Ещё под Лугой Женя привыкла помогать отцу, и здесь, в Р., в свободное от занятий время она старалась выпросить для себя мелкие служебные поручения. Сортировать письма и стучать штемпелем по конвертам было не так уж интересно, а вот заменять телефонистку на коммутаторе Жене нравилось. Эта работа была ей по душе, и делала она её, пожалуй, не хуже, чем настоящая телефонистка, которая одновременно принимала на почте переводы и посылки.
С полу ей было не достать до штепселей, и поэтому приходилось стоять на стуле, что сперва очень смущало её, но потом она привыкла. Наушники и микрофон рассчитаны на взрослых: всё было велико для Жениной головы. Как она ни подгоняла ремешки, приборы сползали на сторону.
Жители села постепенно привыкли видеть девочку на коммутаторе. Забегая на почту, они говорили ей те слова, которые и положено говорить телефонистке, когда надо срочно получить разговор.
Иногда толпились перед барьером несколько человек и все наперебой просили разными голосами:
- Как там Бендеры: отвечают?
- Женя, будь человеком, дай мне срочно райпотребсоюз!
- Женечка, мы же вчера пармен начали снимать, мне же тара нужна!..
Бывало, что в это же время звонили из монастыря и бархатный голос настоятеля заполнял трубку:
- Не откажите в любезности соединить меня с кишенёвским собором.
Маленькие руки летали по коммутатору, как воробьи. Правая вертит ручку индуктора, левая вставляет и вынимает штепселя. Женя работала с жаром. Волнение клиентов передаётся и ей.
- Бендеры!.. Бендеры!.. Да что ты, заснула?
- Райпотребсоюз, отвечайте "Красному садоводу"!..
- Кончили? Надо совесть иметь. У людей пармен начали снимать!
- Товарищ настоятель, сейчас даю Кишинёв… Попросите, пожалуйста, чтоб у вас на колокольне потише звонили, совершенно невозможно работать…
Она знает всё, что делается в районе. Имена отличников урожая, фамилии лодырей, прогульщиков, цифры, проценты, планы - всё это проходит через её руки. Далеко не каждому в районе известно, что ей двенадцать лет. Это позволяет Жене разговаривать по телефону очень независимым тоном. Да и не только по телефону…
Бывает, что ещё с порога человек слышит пронзительный Женин голос:
- До каких пор вы будете задерживать сводки? Уже три раза из района звонили.
- Товарищ Чубаров, что ж у вас яблоки осыпаются? Неужели трудно было, как в "Ворошилове", подпорки поставить?
- Мы, Женечка, ставили, - извиняющимся тоном говорит рослый бритоголовый председатель "Красного садовода". - Ветер, понимаешь, ночью поднялся, их и осыпало.
- Сколько яблок побило! - сурово выговаривает Женя.
- Так мы ж не нарочно…
- Теперь, небось, придётся пускать всё на компот?
- На компот, на варенье, на повидло, - вздыхает Чубаров.
Женя любит и компот, и варенье, и повидло, но она говорит:
- Безобразие какое!
2
В тот год урожай винограда и яблок был необыкновенно велик. Он спутал все планы уборки: яблоки поспевали раньше срока, поздние сорта наступали на ранние, да и самое количество фруктов ошеломляло людей. Казалось, что на деревьях нет листьев: настолько они были усеяны яблоками. Гнулись подпорки, некоторые стволы раскалывались пополам от тяжести ветвей.
Всё чаще по утрам земля была усыпана "падалкой" - опавшими за ночь яблоками, - их не успевали собирать; они лежали поначалу свежие, жёлтые, краснобокие, золотистые, затем на них начинали появляться пятна, в воздухе стоял густой, дурманящий запах.
В "Красном садоводе" работали с раннего утра до поздней ночи. Всё, что положено было сдать государству, давно сдали, а деревья стояли отяжелевшие от плодов, и казалось, не будет конца уборке.
Чубаров часто звонил из правления колхоза в район и передавал сводки.
Женя хорошо знала голоса своих абонентов и даже по тону научилась распознавать их настроение. Уже дней десять подряд она слышала, как Чубаров глуховатым, севшим голосом сообщает в Бендеры столбцы цифр. Однажды после очередного звонка она спросила:
- Кончили?
