- Эти учёные мужи создают аппарат, с помощью которого можно будет притянуть Солнце к Земле. Если это удастся, мы не только забросаем своих врагов бомбами, но и сожжём их, как солому.
- Как же так? - задрожал Жёлудь. - Если вы притянете Солнце, сгорит вся Земля, а с ней и мы все!
- Неважно, зато наши враги будут сожжены первыми! Я в этом не сомневаюсь.
- А нельзя ли договориться по-хорошему? - несмело спросил Горох.
- Можно, но зачем? Вы, поэты, ничего не понимаете. Оружие куётся для войны, а не для игрушек. Если солдат гибнет на войне, то так ему и положено. В моём царстве только женщины и калеки умирают в постели.
Жёлудь не успевал всё записывать в свою тетрадь. От глупых речей Тур-Боба у него дрожали руки. Он засунул перо за ухо и сказал:
- Простите, а для чего вам завоёвывать мир и что вы будете делать потом?
- Во-первых, мир для того и создан, чтобы его кто-нибудь завоевал. А когда он будет в моих руках, тогда я объявлю войну Луне.
- А дальше?
- Мне не важно, с кем воевать. Я знаю, что воинскую славу можно обрести только на войне, поэтому и воюю.
- И я хочу спросить, - скромно вмешался Горох. - Неужели ваши учёные не могут придумать такую машину, которая сама бы выращивала хлеб или, допустим, пахала землю?
- Могут, но не хотят. За такие штуки им не достанется ни орденов, ни денег.
И снова запели трубы и начался бой. Шли вереницы пехотинцев, шли, как стадо баранов, и падали под мечами всадников. От грохота у всех заложило уши. Орудия разных калибров, заряженные порохом из чёртова табака, гремели до позднего вечера.
Когда один из осколков продырявил жёлтую палатку и выбил трубку изо рта отважного полководца Тур-Боб-набоба, тот завопил не своим голосом:
- Отбой! Отбой! Солдатам надо отдохнуть! Теперь Жёлудь прекрасно понимал, с кем его свёл случай. И у него возникло неудержимое желание устроить обоим Тур-Бобам такое, чтобы им больше не только воевать, но и драться не захотелось.
ВОССТАНИЕ
На следующее утро друзья посетили полевой госпиталь, устроенный под большущим листом Лопуха. Здесь лежало множество раненых фасолей-пехотинцев.
- Чем вы лечите раны? - спросил Жёлудь у доктора.
- Надеждой, - ответил тот.
- Какой надеждой?
- На скорый конец столетней войны.
- Замолчи, невежда! - оборвал его Жёлудь. - Их надо лечить воском, соками или цементным порошком.
- Совершенно верно, - согласился доктор. - Сейчас мне бы сгодилась и обычная цветочная пыльца - только где её взять? Цементный порошок нужен для строительства укреплений, воск - для чистки орудий, сок - для производства пороха, а всё остальное идёт на сооружение одного таинственного аппарата. Брюхо нечем набить, не то что рану смазать. Словом, раненых будем лечить, когда выиграем войну.
Один из фасолей опёрся на своё ружьё и сказал:
- Эх, братцы, пустые разговоры! Мой дед не дожил до этой победы - погиб на поле боя, отец скончался в плену, а я, видно, помру в лазарете.
Огляделся Жёлудь вокруг, и у него потемнело в глазах. Насколько хватал глаз - всюду лежали раненые и ждали конца войны, чтобы их начали лечить. Видя их страдания, Жёлудь стиснул руку друга и сказал:
- Мне больше не хочется стрелять.
- Разве я не говорил? - вздохнул приятель.
- Говорил, - признался Жёлудь. - И всё-таки надо что-то предпринять.
Весь день Жёлудь напряжённо думал, чертил на песке планы, спорил с Горохом и сам с собой, пока не решил:
- Тебе, Бегунок, придётся проникнуть ночью в лагерь всадников и похитить одежду и все знаки отличия их командира, а я постараюсь раздеть повелителя пехотинцев.
