Герои в сказках Азербайджана очень часто охотятся в высоких горах и извилистых ущельях, встречают на пути чудесные реки, колодцы и источники, попадают в заколдованные пещеры, Населенные властителями тор – дивами или же не менее страшными змеями. Роскошные, усеянные розами и чудесными деревьями сказочные сады отражают, несомненно, господские феодальные имения, которыми был полон средневековый Восток и, в частности, Азербайджан.
Животный мир является активным сподвижников героя азербайджанских сказок в достижении им свою щелей: таковы – собака, особенно конь, медведь, обезьяны, иногда змеи, вещие птицы; иногда же это просто олицетворения, как белый и черный бараны, вывозящие героя из подземелья или спускающие его в темное царство – преисподнюю; иногда постоянные образы, как "девлет-куши" – птица власти, птица Симург и др.
Кроме растительного и животного мира, значительную роль в азербайджанских сказках играют дивы, пери и всякие оборотни. Дивы и пери населяют горные и лесистые места, необитаемые пещеры и колодцы, иногда высокие башни и замки.
Див – это великан, иногда многоголовый, обычно пожирающий мужчин и питающий большую страсть к женщинам красавицам. Но, как и в европейских сказках, человеку-герою легко избавить красавицу от такого чудовища, следует лишь узнать, где хранится душа дива, и уничтожить ее.
Постоянными помощниками сказочного богатыря в его борьбе против дивов и царей являются пери – добрые духи, часто в образе голубей приходящие на спасение героя; встречаются в сказках также чудесные рыбы и птица Симург, знающая весь мир и появляющаяся для спасения героя в любой момент, лишь только герой зажжет имеющееся у него перышко этой птицы.
Часто встречается в азербайджанских сказках описание борьбы героя с драконами, обычно [препятствующими доступу воды в сказочный город или страну; чрезвычайно часто также участие змей разумных, помогающих человеку, и змей зловредных, а также змей-оборотней, иногда превращающихся то в красавца юношу – царевича, то в красавицу – царевну.
Наконец, герою в добывании им различных чудесных предметов помогают добрые старцы-мудрецы, избегающие шумных мест и ведущие отшельнический образ жизни.
Таков комплекс действующих сил, в том или ином взаимодействии с которыми сказочный герой ведет свою борьбу с препятствиями и обычно преодолевает их.
III
Одна из главных тем азербайджанских сказок – проводимая в различных вариациях тема борьбы забитой, обездоленной темной крестьянской массы со всеми власть имущими и эксплоататорами трудового народа. В старых сказках эта борьба дается иногда в особой скрытой, единственно в старое время возможной форме. Так, царям, правителям-везирям и др. сановникам часто противопоставляется непоколебимый в своих решениях бедняк, чаще всего кечаль – плешивый, иногда паршивый, напоминающий Иванушку-дурачка русских сказок. Кечаль со своими накожными болезнями является прямым представителем забитой и антисанитарной старой тюркской деревни. Часто кечаль ведет борьбу и одерживает решительную победу и над деревенским мародером-кулаком, который в сказках рисуется сероглазым, безбородым или с редкой бородой – кеосой.
Что же касается царя-падишаха, то в азербайджанских сказках он рисуется большей частью человеком недалекого ума, не могущим шагу ступить без везиря, и заботящимся главным образом о пополнении своего гарема красивыми женщинами.
В одной из сказок ("Кечаль-Мамед") кечаль прямо говорит царю: "Падишах, с такой головой, с таким умом, как можешь ты царствовать?" И даже ставшему полулегендарным правителю Ирана шах-Аббасу (1585–1628), изображаемому обычно справедливым и добрым, азербайджанские сказки придают черты человека несправедливого ("Сказка про Салаха и Валаха") и кровожадного.
Правители-везири изображаются в сказках недальновидными, глупыми, взяточниками и падкими до женщин ("Зарнияр").
В сказках о Бахтияре и о Кечаль-Мамеде ход сказки ведет к тому, что уничтожается не только один падишах, но все его окружающие с их семьями, в том числе и шпион падишаха – цирульник.