Слышно было, как Чубаров вздохнул в трубку, а потом ответил:
- Кончил.
- А вы не расстраивайтесь, дядя Петя.
Чубаров помолчал, потом спросил:
- В "Ворошилове" сколько убрали?
- Восемьдесят три процента.
- Ну вот видишь, а ты говоришь, - не расстраиваться. Мы ещё до семидесяти не дотянули.
- У вас же народу меньше, - попробовала успокоить его Женя.
- Старая песенка, - сварливо сказал Чубаров, словно не он был председателем колхоза, а Женя.
- Что же теперь делать? - спросила Женя.
- Главное, чтоб ветра не было… А ты, собственно, кто такая, чтоб у меня отчёт спрашивать?
Женя не поняла, шутит он или говорит серьёзно. Она обиделась:
- Я вам всегда Бендеры вне всякой очереди даю. Мне вас нисколько не жалко. Мне яблок жалко.
- Для тебя, племянница, на всю зиму хватит, - уныло пошутил Чубаров. - Приходи завтра в кладовую, угощу.
- Очень нужно! Как будто я для себя! В "Ворошилове" вон восемьдесят три убрали, а у вас до семидесяти никак не дотянут.
- Ну, это, знаешь, не твоё дело! - рассердился вдруг всерьёз Чубаров. - Каждая девчонка будет указывать!.. Давай мне ещё раз Бендеры!
Он услышал, как что-то зашуршало и защёлкало в трубке, а затем тоненький Женин голос сказал:
- Бендеры!.. Бендеры!.. Тоня, дай первого секретаря райкома товарища Глущенко…
- Ты что делаешь? - испуганно спросил Чубаров. - Мне Глущенко не надо, мне исполком надо…
Но в трубке снова защёлкало, и послышался далёкий голос бендерской телефонистки:
- Товарищ Глущенко? Вас вызывает "Красный садовод".
- Привет, Николай Михайлович, - сразу вспотев, сказал Чубаров.
- Здравствуйте. Давненько не звонили. И всё не поймать вас, товарищ Чубаров.
- Да я, Николай Михайлович, на месте не сижу. Бегать приходится высунув язык.
- А вы не высовывайте, - посоветовал Глущенко. - Без этого легче. Как у вас дела?
- Помаленьку движутся. С государством рассчитались…
- А посвежей сведения есть? - спросил секретарь.
Чубаров секунду помолчал, стискивая трубку в руке:
- Плохо дело, товарищ секретарь. Не управляемся с уборкой.
- Это я тоже слышал.
- Народу у нас маловато. А уродилось, сами знаете, сколько.
- Интересно, - сказал Глущенко. - Получается, товарищ Чубаров, что плохой урожай вам больше подходит, чем хороший?
Чубаров молчал. И вдруг вместо его хрипловатого голоса Глущенко услышал тоненький голосок телефонистки:
- Можно в воскресенье субботник устроить.
- Это кто предлагает? - спросил секретарь.
- Я предлагаю. С коммутатора. И не обязательно только в воскресенье. Сейчас вон какие длинные дни: можно двадцать раз успеть уроки сделать.
- Какие уроки? - не понял секретарь.
- Странно! - сказала Женя. - Какие бывают уроки? По арифметике, по письму, чтению…
- Николай Михайлович, - вмешался в разговор Чубаров. - Это почтаря дочка. Она у нас в школе учится.
- В каком классе?
- В будущем году перехожу в пятый, - быстро сказала Женя, боясь, как бы Чубаров не ответил, что она сейчас учится в четвёртом. - У них в "Красном садоводе" тары хватает: во второй бригаде тысячу двести ящиков позавчера под яблоки и груши привезли, а первая бригада может пока в ушатки складывать…
- А виноград как? - спросил Чубаров не то секретаря, не то Женю.
- Виноград может подождать, - ответила Женя. - Растрёпу вы уже сняли, а европейские сорта могут повисеть.
- Что скажете, товарищ Чубаров? - спросил Глущенко.
- Цифры она говорит правильные, - ответил Чубаров. - А насчёт винограда недопонимает. Европейские сорта должны всю зиму лежать, их надо снимать не совсем поспевшими…
- Я не об этом говорю, - перебил его секретарь. - Могут вам школьники реально помочь?
