Для страны, которая кормит 22 процента человечества, имея лишь 7 процентов мировой пашни, перераспределение водных ресурсов имеет жизненно важное значение. За первые пять лет реформ Китаю удалось увеличить сборы зерна с 300 до 400 милионов тонн. (Получив землю в постоянное пользование, крестьяне стали трудиться гораздо интенсивнее.) Чтобы увеличить урожаи с 400 до 500 млн. тонн, потребовалось уже пятнадцать лет (урожайность возросла благодаря улучшению агротехники). Но к 2050 году, когда население возрастет до полутора миллиардов человек, Китаю понадобится около 550 миллионов тонн зерна. Выйти на этот уровень невозможно без орошения новых земель на севере. Комплексной программой перераспределения водных ресурсов китайские ученые и инженеры всерьез занимаются уже полвека. И все это время им приходилось доказывать экологам, что речь идет не о "повороте рек", а о том, чтобы взять у Янцзы 5 процентов воды, дабы сделать Хуанхэ вдвое многоводнее.
Сравниваю шумиху, поднятую (без китайских церемоний) вокруг предложения Лужкова вернуться к вопросу о переброске на юг семи процентов годового стока Оби (примерно 25 миллиардов кубометров - вдвое меньше, чем планируют китайцы). Если в Китае от наводнений страдает юг, то у нас заболочен север Сибири, низовья Оби. А среднеазиатские республики охотно покупали бы у России воду, финансируя проект ее переброски.
В свое время выступления общественности против "поворота рек" проторили у нас путь гласности. Но пришла пора преодолеть рожденную этим аллергию, спокойно, без предвзятости посмотреть в глаза фактам. По данным ООН, к 2050 году от нехватки воды будут страдать три миллиарда человек в пятидесяти странах. И России, которая наряду с Бразилией лидирует по ее запасам, рано или поздно придется от нефти и газа переключиться на экспорт воды, которая к тому же является восполняемым природным ресурсом. Так что инициатива мэра Москвы представляется своевременной и заслуживает рассмотрения с учетом зарубежного, в частности китайского, опыта.
Лицом к диаспоре
Шел первый год моей заграничной жизни. Я начал работать в Китае и впервые приехал с женой в Шанхай. У входа в магазин "Дружба" к нам подошел пожилой человек.
- Услышал русскую речь и решился попросить об одолжении. Не могли бы вы купить мне три куска мыла? Я тут же с вами рассчитаюсь. (Покупать товары в "Дружбе" могли только иностранцы.)
Я выполнил просьбу, но местный консул настоятельно рекомендовал мне впредь не вступать в контакты с "белогвардейцами" (как тогда у нас называли русских эмигрантов).
Недавно в нашей печати появилось слово "возвращенец". Я искренне рад, что это новое понятие входит в обиход, что среди тех, кто по разным причинам покинул страну до или после краха советской системы, появились желающие вернуться на родину.
Никогда не забуду зал русского эмигрантского клуба в Шанхае 50-х годов. По моей просьбе посольство многократно поручало мне выступать там на праздничных вечерах. Перед каждой такой встречей, по традиции, заводили старый граммофон. И у седовласых людей на глазах навертывались слезы от песни Петра Лещенко:
Здесь под небом чужим Здесь под небом чужим
Я как гость нежеланный…
Многих наших соотечественников забросила на чужбину гражданская война, другие попали туда как "перемещенные лица" после нацистских лагерей, третьи остались за кордоном как диссиденты-невозвращенцы. А после распада СССР за пределами своего отечества вдруг оказались двадцать пять миллионов русских.
Родина безусловно обязана помнить о зарубежных соотечественниках, проявлять к ним внимание и заботу, удовлетворять их культурные запросы, содействовать стремлению молодежи получить образование на родном языке. Но есть и другая сторона вопроса. Мировой опыт свидетельствует, что зарубежные общины могут оказывать своей исторической родине неоценимую помощь, быть для нее дополнительным генератором роста. К сожалению, специфика нашей истории такова, что, начиная от белоэмигрантов времен гражданской войны и вплоть до диссидентов 60-80-х годов, любой соотечественник, поселившийся за рубежом, считался отщепенцем, предателем. Даже контакты с ним в советские времена были недопустимы, а уж сотрудничество - тем более.
Наверное, именно из-за такой исторической инерции даже в постсоветский период желание различных поколений нашей диаспоры использовать во благо России свои возможности осуществляется пока непростительно мало. А ведь и зарубежные предприниматели российского происхождения, и "новые русские", осевшие за рубежом, могли бы с выгодой для себя содействовать расширению деловых связей с Россией. Никто из зарубежных конкурентов не сравнится с ними в знании нашей действительности, в понимании российского менталитета.
