Непосредственным сбором информации о британских штабах в Нью-Йорке и Филадельфии, как нам представляется, занимались горожане, торговцы, продавцы книг и газет, содержатели таверн и другие лица, которые имели постоянный контакт с британскими офицерами, дружили с ними, прислушивались к их разговорам, маскируясь под сторонников тори, чтобы завоевать их доверие. Тот факт, что оппозицию составляли люди, говорившие на том же языке, происходившие от одних и тех же корней и отличавшиеся друг от друга лишь политическими взглядами, делал шпионаж непохожим и в определенной степени более легким делом, нежели в конфликтах между сторонами разной национальности, с непохожими языками и по своим физическим данным внешне отличающимися друг от друга. Понятно, что контрразведкой в таких условиях заниматься было значительно сложнее.
Геркулес Муллигэн являл собой типичный пример забытого шпиона-патриота. Это - нью-йоркский портной, имевший большую клиентуру среди английских офицеров. Его соседи считали: он - тори или, по крайней мере, человек, им симпатизирующий. Поэтому они относились к нему презрительно, старались осложнить его жизнь. Генерал Вашингтон в первое же утро после освобождения Нью-Йорка, когда война закончилась, вызвав недоумение у жителей города, остановился в доме Муллигэна и позавтракал с хозяином. Лишь тогда соседи сообразили, что тот собой представлял. Он собирал по кусочкам важную информацию, прислушиваясь к разговорам своих болтливых клиентов из числа британских военных, и ухитрялся передавать ее генералу Вашингтону, используя, по всей вероятности, агентурную сеть Таунсенда.
Разведывательная деятельность в период Освободительной войны ни в коем случае не ограничивалась только военным шпионажем в колониях. Игра больших мастеров международного политического шпионажа велась с крупными ставками в дипломатических кругах, главным образом, во Франции, где Бенджамин Франклин возглавлял американскую миссию, целью которой было обеспечить французскую помощь делу, за которое боролись колонии. Для англичан поэтому было чрезвычайно важно знать, как проходили переговоры Франклина и какую помощь Франция была готова оказать колонистам. Сколько шпионов окружало Франклина и сколько их он сам имел в Англии, мы, по всей видимости, никогда не узнаем. Он был очень осторожным человеком и о своем пребывании за рубежом написал мало. Но как бы то ни было, мы знаем человека, который, очевидно, сумел перехитрить Франклина.
Речь идет о докторе Эдуарде Банкрофте. Он родился в колониях, в городе Вестфильд (штат Массачусетс), но получил образование в Англии. Его включили в состав американской миссии в Париже в качестве секретаря. Сумев войти в доверие к Франклину, Банкрофт стал его главным помощником и протеже. Он успешно сыграл роль лояльного и преданного американца. Англичане щедро субсидировали его: пятьсот фунтов стерлингов - разовая выдача и еще пятьсот - годовое жалованье и пожизненная пенсия.
Будучи посвященным, как он полагал, во все секретные переговоры Франклина, Банкрофт, несомненно, являлся ценным агентом для англичан. Он направлял свои донесения британскому посольству в Париже, помещая их в пустую бутылку, которую прятал в дупло дерева в саду Тюильри. Написаны они были симпатическими чернилами между строк любовного послания. Если же он располагал большой по объему информацией, которая не помещалась в бутылку, или же ему были необходимы новые директивы, он просто-напросто наносил визит в Лондон - с благословения Франклина, убедив того, что сможет получить там ценную информацию для американцев. Англичане охотно снабжали его тем, что мы ныне называем "липой" - дезинформацией, предназначенной специально для противника. Таким образом Банкрофт стал одним из первых агентов-двойников в истории нашей разведки.
Англичане, чтобы отвести возможное подозрение от своего агента, однажды даже арестовали Банкрофта, когда он выезжал из Англии. Это была акция, преследовавшая цель внушить Франклину мысль о добросовестности его помощника и опасности, которой тот подвергался, посвятив себя делу Вашингтона. Все, конечно, зависело от актерских способностей доктора, которые, видимо, были столь эффективны, что, когда Франклину позже представили доказательства его двурушничества, он отказался поверить этому.
