка - деревянная щеколда. Зато крыша лачужки была украшена флюгаркой и флагштоком, как принято у самых настоящих моряков.
Весь островок был не больше рыночной площади, и, хотя каменщики его не мостили, ходить по нему было так же трудно, как по мощеной площади, - на каждом шагу то бугор, то выбоина. И всё-таки старики очень любили свой остров и даже находили его красивым.
Да и верно, на нем было не так уж плохо. Начать с того, что в расщелине возле самой лачужки росла рябина и три куста ольхи. Кто знает, как их сюда занесло. Но как бы то ни было, деревья росли на острове, крепко зацепившись корнями за камень. Правда, рябина была низкорослая, а ольха - тощая, но всё-таки весной и та и другая покрывались почками, а летом одевались листвой и даже давали тень.
Но это еще не всё. Кроме рябины и ольхи, на острове росли три пучка травы, мягкой как бархат, четыре стебелька тростника да столько же кустиков дикой ветреницы.
Как же тут не сказать, что остров был словно цветущий сад?
Лосось с Лососихой так и говорили.
Но что было самое замечательное, так это четыре луковицы, которые высадила Марья Лососиха.
Она долго выискивала место, где бь можно было посадить лук так, чтобы он не захирёл. Наконец, ей удалось найти небольшую ложбинку. Ничего лучшего для лука нельзя было и желать. С севера он был защищен от холодного ветра каменным выступом, а с юга его всегда пригревало солнышко. И лук отлично рос.
Правда, четыре луковицы - это не та с уж много, но Лососиха была очень довольна своим огородом.
Вот так и жили старик со старухой, Матвей с Марьей. Была у них еще собака - старый лохматый пес, из породы чистокровных дворняг, по кличке Принц.
Рыбак и его жена занимались рыбной ловлей (что же еще рыбакам делать, как не ловить рыбу?), а Принц сторожил дом. По правде говоря, сторожить было нечего, да и жилья на милю кругом - ищи, не найдешь, но какая же это собака, если она не сторожит хозяйское добро? А Принц был верным псом. Поэтому он исправно лаял на чаек, которые залетали на остров, и даже на флюгарку, когда она не в меру громко скрипела.
Всем известно, что три - счастливое число. Поэтому рыбак с женой весной ловили лососей, летом салаку, а осенью сигов. По субботам, если погода была ясная, море тихое и ветер попутный (опять считай до трех!), - они отправлялись в город. Там они продавали свежую рыбу и на вырученные деньги покупали немного муки, трубочного табаку для старика и кофе для старухи (всё три да три!).
Правда, в муку Лососиха прибавляла отруби, в табак - сушёный мох, а в кофе - жареный ячмень. Но всё-таки Матвей и Марья были всегда довольны. А если летом им удавалось засолить рыбы столько, что ее хватало на всю зиму, - они считали себя настоящими богачами.
И всё бы шло, как нельзя лучше, если бы Лососихе не вздумалось вдруг купить корову. Шутка ли сказать - корову! Всякий знает, что корова стоит не дешево. Лососиха готова была на какие угодно жертвы - только бы настоять на своем. Теперь она вдвое против прежнего разбавляла кофе ячменем и каждую сбереженную копейку откладывала на корову. Скоро y нее скопилось столько денег, что она уже смогла купить и не корову, но зато отличный бочонок для кислого молока.
Лососю вся эта затея пришлась совсем не по вкусу. Да и немудрено! Ведь, если говорить правду, старуха выгадывала эти копейки не столько на своем кофе, сколько на табаке старика.
- Выкинь ты из головы корову, - сердился Лосось; - Ну, подумай сама, пораскинь своим умишком, - что 1 ты будешь с ней делать?
- Как что буду делать? Буду доить ее да тебя же поить парным молочком и угощать простоквашей. А то и масло собью. Что, разве плохо?
- Молоко, масло! А кормить-то корову чем? Она ведь камень да песок жевать не станет.
- Зачем же ей камень жевать? Тут есть ольха и три кустика травы. Разве этого мало?
- Уж куда больше, - засмеялся Лосось. - А твой лук можно высушить, - вот и на зиму корм будет.
- На зиму, пожалуй, этого маловато, - серьезно сказала Лососиха. - Ну, да зимой можно кормить корову соленой салакой. Вот ведь и Принц ест у нас рыбу.