- Конечно, могут! - крикнула в трубку Женя. - Дядя Петя, у вас же вчера лимонный кальвиль извели на сухофрукты!
- Не трещи, - попросил её Чубаров. - Без тебя знаем!
Он сказал секретарю, что сегодня же созовёт правление артели, а Глущенко пообещал к вечеру приехать в село и зайти в школу.
3
Женя поднялась в этот день до света. Она долго ворочалась, поглядывая на окно - в то место, где должен был появиться просвет между занавеской и рамой. Оттуда, из окна, доносились изредка ночные звуки: вздыхала корова, привязанная на ночь во дворе; гремела цепью собака, и по звону цепи можно было догадаться, что собака чешется; повизгивал беспокойный поросёнок, и сразу вслед за этим раздавалось строгое хрюканье свиньи: она как будто уговаривала его спать; он затихал, а потом снова начинал возиться.
Тихонько встав с постели, Женя надела в темноте платье задом наперёд, но не стала переодеваться, чтоб не разбудить отца.
Она вышла на крыльцо и прежде всего посмотрела вверх. Луна висела в пустом предутреннем небе. Подбежала собака, и, чтобы она не гремела цепью, Женя отпустила её. Собака не ушла, а села рядом и тоже посмотрела на луну, а потом зевнула во всю пасть. Беспокойный поросёнок примчался, легонько стуча точёными ножками на высоких каблучках, и ткнулся в Женину руку. Она взяла из сеней кукурузу, сунула ему, чтобы он отстал. Он начал грызть продолговатый початок, початок покатился по земле, а поросёнок потрусил вслед за ним, повизгивая от жадности.
Женя тихонько засмеялась. "Каждый день буду так рано вставать", - подумала она. Погладила корову, лежащую на земле, как огромный осколок скалы, и шепнула ей на ухо:
- С добрым утром, Тамарка.
Корова в ответ шумно выдула из ноздрей воздух.
Лёгкий предрассветный ветерок принёс из-за дома запах чернослива; там, под навесом, стояли в ряд длинные, низкие печи, на которых круглые сутки сушилась слива.
Выйдя со двора, Женя обогнула дом и подошла к сушильне. На земле перед топками дремал в тулупе старик. Около него кучами сложены были толстые, корявые поленья.
- Дедушка, - сказала Женя. - Проснитесь. Дрова погасли.
- Тлеют, - ответил старик, не открывая глаз. - Слива на большом огне горит. Ты чего поднялась чуть свет, стрекоза?
- Я бригадир, - сказала Женя.
- Твоя бригада ещё не родилась.
- Странно рассуждаете! - обиделась Женя. - Это потому, что вы ещё молодой колхозник. Сколько вы классов кончили?
- Во второй ходил.
- А я в четвёртом.
- Ишь, какая, - спокойно сказал старик и подложил сырое уродливое полено в тлеющие угли; оно тотчас же зашипело. - Захотела со мной образованием равняться!.. От горшка три вершка!.. Я сто лет, стрекоза, прожил!..
Она посмотрела на старика и попыталась представить себе, какой же он был молодым. Сто лет - это как расстояние до луны…
- За сто лет ни разу бригадиром не был, - пробормотал дед и задремал.
Вернувшись к себе во двор, Женя поплескалась у рукомойника, прибитого к дереву. На плеск воды прибежали утята; крылья у них ещё не отросли; для скорости на бегу они взмахивали ими, как обрубками. Закричал петух и франтовато вышел из сарая. По его крику всё преобразилось: над лесочком у Днестра посветлело небо, побледнела луна, она стала лишней, будто её забыли потушить.
Оставив отцу в сенях завтрак, жуя на ходу, Женя побежала собирать свою бригаду. Густая пыль под босыми ногами была сверху приятно прохладная, остывшая за ночь, а поглубже - тёплая.
Со двора тропинка вела через кукурузное поле. Поспевшая кукуруза шелестела над Жениной головой, бородатые початки тяжело висели на стеблях. Тропинка вытекла на дорогу, как ручеёк в реку. Дорога шла вдоль небольшого, но густого и старого леса; там уже возились птицы; они запевали чистыми утренними голосами.