- Ничего не понимаю, - развёл руками Горох.
- Тут и понимать нечего. Оба Тур-Боба похожи друг на друга, как два близнеца. Мы обменяем их одежду, а солдаты уж сами будут знать, что делать с предводителем вражеского войска.
- А если они не догадаются? - всё ещё сомневался Горох.
- Подскажем.
- А если не поверят?
- Не будь трусом, - рассердился Жёлудь. - И поторопись, летние ночи коротки.
Горошек убежал. Он тихо перекатился через линию окопов, перебрался через заграждения, а очутившись в тылу врага, пополз на животе. Однако он был такой круглый, что всё равно - стоя ли, лёжа ли - катился по траве, словно его с горки пустили. Тогда Горох сложил руки за спиной и медленно, будто вышел на прогулку, направился к палатке Тур-Боб-на-боба. Часовые, видя, что он так чинно шагает, беспрепятственно пропустили его и даже отдали честь высочайшему гостю их повелителя.
Предводитель всадников спал в палатке как убитый. Бегунок расстелил плащ Тур-набоба, сложил в него шлем, одежду, медали и кресты, всё связал и, закинув узел на спину, проследовал тем же путём обратно.
Жёлудя в палатке не было. Он всё ещё лежал на животе перед шатром командира пехотинцев и ждал, пока там погаснет свет или заснёт часовой. Желая проверить, спит ли солдат, он бросил в него камешек. Солдат тут же начал озираться. Жёлудю ничего другого не оставалось, как трахнуть его хорошенько по затылку.
Забравшись в палатку, он без особого труда собрал все побрякушки и одежду Боб-набоба и пополз уже было обратно, как вдруг приметил стоявшее в освещённой палатке громадное зеркало.
Для начала Жёлудь осмотрел себя с головы до ног, потянулся, состроил рожу: высунул язык и сморщил нос, прищурив один глаз. Зеркало повторяло каждое его движение.
Игра захватила Жёлудя. Он нахлобучил на голову синий шлем набоба, натянул его брюки, обул сапоги со шпорами, облачился в мундир с красными точками и стал цеплять на него всевозможные ордена и кресты. Закончив одеваться, он снова глянул в зеркало и не узнал себя: перед ним стоял бравый вояка.
Жёлудь несколько раз по-военному повернулся и забренчал, словно набитый монетами мешок. Это ему очень понравилось, и он принялся маршировать перед зеркалом, как на параде. А Тур-Боб тем временем видел страшный сон и никак не мог проснуться. Ему чудилось, что всадники наголову разбили всю его армию и теперь гонятся за ним самим.
Проснувшись, он ещё долго боялся открыть глаза. Но до чего же он испугался, когда увидел стоящего перед зеркалом самого себя! Тур-Боб снова зажмурился и в страхе натянул одеяло на голову. Однако в уши лезло назойливое бренчание множества орденов. Полководец осторожно ущипнул себя за ногу и снова посмотрел из-под одеяла на разгуливающего призрака. Не было никаких сомнений это ходил он сам!
"А кто же тогда лежит под одеялом?" - подумал Боб-набоб и снова ущипнул себя за ногу.
Но и после этого призрак не исчез. Тогда предводитель пехотинцев стал усердно щипать нос, однако призрак как стоял, так и продолжал стоять перед зеркалом.
- Стража! - заорал храбрец не своим голосом. От этого крика у Жёлудя подкосились ноги. Он так испугался, что не мог тронуться с места, и машинально схватился за рукоять меча.
- Не убивай! - снова завопил набоб. - Забери всех моих солдат, только оставь меня в живых! - Он бросился на колени и поднял руки вверх. - Сдаюсь! Только скажи, кто ты такой?