Классовая борьба эксплоатируемого трудового народа особенно выявляется в новой, недавно уже созданной сказке о борьбе Наримана с царем Николаем ("Легенда о Наримане").
Не забыто в сказках и купечество, которое, по сказкам, для достижения своего благосостояния не останавливается ни перед чем, даже перед кровавыми преступлениями.
Образ скряги Меймун-джаду дан в сказке о Нардан-ханум.
Борьба с классовым врагом не ограничивается в сказках борьбой со светскими угнетателями, а переходит в область религии и верований, изобличая религиозное правосудие, в лице алчного и несправедливого оказия ("Суд казия"), притворщика, ведущего развратную жизнь ("Ширванский казий"). Сказка "Мулла Чекулчек" является сатирой на гадальщиков, которые и до сих пор еще представляют собою бытовое явление в странах зарубежного Востока.
Не менее остро поставлен в тюркских сказках семейный и женский вопрос.
Наряду со сказками, в которых дается образ угнетенной городской тюрчанки, имеется ряд сказок из кочевого быта, где женщина представляется совсем уже не таким забитым существом, как принято было обычно думать о женщине Востока: она нравственная – опора, советчица и помощница мужчины в его борьбе с препятствиями, она свободно выбирает себе мужа путем бросания яблока или стрелы; имеются даже образы женщин-богатырей (тюркские сказки "Лала– Наргис" и "Гасан-Кара").
Эти образы встречаются и в сказках, отражающих кочевой быт Азербайджана.
Сказки о болтливых и глупых женщинах ("Злоключения двух женщин", "Злоключения шести разведенных") отражают взгляды на женщину, тщательно прививавшиеся на Востоке правящими классами и в старое время имевшие место и в Азербайджане.
Находит себе отражение в тюркских сказках и многоженство, довольно распространенное в дореволюционном Азербайджане.
В трех сказках: "Назик-беден", "Об Азизе" и "Зарнияр", разных по сюжету, проводится одна и та же мысль о праве женщины на независимость.
Одна из частых тем азербайджанских волшебных сказок – это тема о добывании красавиц: герой, выпивший любовный напиток или увидевший портрет красавицы, ставит на карту всю свою жизнь, в борьбе преодолевает все препятствия, обнаруживает и выдержку, и настойчивость, и храбрость и большей частью достигает своей цели, в меньшинстве случаев гибнет.
Мотив добывания возлюбленной особенно развивается в тюркском фольклоре в так называемых дестанах, прозаических рассказах со стихотворными вставками. Герой дестанов – влюбленный ашут даже называется "хак-ашуг", т. е. действительный, настоящий ашуг. Он влюблен и поэтому обладает магической силой стиха, остроумия, таланта.
Чудесные превращения, колдовство, помощь чудесных предметов и явлений, животных и растений – постоянные мотивы сказок о добывании' героем красавицы.
Мотив колдовства и чародейства и борьбы с этими явлениями на Востоке и, в частности, в старом Азербайджане имел особое значение и важность ввиду чрезвычайно распространенного среди всех слоев населения уважения к дервишам, странствующим мусульманским монахам-нищим, которые, якобы, обладали знанием тайн и могли, например, своим чародейством вызвать зачатие у бесплодных женщин.
Из часто встречающихся в тюркских сказках мотивов следует отметить также мотивы, связанные с заботой о потомстве, с муками бездетных супругов, желанием иметь непременно сына – наследника имущества – и нежеланием иметь дочь (и связанным с ним стремлением – избавиться от родившейся дочери), далее мотивы гостеприимства, свойственные большинству восточных сказок, и мотивы названного братства, встречающиеся сравнительно реже (см. "Сказку о знающем птичий язык Искендере").