Пора отбросить недоверие и неприязнь к соотечественникам, которые волею судеб оказались на чужбине, дать им возможность внести свою лепту в дело возрождения России. Надо максимально упростить порядок их возвращения на историческую родину, как это, в частности, практикуется правительствами Германии и Китая.
Известно, как много этнических немцев, предки которых поселились в России еще во времена Екатерины, воспользовались возможностью для переезда на жительство в Германию. А ведь среди них многие стали специалистами благодаря полученному у нас бесплатному образованию. Еще более существенная "утечка мозгов" произошла в Израиль. С переселенцами из бывшего СССР там на тысячу жителей стало вдвое больше инженеров и ученых, чем в США, и втрое больше, чем в Германии.
Поучительным примером для России может служить Китай, который эффективно использует зарубежных этнических китайцев хуацяо как мост для налаживания деловых связей с внешним миром.
Что же представляет собой китайская диаспора по своей численности, географическому размещению и финансово-экономическому потенциалу? Этнических китайцев, проживающих за пределами КНР, можно разделить на три категории. Во-первых, это "ближнее зарубежье", то есть 23 миллиона тайваньцев, а также 7 миллионов жителей Гонконга и Макао. Ко второй категории относится 21 миллион хуацяо в Юго-Восточной Азии. Из них 7 миллионов проживают в Индонезии, по 5 миллионов в Малайзии и Таиланде, 3 миллиона в Сингапуре и 1 миллион на Филиппинах.
Однако самая крупная община в дальнем зарубежье находится не в Азии, а на Западном побережье США, где насчитывается 13 миллиоцов этнических китайцев. Таким образом, общая численность хуацяо составляет 64 миллиона человек - это население крупного европейского государства.
Впрочем, роль китайской диаспоры впечатляет не только количественными, но и качественными показателями. Валовой внутренний продукт Китая перевалил за триллион долларов. Таков плод труда 1 миллиарда 300 миллионов китайцев на материке. Однако 64 миллиона хуацяо ежегодно производят товаров и услуг на полтриллиона. Составляя лишь 5 процентов населения Китая, диаспора производит половину его валового внутреннего продукта.
В Пекине всегда хорошо сознавали, каким колоссальным потенциалом обладает китайская диаспора, как важно иметь с ней хорошие отношения. При всех зигзагах политического курса власти неизменно сохраняли благожелательное отношение к хуацяо. Даже в догматические годы "большого скачка" и "культурной революции" их поощряли навещать родственников, присылать детей в китайские вузы, быть похороненными на земле предков. Отказ от принудительной экспроприации частной промышленности и торговли в годы первой пятилетки был продиктован желанием "не отпугнуть" заморских китайцев победой революции.
Поэтому, когда Китай встал на путь экономических реформ, начал переход к социально ориентированной рыночной экономике, его главными партнерами среди зарубежных предпринимателей стали именно хуацяо. Первые четыре свободные экономически зоны на юге страны были ориентированы на связи с Гонконгом и Тайванем. Предприятия, созданные на средства хуацяо, производят треть китайского экспорта.
Налицо не просто желание зарубежных соотечественников способствовать модернизации своей исторической родины. Происходит формирование экономической зоны Большого Китая. Рабочая сила, природные ресурсы, потребительский рынок КНР, финансовый и технологический потенциал Тайваня, коммерческий опыт Гонконга - все это вместе взятое, по оценке Всемирного банка, позволяет экономической зоне Большого Китая стать в XXI веке генератором роста мировой экономики.
И вот итог, над которым стоит призадуматься: хуацяо вложили в страну своих предков больше капиталов, чем США, Западная Европа и Япония, вместе взятые. На их долю приходится свыше двух третей всех прямых зарубежных инвестиций, превысивших 400 миллиардов долларов. Так почему бы нашим состоятельным соотечественникам за рубежом не взять пример с хуацяо, а Москве не поучиться у Пекина разумному, то есть благожелательному, отношению к русскоязычной диаспоре?
Черные трусы до колен
Одним из самых памятных моментов моей полувековой журналистской карьеры я считаю май 1989 года. В разгар многодневных студенческих манифестаций на площади Тяньаньмэнь Дэн Сяопин и Михаил Горбачев договорились полностью нормализовать отношения между Пекином и Москвой, положить конец абсурдной тридцатилетней конфронтации, "закрыть прошлое и открыть будущее".
Мне довелось быть не только свидетелем, но и участником этого события. В качестве эксперта советской делегации я работал над подготовкой всех документов данного визита, каждый день передавал в газету репортажи.