Сразу за лесом пошли дома; подле некоторых ворот стояли ребята, поджидая своего бригадира. У девочек были в руках узелки с завтраками, мальчишки беззаботно собрались на работу с пустыми руками.
Поспорили, какой дорогой идти: вдоль Днестра или садами.
- Через Днистро ближе, - сказал Коля Ситкин; у него от загара шелушились нос и кончики ушей, брови выгорели добела, а волосы были чёрные и всегда мокрые: он очень любил купаться в Днестре. И сейчас Коля предлагал идти дорогой, ведущей к реке: ему хотелось кинуться с какой-нибудь коряги в воду, да ещё потом забросить у этой коряги донку на леща. Донка лежала смотанной в кармане штанов, а жирные черви в спичечной коробке за пазухой.
Спорили долго и ожесточённо; девочки говорили, что ближе идти садами.
- Давайте так, - предложил Коля: - девчонки пойдут садами, а мы на Днистро. Посмотрим, кто быстрее дойдёт!
И он опасливо посмотрел на Женю, единственную девочку, которой побаивался.
- Бригада разбиваться не будет, - сказала Женя. - А если хочешь купаться, давай я тебе из колодца полью.
- При чём тут купаться? - ответил Коля. - Я хотел ближней дорогой…
В последнюю минуту прибежал Миша Погорелов с барабаном. Построились, поставили Мишу вперёд. Он выбивал на барабане первые такты походного марша. Взошло солнце. Пошли садами, то скрываясь в тени фруктовых деревьев и наступая на солнечные блики, то появляясь на широкой дороге, освещённой во всю силу разгорающегося солнца.
Под высоким длинным навесом второй колхозной бригады были сложены штабели ящиков, остро пахнущих свежим деревом и ослепительно белых. Рядами стояли огромные плетёные ушатки в рост ребят. Тут же, с краю навеса, подле десятичных весов, стоял обыкновенный канцелярский стол, очень странно выглядевший в саду.
Всё свободное пространство под навесом было завалено яблоками. Горы яблок разных сортов. Оттого, что их было так много, они даже не воспринимались как настоящие. Коля Ситкин подумал, что хорошо бы взобраться на одну из этих гор и съехать на заду вниз. Он тотчас беспокойно взглянул на Женю: не поняла ли она его мыслей - и сделал на всякий случай озабоченное лицо.
Чубаров, сидевший за столом - он считал что-то на счётах, - поднялся навстречу ребятам.
- Мы первые? - спросила Женя.
- А вот и нет, - ответил Чубаров. - Старшие классы уже с час как работают.
- Всё из-за тебя! - со злостью обернулась Женя к Коле Ситкину. - Обязательно тебе надо спорить!
- У вас кто будет старший? - улыбаясь, спросил Чубаров.
- Она, - указал пальцем на Женю барабанщик Миша.
- Товарищ председатель колхоза, бригада школьников в составе шестнадцати человек прибыла в ваше распоряжение, - с опозданием отрапортовала Женя. - Больше никогда в жизни Кольку к себе не возьму, - добавила она. - Из-за таких малявок одни неприятности.
- А ты его воспитывай, - засмеялся Чубаров.
- Дамся я ей! - проворчал Коля. - Дядя Петя, вы лучше сразу скажите при ней: можно нам яблоки есть или строго запрещается?
- Ешьте, но чтоб потом животы были в порядке.
- А план вы нам дадите? - спросила Женя, бросив на Колю Ситкина испепеляющий взгляд.
- Какой план?
- Ну, сколько убирать.
- План у вас будет такой, - сказал Чубаров, потрепав её по плечу, - уберёте, сколько сможете. Правление артели полагается на вашу колхозную совесть. Фрукты не швыряйте, осторожненько кладите, чтоб боя не было. Коня я вам пришлю, выделишь кучера, будет возить сюда на весы. Вопросы есть, товарищ начальник?
- Нету вопросов, - ответила Женя. - А старшеклассники тоже без плана? - подозрительно добавила она.
Но Чубаров уже сидел за письменным столом и что-то считал.
- Бригада, строиться! - скомандовала Женя. - Миша, давай марш на барабане.
- Я только начало знаю, - покраснев, сказал Миша.
- Давай начало.