Такова, в общих чертах, тематика азербайджанских сказок, большей частью отражающих старую, дореволюционную жизнь Азербайджана; сейчас на нивах коллективного хозяйства и в индустриальных центрах Советского Азербайджана уже начали создаваться новые мотивы и сюжеты, из которых со временем вырастут образы новых героев – строителей бесклассового социалистического общества…
X. Зейналлы
Фатьма и Киявы
В деревне Оймадерен жил рыбак Дадаш с женой Гуру-Гумаш. Было у них двое детей: взрослая дочь по имени Фатьмажых и маленький сын Киявыжых. Дадаш рыболовством добывал пропитание себе и семье. Но вот жена Дадаша умерла. Через несколько месяцев после смерти жены, Дадаш, видя, что ему тяжело справляться с хозяйством и с детьми, взял себе новую жену, клыкастую Баш-ханум. Но не принесла счастья Дадашу клыкастая Баш-ханум. Жизнь становилась с каждым днем все тяжелее и труднее. А тут вдобавок появились новые дети, родила Баш-ханум сначала дочь, а потом сына. Так как у детей ее не было совершенно волос, то дочь назвали Дазгыз, что означает "лысая девушка", а мальчика – Кечаль Ашыр, т. е. "плешивый Ашыр". С утра до вечера пилила Баш-ханум несчастного рыбака, жалуясь на тяжелую жизнь, на тяжелую свою долю. Молча брал рыбак свою сеть и отправлялся на берег моря; как ни закинет, бывало, сеть, каждый раз попадалось в нее не больше шести рыб, по одной на каждого в семье. Этим они и питались. Жили впроголодь. Между тем время шло, дети росли… дочери стали невестами, сыновьям настало время жениться. Как– то раз говорит мужу клыкастая Баш-ханум:
– Фатьмажых и Киявыжых уже выросли, они могут теперь сами себя прокормить. Возьми их с собой, заведи куда-нибудь подальше так, чтобы они заблудились и не могли найти дороги домой. Без них нам станет легче, – их рыба достанется нам, а то уж очень нам голодно.
Как ни старался рыбак убедить – жену, что нельзя так поступать с родными детьми, злая мачеха стояла на своем:
– Или от них избавься, – говорила она, – или со мной разведись.
Что было делать несчастному Дадашу? Он согласился. Взял он с собой Фатьмажых и Киявыжых, пошел с ними в лес будто бы за дровами. В лесу им сказал:
– Дети мои, вы рвите здесь съедобные травы, а я пойду вглубь леса рубить дрова; пока вы будете слышать стук топора, занимайтесь своим делом, как только стук прекратится, знайте, что я уже наготовил вязанок, тотчас же идите ко мне.
Сказав это, он расстался с детьми и направился к дому. По дороге он привязал к дереву доску так, что при каждом порыве ветра доска ударялась о дерево и при этом стучала. Детям казалось, что это отец рубит дрова. Обманув таким образом детей, Дадаш скоро вернулся домой и рассказал жене, как он исполнил ее приказание. Жена на него напустилась:
– Лес этот близко от нашего жилья, дети могут каждую минуту вернуться! Чтобы они нас не нашли, нам сейчас же надо бежать из Оймадерена.
Покорный воле жены Дадаш и на этот раз подчинился ее требованию. Забрали они свои пожитки, взвалили их на плечи и пустились в путь-дорогу, в страну подвластную шаху. Долго шли они, шли они днем и ночью и наконец добрались до шахской земли. Здесь на окраине города они построили себе избушку и стали в ней жить. На новом месте Дадаш принялся за свое обычное ремесло: ловил рыбу и этим содержал себя и семью. Ловил он рыбу поблизости от шахского дворца, в котором жил шах Мамед. Но не оправдались надежды клыкастой Баш-ханум, – как ни старался рыбак, но больше четырех рыбок не попадало к нему в сеть – по одной на каждого в семье. Все его попытки увеличить улов не приводили ни к чему; как-то раз, вернувшись домой, он сказал жене:
– Напрасно мы избавились от детей, вместе с ними пропала их рыба, видишь, каждому уготовано только то, что ему надо.