Очень утомительно было по нескольку раз в день проталкиваться сквозь толпы манифестантов, которые заполонили главную площадь столицы и парализовали автомобильное движение в центре города. А ведь мне надо было присутствовать на мероприятиях в Доме народных собраний, а потом так же пешком возвращаться в "Пекин-отель" на очередной сеанс связи (мобильных телефонов у нас тогда еще не было).
Увидев меня после итоговой пресс-конференции, Горбачев сказал послу Трояновскому: "Больше всех, наверное, сегодня радуется Овчинников. Ведь вся эта размолвка прошла трещиной по его судьбе". Тогда мне действительно вспомнились драматические события 1959 года, свидетелем и участником которых я был.
Первая трещина в китайско-советских отношениях появилась после XX съезда КПСС. По мнению Мао Цзэдуна, Хрущев был не вправе самовольно выступать против культа личности Сталина, не посоветовавшись с международным коммунистическим движением.
После успешного завершения первой пятилетки, которая осуществлялась на основе советского опыта и при содействии наших специалистов, "Великий кормчий" прибег к авантюристической тактике "большого скачка" (тогдашний лозунг - "Три года горького труда - десять тысяч лет счастья"). Была предпринята попытка первыми скакнуть в коммунизм. Крестьян заставили не только коллективно трудиться, но и есть из общего котла. Во дворе газеты "Жэньминь жибао", как и повсюду в Пекине, варили сталь. А я с китайскими коллегами неделю таскал на коромысле корзины с землей, помогая строить Шисаньлинское водохранилище. "Прыжок в коммунизм" закончился бедствием для страны и народа.
Причину провала стали искать в международной обстановке. В начале 50-х годов "Голубь мира" Пикассо был у китайцев самой популярной эмблемой - он красовался даже на туалетной бумаге. И вот в Пекине словно забыли, что именно Чжоу Эньлай и Неру в свое время провозгласили знаменитые "панча шила" - пять принципов мирного сосуществования, которые на конференции в Бандунге стали политической платформой неприсоединившихся стран. Китайское руководство стало обвинять Хрущева в ревизионизме за его попытки снизить накал "холодной войны", сделать идею мирного сосуществования стержнем внешней политики социалистических государств.
Самая драматическая коллизия возникла в связи с этим осенью 1959 года. В сентябре Хрущев должен был совершить эпохальную поездку по Соединенным Штатам, а к 1 октября прилететь в Пекин на десятилетие Китайской Народной Республики. Меня включили в рабочую группу по составлению его речи на юбилейном собрании, точнее - разделов, посвященных Китаю и советско-китайским отношениям.
Незадолго до визита Никиты Сергеевича за океан на китайско-индийской границе вспыхнули вооруженные столкновения. Как и в других частях бывшей Британской империи, англичане оставили там тлеющие угли, дабы использовать нестабильность для сохранения своего влияния в регионе.
Чтобы оградить советского лидера от нежелательных расспросов на сей счет, было опубликовано Заявление ТАСС. В нем выражалось сожаление по поводу пограничного конфликта и надежда, что обе стороны решат спор мирными средствами, за столом переговоров. Такая позиция Москвы вызвала негодование Пекина. Как, дескать, можно ставить на одну доску братскую страну социализма и капиталистическое государство!
И вот в самый разгар тех пресловутых "десяти дней, которые потрясли Америку", китайское руководство неожиданно перенесло начало юбилейных торжеств с 1 октября на 26 сентября. Хрущев оказался перед нелегким выбором: либо скомкать свой триумфальный визит в США, либо поручить кому-то другому выступать на китайском юбилее. Он предпочел второе, в результате чего доклад, над которым мы трудились, зачитал Суслов. Хрущев прилетел в Пекин лишь 30 сентября. На другой день демонстранты таки увидели его на трибуне ворот Тяньаньмэнь.
После праздничных торжеств Мао пригласил советского гостя в свою резиденцию близ столицы. Там Хрущева ждал конфуз. Хозяин встретил его в бассейне и предложил присоединиться к нему. Но беда была в том, что Никита Сергеевич не умел плавать. В своих черных сатиновых трусах до колен, он, как и на отдыхе в Пицунде, мог зайти в воду лишь до пояса и несколько раз присесть, дабы окунуться. Можно представить себе, сколь неуклюже выглядел гость на фоне хозяина, легко пересекавшего километровую ширь Янцзы.
Как мне говорили люди из ближайшего окружения Хрущева, тот был настолько взбешен, что отменил недельную поездку по Китаю и решил немедленно возвращаться на родину.