Трусливое хныканье Тур-Боба несколько успокоило Жёлудя. Когда сбежалась стража, он уже полностью взял себя в руки и важно сказал:
- Напомните этому оболтусу, кто я такой!
- Вы - господин всех бобовых, несравненный Тур-Боб-набоб!
- А кто же я? - ничего не мог понять заспанный вояка.
- Ты - моя тень, призрак, который в дневное время мне не нужен, поддразнил его Жёлудь. - Солдаты, спрячьте его куда-нибудь в тёмное место до ночи! - приказал он.
- Ложь! Это предательство! Слушать мою команду! - завопил очухавшийся Боб-набоб.
Но часовые выполнили приказ Жёлудя - заперли своего настоящего предводителя в подземелье.
Сыну Дуба так понравилось быть могущественным, всеми почитаемым командиром, что он решил подшутить и над своим приятелем Горошком. Сгибаясь под тяжестью орденов, он направился к его палатке и закричал грубым голосом:
- Эй, заговорщик, отопри!
Думая, что Тур-Боб пронюхал про их заговор, Бегунок схватил со стены старинный пистолет и выпалил в эту движущуюся груду крестов и медалей. К счастью, пистолет был очень старый, с кривым дулом. Пуля только сбила с притворщика шлем, что и разоблачило его.
- Это… это… - ещё больше испугался Горох; ему даже дурно стало. - Это ты?…
- Я, я, а кто же ещё! - распахнул объятия Жёлудь. - Всё вышло гораздо лучше, чем мы с тобой предполагали. Набоб пехотинцев уже сидит в темнице!
- Это прекрасно! Теперь прикажи трубачам трубить конец войны, чтобы мы могли вместе с солдатами весело и без помех вернуться домой.
- А всадники? Надо и для них что-нибудь придумать, - сказал Жёлудь и снова сел что-то писать. На этот раз у него получилось гораздо лучше. После долгих мук творчества он прочёл Гороху такое воззвание:
Да сгинут мрак,
Разбой и злоба!
Долой вояк!
Долой набоба!
- Чудесно! - запрыгал Горох. - Восхитительно! Отпечатав несколько тысяч воззваний, друзья принесли их к батарее тяжёлых орудий, набили листовками несколько десятков самых больших снарядов и велели выстрелить в небо. Когда снаряды начали разрываться, на поле брани посыпались тучи листовок. Солдаты читали воззвание, радостно подбрасывали кверху шапки.
Как только прозвучали первые звуки трубы, пехотинцы побросали оружие и через пять минут разбежались кто куда. Вокруг не осталось ни одного солдата. Увидев это, стали понемногу расходиться и всадники. Они ещё не верили трубачам и думали, что это очередной манёвр противника. В самый разгар суматохи и проснулся их повелитель.
- Почему отступаем? - вскричал он. - Где мои брюки? Где мой меч? Мои ордена?!
Услыхав грозный голос командира, всадники стали ещё сильнее нахлёстывать кузнечиков и отступать по всему фронту.
Ничего не понимая, Тур-Боб завернулся в одеяло, вскочил на неосёдланного коня и страшными воплями и руганью кое-как остановил беглецов:
- Ни с места! Либо вы сейчас же найдёте мои штаны, либо я вас, трусы, в порошок сотру! Я вам покажу, где раки зимуют! Я из вас кашу сварю!
Войско, выстроившись, ждало, что будет дальше. День клонился к закату, а Боб-набоб, завёрнутый в одеяло, метался как призрак по полю и всё угрожал:
- Я вас расстреляю! Я из вас масло выжму! Я вас, как ягоды, на былинку нанижу!
Чем больше неистовствовал повелитель всадников, тем меньше верили ему солдаты.
- А где твои погоны? - спросил вдруг кто-то из всадников.
- Это вы скажите - где? Трусы, негодяи, сони! - буйствовал Тур-Боб.
- Это, наверное, какой-то шпион, - решили солдаты и тут же схватили взбешённого командира за шиворот. - Я ваш повелитель! Я ваш господин!