Хотя рыбак и раскаивался в том, что он бросил детей, но было уже поздно. Жил он с семьей попрежнему впроголодь.
Что же стало с покинутыми детьми? Фатьмажых и Киявыжых, слыша стук, спокойно занимались собиранием трав; они так усердно работали, что не заметили, как стемнело. Они пошли в ту сторону, откуда доносился стук, и что же они увидели? Пусто, никого нет, отца нет…, стучит лишь доска, привязанная к дереву. Поняла догадливая Фатьмажых, что случилось, и сказала:
– Дорогой наш батюшка, не устоял ты против злой мачехи, завел ты нас в лес и покинул родных детей своих!
Делать нечего, надо было выбираться из леса. Бедняжки пустились в путь, сами не зная куда. Минула ночь, наступил день, а они все шли и шли. В полдень набрели они на такое место, где было много родников. Киявыжыха давно мучила жажда, ему захотелось напиться. Подойдя к одному из родников, Фатьмажых увидела на камне, лежавшем у самой воды, изображение девушки. Умная и знавшая много чудесных рассказов, она тотчас же догадалась, что родник заколдован.
– Не пей из этого родника, братец, – сказала она, – а то превратишься в лошадь.
Мучимый жаждой Киявыжых направился к другому роднику, но сестра опять предупредила его: – Не пей, братец, превратишься в собаку.
Тогда Киявыжых бросился к третьему роднику и, прежде чем сестра успела догнать и предупредить его, напился воды и тут же превратился в быка. Увидя это, горько заплакала Фатьмажых и сказала: – Говорила я тебе, братец, не пей из этих родников!
– Не огорчайся, сестрица, – отвечал ей бык человеческим голосом, – я все-таки тебе брат. До сегодняшнего дня мы оба голодали; превратившись в быка, и я буду сыт, питаясь травою, и тебя прокормлю, так как в рогах у меня неиссякаемый источник меда и масла. – Сказав это, Киявыжых лег на землю, сестра же взобралась к нему на спину и так пустились они вновь в путь-дорогу.
Через некоторое время они добрели наконец до родного села, где узнали, что семья их покинула эти края. Тогда они решили пойти на поиски семьи. Расспрашивая встречных и поперечных, добрались они наконец до шахской земли, где и нашли свое семейство.
– Взгляни на эту проклятую Фатьмажых, она живуча, как долгоносик, и смерть ее не берет, – сказала Дазгыз матери, завидя Фатьмажых, приближающуюся к ним на быке. – Выменяла брата на быка и едет на нем!
– Ничего, дочка, – отвечала Баш-ханум, – мы справились с двоими, справимся и с одной. Пусть едет, недаром меня прозвали клыкастой Баш-ханум, не мало таких, как она, сжила я со свету.
Покуда мать с дочерью вели такую беседу, Фатьмажых подъехала к крыльцу, слезла с быка и, войдя в дом, поздоровалась с отцом, мачехой, с сводными братом и сестрой. Они стали расспрашивать ее о судьбе брата и о том, что с ними приключилось. Не захотела Фатьмажых сказать правду и рассказала, будто брата задавил медведь, сама же она нашла в лесу быка, села на него и приехала домой.
Баш-ханум тотчас же придумала работу для Фатьмажых: она заставляла ее целый день чесать шерсть, кормила же ее очень скудно – за целый день Фатьмажых получала только одну обугленную лепешку. Фатьмажых забирала с собой шерсть, гребень для расчесывания шерсти, лепешку и отправлялась в поле, – здесь она пасла быка и расчесывала шерсть. Когда голод давал себя чувствовать, она питалась маслом и медом, которые ей доставляли бычьи рога. Не нуждаясь поэтому в лепешке, она каждый вечер возвращала ее мачехе вместе с расчесанной шерстью и гребнем.