- Еще что выдумала! - закричал старик. - Нет уж, благодарю покорно, слишком дорого обойдется эта корова, если ее кормить салакой. Вот что, матушка, говорю тебе по-хорошему, забудь ты про эту самую корову и будь довольна тем, что есть.
Лососиха только вздыхала. Конечно, старик прав, но что она могла поделать, если корова не шла у нее из головы? Кофе без молока казался ей уж не таким вкусным, а лепешки без масла, испеченные в золе, становились поперек горла.
И вот однажды, когда Лосось и Лососиха сидели у порога своей лачуги и чистили салаку, к острову подплыла шлюпка. В ней были три молодых человека в белых фуражках - три студента, которые катались по морю безо всякого дела, единственно ради своего удовольствия. Увидав, что на острове есть жилье, они решили пристать к берегу.
- Эй, старуха, вынеси-ка нам горшок простокваши! - закричали они Марье.
- Да я и сама не прочь бы ее отведать, - сказала Лососиха и тяжело вздохнула.
- Ну, если нет простокваши, давай хоть свежего молока, - сказали студенты, - только, смотри, не разбавленного!
- Да уж я бы дала господам студентам самого лучшего модока, если бы оно было! - сказала старуха и вздохнула еще тяжелее.
- Что такое? - удивились студены. Неужто у вас нет коровы?
Лососиха ничего не ответила и только с укором посмотрела на мужа.
- Господа студенты совершенно правы, - коровы у нас нет, - ответил за старуху рыбак. - Но если угодно, мы можем угостить вас копченой салакой. Наберитесь немного терпения и через час вы получите превосходную копченую салаку прямо из огня.
- Идет, давайте хоть копченой салаки, - заявили студенты.
Они подгребли к самому острову, выпрыгнули из лодки и, не ожидая приглашения, расположились на берегу.
А тем временем Матвей Лосось сложил костер, потом нанизал на палочку шестьдесят самых лучших серебристых салакушек и принялся их коптить.
- Послушай, старина, - сказал один из студентов, - а как называется этот камешек, на котором вы живете?
- Чудно он как-то зовется, - Ахтола, что ли.
- Да неужто это и есть Ахтола! - воскликнул студент. - Что ж вы не попросите корову у морского царя? Уж верно он для добрых соседей не пожалеет!
- Какой там еще морской царь, - недоверчиво проворчал Матвей Лосось.
- Да разве вы ничего не знаете про морского царя Ахти? - удивился студент. - Неужто вы и Калевалу не читали? Там много про этого Ахти написано.
- Мы народ неученый, белых фуражек не носили, откуда нам всякие премудрости знать, - сказал Лосось.
- Ну, так я вам расскажу, что сам знаю. Вы, конечно, понимаете, что морской царь живет в море. Это уж всякому ясно - и ученому и неученому. Глубоко-глубоко под водой стоит его дворец, - он построен как раз у подножия вот этой самой скалы, на которой мы с вами сейчас сидим. Поэтому скала и называется Ахтола - в честь царя Ахти. Только дворец морского царя немного получше вашей хижины. А уж богатства у него такие, какие вам и не снились. На пастбищах его пасутся табуны морских коней и стада морских коров. Все рыбы подвластны морскому царю Ахти, а волны не смеют шевельнуться без его приказания. Кого полюбит Ахти, - тому всё даст, на кого рассердится, - у того всё отнимет. А сердится он очень часто, - это вы и сами могли заметить. Чуть что не по нем, - сразу разбушуется. Особенно не любит он, когда в море бросают камни. Из-за самого маленького камешка он готов поднять целую бурю… Ну, что же вам еще рассказать про него? У морского царя есть, конечно, жена, морская царица. Ее зовут Велламо. У нее такие длинные волосы, что десять прислужниц едва справляются, когда утром причесывают ее. Случается, что царица Велламо выплывает наверх, чтобы поглядеть, что делается на свете и послушать новости, которые разносит по белому свету ветер. Скажу вам по секрету, что царица моря так же любопытна, как все женщины, - тут студент подмигнул в сторону Лососихи, и вся компания весело засмеялась.
Но Лососиха и бровью не повела. Ей было не до шуток, - то надо было переворачивать на огне салакушек, то отгонять от них Принца.