Думаю, причинами размолвки между Пекином и Москвой, которая привела к дорогостоящей тридцатилетней конфронтации, были не только идеологические разногласия, но и субъективный фактор - личная неприязнь лидеров двух соседних народов. Неприязнь у Хрущева усиливали воспоминания о своей беспомощной фигуре в длинных сатиновых трусах, когда он барахтался в бассейне рядом с "Великим кормчим".
Три встречи с Цзян Цзэминем
Дело было 14 июня 2001 года. В этот день в Шанхае произошла встреча высших руководителей шести государств, прилегающих к бывшей советско-китайской границе, - президентов России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. Родившаяся там за пять лет до этого "шанхайская пятерка" превратилась в "шестерку", официально говоря, в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС).
Разумеется, быть хозяином подобного саммита очень хлопотно. И мы - восемнадцать журналистов из упомянутых стран, приглашенные министерством иностранных дел КНР освещать это событие, - с пониманием восприняли огорчительную для нас новость: утром 14 июня Цзин Цзэминь сможет дать нам не интервью, как было ранее обещано, а лишь протокольную аудиенцию.
Нас подняли до рассвета, и уже в семь утра мы были в шанхайской загородной резиденции главы государства. Председатель КНР поблагодарил нас за приезд, пожелал успешной работы на саммите, сфотографировался вместе с нами и откланялся.
Но когда все выходили из приемной, Цзян Цзэминь неожиданно взял меня за локоть и сказал по-русски:
- А вас, Штирлиц, я попрошу остаться! Ведь мы, если помните, впервые встретились еще тридцатилетними. В мире не так уж много политиков и журналистов, которых связывает столь длительное знакомство. Так что обстоятельный разговор с глазу на глаз мы заслужили.
Поговорить нам действительно было о чем. О традициях дружбы 50-х годов, о переменах в наших странах и перспективах российско-китайских отношений.
Для обоих эта уже третья по счету встреча произошла накануне нашего семидесятипятилетия. Впервые мы увиделись в 1956 году. Страна отмечала важную победу первой пятилетки - пуск первенца отечественного автомобилестроения. И я, будучи корреспондентом "Правды" в КНР, разумеется, приехал в Чанчунь, дабы рассказать об этом событии.
Попросил устроить мне встречи с заводчанами, которые стажировались в СССР. Среди них оказался и мой ровесник - главный энергетик завода инженер Цзян Цзэминь. Однако в своем репортаже я слишком увлекся тем, как сошел с конвейера первый в истории Китая грузовик "Цзефан" ("Освобождение" - слово тогда столь же популярное, как в свое время у нас "Победа"). И в сюжете очерка для главного энергетика не нашлось места.
Но ветераны Московского автозавода имени Лихачева хорошо помнят улыбчивого и общительного китайского стажера, который дирижировал хором своих соотечественников в зиловском Дворце культуры. На заводской ТЭЦ красуется мемориальная доска: "Здесь в 1955–1956 годах проходил стажировку инженер-энергетик Цзян Цзэминь, впоследствии Председатель КНР".
Заводчане вспоминают, что Цзян Цзэминь любил блеснуть знанием русского языка, особенно выражений, которые можно почерпнуть только из жизни. Кто-нибудь из заводоуправления заходил на ТЭЦ и спрашивал:
- Ну как дела, товарищ Цзян?
Он весело подмигивал и отвечал:
- Дела идут, контора пишет…
Говорят, что в Чжуннаньхае, китайском Кремле, и нынче можно услышать по-русски эту фразу, когда туда приходят люди, учившиеся в московских вузах.
Цзян Цзэминя называют представителем третьего поколения партийно-государственного руководства КНР. Ушла из жизни когорта отцов-основателей, профессиональных революционеров (Мао Цзэдун, Лю Шаоци, Чжоу Эньлай). Ушли и их преемники, реформаторы-самородки во главе с Дэн Сяопином. И вот у кормила власти впервые оказался интеллектуал-технократ, способный мыслить категориями последних достижений науки, правильно оценивать направленность глобальных процессов.
Именно шанхайскому инженеру Цзян Цзэминю, когда-то написавшему диссертацию о тенденциях развития мировой энергетики, в первые годы реформ было поручено совершить кругосветное путешествие, дабы ознакомиться с опытом свободных экономических зон (СЭЗ) в различных странах - от Шаннона в Ирландии до Джуронга в Сингапуре. Сделанный им на Политбюро ЦК КПК доклад стал основополагающим документом для создания четырех первых СЭЗ, расположенных поблизости от Гонконга и Тайваня.