Однажды во время работы поднялся ветер и унес кудель. Боясь мачехи, Фатьмажых бросилась за куделью и долго бежала, умоляя ветер сжалиться над ней и вернуть ей унесенную шерсть. Но ветер не внял ее мольбам и забросил кудель через дымовую трубу в какую-то избушку. Фатьмажых вбежала в избушку и остановилась, как вкопанная: перед ней сидела Баба-Яга. Избушка кишмя-кишела змеями и сороконожками. Они извивались в волосах страшной старухи, ползали по ее телу. Фатьмажых, дрожа от страха, обратилась к Бабе-Яге и сказала: – Бабуся, ветер занес мою кудель к тебе в избушку, верни ее мне, пожалуйста.
Старуха обещала вернуть девушке кудель, если та скажет, как ей понравилась избушка и она сама.
Испытывая с одной стороны страх перед ведьмой, с другой – боясь мачехи, девушка решила задобрить злую старуху и ответила:
– Бабуся, твоя избушка ничем не хуже избушки моей матери и сестры, а сама ты даже лучше их; чистота же у тебя необыкновенная.
По душе пришелся старухе такой ответ.
– Будь ты навеки благословенна, – сказала она. – Подойди и сядь возле меня. А я лягу спать; как только увидишь, что бежит белая, красная и черная вода, тотчас же разбуди меня. Я верну тебе кудель и отпущу тебя.
Сказав это, старуха заснула. Сидела, сидела Фатьмажых около старухи и вдруг видит бежит вода белая, за белой – черная, за черной – красная. Разбудила она старуху. Проснувшись, старуха окунула Фатьмажых в белую воду и стало тело девушки белее снега Саваланской горы. Провела старуха черной водой по волосам, бровям и ресницам девушки и стали они чернее камня Гишера; омыла она щеки и губы девушки красной водой – загорелись, заалели у ней щеки и зардели маковым цветом ее губы. Отдала старуха девушке кудель и отпустила ее домой.
После этого Фатьмажых вернулась к быку. Увидя перед собой писаную красавицу, бык спросил о причине такого чудесного превращения. Фатьмажых рассказала ему все, что с ней случилось.
– Сестрица, – ответил ей бык, – смотри, когда придешь домой, и когда будут тебя спрашивать, отчего ты так похорошела, – никому не рассказывай правду.
– Хорошо, – сказала девушка и, сияющая от радости, прижимая кудель к груди, забралась на спину быка и отправилась домой.
Пораженные красотой Фатьмажых, домашние стали расспрашивать, каким это образом она превратилась в такую красавицу. Фатьмажых, ломня совет брата, ответила:
– Я с утра до вечера расчесываю шерсть и пасу быка и я впервые слышу, что я так похорошела.
Как женщина опытная, бывалая – клыкастая Баш-ханум заподозрела, что чудо с девушкой произошло не без участия быка. Желая видеть дочь свою такой же красивой, как и Фатьмажых, она решила отныне поручить своей дочери пасти быка и расчесывать шерсть. Поэтому на следующий день, чуть свет, забрав с собой шерсть и гребень, отправилась Дазгыз пасти быка. Вот сидит она на выгоне и расчесывает шерсть. Вдруг опять поднялся ветер и унес ее кудель. Со всех ног бросилась она за куделью. Долго бежала сварливая девушка, браня ветер, требуя, чтобы он вернул ей утрату. Громко хвасталась она, что станет сегодня же красавицей и что слава об ее красоте прогремит на всю округу.
Случайно ветер занес ее кудель в ту же самую избушку. Вбежав в избушку и увидя ведьму, Дазгыз обратилась к ней со словами:
– Ах ты, уродина, верни мне кудель, которую ветром занесло сюда!
В ответ на такое обращение ведьма сказала:
– Сначала ты мне скажи, как тебе нравится моя избушка и я сама.
Дазгыз ответила:
– Что хорошего можно сказать о твоей избушке, кишащей гадами? Она подстать тебе, уродливая старуха!
Обозлилась старуха, но не подала виду.
– Подойди и сядь возле меня, – сказала она. – Я лягу спать, а ты сиди и смотри; как только побежит здесь вода белая, черная и красная, разбудишь меня, и я отдали тебе кудель.