Возможно, хитрый Франклин в действительности был в курсе этого, но не хотел признаться. В 1777 году посол Вашингтона написал письмо американской леди, жившей во Франции, - Юлиане Ритчи (которая предупредила его, что он находится в окружении шпионов):
"Сердечно благодарен за дружеское беспокойство о моем благополучии, которое выражено в Вашем послании. Уверен, оно вполне обосновано. Поскольку невозможно воспрепятствовать шпионам следить за мной, пока есть люди, в этом заинтересованные, я строго придерживаюсь правила, которое помогает мне избежать любую неприятность. Оно очень простое. Во-первых, я никогда не стану говорить о делах, которые, став известными, могут скомпрометировать меня. А во-вторых, я делаю только то, что шпион желает увидеть. Если деяния человека честны и благородны, то чем больше о них говорят, тем более прочной и заслуженной становится его репутация. Узнай я, что мой камердинер - шпион - возможно, он им и есть на самом деле, - думаю, что не стал бы его из-за этого увольнять, если в других отношениях он мне подходит.
Б. Ф."
Однажды, когда англичане заявили дипломатический протест французам по поводу их поддержки американцев, то в качестве обоснования они использовали секретное донесение Банкрофта, приведя из него факты и цифры, которые доктор получил от Франклина. Составители ноты даже сохранили стиль американского посла. Это было ошибкой, а они время от времени случаются в разведывательной практике. Банкрофт был напуган до смерти: Франклин может почуять недоброе и начать подозревать его. Он попросил англичан заготовить ему паспорт с тем, чтобы бежать в случае опасности. По данному поводу Франклин высказал мнение, что "столь точная информация может исходить из источников, очень близких к самому нему". Однако, насколько нам известно, он не предпринял ничего конкретного, чтобы проверить свое подозрение.
Таким образом, у англичан появился повод подозревать Банкрофта. Король Георг III, видимо, не полностью доверял ему и сомневался в правдивости и точности его донесений, особенно с тех пор, как монарху стало известно: ловкий помощник Франклина вкладывает нажитые на шпионаже фунты стерлингов в ценные бумаги, курс которых повысился бы с победой американцев.
Двурушничество Банкрофта не было убедительно подтверждено вплоть до 1889 года, когда соответствующие документы британского архива, относящиеся к периоду Освободительной войны, не стали достоянием общественности. Среди них было письмо, адресованное лорду Кармасену, министру иностранных дел его величества, написанное в 1784 году, в котором Банкрофт кратко напоминает о своей деятельности в качестве британского агента. По-видимому, лондонское правительство задержало ему выплату шпионского гонорара, и Банкрофт представил ему иск с напоминанием своим работодателям о прежних заслугах. Письмо заканчивалось словами: "Я не предъявляю даже иска в отношении постоянной пожизненной ренты в размере 500 фунтов стерлингов в год, которую британское правительство обязалось выплачивать мне, ради чего я принес в жертву около восьми лет своей жизни".
У Франклина тоже были свои агенты в Лондоне, занимавшие, видимо, весьма высокие посты. В начале 1778 года он знал содержание представленного в Лондон доклада генерала Корнуэллиса о положении в Америке менее чем через месяц после его отправки в метрополию. Смысл доклада - победить американских колонистов невозможно. И если агенты Франклина смогли проникнуть в британское правительство, вполне возможно, что они могли, так сказать, учуять разведывательную информацию, переданную англичанам Банкрофтом.
В Гражданскую войну тот факт, что противоборствующие стороны состояли из людей одной и той же национальной принадлежности, владеющих одним и тем же языком, с одними и теми же нравами и культурой, а также то обстоятельство, что большая часть населения, с точки зрения географической, находилась на одной стороне, но в политическом плане симпатизировала другой, облегчали шпионаж и, наоборот, усложняли контрразведку еще в большей степени, чем в годы Освободительной войны. Документы свидетельствуют: для обеих сторон было характерно проведение относительно небольшого числа продолжительных по времени шпионских операций, которые можно было бы сравнить по значению и результативности, а также по техническому исполнению с акциями периода Освободительной войны. Ни одно крупное сражение не было выиграно или проиграно в результате превосходства разведки той или другой стороны: ни северяне, ни южане таких козырей не имели. Разведывательные операции ограничивались в основном решением задачи местного значения. Как сказал один из писателей: "В любом средневековом итальянском городе, видимо, больше занимались шпионской деятельностью, нежели в Штатах за четыре года Гражданской войны".