- Так вот, - продолжал свой рассказ студент, - когда царица совершает выезд, во дворце поднимается страшная суета. Самые красивые прислужницы сопровождают царицу в пути и несут за ней шлейф из тончайшей кружевной пены. И пока царица Велламо дышит свежим воздухом, они прячутся в камышах или у прибрежных скал, заманивая простаков, которые засматриваются на их красоту.
- А, русалки! Про них и я слыхал… А что, господа студенты своими глазами всё это видели - русалок этих, и царицу Велламо, и дворец на дне моря?
- Ну, как тебе сказать, - не совсем своими. Мы прочли об этом в книгах, прочли своими собственными глазами, а раз это напечатано в книгах, - значит, так оно и есть.
- Как бы не так! - усмехнулся рыбак. - Хорош бы я был, если б верил всему, что напечатано. Вот, к примеру, вчера в календаре читаю (да ведь какими еще крупными буквами напечатано!): "Погода ясная. Солнце". А на деле что было? Весь день бушевал такой ветер, что нашу хижину чуть не унесло. И дождь лил, как из ведра. Вот и верь после этого тому, что напечатано!
- Так ведь кто же не знает, что календари на то и придуманы, чтобы всех обманывать! - засмеялся студент. - Значит, и понимать-то надо всё наоборот. Написано: "ясно", читай: "буря".
Матвей Лосось недоверчиво покачал головой.
Между тем, салака была уже готова, - из серебряной она стала золотисто-коричневой, - и студенты принялись за еду. Хотя их было всего трое, но ели они за шестерых. Все рыбьи косточки и головы они бросали Принцу. Лучшего лакомства для него и придумать нельзя было. От удовольствия Принц бил хвостом по земле, то и дело становился на задние лапы и один раз даже перекувырнулся.
Когда последняя рыбка была съедена, студенты стали собираться в обратный путь. В благодарность за гостеприимство и угощение они вручили Лососю блестящую серебряную монету да еще любезно предложили ему набить трубку табаком из их кисета. Лосось не стал отказываться, - ведь не часто приходилось ему курить настоящий табак. И он принялся так усердно набивать свою глиняную трубку, что она не выдержала и раскололась.
Рыбак чуть не заплакал с досады, и долго еще после отъезда студентов он охал и вздыхал, разыскивая на земле жалкие черепки и крошки драгоценного табака.
Принц тоже повесил нос, чуть только студенты уехали. Он уселся около самой воды и грустно смотрел вслед лодке до тех пор, пока белый парус не затерялся среди волн. Принцу было о чем грустить, - ведь кто знает, придется ли ему еще когда-нибудь так сытно пообедать, как сегодня?
И Лососиха приумолкла, проводив гостей. Но чем упорнее она молчала, тем больше она думала.
Всё время, пока на острове были студенты, Лососиха хлопотала по хозяйству и как будто даже не слушала, о чем они говорили. А на самом деле она не проронила ни одного слова из того, что рассказывали студенты, и в глубине души преисполнилась гордости, что живет по соседству с морским царем и даже занимает в свете несколько более высокое положение, чем он.
Но особенно запал ей на ум рассказ о коровах морского царя.
"Вот бы иметь в хозяйстве такую корову! - думала Лососиха. - Уж верно молока у нее столько, что только успевай доить. Ах, если бы морской царь догадался подарить мне хотя бы одну корову из своего стада!"
- О чем это ты задумалась? - спросил ее Лосось.
- Да так, ни о чем, - ответила старуха. А сама подумала; "А что если попросить корову у морского царя? Может, он и не знает, что у меня нет ни одной коровы?"
- Послушай, старик, - сказала Марья Лососиха мужу, - не закинуть ли нам сегодня вечером невод?
- Что ты, старуха, разве не видишь, что буря собирается?
- Уж не вычитал ли ты это в календаре? - усмехнулась старуха. - Так ведь ты сам отлично знаешь, что календарю верить не следует.
- Календарь - календарем, а ты посмотри, какие тучи надвигаются.
- Что ж, что тучи? Вчера и туч не было, а буря была, а сегодня море точно зеркало. После вчерашнего-то ветра салака как раз идет к берегу.
- Нет, старуха, не годится сегодня в море выезжать.