- Очень хорошо, сейчас мы это проверим, - сказали солдаты и велели своему бывшему начальнику оседлать коня.
Тот даже не знал, с чего начать. Тогда кавалеристы дали ему меч и велели наточить. Набоб принялся так яростно крутить точило, что меч оказался весь в зазубринах, точно пила. Третьего задания ему уже не дали. Солдаты содрали с Тур-Боб-набоба одеяло и увидели, что перед ними даже и не Боб, а выродок какой-то.
- Сжальтесь, - умолял он. - Я больше никогда не буду воевать!
Солдаты стали размышлять. А тем временем над их головами разорвалось несколько снарядов, пущенных Жёлудем и Горохом, и посыпался дождь листовок.
- Долой вояк! Долой набоба! - вскричали всадники. От их мощного крика даже земля заколыхалась под ногами.
Не медля больше ни минуты, солдаты подвели голого Тур-Боба к самой большой пушке, заложили в неё сто напёрстков пороха из чёртова табака, посадили своего бывшего главнокомандующего в полый снаряд и выстрелили в сторону Луны. Впервые солдаты от всего сердца прокричали троекратное "ура!". И, счастливые, с песнями отправились домой.
- Айда к пехотинцам! - предложил кто-то. - Вместе по домам разойдёмся.
Загремела, задрожала земля под копытами коней, тысячи голосов распевали весёлую песню, десятки тысяч ног лихо отплясывали весёлый танец. Услыхав этот шум, Жёлудь и Горох вышли навстречу приближающимся всадникам.
- Да здравствует мир! - закричал Жёлудь.
- Ура всадникам! - подхватил Горох. Но не успели они опомниться, как всадники спешились, связали их и погнали к той самой пушке, из которой только что отправили на Луну Тур-Боба.
- Друзья, за что? - бил себя в грудь Жёлудь.
- Долой подлых вояк! - кричали всадники, продолжая своё дело.
Только тут несчастные друзья спохватились: ведь Жёлудь по-прежнему был весь увешан знаками отличия Тур-Боб-набоба и на голове у него красовался шлем из синего чебреца.
- Мы не виноваты, мы только пошутили. Это мы с Горохом написали воззвание к вам!.. - ещё пытался что-то доказывать Жёлудь. Всё было напрасно.
На сей раз солдаты заложили в орудийное дуло две сотни напёрстков пороха, затолкали приятелей в полый снаряд и подожгли фитиль.
- Какая неблагодарность! - стонал Жёлудь. ~ Ведь мы с Горохом хотели им только добра!..
Страшный грохот заглушил его причитания, и снаряд взлетел к небесам.
ПО СЛЕДАМ ФАСОЛЬКИ
К счастью, всадники, видимо, погорячились и набили в пушку гораздо больше пороха, чем требовалось. Конечно же, ствол не выдержал такой перегрузки и раскололся пополам. Поэтому и снаряд не умчался на Луну, а отскочил от первого плывшего над землёй облака и повернул обратно.
- Теперь конец! - схватился за голову Жёлудь. Снаряд плюхнулся в какое-то болото, подскочил, ещё раз плюхнулся и врезался в берег.
Очнувшись, приятели стали выглядывать в щели треснувшего снаряда. Вот когда пригодились им ордена и медали Тур-Боб-набоба. Выбрав несколько крестов покрупнее, они стали долбить твёрдую как камень оболочку бамбукового снаряда. И чем шире становилось отверстие, тем больше неистовствовал Жёлудь:
- Я им покажу! Я им не прощу!
Работали день, работали два. Вот прошла уже половина третьего дня, а приятели ещё маковой росинки во рту не держали. Сын Дуба окончательно выбился из сил, а Бегунок молчал и всё долбил и долбил. - Ты что молчишь? - не выдержал Жёлудь. - Я ведь не разгуливал в мундире набоба, чтобы ни с того ни с сего ругаться на чём свет стоит, - отрезал Горох и снова занялся своим делом, не обращая внимания на Жёлудя.