Причин для такого положения с разведкой было немало. До начала войны ни у южан, ни у северян не имелось никаких разведывательных организаций, и у военных начисто отсутствовал опыт в области шпионажа. Если сравнить с временами Освободительной войны, то тогда дело обстояло по-иному. Лидеры колонистов вели тайную войну против англичан в течение долгих лет и к началу вооруженного конфликта располагали изрядным числом работавших на них в Англии "активных щеточников" и отлаженной системой шпионажа, четко действовавшей дома, в Америке.
Вашингтон был выдающимся и талантливым руководителем разведки. Он лично целиком и полностью направлял секретную деятельность американских вооруженных сил, контролируя от начала до конца проведение наиболее важных операций. Среди плеяды федеративных и конфедеративных генералов не было ни одного, равного ему по военному таланту. И наконец, Гражданскую войну никак нельзя назвать войной неожиданностей и тайн. Громоздкие, неповоротливые армии подолгу находились в своих лагерях, топтались на одном и том же месте. И если они начинали движение, молва непременно бежала впереди них. Вашингтон, имея значительно меньшее войско, мог не только распускать ложные слухи о своей силе, но и совершать передвижения столь быстро, что англичане не находили его там, где он был лишь день назад. Особенно так получалось тогда, когда американский генерал заранее узнавал от своих шпионов о маневрах британцев.
В начале Гражданской войны город Вашингтон был подобен решету: в нем не держались никакие секреты. Численность войск северян и их передвижения фиксировались невооруженным глазом заинтересованного наблюдателя. В различных документах отмечается: конфедератам никогда более не удалось организовать столь успешной разведки, как это было в первом сражении на реке Бул-Ран.
Одним из первых событий того периода, высветивших настоятельную необходимость создания регулярной разведывательной службы, был заговор кучки горячих голов в Балтиморе, намеревавшихся совершить террористический акт против Линкольна в феврале 1861 года (предполагалось сделать это, когда он будет следовать к месту, где произойдет церемония его вступления на пост президента). Аллен Пинкертон, получивший к тому времени известность как частный детектив (он успешно выполнил несколько трудных поручений железнодорожных компаний), был нанят сторонниками Линкольна для его охраны. Сыщик доставил Линкольна в Вашингтон без происшествий. И сделал это просто, но надежно: договорился, чтобы поезд президента проследовал через Балтимор поздно ночью без уведомления. Одновременно сотрудники Пинкертона внедрились в среду балтиморских заговорщиков и установили надежное наблюдение за их деятельностью.
Сколь ни был бы хорош Пинкертон в делах по обеспечению личной безопасности клиентов и контршпионаже, он мало что понимал в методах добычи разведывательной информации. Из его сотрудников лишь один составил исключение. Речь идет об отличном агенте Тимоти Вебстере, который по собственной инициативе собрал неплохую разведывательную информацию в Вирджинии. К сожалению, в самом начале войны Вебстера арестовали южане. Он провалился из-за непродуманного шага Пинкертона и позднее был казнен. Затем мы находим Пинкертона в штабе генерала Макклеллана. Там он возглавил отдел военной разведки и пытался реализовать свою идею о методе подсчета численности неприятельских войск, полагая это самым важным для обеспечения успеха: агенты определяли цифру, а затем подсчитывали, чтобы убедиться в правильности первоначальных данных. Идея Пинкертона очень пришлась по душе Макклеллану: генерал был известен тем, что не вступал в бой, пока не располагал численным перевесом над противником. Но вряд ли пинкертоновское пересчитывание вносило существенный вклад в исход сражений, руководимых Макклелланом. Даже имея численный перевес, генерал потерпел поражение, не разгадав искусного маневра под Антиэтемом полководца южан Ли. Когда Линкольн отстранил Макклеллана от командования, Пинкертон ушел в отставку. Северяне вновь остались фактически без секретной службы.
Линкольн использовал лично платного агента для выполнения разведывательных заданий во время сражения на реке Бул-Ран. Этот факт стал известен только в 1876 году, когда правительству был предъявлен иск в связи с неуплатой вознаграждения агенту (фактически, как это часто бывает в подобных случаях, он всплыл случайно). В марте 1876 года Верховный суд Соединенных Штатов заслушал апелляцию по делу некоего Эноха Тоттена, предъявившего правительству претензию "по вопросу получения компенсации за услуги, оказанные неким Уильямом Ллойдом по контракту с президентом Линкольном в июле 1861 года, в соответствии с которым ему надлежало отправиться на Юг и установить численность войск, дислоцировавшихся в различных пунктах мятежных штатов, добыть планы фортов и фортификационных сооружений… и представить эти сведения президенту… Ллойд проник в расположение мятежников и находился там довольно длительное время, собирая информацию и время от времени переправляя ее президенту". В конце войны ему оплатили расходы, но не жалованье в размере 200 долларов в месяц, которое, как это следует из иска, ему обещал Линкольн. Случай этот интересен сам по себе хотя бы потому, что приведенные скудные сведения проливают свет на предусмотрительность Линкольна и его отношение к вопросам разведки. Но, пожалуй, самое интересное, что Верховный суд констатировал: "Как наниматель, так и агент должны были понимать: уста исполнителя навечно скрепляются печатью молчания, исходя из важности данного вопроса".
Таким образом, этот случай устанавливает прецедент: агент разведывательной службы не может возместить свои убытки за оказанные им ранее секретнее услуги, предъявляя открыто правительству иск нормальным судебным путем. Суд определил: "Агенты… должны получать компенсацию из бюджетного фонда того департамента, который их нанял, и в таких размерах, которые определяются возможностями фонда. Секретность, с которой связаны подобные контракты, не должна нарушаться любыми действиями, особенно теми, которые оказывают на власти какое-либо давление". Что это, как не предостережение агенту, чтобы он получше прятал свои деньги в кубышку во время проведения операции и не обвинял своих хозяев, что они обманули его, не выплатив сполна все, что ему полагалось.
После того как Пинкертон бесславно сошел со сцены, была предпринята попытка создать чисто военную разведывательную организацию - Бюро военной информации. Руководителем назначили Джорджа Шарпа (впоследствии он стал генералом). Этот бравый служака старался честно выполнить свой долг, но, к сожалению, ничего не смыслил в разведке. Не удивительно, что ему не удалось провести ни одной секретной операции. А то, что правительство все же получало неплохую информацию, - заслуга случайных и смелых волонтеров-разведчиков, большинство из которых сами придумывали свои акции и организовывали связь без указаний и советов специалистов. Одним из них был Лафайет Бейкер, странствующий фотограф на Юге, который имел возможность посещать воинские лагеря конфедератов в Вирджинии. Он фотографировал офицеров и солдат и спокойно собирал ценную информацию. Интересно, что Бейкер поступил на службу в армию и сделал быструю карьеру, став бригадным генералом. В конце концов он возглавил Национальную уголовную полицию, своего рода предшественницу нынешней секретной службы. И если Пинкертон выделялся в вопросах контршпионажа, но не обладал необходимыми качествами руководителя шпионской организации, то Бейкер преуспел в разведывательных делах. Однако, как шеф секретной службы, он допустил грубые ошибки, которые привели к тому, что мы безвременно потеряли одного из великих президентов. До сих пор никто не знает, где были люди Бейкера в ночь на 14 апреля 1865 года, когда Авраам Линкольн сидел в неохраняемой ложе театра Форда и смотрел спектакль. Или почему наемные убийцы, собравшиеся в кафе мадам Сюррат, фанатичной противницы Линкольна, взгляды которой были хорошо известны всему Вашингтону, не находились под наблюдением Бейкера. Даже арест Бутса и его сообщников произвел не шеф секретной службы, хотя заслугу этой операции он приписал себе.
Известна также Элизабет ван Лью, добровольная шпионка северян. Она жила в Ричмонде и всю войну успешно работала на правительство Линкольна. Считают, что эта отважная женщина была самым ценным секретным агентом, которого когда-либо имел Север. Грант лично подтвердил, что ей принадлежат самые ценные сведения, добытые за все время войны.
Бросается в глаза, что в Гражданскую войну фактически отсутствовало "проникновение" в тот или иной крупный штаб в целях шпионажа. Это - всегда наиболее драматичный момент любой разведывательной операции высокого класса. К такого рода шпионским акциям можно отнести, пожалуй, действия лишь Элизабет ван Лью, которая устроила прислугой в дом Джефферсона Дэвиса свою служанку-негритянку и полученную от нее информацию посылала майору Шарпу в Вашингтон.