- Дай мне пощёчину-только не молчи, - не отставал тот.
- Ох, если бы это помогло, - вздохнул его зе-ленощёкий товарищ.
Когда отверстие стало достаточно широким, Горох первым вылез наружу и с трудом вытащил Жёлудя из тесного снаряда, чуть не ставшего для них могилой.
Выбравшись наружу, друзья увидели, что застряли в мшистой кочке, а вокруг раскинулось непроходимое заболоченное озеро.
- Ну, кому ты будешь мстить? - спросил Горох у Жёлудя.
Приятель пристыжённо опустил голову.
- Видишь, как нам пришлось поплатиться за твою неосторожность? - словно наждачной бумагой продолжал Бегунок счищать со своего приятеля ржавчину чванства и бахвальства. - Договорились, как люди, а ты, едва переоделся Тур-Бобом, тут же и голову потерял.
- Я не мог иначе.
Горох нашёл несколько оброненных птицами сухих ягодок и подал Жёлудю:
- Жуй! Может, пока будешь есть, помолчишь. Эх ты, всех бобовых господин!
Жёлудь замолк и стал потихоньку строить планы, как им выбраться с этой противной кочки, торчащей посреди болота.
- Вот так нам отплатили за добро, - снова вздохнул он.
И тут Горох не выдержал:
- Замолчи! А кто мы с тобой такие? Кому мы сделали добро? Фасолька нам жизнь спасла, а как мы её отблагодарили? Стали друзьями набоба пехотинцев, осматривали его подземелья, побрякушками любовались, а она, бедняжка, тем временем томилась в темнице! Нам ещё мало досталось за такие "заслуги". Не умеем мы с тобой ценить истинную дружбу. На сей раз Жёлудь не нашёлся что ответить. Так и сидели два друга на маленькой кочке и ничего не могли придумать. Прошло ещё несколько дней. Кончились ягоды. Сын Дуба всё что-то писал в своей тетради, а Горошек болтал ногами и плевал в воду. Вдруг он схватил товарища за руку:
- Ты ничего не видишь?
- Кто-то трепыхается, запутавшись в водорослях! Жёлудь отложил свою писанину, быстро снял берет и, нырнув в воду, увидел Карасика, который попал в беду.
- Братец, там сколько хочешь добычи, целая гора рыбьего мяса! - вынырнув, крикнул он товарищу. - Раздевайся, поможешь мне этого Карася на кочку вытащить.
- И не подумаю, - ответил Бегунок. - Я не привык кому-нибудь делать добро только для того, чтобы съесть его потом.
Жёлудь ничего не ответил и, нырнув ещё раз, кое-как помог бедняге выпутаться. Карасик выплыл на поверхность, шлёпнул хвостом по воде и, высунув голову, поблагодарил:
- Спасибо!
- Одним спасибо не отделаешься, - сказал Горох. - Лучше помоги нам выбраться из этого болота.
- С удовольствием, - согласился Карасик, - но вы не можете находиться под водой, а я - над водой.
И снова расстроились друзья. Вдруг Горох вскочил и стукнул себя по лбу.
- Свей две верёвки из мха, - сказал он Жёлудю. - А ты, Карасик, пригони мне несколько кусочков камыша.
Целый день Жёлудь вил верёвки, а Бегунок, заострив одну из побрякушек набоба, прикрепил её к удобному черенку и вытесал из камыша водяные лыжи. Когда всё было готово, они подали концы верёвок Карасю, а за вторые концы ухватились сами.
- Ну, тяни! - воскликнул Жёлудь. - Теперь и тебе и нам можно двигаться.
И друзья помчались так, что только вода взметалась по сторонам. Жёлудю чрезвычайно понравилось путешествие, и он тут же стал строить новые планы: